The Lie I've Lived

16 июля 1994 г., пятница — Интересно, а какие открытия ждут нас сегодня, Поттер? Никогда бы не подумала, что Эванс предпочитает позицию по-собачьи, лицом в подушку! Казалось, только миссионерская ей и по душе. Как годы меняют человека, а? Я помню, чем частенько занимались Джеймс с Лили, и понимание ситуации — мой эдипов симплекс. Чувствую себя ужасно грязным! Именно это воспоминание и было хитом прошлой ночи. Понятия не имею, что ждёт нас с похабницей-Шляпой сегодня. Вот уже пятнадцать ночей подряд повторяется одно и то же: я выпиваю три зелья, напяливаю Шляпу на голову и кричу, срывая голос, пока с моих подавленных воспоминаний спадает покров тьмы. К счастью, охранные камни не дают мне перебудить всех соседей. Когда я добрался до Тисовой, 4, меня ожидали: очередная строгая лекция (Вернон) и обвиняющий взгляд (Петуния). Мой фальшивый сундук теперь закрыт вместе с такой же фальшивой палочкой в чулане под лестницей. Добби очень постарался: спрятал мои учебники по всем предметам, за исключением зельеварения, в моём шкафу для одежды, а остальное содержимое сундука вместе со всеми ингредиентами — в гараже. Как и ожидалось, мимолётного замечания по поводу обветшалого вида гаража хватило, чтобы у меня появилось задание на лето. Ну, если честно, это у Добби появилось задание. Если выглянуть ночью из моего окна и хорошенько присмотреться, можно заметить, как он носится туда и обратно. Пришлось даже попросить его не спешить, иначе, полагаю, мне пришлось бы чистить водосток на крыше. А это уже гораздо сложнее сымитировать. К сожалению, я сказал моржу, что в ближайшее время закончу. Видимо, мне скоро потребуется новое «задание». Добби снабжает меня едой, в придачу к тем жалким крохам, которые мне достаются благодаря диете Дадли. И за это я почти готов простить эльфу тот факт, что первое, что я вижу после своего пробуждения – это как он смотрит на меня в упор своими огромными глазами! Когда подобное произошло в первый раз, я чуть не обмочился! Не прошло и трёх дней, как мне пришлось развернуть свою видавшую виды кровать так, чтобы спать лицом к стене. Маленькому психопату всё-таки удается содержать дом в чистоте и как-то оставаться вне поля зрения. У него есть чему поучиться в плане незаметности. Хотя меня несколько раз награждали странными взглядами, когда я выходил из кухни через пять минут, а все тарелки были уже вымыты и выставлены на просушку. По-моему, до Петунии начинает доходить. Она заглядывала ко мне прошлой ночью и пыталась что-нибудь обнаружить, при этом подозрительно на меня посматривая. Для остальных двоих «вымыть тарелки» означает вылизать их языком, поэтому волноваться не о чем. Что же касается Шляпы, тут Флитвику удалось отличиться: он зачаровал перо так, что когда я касаюсь его, начинают действовать сильные чары, благодаря которым шляпа кажется обычной бейсболкой с логотипом Манчестер Юнайтед. Днём, когда тупица на работе, кабан просит пожрать у своих маленьких дружков-бандитов, а у лошади «дневной отдых» – либо сон по понедельникам, средам и пятницам, либо чай и перемывание косточек окружающим с другими занятыми тем же самым сплетницами — мы делаем круг по парку и ускользаем в город. Довольно странно работать гидом для Шляпы, особенно учитывая, что окаянная шмотка может улавливать мои мысли. Гуляя по городу, я участвую в таком вот замечательном диалоге: — Скажи мне, ЭйчДжей[1], есть ли в этой треклятой дыре хоть одно место, где из тебя не выбивали дерьмо? — она зовёт меня ЭйчДжеем, потому как знает, что это меня раздражает. Однако… или она смягчается, или я становлюсь невосприимчивым к её подколкам, но мне начинает нравиться её компания. Мы вдвоём погоняли в футбол на днях, и она поведала мне, как когда-то была в Афганистане и видела, как там играют