***
— Спрятал самурай меч в ножны, — первое, что услышал Егор, когда тело и мозг постепенно начали приходить в норму. Голос был спокойным и чётким, даже несмотря на то, что окончания слов будто тонули в водной глади. Картинка перед глазами всё ещё расплывалась, а незнакомец рядом продолжал: — Трудные времена настали. Плачет сакура. Зрение наконец-то вернулось в прежнее состояние, и парень увидел над собой белый потолок, расписанный какими-то символами, что отливали голубым. Часто моргая даже вопреки тому, что свет в комнате был мягким и тусклым, он приподнялся на локтях и повернулся в сторону незнакомца, сидевшего рядом, со странными рассуждениями. Он выглядел по меньшей мере необычно: тёмные длинные волосы были собраны в хвост на затылке, на макушке поблескивали линзами очки, очень похожие на лыжные (а возможно, это они и были); одет этот парень был в чёрное бесформенное худи и всё это время, даже не поднимая головы, тщательно протирал что-то, от чего исходило красное свечение. Позже, присмотревшись, Егор понял, что это была катана с таким же чёрным клинком, грань которого и являлась тем источником света. Ракитин сел, оперевшись на вытянутую руку, а второй потрепал за плечо фигуру напротив. На него посмотрело какое-то слишком знакомое угловатое лицо, но мозг никак не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах его видел. Меж тем взгляд скользнул на меч, и у Егора буквально похолодело внутри, когда он увидел на серой тряпке в руках незнакомца расплывшиеся красные пятна, по краям уже ставшие почти коричневыми. Он тут же свободной рукой ощупал своё тело, а парень напротив в ответ на эти манипуляции и совершенно растерянное выражение лица попытался успокоить: — Не твоя, не бойся. — Да я уже понял, но легче особо не стало. И, — Ракитин наконец-то решил осмотреться нормально, — где я вообще нахрен? Фигура напротив сдавленно хихикнула. — А сам как думаешь? — Слушай, ну, если бы у меня были хоть какие-то мысли на это счёт, я бы у тебя не спрашивал. Логично? Логично. Ты, кстати, кто? — О, вот это хороший вопрос, — протянул парень и улыбнулся краем губ так, что Егору стало откровенно говоря немного не по себе. — В нынешних условиях я, скорее, что-то вроде духа между прошлым и будущим, но, чтобы тебе было проще, зови меня просто Шестьдесят Первый. — Странное имя, это мама такое захотела? — А кто тебе сказал, что это моё имя? — парировал тот. Ракитин понял, что выбрал не совсем подходящий случай для демонстрации своего остроумия, и решил потратить это время более рационально. — И всё-таки, Шестьдесят Первый, где я? — У меня дома. Милости прошу к моему шалашу! — развёл руками странный парень. Егор уже начинал злиться и готов был почти разрыдаться как маленький от того, насколько это был несмешной прикол, но, сжав руку в кулак и шумно выдохнув, решил уточнить: — Нет, типа, где я в целом. Какой сейчас год? Век? — на последней фразе он издал смешок, но позже понял, что они тут похоже уместны только как истерические. — А ты не помнишь? Вообще ничего? Хотя такое после столкновения с синтетиками не редкость… — он отвёл взгляд и почесал свободной рукой затылок, в то время как Ракитин мысленно успел уже раз двадцать прогнать момент упоминания «синтетиков». — Год, говоришь. Сейчас по моим подсчётам, вроде бы, — он повернулся и посмотрел куда-то за левое плечо, — две тысячи двадцать восьмой. То есть добро пожаловать в двадцать третий век. Сказать, что Егор удивился — не сказать ничего. Какой двадцать третий век? Это прикол такой? Тупой пранк? Пранк же, ну?! Но этот, как он представился, Шестьдесят Первый не выглядел как человек, который шутит, а значит либо очень хороший актёр, либо за окном действительно будущее. И как бы Ракитин ни отмахивался от последнего, то, если рассуждать логически, окружающая обстановка уж слишком реалистична, и создавать её, чтобы просто пошутить над ним, как минимум, нерационально. Да и кому это нужно? Даша с ребятами так не заморачивались никогда — а они единственные, кому