Что ты скрываешь ?

Это сложный год В его глазах серые занавески, сквозь которые не видно солнечных лучей и чужих улыбок. В его мыслях гниющая плоть, отравляющая весь организм. В его голове борьба с самим собой, со своими чувствами Это сложный тур Люди вокруг превращаются в цветную массу, которая, пытаясь помочь, приносит лишь ещё больше неприятностей. Чужие слова оскорбляют его мысли, его чувства. Чужие действия мешают его борьбе. Никто не может узнать, что он ведёт войну, потому что война ведётся только с одной стороны баррикад, пути к которой нет Бесконечная череда доводов не имеет ни малейшего смысла, постоянные вопросы не сводятся к ответу, бессмысленные разговоры не решают накопившиеся проблемы, заколачивая в крышку гроба гвозди, которые заржавели после пролитых на них слёз Море алкоголя должно вылечить, килограммы никотина должны помочь, тонны таблеток должны спасти. Но ничего из этого не работает. Ничего не помогает, не лечит и не спасает. Казалось бы, что нужно, чтобы прийти в норму? Поддержка - есть, лекарства - есть, любимое хобби - есть, друзья - и те есть. Но что же не так? Где гении психологических наук ошиблись? Где они просчитались, где неправильно сложили значения слов? Никто не знает Никто не знает, но все продолжают передавать молоток друг другу, чтобы продолжить по очереди забивать ржавые гвозди в крышку гроба В зашторенном автобусе у койки Джерарда темно и отвратительно пахнет залежавшимися вещами. Сам Джерард болезненно стонет, лёжа на узкой кровати, стараясь проглотить отчаяние и моральную боль, которые родились в его голове на почве дурных мыслей. В одной его руке лезвие от точилки, в другой низ его рубашки, которую он задирает, чтобы добраться до своей груди, испещрённой десятками тоненьких линий. Движение руки и к десятку добавляется единица, а алая жидкость выступает на коже, превращаясь в небольшие капельки, которые вскоре медленно соскользнут по спокойному телу. Ещё движение и к десятку добавляется двойка, а алая жидкость нарисует на вялом теле причудливые зигзаги. Дурные мысли отступят, испугавшись алых капель и резкой реальной боли, а Джерард безэмоционально вздохнёт, надевая свою лжепозитивную маску На постели вокруг Джерарда появляются кровавые следы, очерчивающие контур его тела. Привыкшие к темноте глаза всматриваются в тёмные пятна расползающиеся по его груди и покрывалу. Голова Джерарда опустошается, будто тяжёлые мысли вытекают из его тела через ровные раны и густеющую кровь. Мир становится спокойным и тихим, жужжание опасности и воспоминаний останавливается, и Джерарда чувствует себя лучше Он чувствует себя лучше, заставляя своё тело страдать так же, как страдает его собственная голова. Равновесие боли радует его, и покрывает спокойствием чёткого разрушения. Всё так как должно быть. Всё в порядке. Всё под контролем. Всё правильно и ровно Всё вокруг в крови, но Джерард наполняется спокойствием. Всё вокруг в крови, но Джерард чувствует мир. Всё вокруг в крови, но Джерард не хочет ничего менять. Всё вокруг в крови, но Джерард готов продолжать жить в этой боли Вдруг автобус разрубает полоса электрического света, исходящая от открывающейся двери. Джерард, находящийся в тени, щурится и перестает издавать звуки. Он не хочет, чтобы кто-то узнал, что здесь происходит. Джерард не хочет создавать для людей вокруг себя проблемы, его друзья заслуживают спокойствия и радости, а не ноющего по непонятным причинам друга, который нуждается в пролитии своей собственной крови. Джерард справится и сам, просто ему нужно время - он надеятся на это, он верит в это - Ты здесь, Джерард? - беспокойно спрашивает кто-то