на лошадях мёртвым телёнком. Вот тогда-то была настоящая игра, а не эта фигня для маленьких девочек… Я посоветовал ей следующим летом потусоваться с Дином Томасом и обязательно расписать ему в красках эту историю. Я делал всё возможное, чтобы поддерживать отношения с Роном и Гермионой. Уверен, они будут жаловаться, что моих усилий недостаточно. Я ведь не могу рассказать им всё о своих планах и о том, как у меня появились вопросы по поводу их роли в моей недавно открытой — или переоткрытой — жизни. Пока же я убедился, что история, в сущности, повторяется. Гермиона — вроде Ремуса — ум компании. У неё капризные волосы, однако девушка проницательна — именно она, вероятно, и заметит во мне перемены. Рон довольно сильно напоминает несчастного Сириуса Блэка, хотя периодически и у него бывают проблески гениальности. Кроме того, нельзя не вспомнить и о моих отношениях с Невиллом Лонгботтомом. Если бы несколько недель назад кто-нибудь спросил меня, что я думаю о сыне Фрэнка и Алисы, то ответил бы: «Тихий парень, немного неуклюжий, чертовски хорош в гербологии и настолько же плох в зельеварении». Подсознательно, он, должно быть, напоминал мне Крысу, и я всегда держался от него подальше. Так что да, история повторяется, и у меня есть своя искривлённая версия Мародёров. Полагаю, в некий момент я начал бы охотиться на собственный вариант Лили. У Сью Боунс подходящий цвет волос, но вот в Трейси Дейвис больше выражено конкретное «не вздумай подойти ко мне, Поттер». Раз уж об этом зашла речь, Джеймс Поттер был испорченным богатеньким парнем, настоящим Казановой. Качеств героя-любовника в нём хватало, он этим пользовался — и гораздо чаще, чем хотелось бы признавать, щеголял. Гарри же — несчастный герой. Я мог бы воспользоваться образом «трагического героя» и уложить в постель парочку семикурсниц и почти любую девушку помладше. Проблема в том, что они — девочки, а я сейчас смотрю на них глазами взрослого, запертого в теле подростка, которому только вот-вот исполнится четырнадцать. Мне вспомнилось, что у тех, кто начинает развиваться и в самом деле избавляется от детской пухлости, эта самая детская пухлость всё же пока в наличии, и в этом-то вся закавыка. Наверное, нужно найти себе другое занятие, иначе следующие три года пройдут уныло, очень уныло, пока я не смогу встречаться с кем-либо из этих девушек. Сложнее всего, наверное, будет с Джинни. После просмотра воспоминаний я уже понимаю, что она изо всех сил старается привлечь моё внимание. Прости, «детка», но теперь будет ещё труднее — возможно, тебе стоит попробовать еще разок лет эдак в двадцать. Дьявольщина, я до сих пор не сообразил, когда, где и с кем Джеймс потерял девственность. Не удивительно, что Лили избегала его как чумы! Джеймс волочился за каждой юбкой и имел особую страсть ко всему необычному. Последнее, кажется, передалось и мне. Интересно, а тётя Чжоу, Чжоу Ри, всё ещё способна завести лодыжки за голову? Только у Сириуса было больше отметок на чехле его волшебной палочки. Не хотите ли узнать ещё одну интересную вещь, добавившую хаоса в мою жизнь? Джеймс Поттер был левшой. Этот факт играл злые шутки с моими заклинаниями многие годы! Дайте мне заклинание а-ля «направил и стреляй», как Патронус, и я моментом его исполню. Но если требуется взмахнуть и щелкнуть, то Джеймс во мне нашептывает Гарри, что мы оба делаем его задом наперёд. Попытайтесь-ка такое уразуметь, а потом поделитесь со мной размышлениями. Тем не менее, теперь, когда известно, в чем дело, я смогу переучиться. Магия сама возвращается ко мне, что тоже приятно. Старина Джимми знал парочку трюков без палочки. Я уже могу левитировать тяжёлые гантели, которые Дадлик использует для тренировок. Как ни странно, я тоже пользуюсь ими, чтобы стать сильнее, только в другом