можно было бы приписать тягу к подобному. Паника на удивление сходила на нет, и сознание было довольно ясным, а потому Егор решил, что резкие телодвижения и истерики сейчас не помогут. Да и вообще не хотелось раскрывать все карты перед этим парнем: он даже имя своё не назвал, и, стало быть, не просто так. Может, далеко не сторону хороших ребят представляет, и неизвестно, для каких целей его сюда притащил. Аккуратность даже с ним не помешает. — Синтетики? — Типа того, — протянул вернувшийся к прежнему делу Шестьдесят Первый. — И что, — Егор немного замялся, — они со мной делали? Он поднял голову и внимательно посмотрел на Ракитина, а затем улыбнулся и хмыкнул: — Пытались тебе башню вскрыть, ясное дело. Парень невольно поморщился, вспоминая весь спектр ощущений от этой процедуры. — Похоже, сильно меня потрепало… Просто, ну, я типа вообще ничего не помню. — Это нормально, тебе же пытались стереть сознание и, знаешь, перепрограммировать — так, наверное, понятнее. — Но я же нихуя не робот. Такое разве возможно на живом человеке? — Вполне. Вводится внутрь и начинает путешествовать по организму, это что-то типа вакцины, — он вскинул голову и улыбнулся, смотря куда-то в потолок. — По крайней мере, они называют её так. Егор промолчал в ответ. Вакцина? Стирание сознания? Что за хрень здесь происходит? А ещё его всё сильнее настораживала эта комната. Нет, с виду она была обычной: стол у стены, парочка стульев с одеждой на них, выключенные лампы, несколько заметок, прикреплённых к стенам и издалека напоминающих при таком освещении большое пятно; обычным было всё, кроме этих строчек, состоящих из странных символов, которые, будто голограммы новостных строк, бегали безостановочно по стенам. Вот что действительно напрягало Егора, ибо если катаны (которых было, как оказалось, две) и кровь на них ещё можно было как-то объяснить, то вот эти мерцающие значки наводили уже на мысли о чём-то оккультном. «Киберсатанизм? Серьёзно?» — мысленно спросил у себя Ракитин, подпитывая надежды на то, что это он просто себя накрутил и всё на самом деле крайне безобидно. — Этот город… Этот округ прогнил. Уже давно. Прямо с тех пор, как случился тот самый системный сбой. Помнишь что-нибудь об этом? — Смутно, — протянул Егор, изображая попытки вспомнить. — Это случилось несколько лет назад, — продолжил Шестьдесят Первый, откладывая в сторону чистую катану. То, что последовало далее, Ракитин бы с уверенностью мог назвать фантасмагорией. Создавалось ощущение, будто трип одного из его современников-фантастов превратился в реальность: случился сбой некой общей системы, из-за чего она начала жить своей жизнью, а сознание почти всех людей стёрлось. Фактически, миром управлял компьютер, а те, кто успел отсоединиться и остаться в сознании, превратились в изгоев и были объявлены преступниками. Усилиями «системщиков» было изобретено вещество, действующее в разы быстрее, чем сама система, под названием «Вакцина», и, очевидно, Егору «повезло» испытать её влияние на себе. — То есть ты типа меня спас? — Ну, если хочешь, можешь назвать это так, — пожал плечами длинноволосый. — А почему Шестьдесят Первый? — Номер просто понравился. У нас же, вроде как, нет имён теперь, понимаешь, да? У нас, у людей. — Это… грустно, наверное, — протянул Егор, отводя взгляд. — Ладно, я просто не до конца понял, как на это всё реагировать, так что не сочти за грубость, если что. — В любом случае, пора собираться. Дела не ждут, солнце начинает садиться. — Дела? — переспросил Егор, после чего слегка сморщился от характерного звука трения лезвия катаны о стенки ножен. — Я тебе не говорил разве? — Шестьдесят Первый надел не менее странную, чем все остальные его атрибуты, маску, похожую чем-то на противогаз, и бережно вытащил хвост из-под её ремня сзади. После чего уже почти полностью механическим голосом добавил: — Меня зовут преступником. У Егора предстал выбор, словно в каком-то мистическом квесте, пойти или остаться тут. И очевидно, что комфортнее ему было отсидеться