Испуг.

      Пенни, почти вся закрытая одеялом и в обнимку ногами и руками, высматривая щёку вместе с усами своего кота, тоже довольно быстро засыпает. Николь, уже спустившаяся на первый этаж, идёт к своему мужу, который в данный момент убирается в сарае. Кошка беспокоится за состояние старшего сына, так как долгая рвота может указывать на отравление. Стараясь скрыть страх на лице, она заходит внутрь сарая.       — Дорогой, могу с тобой сейчас поговорить?       — Да, конечно! — сразу оторвался от дела розовый кролик, отдавая всё своё внимание жене, — В чём проблема?       — Гамбола недавно рвало аж несколько минут. — сдавая контролю над спокойным лицом сказала кошка, — Я боюсь, что он смог словить отравление от алкоголя.       — Не беспокойся. Если это было бы отравление, то его рвало может быть с самого утра.       — Я очень надеюсь, что это не оно. — потирая лапы о друг друга, с взволнованным тоном продолжает, — Сколько несчастных случаев недавно было из-за этих вечеринок.       — Если так, то не хочешь ли свозить его к врачу? Хотя нет! Если его состояние только ухудшится, то сразу везём его в больницу.       — Хорошо, сладкий. Спасибо тебе.       — Обращайся. — развернувшись к тумбочке с бардаком, сказал кролик.       Николь после разговора стало немного лучше, но беспокойство всё-равно трогает её. В конце концов зайдя в дом она решает приготовить обед. В основном для Ричарда и Анаис. Она в курсе про ночёвку Дарвина у Кэрри, так как рыбка позвонила ей ещё ближе ко времени завтрака. Ему тоже немного плохо, но блевать его не тянет, да и живот не болит. Голова немного гудит и кружится, но в основном всё в порядке.       Время около половины 7 вечера. Фея приоткрыла глаза и первое, что она видит это небо после заката в тёмно-голубых тонах и с большим количеством облаков. Взгляд позже падает на электрические часы на столе. Заметив, что уже немного поздновато, её желание встать перебивается ленью и тёплой, уютной постелью, ещё рядом с любимым голубошёрстным котом.       — Не спишь? — неожиданно слышит за собой Гамбола фея и поворачивается на другой бок к нему.       — Где-то минуту. — на противоположном боку отвечает Фицджеральд коту, позволив приложить левую лапу о её талию.       — Я только проснулся.       — Как ты? — недолго думая задаёт такой короткий и важный вопрос Пенни, поглаживая вдоль край морды кота.       — Так себе. — вяло отвечает Уоттерсон, — А ты?       — Похоже. — так же с выдохом говорит Фицджеральд, — Я хорошо перепугалась, стоя рядом с тобой в ванной, что на минуту забыла про свою боль в животе и тошноту.       — Прости, что напугал тебя. — потирая талию девушки, говорит кот.       — Ты ни в чём не виноват. — переводя поглаживание от морды к грудной клетке, говорит Пенни, затем продолжает, — Забудем эту неприятность.       Пара поймала молчание на высматривании друг друга. Без каких-либо слов Гамбол обнимает фею, на что она, прикрыв глаза, отвечает тем же. Располагая свою голову под подбородком кота фея прислушивается к его каждому вдоху и выдоху со стуком сердца и этим всем успокаивает себя.       Голубошёрстный не двигается даже хвостом, стараясь не выпускать тепло из под одеяла. Обращая своё внимание на отражение на простыне от света крылышек феи кот вспоминает, как шесть лет назад смог раскрепостить и освободить любовь из её кокона в виде скорлупы. Именно с желтоватым и оранжевым свечением Гамбол находит в себе покой, забывает о многих своих проблемах и печалях. Посматривая на часы он предполагает, что мама готовит уже ужин. Недолго размышляя по этому поводу, гладя спину Пенни, он спрашивает:       — Пойдём?       — Нет, хочу ещё с тобой немного полежать.       — Давай, мне надо в ванную.       — Хорошо. — с маленьким расстройством в голосе ответила фея любимому.       На выходе из детской пара сразу замечает по стенам в коридоре, что на кухне горит свет. Гамбол, как и говорил, идёт в ванную, а Пенни решает спуститься вниз.       Фея при спуске по лестнице слышит, как Ричард негромко разговаривает вместе с Николь.       — Ох, ты уже проснулась, дорогая? — обращает внимание кошка на щуриющуюся от яркого света лампочки и только спустившуюся фею и уступает ей место, — Как ты? Присаживайся.       — Спасибо, уже немного лучше. — вытирая глаз, подсаживается за стол, — С Гамми, мне кажется, я ещё долго не усну.       — Ну, это хорошо, что тебе уже лучше. — доставая тарелки с приборами на стол говорит кошка.       — Гамбол, как ты? — увидев сына, идущего от лестницы, немного заволновалась кошка.       — Плохо. — схоже прищурившись с феей, произнёс кот.       — Что такое? Голова, живот не болят?       — Голова болит и тошнит.       — Может тебе ко врачу съездить? — спрашивает отец кота.       — Не знаю. — подавленным голосом сказал кот, — Я даже есть не хочу, поэтому буду у себя.       — Подойди, пожалуйста, ко мне. — спокойным тоном сказала Николь, подходя к нему навстречу и стараясь не показывать сыну своё сильное беспокойство за него.       Проверив его температуру ладонью о лоб, она, выглаживая лапой шёрстку на щеке голубошёрстрного, говорит:       — Температуры нет, значит не всё так плохо. — словно с облегчением сказала мать, — Если захочешь, то еда будет на столе ближайшие 3 часа.       — Хорошо, спасибо, мам. — с еле натянутой улыбкой заспанной морды сказал Гамбол и пошёл обратно наверх в свою комнату.       — Анаис, — обратилась Николь к дочери, сидящей и читающей книгу на диване, — Давай кушать, уже пора.       — Да, мам. — вздохнув, кладёт книгу крольчиха по зову мамы.       — Пенни, — обратился кролик к девушке сына, — он такой с самого утра, не так ли?       — С утра нам обоим было плохо, к обеду ему только хуже стало и сейчас, как Вы видели, он вообще никакой.       — Ты, пожалуйста, если ему не по себе долгое время будет, сразу нам говори.       — Да, конечно, мистер Уоттерсон, — сказала с сочувствием фея, — я сама очень за него беспокоюсь.       Николь в это время смогла усадить свою дочь, расставить приборы с едой на стол и самой, прислушиваясь к разговору мужа и девушки сына, усесться на свободный стул.       Говяжие котлеты с гарниром в виде пюре и горохом хорошо дополняют хорошую беседу. К сожалению, Пенни не сильно хотела есть и большую часть времени за ужином она неохотно рассматривала свою еду и поглядывала на родителей кота. Николь же заметила эту хандру от феи и прервав разговор со своим мужем побеспокоилась за девчонку:       — Пенни, дорогая, с тобой всё в порядке?       — А? — не сразу проснулась фея на отклик от задумчивости, что кошке пришлось повторить свой вопрос, — Ах, да, всё в порядке, не беспокойтесь за меня.       — По тебе не видно. — откладывая вилку на стол продолжила, — Что-то, кроме похмелья, сегодня у тебя произошло?       Зная, что Николь нельзя обмануть, на опыте прошлых разговоров, фея, тяжело выдохнув, таки находит в себе силы сказать следующее:       — Боюсь, Вам, миссис Уоттерсон, не понравится такая новость.       — Что-то серьёзное? — взволнованно уточнила кошка.       Фицджеральд опечалено говорит:       — Что-то в роде того.       — Ох, давай отойдём наверх, поговорим наедине. — встав со стула и направляясь к лестнице, сказала кошка.       У феи комок образовался от страха в горле. Еле его взглотнув, она встаёт из за стола и направляется за мамой парня, обдумывая, что ей сказать, но ничего в голову просто не приходило.       