тёплым, умиротворённым голосом - Да, Рэй, - опуская широкую рубашку на необработанные раны, отвечает Джерард, - Я здесь, вы меня потеряли? Рэй проходит к кровати Джерарда по полосе света, словно пронося этот свет на своих плечах вглубь автобуса. Улыбка на его лице бодрит Джерарда - он понимает, что должен собраться в более-менее позитивную кучку человеческого мяса и спрятать своё пофигистическое лицо ради друга - Ну и чего ты разлёгся? Мы все тебя одного и ждём, - с непониманием спрашивает освещенный светом уличных ламп Рэй, пытаясь разглядеть лицо Джерарда во тьме, - Это же была твоя идея - устроить после концерта эти дружеские посиделки, а сам ты решил отсидеться в автобусе? Не, брат, так дело не пойдёт Джерард молчал, рассматривая счастливое лицо Рэя. Светящиеся глаза и морщинки около них придавали его образу какой-то теплоты. Джерард видел в нём скопление всего самого хорошего и спокойного, что только могло существовать в мире. Он не хотел рушить этот образ, не хотел видеть, как счастливые морщинки у глаз друга перейдут в грозную морщину меж его бровей. Джерард боялся разочаровать ещё одного важного человека из его жизни - Да, - тихо ответил Джерард, натянуто улыбаясь, под изучающим взглядом Рэя, - Как-то несправедливо я поступаю, а? Пойдём сейчас, я только... - Нет, Джерард, никаких только! - хватая друга за плечи, радостно произнёс Рэй, - Тебя все ждут столько времени, так что всё свои важные дела тебе придётся отложить Джерард промычал что-то непонятное и продолжил слабо улыбаться, ловя взглядом чужие счастливые морщинки и ухмылки, в панике пряча грязное лезвие в карман брюк. Он не должен разочаровать друзей, не должен заставлять их волноваться, не должен рушить им счастье, он не должен забивать им головы своими глупыми проблемами, он не должен калечить их жизни своими личными делами Рэй вывел Джерарда из душного автобуса на свежий вечерний воздух, под яркий свет развешанных по периметру автобуса ламп, которые группа привезла с собой в парк. Погода, которая только что была идеальна для пикников и посиделок, теперь оставляла желать лучшего: откуда-то возник холодный ветер, который пронизывал парней, сидящих за пластиковым столом в окружении трёх коробок с пиццей и нескольких бутылок пива; ещё сиреневое небо начинало прятаться за тёмными облаками, которые заслоняли свет восходящей Луны и блеск ярких звёзд; ветки деревьев не выдерживали натиска ветра, ломались и со звоном падали на дорожки. Джерард вышел из своего убежища и его внутреннее беспокойство будто бы перенеслось на окружающий мир, скрывая его тревожное состояние под мантией плохой погоды. Теперь дрожь его тела можно будет списать на ледяной ветер, а темнеющие мешки под его глазами на удачно падающую облачную тень Рэй и Джерард подошли к круглому столу и, мило улыбнувшись, расселись за неудобные складные стулья, на которые, кажется, Брайан накинул мягкие пледы и подушки, чтобы добавить хоть немного комфорта. Рэй сел между Бобом и Брайаном, так что Джерарду, на свой страх и риск, пришлось сесть между Майки и Фрэнком - Хэй, мы тебя потеряли, чувак, - радостно произнёс Боб, передавая Джерарду открытую бутылку с пивом, - Давай рассказывай, чем это ты там занимался один в темноте? - Ну, что за глупые намёки, Бобик, - принимая бутылку и стараясь улыбаться, отвечал Джерард, - Уж точно не тем, о чём мог подумать твой испорченный мозг - А о чём он мог подумать, дорогой? - играя бровями и наблюдая за реакцией своей жертвы, спросил Боб, в то время как Фрэнк незаметно тревожно поглядывал на Джерарда, будто зная, чем он действительно занимался - Все мы знаем, что мой тихоня-брат либо рисует свои любимые комиксы, либо думает о глобальных проблемах, - безэмоционально произнёс Майки, принимая благодарные взгляды Джерарда, - так что не стоит говорить эту ерунду, Боб, это гадко, и вообще... ...