и дождаться прихода этого чудилы, после ещё расспросив его подробнее о том, что тут вообще происходит. Но время истекало, так как Шестьдесят Первый собирался на удивление быстро. Тихо вздохнув и мысленно помолившись, чтобы это решение для него не стало последним, он пошёл вместе с мечником. Тот, очевидно, был не слишком рад этому, но и не прогнал Ракитина, а лишь попросил протянуть руку с закатанным по локоть рукавом худи. Очередная игла с очередной неведомой, по мнению Егора, хренью вошла под кожу, и через считанные секунды по ней побежали такие же строчки символов, что и по стенам в квартире Шестьдесят Первого. Разве что из-за бледности они были не так заметны, как на тёмном покрытии комнат. — Это защита. Маскировка, чтобы не спалили, что ты при своём уме. Но лучше веди себя тихо и рот лишний раз не раскрывай. — А почему ты таким не пользуешься? — неожиданно спросил Егор, на что услышал приглушённый маской смешок. — Я? Я же преступник, забыл? — А, да… — протянул Ракитин и отвёл взгляд в сторону. Его начинало напрягать то, с какими радостными интонациями этот хвостатый говорит, что его разыскивают. Хотя от жизни в этом мире можно и в разы сильнее башней поехать, к тому же ему пытались стереть сознание, кто знает, что у него там повредилось. Город в лучах садящегося солнца казался неимоверно красивым: всё отливало каким-то нежно-красным, и причудливые формы зданий невольно притягивали к себе взгляд. Интересно, как они выглядят вблизи? — Чего застыл? Пойдём, — раздалось над ухом и вывело Егора из некоего подобия транса. — Выглядит красиво, но не покупайся на это. Чем дальше в город, тем больше соблазна. Ронин должен быть силён духом, чтобы не поддаться им. Шестьдесят Первый по понятным причинам жил буквально на окраине, едва ли не за пределами города. Дороги прилегающих районов напоминали контакты на электронной плате: всё такие же прямые и кое-где изогнутые на девяносто градусов. Складывалось ощущение, что это проектировал ярый поклонник кубизма. Только почему-то было тихо и безлюдно. Даже у кибер-города есть спальные районы? Спутник был в этой бесконечной сетке города как рыба в воде, он точно знал, куда шёл, и уверенно направлялся к нужному месту, пока Егор, в свою очередь, оглядывался по сторонам и периодически зависал чуть ли не с открытым от удивления ртом. Маскироваться под человека, который просто потерял часть воспоминаний, получалось всё сложнее. Вскоре они вышли на уже более оживлённую и освещённую вывесками улицу и, Ракитин сам не заметил как, оказались у некоего подобия клуба. «Дай-то-на», — прочёл про себя задравший голову парень, после чего ощутил лёгкий толчок в спину, ясно дающий понять, что это не их конечная точка. Ею оказался переулок в паре шагов от заведения. — Так, — протянул спутник, что-то нажимающий на всплывшей в воздухе полупрозрачной панели, — ждать осталось минут десять. Егор что-то промямлил в ответ, не отводя глаз от пестрящего огнями куска улицы, что был виден с его места. Если бы не эта сенсорная штука, похожая на голограмму из фантастики его времён, то он бы и не ощущал особо, что находится как бы в будущем. Всё вокруг напоминало скорее воплощение мечты ретрофутуриста, чем-то, как, например, он себе представлял город через две сотни лет. Хотя и тоскливо немного было, ибо кроме косяка, что курил сейчас его странный знакомый, ему о своей эпохе не напоминало ровным счётом ничего. — Чего грустный такой? — спросил Шестьдесят Первый и протянул ему самокрутку. — Хочешь? Ракитин отрицательно покачал головой, мечник пожал плечами и продолжил курить. Спустя ещё две минуты молчания он закончил и, бросив окурок на землю, а после затоптав его кроссовком, заговорчески произнёс: — Ну, ничего, сейчас весело будет. То, что произошло дальше, Егор предпочёл бы не видеть никогда. Со стороны, где стоял его спутник, послышались голоса, и в начале переулка на свету было заметно, как от компании из нескольких человек отделился один парень и, распрощавшись с друзьями, направился