Николь направилась в сторону детской, что только усугубило напряжённую ситуацию и единственное, что ей в голову пришло, это то, что ей и Гамболу может прийти конец. Что в их отношениях, что в дружбе, что и с их жизнями.       Войдя в комнату, Николь обратилась к своему сыну:       — Солнце, присядь ненадолго, мне нужно с тобой и Пенни поговорить.       — Да, мам, что произошло? — спокойно сказал, кот, зная, что тут ничего нельзя поделать, хотя маленький испуг за внезапность именно этого разговора всё-равно был.       Пенни присела рядом к коту, тем временем, как Николь села на стул.       — Признавайтесь, что между вами друг другом было этой ночью? — вздохнув, и сложив о друг друга руки, не сердито сказала кошка.       — Даже неудобно такое говорить. — боязливо признался кот, посматривая на румянец феи, — Я очень смутно помню, что ночью было, но что-то произошло, раз уж мой пах утром болел.       — Я так и знала, — облокотившись о спинку стула, неудивлённо протянула Николь, — а то думала, почему так странно тогда пахло в этой комнате?       — Мам, мы не умышленно, прошу, не злись на Пенни.       — Нет, это я виновата! — выпустив слёзы от стыда продолжает, — Я в последнее время к тебе только пристаю и уверена, что тебя совратила! — дальше от истерики фея пожимает локти, — Ничего такого не было, если бы...       — Воу-воу, — перебивает уже захлёбывыющуюся от слёз девушку сына и подсаживается к ней с другой стороны, приобнимая её, — тише, милая, ты не виновата, что не могла в пьяном состоянии контролировать себя. Прошлое уже не исправить. — гладя макушку мать продолжает подбадривать, — Я вовсе не злюсь на тебя и на Гамбола.       — П-правда? — вытирает выступающие слёзы, — Но мы же...       — Вы сколько лет встречаетесь и сколько вам сейчас лет? Открою вам маленькую тайну, я с Ричардом на следующий день после исполнения восемнадцати лишилась того самого.       — Бабушка с дедушкой вообще в курсе обо всём этом? — неожиданно поинтересовался Гамбол.       — Ох, твои бабушка с дедушкой вообще многое не знают, и где я с твоим папой была тоже. Я же от них ещё подростком ушла. В общем, — облокотившись на свои ноги, подытоживает разговор кошка, — Сейчас нет смысла паниковать. Так как беременность может проявиться и на следующей неделе. Завтра собираюсь заехать в Молл, вы вдвоём как раз со мной и поедите.       — Спасибо, мам. Настолько щекочущая ситуация, что не знаю, как родителям Пенни это преподнести.       — Давай оставим эту тему немного на потом. Завтра Дарвин тоже приедет вместе с Кэрри в Молл, там встретитесь, погуляете и отвлечётесь.       — Я уже в курсе. — сразу после того, как закончила мать, будто машинально вырвалось у кота, — Разговаривал с ним по телефону ещё днём.       — Ох, так ты уже обо всём знаешь? Хорошо. Ты, кстати, до сих пор не рассказал, а я днём не поинтересовалась: как вечеринка прошла?       — Все, кто были на дискотеке, хорошо оторвались. — с интересом и маленькой насмешкой начал рассказ Гамбол, — Я не помню после момента, когда меня взяли на слабо выпить бутылку вина, но до этого всё прекрасно помню. Танцы, игры, а потом, когда добрались до накрытых столов, началось настоящее веселье! — немного посмеявшись вместе с Пенни, продолжил, — В начале я беседовал с мистером Смолом, слушал с Пенни, Дарвином и Кэрри его рассказы, как он тоже весело отдыхал на своём выпускном.       — Он тоже с вами веселился? — немного удивившись, поинтересовалась Николь.       — Скорее нет, чем да. Его директор Браун попросил последить за нами, чтобы ничего не натворили. Рокки за диджея был, он почти постоянно стоял за пультом управления, музыку подбирал. Так-то Смол тоже танцевал, даже у него научились чему-то!       — Ох да! — задорно поддержала фея, — Весь наш класс пытался повторять за ним, а некоторые настолько пьяные были, что после одного поворота вокруг себя падали!       — Вот как? — немного насмехнулась кошка.       — В прочем, — приобнял свою девушку, — тусили четвёркой, иногда к одноклассникам присоединялись. Естественно к вечеру немного устали, но нас ничего не останавливало.       — Удивительно, что вам хватило сил дойти до дома. — насмешливо сказала мать, — Мы с Джуди волновались, доберётесь ли вы или нет?       — Я сам без понятия, как мы добрались, так как ни черта не помню!       — Ладно, — встаёт миссис Уоттресон с постели, — вы отдыхайте, а я пойду уже посуду помою. И да, милый, — остановшись в дверном проёме, обращается кошка к сыну, — пойдёшь всё-таки есть или мне убирать со стола?       — Убирай всё, совсем аппетита нет, да и хреново мне до сих пор.       — Хорошо, оставляю вас тогда одних. — со спокойной мордой и еле заметной улыбкой закрывает дверь комнаты.       Убрав руку с феи, кот тяжело вздыхает, и повернувшись к девушке, отдаёт ей полное внимание:       — Святая ебень, в будщем я в каком-то смысле с отвращением буду вспомниать ту вечеринку.       — Я, если честно, тоже. Но не всё так было плохо, согласись.       — Это да. — просверливая взглядом пол у нижних лап, отвечает голубошёрстный.       — Ты как сейчас? — взволнованно поинтерсовалась фея, легонько прикоснувшись к плечу своего парня.       — Получше, но не намного. — тихонько взяв и не отпуская ладонь с плеча, укладывается на постель кот вместе с феей, — Такая усталость и похмелье не отпускает.       — Понимаю тебя. — всматриваясь в морду кота, поддерживает фея, — Голова временами гудит, тошнит, но уже не так, как утром.       — Я думаю нам надо сейчас хорошо поспать. Рано утром можно будет немного погулять на свежем воздухе, если состояние позволит.       — Тогда давай готовится ко сну, сладкий. — говоря это усаживается на постели, чтобы было возможно снять верхнюю одежду.       Пока Пенни снимает свою новую толстовку, Гамбол обращает внимание на сложную застёжку лифчика и на место, откуда начинаются крылышки. Рассмотрев немного их во время того, как фея складывает снятое, сам еле спустил джинсы, и немного быстрее сняв свитер, бросил всё на пол у стены, рядом с постелью.       — Боже, Гамми, пару секунд сложить всё это.       — Во-первых, мне хреново; во-вторых, лень; ну и в-третьих, спать хочу.       — Люблю тебя, но злишь иногда. — немного привставая, чтобы снять штаны отвечает Фицджералд.       Встав на секунду отключить основной свет и схватив одеяло, Гамбол укладывается, и не до конца укрывшись, ожидает свою девушку.       — Дорогая, подай, пожалуйста, мой телефон из кармана джинсов. Забыл написать нашей второй парочке.       — Давай лучше им позвоним, — предлагет свою идея фея, передавая телефон и укладываясь в постель, сразу укрываясь в обнимку с котом.       — Нет, Дарвин просил именно написать. Пожелаю им доброй ночи, ну и скажу, что позвоню, когда выдвигаться будем.       Гамбол, печатая над собой сообщение, позволяет фее просунуть рог ему под шею и плотно прилечь лицом к мордашке. Пенни, не задумываясь, сразу проверяет текст на ошибки и одобрительным мычанием даёт знак, что можно отправлять ещё до того, как кот поставит точку.       — Сладких снов, милая. — положив телефон у стены и повернувшись на бок к фее, негромко сказал Гамбол.       — И тебе, сладкий. — тоже повернувшись на бок к коту и поцеловав его в щёчку, всецело приобняв, желает взаимно Пенни.