Диалог продолжался, но Джерард уже не слушал. Он начал постепенно уходить в мысли, разглядывая их на дне бутылки пива. Кажется, Майки покрывал всё вокруг сарказмом и спорил о чём-то неважном с Бобом, а Брайан, Рэй и Фрэнк обсуждали какой-то там фильм, недавно снятый по комиксам. Мысли создали вакуум в голове Джерарда и вновь вывели его на протоптанную дорожку самокопания Джерард рад, что рядом с ним находится его любимый младший брат, который всегда готов защитить никудышного старшего. В семье Уэев сейчас не лучший период, и связано это именно с Джерардом, который, по словам матери и отца, лишь разочаровывает и оскорбляет их фамилию. Майки не понимает, почему вдруг у его родителей, которые всегда хорошо и с любовью относились к нему, возникли такие агрессивные чувства к его брату, их сыну. Майки считал, что Джерард просто запутался в алкоголе и наркотиках из-за своих собственных мыслей и чувств. Иначе как объяснить то, что происходит с ним? Сначала он просыпается с головой набитой мыслями об ужасном человечестве, которое губит не только себя, но и окружающий мир, о странном печальном времени, где люди продолжают врать другим и самим себе, о мире, который вот-вот разорвётся войной - Джерард глушит эти мысли алкоголем, лишь бы не загонять себя на путь депрессии, к которой он был предрасположен ещё с детства Заглушаются мысли в голове, просыпаются мысли из сердца. Джерард начинает винить себя за то что действительно влюбился. Влюбился в парня. Влюбился в своего лучшего друга - Фрэнка. Но винит он себя в этом только потому что открылся родителям, в надежде на их понимание, в надежде, что они смогут порадоваться счастью сына. Но они этого не приняли, они накричали и унизили, они возненавидели и прокляли И теперь Джерард возненавидел себя и своё отвратительное сердце. Возненавидел свою гадкую любовь, которую он не может контролировать, которую всё ещё чувствует, которой всё ещё хочет наслаждаться, которую всё ещё хранит в воспоминаниях. Ненависть разрушала Джерарда, но он решил вернуть себя в родительское гнездо, а для этого ему требовалось забыть свою любовь. Он решил выкинуть её из своего сердца, разорвав его на мелкие куски. В этом ему помогли наркотики и, как ни странно, любовь другого человека к нему Наркотики доставались Джерарду бесплатно от Берта, который испытывал к нему чувства, правда, безответные. Как бы не боролся Джерард со своей любовью к Фрэнку, она не покидала его сердце. Джерард смотрел на Фрэнка и хотел обнять его, Джерард ловил на себе беспокойные взгляды Фрэнка и хотел убедить его, что всё в порядке, Джерард закрывал глаза и воспоминания о счастливых днях безостановочно набрасывались на него, Джерард не хотел забывать свою любовь, не хотел причинять Фрэнку боль, но всё-таки страх перед родительской ненавистью был сильнее... Сейчас дела с Бертом закончились. Брайан - менеджер группы - успел вовремя остановить Джерарда. Он раскрыл его глаза, затянувшиеся наркотической дымкой, на реальность, которая его ждёт с таким образом жизни. Брайан выслушал и поддержал Джерарда в момент апогея его отчаяния, он понял и смог частично избавить его от самоненависти. Брайан спас жизнь Джерарда. Он смог вовремя убедить его жить дальше. Но он не смог распознать центр его печали, не смог увидеть проблемы в семье, не смог склеить разломанное сердце, не смог вновь открыть ему дорогу к счастью. Здесь Брайан был бессилен. И любой другой человек тоже. Любой, кроме