Your sexy voice

Находясь в плену у неуверенности и отчаяния, мысли путаются между собой, что приводит Хангёля к осознанию неумения вести серьёзные разговоры о собственных чувствах и проблемах. За дверью из дорогого тёмного дерева еле слышны звуки стучания по клавишам ноутбука и редкий шёпот. Сыну иногда разговаривает сам с собой, то есть произносит мысли вслух, когда сосредоточен над чем-то важным. Младший вспоминает, как его это пугало в самом начале их совместного проживания, но потом стало таким милым, из-за чего он как-то записал это на камеру. Они вдвоём над этим смеялись, а позже это стало обычным, и только во время дежавю перебираются старые эпизоды из жизни. На секунду Хангёлю становится грустно и тоскливо, ведь это всё прошлое, потому что в настоящем он не более, чем просто ждёт его, не понимает, что происходит и переживает обо всём подряд. Он боится, что их отношения вот-вот закончатся, что его чувства уже не нужны. Пальцы медленно и нерешительно прикасаются к дверной ручке, толкая её вперёд. Хангёль на секунду застывает, прислушиваясь к скрипу, и осторожно входит в комнату. Кажется, на него не обращают внимания, Сыну продолжает сидеть за рабочим столом и пялиться в экран ноутбука, и от этого уж точно не становится легче. — Сыну, — едва слышно произносит Хангёль, за что получает в ответ только недовольное мычание. Это начинает его немного раздражать, потому что Сыну знает, что игнорирование тот ненавидит больше всего. — Сыну, — повторяет он еще раз, надеясь на нормальную реакцию. — Я занят. Ты что-то хотел? — наконец говорит старший, неохотно поднимая голову, и вопросительно вскидывает бровь. — Я тебе больше не интересен? — тут же спрашивает Хангёль, уверенно смотря в чужие глаза, но все ещё не решается подойти и продолжает стоять у прохода. Почувствовав некоторое волнение после этого вопроса, он хватает края футболки и сжимает ткань пальцами. Сыну следит за его движениями и коротко улыбается. — Мы почти не контактируем. Я уже чувствую себя какой-то ненужной мебелью в этом доме. Ты меня не любишь? — Хангёль, с чего это вдруг? Конечно я люблю тебя, просто в последнее время у меня много работы. Это отнимает энергию. Не накручивай себя, — Сыну делает небольшую паузу и возвращает взгляд к экрану. — А что насчёт тебя? — А что насчёт меня? — попытка прочитать мысли старшего по глазам, мимике и жестам проваливается, хотя раньше Хангёль понимал и читал его полностью. — Помнишь? Недавно. После моего возвращения. Ты возбудил меня и убежал, — без каких-либо эмоций говорит Сыну и снова поднимает голову, чтобы посмотреть на парня, — Что это было? — Ах, да… Хангёль и предположить не мог, что Сыну вспомнит об этом. Он начинает нервничать, особенно под этим пристальным взглядом. — Что это было? — повторяет Сыну. — Тараканы в голове, — Хангёль не придумывает ничего лучше этого и тянет улыбку, невольно убирая руку за затылок. — Серьёзно? — Не доверяешь мне? — «вопросом на вопрос» любимое оружие младшего. Он заранее победно поджимает губы и уже готовится побыстрее слинять. — Ладно. Верю. А теперь позволь мне закончить работу. Сыну незамедлительно возвращается к делу, тут же забыв про своего парня, который молча выходит из комнаты и тихо закрывает за собой дверь. Не совсем удовлетворенный разговором, Хангёль достаёт мобильный телефон и пишет сообщение своему лучшему другу, договариваясь о встрече. Ответ от него приходит буквально через пару секунд с назначением места. Не долго думая, Хангёль переодевается, уходит из квартиры и даже не думает о том, чтобы предупредить об этом Сыну. Вряд ли ему будет интересно. Недалеко от дома находится их любимое с Ёханом кафе, где они наизусть знают каждое меню в различные сезоны, каждое блюдо и напиток. Придя на постоянное место встречи, Хангёль рассказывает другу то, что продолжительное время его беспокоит. А именно ситуация с Сынёном. — Ты с ним общаешься?! Вы разговариваете? Вы, типа, друзья или как? — можно подумать, что Ёхан возмущён, но похоже он лишь угорает с этого, отпивая фруктовое смузи из трубочки. — Может, вы практикуете секс по телефону? — шепчет он, наклоняясь к другу через маленький столик. — Боже, замолчи. Мы просто болтаем. Окей? — Хангёль натягивает бейсболку на глаза, скрывая лёгкое смущение, и тянется к чужому напитку. — Зачем? — более спокойно спрашивает Ёхан, пододвигая свой заказ ближе к себе, отчего Хангёль недовольно фыркает. — Он слушал, как ты дрочишь. Это нормально? На самом деле, Хангёль уже не помнит такие мелочи. Хоть это его немного напрягает, конечно, учитывая, что он постоянно вспоминает перед Сыну сам факт секса по телефону. — Ну, знаешь, я это делал, так что я не лучше, — он набирает воздух в лёгкие и просто говорит всё, что приходит на ум, — Он интересный и не такой плохой, как ты думаешь. И это просто телефонный разговор, так что… — затихает Хангёль. Он серьезно оправдывает Сынёна сейчас? — Вот это да. Держу пари, вы с Сыну с тех пор не трахались, — взгляд