смысле. Моё акцио с трудом может призвать Шляпу со шкафа в другом конце комнаты. Не хотелось бы мне пытаться призвать свою палочку во время битвы! Над этим придётся поработать; впрочем, другого я и не ожидал. Как ни удивительно, моё беспалочковое изгоняющее сильнее, чем то, что когда-то получалось у старшего Поттера. Вот уж на что я точно не стану жаловаться! Цепь совпадений и различий ничуть не помогает мне определить, кто же я на самом деле. Я не рискну принять свою анимагическую форму — по крайней мере, до тех пор, пока рядом не окажется кого-нибудь, кто сможет помочь в случае чего. Возможно, мне удастся взять с Оливера клятву молчать. Он, наверное, единственный достаточно взрослый — и способный притом наложить заклятие — из тех, кому можно доверять. Посмотрю на него на играх «Малолестона». Весьма мило с его стороны прислать мне несколько билетов. Кстати, о Казанове… стоит упомянуть, что призывающее заклятие Джимми, скажем прямо, способно было стянуть трусики — не порвав их при этом — с симпатичной цыпочки в другом углу гриффиндорской гостиной и оставить их крутиться на пальце позера через пару секунд. И давайте на этом закроем тему, договорились? Алиса не слишком возражала — она всегда была молодчиной. Но Фрэнк меня тогда чуть не убил. А ещё случай привлёк внимание Лили, сначала в плохом смысле, однако потом она потребовала, чтобы я рассказал всё, что знаю о беспалочковой магии. Именно те первые уроки в конце пятого курса в сочетании со смертью родителей (или бабушки с дедушкой?) в начале шестого курса и стали поворотной точкой в наших отношениях. Как же бредово это звучит от того, кому и четырнадцати ещё не исполнилось, и кто ещё даже не перешел на четвертый курс… Воспоминания не настолько уж плохи или неприятны. Я помню столько шуток… весёлое было время. Большая часть их проделывалась ещё до того, как разгорелась война в начале шестого курса ДП. Чёрт, вообще-то, авторство лучшей шутки из тех, что я помню, принадлежит Крысе. Он убедил троих других пятнадцатилеток (включая обеспеченного полукровку), совершенно неосведомленных о магловском мире, выпить какого-то старящего зелья и побывать в лондонском клубе, чтобы посмотреть на американскую группу диско. Ему не удалось правильно определить тип клуба или толпы, но, по крайней мере, я хоть чему-то, да научился в плане того, как быть молодым христианином, так что опыт оказался не совсем бесполезен. Приятно вспоминать и о том, на что похожи настоящие родители и настоящая семейная жизнь, а не эта гротескная пародия, как сейчас. Скоро я всё исправлю. Тисовую, 4, ждут определенные перемены. — Ну, ЭйчДжей, ты возьмёшь себя в руки и примешь проклятые зелья или так и будешь просто стоять там и ждать, пока остальные твои воспоминания к тебе не вернутся? — Знаешь, Шляпа, ты — это нечто. — Я — лучшее из творений Годрика. Не давай мифам себя одурачить, он был крайне неприятным типом, совершенно обычным для своего времени. Он много выпивал, изменял Хельге с обеими её сестрами, однако палочка, посох и меч в его руке действовали беспощадно. Он буквально дышал победами в битвах. Именно мирное время его и убило. Ему не надо было следовать за Слизерином, когда тот ушёл. Но напившейся скотине так этого хотелось! Равенкло засунула в меня свой меч, чтобы спрятать от Годрика, но он всё равно ушёл! Глупый ублюдок поистине заплатил за свою гордость! Я переваривал этот лакомый кусочек информации об основателях, а Шляпа тем временем продолжала: — Да, ЭйчДжей, правильно — не всё то золото, что блестит. У них у всех были свои недостатки. И лучше бы тебе об этом помнить. А теперь — мы будем продолжать или как? С трудом впихиваю себе в глотку все три зелья одно за другим и напяливаю Шляпу на голову, гадая, что же ждёт меня по ту сторону Тьмы в моём разуме.