того, кого Джерард так сильно любит, и чью любовь он так сильно боиться - Ты как, Джи? - тихо произнёс Фрэнк, вырывая Джерарда из безрадужных воспоминаний, - Ты снова теряешь связь с реальностью Этот голос. Голос, который так любит Джерард. Голос, который он готов слушать бесконечно долго. Голос, который, словно сладкий запретный плод, манит к себе, готовый исцелить все раны. Голос, который так давно не обращался к Джерарду. Голос, который также страдал. Голос, который отдал себя в жертву, ради чужого счастья Фрэнк всё понимал. Он видел все эмоции, которые прятал Джерард от других. Он видел его разрывающееся сердце, его истязающееся сознание. Он видел всё. Но знал, что помочь он не сможет ничем, ведь Джерард не готов был принимать его помощь. Джерард пытался избавиться от чувств, и Фрэнк это понимал. Фрэнк понимал, что семья дорога для Джерарда, так что он уступил ей. Он уступил в пользу родителей Джерарда, в пользу его счастья. Ведь семья - это самые близкие люди, которые никогда не предадут, да? Фрэнк верил, что так Джерарду станет лучше, что так он сможет вновь открыть своё сердце для лучшего человека. Вот только его собственное сердце не становилось от этого менее разбитым, а мысли менее мрачными Но Фрэнк сильный. Джерард знает это. Он знает, что Фрэнк сможет прожить без него, без их тайн, без их поцелуев, без их разговоров, без их тёплых объятий. Джерард верил, что сердце Фрэнка способно излечить себя. А Фрэнк верил, что совсем скоро до Джерарда дойдёт, что не обязательно быть любимым своими родственниками. Не обязательно жить так, как велят ему предки. Не обязательно облачать свою жизнь в яркую приличную обёртку, которая будет медленно разрушать жизнь и личность изнутри - Да я так, задумался, ну, ты знаешь, - стараясь не смотреть на Фрэнка, ответил Джерард, - Много я пропустил? - бросив быстрый взгляд на Фрэнка и пропустив пару ударов собственного сердца, спросил Джерард и больше не смог оторвать взгляд от лица напротив Улыбка Фрэнка - вот чего так сильно не хватало Джерарду. Теплые лучи и искры надежды будто бы выплёскивались из этой поддерживающей и извиняющейся улыбки. "Ты совсем не виноват, Фрэнки!" - хотел выкрикнуть Джерард Фрэнку, а затем крепко обнять его, чтобы забрать его печаль, чтобы убедить его, что всё станет хорошо. Но нельзя. Нельзя. Нельзя. Это слово слишком долго отравляет организм Джерарда. Нельзя, потому что родители против. Нельзя, потому что так не принято в обществе. Нельзя, потому что это не любовь Свет пробивается сквозь толщу пыльных листьев, что застилают глаза Джерарда. Плечо касается плеча, и этого хватает, чтобы вернуть Джерарду желание бороться - Ничего такого важного, - искры улыбки и тепло голоса Фрэнка, кажется, создают идеальный мир вокруг собеседников, - Хотя, я бы с радостью послушал твои мысли по поводу будущего кинематографа Светлые чувства вновь пытались разжечь огонь внутри Джерарда. Ему нужен всего лишь один разговор с Фрэнком, чтобы вернуться на ту тропу, которую ненавидят его родители. Мерзость. Разве все те страдания его семьи были зря? Они зря жертвовали свои дни на воспитание сына, который не понял обыкновенной истины? Разве он ещё не понял, что так любить нельзя? Разве его близкие мало разочаровались в нём? Боль. Джерарду нужна физическая боль. Он должен бежать прямо сейчас! Бежать так, чтобы было тошно, бежать, чтобы упасть и больше никогда не встать... Спрятаться ото всех, спрятаться от себя самого, спрятаться от любви, спрятаться в крови и муках, спрятаться в самоистязании, лишь бы родители приняли обратно, лишь бы они не разочаровались вновь... Когда наркотиков не стало, появились