Ёхана цепляется за покрасневшие щёки друга, и он улыбается. — Да пошёл ты в жопу, — Хангёль отбирает чужое смузи и решает, что они с Ёханом больше не друзья. По крайней мере сегодня. Завершив недолгую встречу со своим «больше не другом» и немного проветрившись, он возвращается домой. К большому или не очень удивлению, он оказывается пустым. Хангёль цыкает, разувается и направляется в спальню, плюхаясь боком на кровать прямо в верхней одежде. Повертев телефон в руках, он не придумывает ничего интереснее самого частого своего развлечения — Сынёна. Хангёлю удаётся дозвониться лишь со второго раза и, если честно, он уже успевает немного разозлиться. Тишину прерывает сонное шипение в трубку и последующее хмыкание. — Извращенец? — решает на всякий случай уточнить Хангёль. — Я вроде говорил тебе свое имя, — немного вяло и раздраженно говорит Сынён, всё-таки это немного обижает. Не только прозвище, но и то, что его будят таким способом в единственный выходной за последний месяц. Повернувшись на спину, он закрывает глаза, вслушиваясь в чужое дыхание. — Это не важно, — Хангёль тоже поворачивается на спину, смотрит на пустую соседнюю подушку и представляет, как они с Сынёном разговаривают друг напротив друга. — Не ожидал, что ты опять решишь позвонить, — смеётся старший в трубку. — Как дела? — он готов признать, что этот голос может в любую секунду поднять его настроение или вытащить из самого крепкого сна. — Мы поговорили с Сыну. Правда я не уверен, что тебе интересно, — наигранно с обидой произносит Хангёль, сдерживаясь, чтобы не улыбнуться. — Продолжай. Всё нормально, — серьёзно говорит Сынён. Ему правда интересно, и, если честно, он думает об этом всё время с последнего звонка. — И как прошёл разговор? — Он сказал, что любит, и мне не стоит переживать. Просто в последнее время очень много работы, — в его голосе слышится неуверенность и что-то расстраивающее. А Сынёну становится не по себе от осознания того, что от этого ему становится приятно. — Вот. Ничего такого. — Значит, всё у вас замечательно? — Наверное. Кажется, — Хангёль действительно не считает, что всё хорошо, но он пока не хочет окончательно это признавать. И ему всё ещё странно, что он говорит об этом так легко с тем, кого он ни разу не видел вживую. — Что-то ты не особо счастлив, — у Сынёна улыбка до ушей, и он поворачивается на бок, пытаясь унять взволнованное сердце, которое начинает биться быстрее от того, какой этот парень открытый с ним. — Отлично всё, — Хангёль думает, что возможно Сынён и не такой уж извращенец, раз с ним можно поговорить даже о своих проблемах. И да, он счастлив, что его слушает и понимает этот человек с таким красивым и мелодичным голосом. — Тогда, можно мне задать вопрос? — удовлетворенный предыдущим ответом, Сынён уже готов задавать следующий. — Какой? — закрыв глаза, Хангёль надеется, что тот спросит у него что-нибудь лёгкое и не напрягающее, позволяя расслабиться и дать голове отдохнуть. — Скажи цвет своих трусов, — облизывается Сынён и чувствует, как в комнате становится жарко. — Чего? — а лицо младшего тут же разгорается пламенем от смущения и возмущения. Он прикрывает рукой рот в изумлении и крепко сжимает телефон. — Какого цвета трусы ты носишь сейчас? — вообразив всевозможные варианты цветов, Сынён останавливается на холодных оттенках, которые могли бы подойти этому сексуальному, низкому и такому возбуждающему голосу. — Блять, ты серьёзно? — Хангёль ощущает, как подскакивает его давление. И благо они находятся порознь, иначе этому извращенцу не поздоровилось бы. — А ты думаешь, что я шучу? — Сынён сдерживается, чтобы не засунуть руку в штаны, и ерзает на кровати в нетерпении. Возможно, это неправильно и ужасно, но кажется, они прошли подобное, и даже более неправильное, ещё в самом начале их знакомства. — Сука, — почти бросает трубку Хангёль. — Что ты собираешься с этим делать? — осознав полную беспомощность, он даёт себе право представить то, как может пригодиться Сынёну эта информация. Хангёль готов заплакать. Только непонятно от чего. От нахлынувшего желания или от безысходности. — Ничего, — неуверенно произносит старший, и Хангёль чувствует эти коварные нотки в его голосе. А ещё он ощущает, как в джинсах становится тесно. — Твою мать, ты гребаный извращенец, — он прикусывает нижнюю губу, не желая понимать, почему до сих пор не завершил этот странный и невероятно отвратительный разговор. — Трусы, трусы, трусы! — клянчит Сынён как ребенок, — Чёрные? Бордовые? — Больной, они тёмно-синие, — признаётся Хангёль и крепко зажмуривает глаза, не веря, что это сейчас происходит с ним. — А? — переспрашивает старший в надежде, что ему не послышалось. — Иди нахуй, — и в этот раз он снова завершает звонок, не желая больше находиться в состоянии красного помидора в кипящей воде. Сынён встаёт с кровати и даже не пытается перестать улыбаться. Взяв полотенце из шкафа, он накидывает его на плечо и направляется в ванну для успешного завершения дня.