***

Узнаю место: дом Поттеров в Годриковой Лощине. Вижу, как Лили играет с маленьким Гарри. Она очень похудела после родов; настолько, что я начинаю серьезно за неё беспокоиться. Война и давление обстоятельств сильно на неё влияют. Помню, как тяжело переживал, что война и вынужденное изгнание вбивают клин в наш брак. Я уходил из дома, чтобы потренироваться в профессиональном дуэлинге, и, вернувшись, заставал её в слезах или посреди какого-то малопонятного ритуала. Лили была чрезмерно увлекающейся натурой. Она никогда не останавливалась на полпути. И это её качество чрезвычайно покоряло. Если бы мы не были скрыты под чарами ненахождения, я бы рискнул предположить о, по крайней мере, трёх отдельных случаях в её «частной лаборатории», за которые бы её упекли в Азкабан. Одно происшествие чуть не упрятало меня в Азкабан совершенно по другой причине — оно причинило мне немало боли. Мне не хотелось думать о том дне, когда я поймал её с Ремусом Люпином. Сириус всегда думал, что я считаю Ремуса темным существом и именно поэтому не хочу, чтобы тот был Хранителем нашей тайны. Нет, настоящая причина заключалась в другом. Однажды я вернулся с тренировки пораньше и обнаружил, как он «утешает» Лили. Именно тогда Джеймс Поттер в последний раз говорил с Ремусом Люпином, и разговор вовсе не был приятным. Я не собирался доверять нашу безопасность человеку, который спал с чужой женой. Чёрт, да я чуть не послал Лили с Гарри скрываться одних. Алиса и Фрэнк отговорили меня. Я часто навещал их. Они были единственными, кто мог меня понять. Возможно, из-за того, что были на пару лет старше, однако, с ситуацией они обращались гораздо лучше нас. Лили попыталась объяснить свое поведение, но безуспешно. Она винила обстоятельства, которые давили на нее своим непомерным грузом. Меня. Это проклятое пророчество. Она обвиняла всё и всех, кроме себя. Стремление оправдать себя было худшим из её качеств. Если верить треклятому пророчеству, то Гарри или Невилл — один из них (или из нас) — предназначен уничтожить Волдеморта. Не стоит и говорить, что последние месяцы Джеймса Поттера были худшими в жизни. Снаружи умирали мои друзья. Внутри же мой брак трещал по швам. В одни дни я молился, чтобы бремя досталось Фрэнку и Алисе. В другие мне хотелось, чтобы всё, наконец, закончилось — не важно, как. Насколько это, мать его, храбро и благородно? Мы были в ловушке, как Питер в той смешной клетке, купленной ему Сириусом на пятом курсе в надежде на то, что колесо поможет сбросить ему детский жирок. С осознанием пророчества нахлынула лавина воспоминаний: сообщающий новости Дамблдор, последовавшие за этим опровержение, паника, гнев, страдания и, наконец, принятие. У старика всегда не слишком-то получалось объявлять плохие известия. Сиё «счастье» он вывалил сразу после того, как убили Марлин и всю её семью. Догадайтесь-ка, кто подслушал новость и побежал к своему хозяину? У меня появилась ещё одна причина, чтобы ненавидеть эту сальную скотину. По моим предположениям, лишь долг жизни ко мне вынудил его вернуться к Дамблдору, когда родился Гарри. Каким-то образом я знал, что предстоящие воспоминания очень важны. Чувствую свою реакцию, когда щиты ломаются. Наблюдаю панику в глазах Лили, когда она пытается аппарировать с Гарри, а потом воспользоваться аварийным портключом. Я приказываю ей подняться наверх и вижу, как она бежит, даже не подумав остановиться, чтобы захватить палочку. Накладываю на дверь несколько своих самых лучших укрепляющих чар в надежде продержаться до прибытия Дамблдора и Ордена. Сдвигаю к двери всю мебель в комнате, и тут та выгибается и падает. Живот поджимает от страха и ожидания. Это он! Я надеялся и молился, чтобы это были его подчиненные. Но нет! Подавляю панику. Я ведь готовился к такому развитию событий. Надо придерживаться плана! Мягкая игрушка Гарри, маленькая собачка, похожая на грима, превращается в настоящего, в то время как «Энрико», чучело стервятника, которое Лили терпеть не может, летит со своей жерди наперерез проклятию убийства. Так просто я не сдамся, ни в коем случае! Не в собственном доме! Ныряю, отскакивая с пути мощного взрывного; оно ударяет в пол, и в воздухе — ливень обломков, а в полу появляется трещина. Волдеморт действует настолько быстро, что я даже не успеваю заметить, как он убивает трансфигурированного