лезвия и кровь. Джерард не мог смириться с тем, что должен отпустить свою любовь из-за какой-то там чести его семьи. Это выводило его из себя. Это заставляло его вновь и вновь брать лезвие и проводить по своему телу, лишь бы заглушить эмоции, которые разрывали его, лишь бы забывать мысли, которые кричали о свободе, лишь бы забыть свои же слова, лишь бы забыть чужие прикосновения, чтобы вернуть себе место на счастливых семейных фотографиях... - Тогда потом, когда я буду более внимателен к диалогам, я обязательно обсужу это с тобой, Фрэнки, - сколько счастья приносят эти слова, сколько радости они проносят в будущее, столько же страха они рождают в голове Джерарда и столько же желания вновь забыться в боли и страдании, - Я... Знаешь, я такой мудак, Фрэнки, - голос Джерарда начинает дрожать, руки Фрэнка тянутся к Джерарду, но останавливаются боясь всё испортить, - Прости Джерард вскакивает изо стола, ударяясь об столешницу и опрокидывая несколько бутылок. Зря он вышел из своего убежища, зря он вообще решил затеять эти посиделки, зря он решил, что избавился от чувст "Какой же я идиот! Мудила, придурок, господи, почему я такой! Зачем я вообще родился! Ненавижу себя! Ненавижу эту грёбанную семью! Ненавижу их слова! Ненавижу их мысли! Как же они меня ненавидят... Но за что? Разве я виноват, что полюбил? Разве... Ненавижу всё это!" - кричал Джерард в мыслях, ударяя себя по лицу с каждым новым шагом Фрэнк вскакивает следом, игнорируя возгласы друзей, лишь бы догнать Джерарда. Лишь бы не потерять его в чёртовом лесу. Лишь бы не позволить ему наделать глупых ошибок. Лишь бы остановить бесконечный круг его страданий Джерард видит как Фрэнк вскочил за ним, из-за этого его дыхание сбилось. Он уже не может нормально бежать, мысли и воспоминания захватывают его, пробуждая в нём эмоции, о которых он совсем забыл, которые он спрятал и надеялся больше никогда не показывать. Настоящая грусть охватила его тело и разум. Грусть, которая способна изменить всё. Грусть, пройдя через которую человек перерождается, становясь сильнее. Грусть, которая слишком долго томилась внутри Джерарда, но теперь способна всё исправить, лишь бы сам Джерард решился довериться ей - Джи! Стой, - кричит Фрэнк, догоняя Джерарда, который петляет между старыми деревьями, - Остановись, пожалуйста! Джи, я... - Фрэнк не успел договорить свои слова, запнувшись об корни деревьев, он упал и в отчаянной ярости прорычал что-то невнятное А Джерард всё бежал. Он бежал, потому что боялся услышать то, о чём сам слишком много думал, бежал, потому что знал, что неправ, потому что понял, что любовь невозможно просто выкинуть из жизни. Он бежал, потому что хотел заглушить крики в своей голове. Крики, которые кричали правду и ложь одновременно. Крики, которые напоминали Джерарду о его детстве и о его настоящем. Крики, которые путали разум Джерарда, забирая его реальность себе Выдохшись, Джерард остановился у старого гнилого дерева, которое простирало свои ветви, покрытые вялой листвой, на несколько десятков метров. "Отличное место, чтобы умереть, наверное... - промелькнула спонтанная мысль в голове Джерарда, - Стой, о чём это я? Не могу я предать Брайана и Майки... что будет с ними, если я... - в ужасе Джерард упал на колени, впиваясь пальцами в свои волосы, - Что будет с Фрэнком? Нет! Не могу я допустить это, нет! Мне нужно лишь немного отвлечься... Немного забыться... Переключить своё внимание... на другую боль" Облокотившись на ствол дерева, Джерард выудил из своего кармана всё ещё достаточно острое лезвие от точилки. Вновь задрав рубашку, он провёл по своим рёбрам. Кровь хлынула из свежих ран, смешиваясь