в их сторону. Затем рядом что-то щелкнуло — позже до Ракитина дошло, что это звук, с которым его знакомый достал катану из ножен. — Эй, парень, — окликнул он прохожего, — поблизости, говорят, Койот бродит. Опасно одному по улицам ходить. Едва прохожий успел перевести взгляд на говорящего, послышались свист лезвия в воздухе и звук того, как оно рассекло плоть. Парень упал на землю, начал хрипеть и пытаться прикрыть рану на шее, из которой потоком лилась кровь. Егор стоял и, сжав от страха челюсти, смотрел на то, как мечник подошёл к корчившемуся телу и, прицелившись, разрезал запястья парня. И тут тело окончательно обмякло, и то ли от болевого шока, то ли от потери крови стало прямо в буквальном смысле телом. У Ракитина, будто непроизвольно, между частыми сглатываниями вырвалось тихое: «И это твои дела?». От ужаса хотелось блевать, рыдать, к тому же пробивало мерзкой дрожью, а тело будто скручивало судорогами. Да какого ж хера тут происходит? — Как я так могу, да? — внезапно начал Шестьдесят Первый, закуривая второй косяк. — Видишь ли, в чём дело… Я делаю это не просто так, а чтобы подстроить события нужным мне образом. Мироздание — настоящее, а не эта хуйня из двоичного кода — даёт мне знаки и я к ним прислушиваюсь. Души тех, кого забрала эта система, помогают мне пройти этот путь к цели. У Егора уже начинало плыть перед глазами. — Да что за херню ты несёшь? — выдохнул он, опираясь рукой о стену. — Как… Как это вообще можно оправдать?! Это люди! — Люди? Не-ет, это тела. Думаешь, я поступаю ужасно… Но они уже просто резервуары. Легче убить, чем наблюдать, как их дёргают за ниточки, заставляя участвовать в симуляции, лишь отдаленно напоминающую человеческую жизнь. — Да ты конченный! — вырывалось у Егора дрожащим истерическим голосом. Он был твёрдо убежден, что ещё слово от этого ненормального и у него поедет крыша. — Только следуя по пути вселенной, удастся достичь совершенного состояния — состояния Бога. Выход за рамки — абсолютная свобода. И победа над системой. Понимаешь? Ракитин был в шаге от того, чтобы просто наброситься в ответ и бить до тех пор, пока лицо этого мудака не превратится в кровавое месиво и он чисто физически уже не сможет проложить свой монолог о «возвышенном». — Ну, я меж тем дела-то ещё не закончил… — раздалось где-то в опасной близости. Егор успел только поднять голову, как за насмешливым «открылся» последовал всё тот же набор звуков, что и когда он убил того незнакомца. Боль была адской, но Ракитин просто лежал, изредка подрагивая, и смотрел вверх. Заметив нависшего над ним мечника, он улыбнулся и из последних сил ответил: — Ни хрена я тебя, уёбок, не понимаю. — Это все игра. Победит тот, чья норма будет выше для того, чтобы сделать то, что не является нормой в абсолютном смысле. Егор прикрыл глаза, ощущая, как намокает одежда от тёплой крови, и в очередной раз услышал над ухом свист лезвия. — Передавай привет Айсиксвану.***
В ушах внезапно начало противно звенеть, и звон был скорее механическим. Ракитин поморщился, но глаза не открыл. Не хотелось больше видеть этого чокнутого, не хотелось вообще быть в том мире, даже хотя бы на уровне визуального восприятия. К звону спустя полминуты добавился ещё и какой-то странный гул. Вроде бы, он лежит на земле, так, какого черта, это все происходит у него под головой? Глаза всё-таки пришлось открыть, и он сперва им действительно не проверил: белый потолок его комнаты, он в своей кровати. В своём мире. А источник неприятного звука — его собственный телефон, на который сейчас звонит «Тёмыч Депо». — Чё, опять проспал? — раздалось как всегда размеренным голосом на том конце. — Да, наверное… Немного. Походу, да, — почти слитно пробубнил Егор. — Правильно Даша говорила про тебя оболтуса… — Ой, Тёмыч, прости, забыл, — простонал Ракитин, откидываясь на подушки. Сон. Это был просто сон. — А мы куда-то собирались? — Да, хотел тебя с Федей познакомить. — С кем? — Ну, который Айсиксван. Егор напрягся и нервно сглотнул. — Как-как ты сказал?