грима. По моей команде моё любимое кресло несётся к нему, превратившись в дикого кабана. Заклинание режет его напополам, но из-за импульса тела Волдеморт вынужден отпрыгнуть в сторону. Вкладывая силу в заклинание, ору: — Лацеро! Импактус! — получится ли у меня бросить ему вызов в четвертый раз? Я ожидал, что его поле отбросит обратно моё разрубающее, но вот что то же самое случится и с взрывным — нет! Черт, насколько же он силен? Едва уворачиваюсь от своего собственного залпа и утрачиваю инициативу. Теперь я вынужден защищаться. Швыряю журнальный столик наперерез его следующему проклятью и чувствую боль, когда осколки вишневого дерева впиваются в мою плоть, как горячие иглы, когда он уничтожает вещь. Истекая кровью, ныряю за кушетку. Уходи отсюда, Лили! Спасай нашего сына! Собираюсь с мыслями, когда он злорадствует: — О, Джеймс! Ты — лишь сбитый с толку мальчишка. Где же теперь твоё самонадеянное чванство? Где эта дамблдорова левретка со своими деньгами и фамильными связями, которая отвергла мое щедрое предложение? Я говорил тебе, что всё у тебя отниму, и так и сделал. Ну, разве я не человек слова? Твоё семейное поместье? Предано огню. Твои богатые и могущественные родители? Казнены по моей команде. Всё, что у тебя осталось — этот нелепый домик и хранилища, которых ты больше никогда не увидишь. Тебе следовало бы знать, Сохатый, — никогда нельзя доверять крысе… Белею от обжигающего гнева, и опасение отступает. Посылаю в него кушетку и без палочки призываю книжную полку за ним, надеясь сбить его с ног, но в меня летит зелёный свет, которого нельзя избежать… — Эльф уже убрал твою рвоту. После выхода из транса у тебя начались конвульсии. Если бы, благодаря им, у тебя не прочистились дыхательные пути, ты бы умер. — Это лишь моё воображение или я слышу жалость в голосе Шляпы? — Может, это было бы и к лучшему. Вот бл…! За что мне это дерьмо? Какого бога я оскорбил, чтобы получить такую карму? Натягивая шляпу на лоб, вижу дрожащего домовика в углу и благодарно ему улыбаюсь. — Уже закончил жалеть себя и свою участь? Если нет, тогда сними меня пока. Твой плаксивый скулёж «о горе мне, горе», прерывающий твою рутинную мастурбацию, устарел ещё неделю назад. Парирую: — Ну что за манера давать пинка под зад удрученному парню, бесполезный ты кусок дерьма! — О, зато теперь ты злишься на меня, а не рыдаешь над хренью, которую невозможно изменить. Добро пожаловать в настоящее, ЭйчДжей. Если бы ты и в самом деле не был тайным педиком и Снейп попытался бы выплатить тебе долг на своих коленях, это было бы, вероятно, самым потрясающим открытием. Теперь, когда всё выяснилось, ты можешь начинать думать о том, что собираешься со всем этим делать! Я стащил с себя Шляпу. Она предпочитает говорить у меня в голове, а я предпочитаю действовать как человек, а не как «урод», которым, оказывается, и являюсь. Прямо конец света! Долбанный Вернон Дурсль был всё время прав обо мне! Я — урод. А круче всего концовочка, когда возвращается Риддл: я — единственный, кто может его уничтожить! Ловлю себя на том, что мысленно ругаю Дамблдора за то, что тот ничего не сказал Гарри. Я и есть Гарри! — Я-то думал, что у нас с Риддлом счёт три-ноль, а, оказывается, шесть-один. Что же мне делать с последующей переигровкой? Понятия не имею. Полагаю, надо потренироваться. Джеймс продержался против него всего лишь минуту, мать его, — и это в помещении, в котором готовился противостоять! Не самое лучшее подтверждение моим новообретённым способностям. По крайней мере, он ожидает, что я — лишь наивный школьник. Шляпа проницательно кивает: — Правильно, ЭйчДжей. Давай-ка посмотрим, как ты сможешь использовать данный факт в своих интересах. Гарри намного сильнее Джеймса. Когда ты вернешься в форму и прибавишь в силе, твои враги будут потрясены. Молчим вдвоем со Шляпой. Я прошу у Добби принести мне попить, и он притаскивает молока, чтобы убрать вкус рвоты изо рта. У меня осталось зелий всего на две ночи. Остальным воспоминаниям ДП придется возвращаться самостоятельно. Нужно отсюда убираться. Нужно достать кое-что. И нужно вернуться — да, именно туда. — Шляпа, завтра пойдем посмотреть на Лощину. Там у меня кое-что припасено. Если Сириус ещё не разграбил тайник, это будет очень кстати. –––––––– [1] HJ — сокращение английского Harry James — Гарри Джеймс.