с уже свернувшейся на его боках. Мысли в голове резко отключились, а чувства сконцентрировались на боли, исходящей от порезов на теле. Так проще. Так легче. Так не надо постоянно думать о последствиях. Один порез и голова чиста, как от хорошей затяжки марихуаной. Один порез и все беды вытекают с кровью из тела и медленно капают на землю под ногами. Один порез и мир становится счастливее на несколько минут. Один порез и можно представить, что ты не совершал ошибок - Джи! Где ты, мать твою?! - голос Фрэнка дрожит, дыхание сбитое, ноги шаркают по траве, - Джи!? Если это ты там за деревом, я блять тебя убью, зачем так пугать, мерзавец! Шаги приближаются к дереву. В панике Джерард откидывает лезвие и опускает рубашку. Страх быть раскрытым накрывает его. Он не хочет, чтобы Фрэнк видел его в таком состоянии. Он боится, что Фрэнк расскажет кому-нибудь. Он боится, что Фрэнк начнёт считать его слабым и беспомощным. Он боится, что Фрэнк будет винить себя... - Не надо, Фрэнки, давай потом поговорим, а? - голос Джерарда дрожит, руки трясутся так, будто он только что пережил удар инсульта, кровь всё ещё медленно вытекает из тела, пачкая рубашку, - Зачем ты побежал за мной? - почти шёпотом произносит он, надеясь, что Фрэнк не услышит - Джи, я же слышу, что ты хочешь поговорить, пожалуйста, давай мы всё спокойно обсудим. Я не хочу, чтобы ты продолжал загонять себя этими мыслями. Я-я... я боюсь за тебя, Джи, боюсь за твоё будущее, за твоё состояние, - Фрэнк подошёл к дереву и облокотился на него, дальше продвигаться он будет только, если Джерард начнёт с ним говорить - Не надо, Фрэнки, - голос Джерарда срывается, он не может контролировать своё состояние, когда Фрэнк пытается ему помочь, ведь чувствуя заботу, не хочется избавляться от неё, даже, если этого требуют все близкие люди, - Не надо меня жалеть... - шёпотом произносит он, неосознанно поворачивая голову в сторону Фрэнка, - Я не достоин твоей заботы Глаза Джерарда наполняются слезами. Разум вновь обретают силу над тупой физической болью и начинает посылать сигналы в сознание Джерарда. Только вот, эти сигналы не помогают, а наоборот усугубляют положение, ведь теперь бежать от правды некуда. Сейчас всё решится. Джерард точно знает, что должен всё отрицать, ради семьи, но также он чувствует, что должен уже принять себя, независимо от людей, называющих себя его родителями Фрэнк обходит дерево и встречается взглядом с глазами Джерарда. Тоска по любви и одновременно желание скрыться плещутся в его глазах. Джерард знает, что должен прекратить это, должен закрыть свои мерзкие правдивые глаза, и забыть всё то счастье, что было между ним и Фрэнком, но он не может. Не может, потому что чувствует, что так нельзя поступать. Не может, потому что любит Фрэнка, и будет любить дальше, сколько бы не старался это скрыть. Не может, потому что больше его жизнь не связана раскалёнными цепями с жизнью его семьи Фрэнк медленно садится на землю и осторожно, не разрывая зрительный контакт с Джерардом, берёт его за руку, будто снимая с его запястий оковы, которые он постоянно носил, ограничивая себя. Кажется, будто ничего сейчас не имеет значение, кроме этих двух человек, сидщих в вечернем лесу, озарённым фиолетовыми красками. Фрэнк продолжает верить, что Джерард сможет спастись от натиска общества, и готов помочь ему в этом, даже если придётся навсегда разбить самого себя - Джи, пожалуйста, хватит бегать от самого себя, тебе становится от этого только хуже, - дрожащим голос произносит Фрэнк, - Я знаю, что ты хочешь доказать своей семье, но, пойми, это же убивает тебя. Посмотри на своё тело, - второй рукой Фрэнк аккуратно касается кровавых разводов на рубашке, - Ты думаешь, я не вижу всего этого? - Прости... - жутким шёпотом произносит Джерард, вцепляясь в руку Фрэнка, словно она является его спасательным кругом, - Я не думал, что ты знаешь, - дыхание Джерарда учащается, а в глазах его появляется чистый животный страх - Тише, Джи, не надо извиняться. Я не собираюсь тебя винить, с этим ты и сам неплохо справляешься, - произносит Фрэнк, успокаивающе поглаживая руку Джерарда, - Ты всегда был эмоционален, этого следовало ожидать, но я надеялся, что это не выйдет из под контроля, хотя, да, знаю, это было глупо с моей стороны - молчать по этому поводу, - нервно проговорил Фрэнк, прикусив нижнюю губу до крови, - Но я боялся, что лишь ухудшу положение, ведь врачей ты вряд ли стал бы слушать, они бы тебя только злили, выписывая грёбанные антидепрессанты, превращавшие бы тебя в овощ, а я... - голос Фрэнка опять дрогнул, высвобождая его спрятанные переживания, - Твоя семья старалась сделать так, чтобы ты возненавидел меня, разве мог я хоть что-то сделать и не усугубить всё? - О, Фрэнки, прости, что заставляю тебя думать обо всём этом, - протараторил Джерард, сжимая свои кровоточащие рёбра второй рукой, - Ты не должен переживать так за меня, я просто не имею права на всё это. Ты должен быть окружен счастьем, а не тревогой, ты же самый лучший человек, которого я знаю, и ты заслуживаешь большего, а не выслушивания здесь этого нытья и... - Джи, ты и есть моё счастье, - убирая уже окровавленную руку Джерарда с его же рёбер, произнёс Фрэнк, - Ты всегда им был, ещё с нашей первой встречи в том баре, когда я был всего лишь вашим малолетним фанатом, - сказал Фрэнк, заглядывая в глаза Джерарда и видя там надежду, которая разъедает останки страха Темнота неба начала сгущаться, кажется, облака наконец-то закрыли мерцающие взгляды звёзд с небес. Фиолетовые цвета стали переходить в более тёмные пурпурные, создавая вокруг атмосферу, которая могла спрятать кого угодно под своими крыльями. Первые капли дождя упали на землю, смешиваясь со свежей кровью и слезами двух человек, заново родившихся благодаря друг другу - Какой же я идиот, Фрэнки, - опрокидывая свою голову на хорошо знакомое плечо, произнёс Джерард, - Зачем я вообще слушал тех людей? Это же моя жизнь, а я фактически полгода провёл в сплошном самоистязании из-за их глупых слов. Прости, что тебе тоже пришлось через всё это пройти, мне так жаль, так жаль, - истинная грусть захватила Джерарда, и наконец-то эмоции вернулись во власть к нему, - Но ведь они моя семья... Я-я думал, что они были моей настоящей семьёй, но теперь... Разве любящие люди заставили бы человека так истязать себя? Разве семья стала бы отталкивать сына, за его любовь? - отчаяние и бессмысленность начали накрывать Джерарда, его тело начало биться в холодной истерии или это всего лишь дождливая дрожь? - Тшшшш, спокойно, Джи, ты во всём разобрался и теперь всё будет хорошо, да? Больше никаких лезвий, никакого самоистязание и жёстких наркотиков?- обнимая и успокаивая Джерарда, спросил Фрэнк, осторожно поглаживая его раны сквозь рубашку - Теперь - да, теперь всё будет хорошо... Надо забыть блядские чужие слова тех людей... А Майки? Рэй должен знать тоже... Но потом... Всё потом, - скомканно отвечает Джерард, неловко, будто учась этому заново, обнимая Фрэнка в ответ, - Фрэнки? - М? - Я так рад, что ты есть, знаешь, теперь я тебя не отпущу... и это точно В ярком мраке близящейся ночи две души вновь обретают своё счастье Объятия становится крепче, а слова громче - теперь навсегда Дождь увеличивает свои силы, очищая грязный мир, который наконец вступает на путь перерождения