Оружие для пролетариата

      — Вы на мушке. Мне дать вам время или прикончить вас сразу? Отличная работа, Ласло, — сказал американец.       — Нет ведь никакого оружия, да? Вы обманывали нас с самого начала! К чему было разыгрывать спектакль перед нами?! — раздражённо спросил Стойчев.       — Я хотел выиграть время. Пока я заговаривал вам зубы, мои парни выходили на сцену.       Стрелкин грозно посмотрел на Ковача и сказал ему по-словански:       — Так ты с ними заодно, падаль? Гнать таких взашей надо!       — Я тебе отвечаю, начальник, я вообще в душе не чаю, чего они там задумали. Клянусь, — испуганно ответил Ласло.       Поначалу Владо так и подумал, что светловолосый проходимец действовал заодно с грабителями, зная обо всём с самого начала. Однако сейчас Стойчев убедился в обратном. На квадратном лице с острыми скулами Ковача застыл страх. Он действительно боялся, что его убьют.       Вожак грабителей рассмеялся:       — Знаешь, Ласло, никого не огорчит смерть такой мелкой сошки как ты. Птицы твоего полёта редко доживают до полтинника. А тебе уже пятьдесят два, как я слышал.       — Пятьдесят три, паскуда. Тебе и до сорока пяти не дотянуть, — смирившись со своей участью, Ковач решил уйти с достоинством воина, который скорее выбрал бы смерть, чем бесчестье.       — Может и так, но моих похорон ты уже не увидишь. Поверь мне на слово. Мордой в землю!       «Что же делать? Куда пропали наши товарищи? Я не хочу погибнуть здесь от рук уголовников. Слишком унизительно», — спокойно подумал Владо. За несколько лет участия в различных конфликтах он не раз находился в шаге от смерти. Тридцатичетырёхлетний Стойчев считал её обыденностью, необходимостью, ценой ошибки, жертвой во имя революционной борьбы, но никак не трагедией. Владо чувствовал лишь обиду из-за того, что ему придётся принять смерть не от рук солдат, полицейских или карателей из иррегулярных воинских частей, а обычных грабителей, людей подлых, жадных и до жути примитивных.       — Вы ничего от нас не получите, — взвешенно ответил Стойчев. — Ни единого доллара. Мы отвечаем за них жизнью.       — Ну, тогда другого выбора вы нам не оставляете, — сказал американец, когда со стороны маяка послышался странный шум…       … Вольдемарс Вацентис решил действовать в одиночку. Малаши явно ему не доверял. «Пусть думает себе, что хочет. Меня поставили гувернанткой. Что тут можно придумать?» — негодовал Вольдемарс. Перед ним стоял чёткий приказ — охранять и не задавать лишних вопросов. Параноидальность Белы серьёзно озадачила латыша, ведь он не затевал никаких коварных планов за спиной у слованцев. Роль вооружённой няни с «Наганом» ему совсем не нравилась, но никого в «центре» его мнение не волновало.       Малаши со Шварцвальдом затаились за деревьями и пропали из виду. Пока никто не приехал, Вацентис без шума обошёл побережье. Он вполне комфортно чувствовал себя один. Правда, вместе с Клапейдрой на душе латышу было намного спокойнее. Внутри маяка американский гангстер связывал старичка-смотрителя, не заметив, как мимо раскрытой двери тихо прошёл Вольдермарс. Шум волн и завывания ветра хорошо работали на его маскировку.       Вацентис без труда понял, что неспроста тот бандит прятался в здании маяка. Чекист решил для начала проследить за ним, а уже потом перейти к активным действиям. Латыш остановился рядом, навострив уши. Приехали машины и начались переговоры. Вацентис внимательно слушал разговор Стойчева с американцами. Затем послышались шаги по деревянному полу, а в адрес Владо посыпались угрозы. «Сидел в засаде, выходит. Пора вязать эту контру», — посчитал Вольдемарс, незаметно вошедший внутрь. Старичок-смотритель хотел было закричать, но чекист жестом приказал ему молчать. «Сначала дело, потом развяжу», — рассудил Вацентис.       Американец с двумя пистолетами держал на прицеле Игоря и Станислава, полностью контролируя ситуацию. У Вацентиса не нашлось времени на то, чтобы проверить, насколько хорошо грабитель управлялся парой «Кольтов». Он резко выскочил наружу и приставил дуло «Нагана» к затылку противника до того, как его заметили бандиты, стоявшие напротив.       — Даже не думай. Брось, — приказал стрелку Вольдемарс по-английски. Помимо родного латышского языка, он знал русский, немецкий и английский. Со слованцами чекист общался по-немецки.       На землю беззвучно упала сигарета…       … Владо оказалось приятно услышал строгий голос Вольдемарса. Латыш не подвёл их. «Отлично! Теперь у нас есть аргумент. Их человек теперь наш заложник. Мы не умрём здесь! Революция свершится! Вольдемарс спас нас!» — возрадовался Стойчев.       — Ну, вы подстраховались. Неплохо, весьма неплохо, — впрочем, появление внезапное Вацентиса не поколебало спокойствие рыжего бандита. Как и прежде, он считал себя хозяином положения.       — Ваш человек у нас в заложниках. Положите оружие. Сейчас же! — скомандовал Владо.       — И мы вот так просто тебе подчинимся? Ты кое-что забыл. Мой стрелок держит тебя на прицеле. Сказать тебе, что случится, если ваш белобрысый детина убьёт моего затейника? Тебя пристрелят. Игра стала интереснее, мы с тобой на равных. Давай, командуй. Выстрелишь — умрёшь.       «Всё зашло в тупик. У нас равные возможности. Что же делать? Можно ведь просто мирно разойтись? Готовы ли они умереть?» — первоначальная радость Владо сменилась на холодную рассудительность перед ледяным ликом смерти.       — Эй, дружище, не стреляй. Я ведь успею уложить их, — собравшись духом, проговорил гангстер с двумя пистолетами.       — Соображаешь. Приказ быть приказом не перестал. Мы готовы к смерти. Повторять не буду, брось оружие, — ответил Вацентис.       — Что ты ему сказал? — спросил, обернувшись, у Вацентиса по-немецки Хомолка.       Ветер подул сильнее, и Владо услышал его вой, что слился с шумом волн в один звук.       — Что делать будем? — задал вопрос Ковач.       — Стрелять, так стрелять, — изрёк Стрелкин. Схватка с бандитами его не пугала. — Посмотрим, у кого прыти больше.       «Нам нужно договориться, пока мы ещё в состоянии договориться. Терпение скоро у всех лопнет», — подумал Владо.       — Ну, как поступим? — с издёвкой спросил рыжий американец.       — Мирно разойдёмся, — дал ответ Стойчев.       — Хочется уйти? Вы нас видели. Думаешь, мне хочется вас отпускать? Нам нужны деньги. Чёртовы деньги! Ладно, к «фараонам» вы не пойдёте. Занятный выйдет разговор: «Мы тут собирались в обход закона купить двести пулемётов. А нас ограбить захотели!»       — Мы не пойдём в полицию.       — Я знаю. Не надо повторяться. Мы поступим просто. Вы отдаёте нам деньги, и тогда мы вас отпускаем.       — Ни за что. Знали бы вы, скольких усилий нам стоило собрать их.       — А ты упрям. Но переспорить меня у тебя не выйдет. Прими мои условия. Тогда уйдёшь. Или умри. Мой «индеец» прикончит тебя первым.       Вдруг к Стойчеву обратился с вопросом Ковач:       — Слушай, где двое ваших? Куда они подевались? Вышли первыми, пошли сюда.       «Вот кто его просил? Теперь они узнали про Белу и Клемента. Мы утратили внезапность. Их будут ждать. Зачем он про них сказал?» — мысленно сокрушался Стойчев.       — Двое ваших, да, Ласло? — переспросил главарь.       — Да, урод. Они рыскают тут недалеко. Проваливай отсюда, пока они вас не нашли. Иначе постреляют вас всех до единого, — блефовал Ковач. Теперь Владо стало понятно, зачем он заговорил про Белу и Клемента. Ласло хотел взять рыжего на испуг.       — Да ты брешешь, Ласло. Договоришься ты, я лично пристрелю тебя, — сказал американец. — Кому ты чешешь? Никого нет, даже наш гость из Европы молчит. И правильно делает. Ведь никого нет. Или возразишь мне?       — Он не лжёт, — ответил Владо…       … Разделившись, Малаши и Шварцвальд отправились в заросли. По пути Бела обращал внимание на все места, где «противник» мог устроить засаду. Они обошли лесополосы и никого там не нашли. Получалось, что бандиты решили «играть» по правилам. «Нет, так не пойдёт. Безопасность — мой труд. Я редко ошибаюсь. Сам не помню, когда ошибался в последний раз. Мы проследим за сделкой из укромного местечка», — думал Малаши.       — Присмотри нам берлогу. Нам нужен хороший обзор, — сказал он Клементу.       Они отошли от дороги, затем затаились лёжа между двумя упавшими от силы ветра деревьями. С их позиции отлично просматривалась как сама лесополоса, так и дорога с маяком. «Нам бы пулемёт. Так нам даже выходить из тени не придётся, отсюда всех перещёлкаем», — думал Малаши. Вацентиса он так и не увидел: «Пусть лучше прячется в воде. У них там как раз суровый климат. Из воды ему меня не достать».       Вскоре приехали бандиты, после чего начались переговоры, зашедшие в тупик. По тропинке, что раскинулась неподалёку от позиции Малаши и Шварцавальда, проскользнул американец с винтовкой Энфилд M1917. Бела довольно улыбнулся, но остановил Клемента. Тот уже собирался стрелять. Вместе с Малаши они проследили за стрелком. Когда коммунисты его нагнали, на сцену из маяка вышел Вацетис. И Бела, и Клемент не говорили по-английски. Однако чтобы понять, что честная сделка успела за пару минут превратиться в грабёж, переводчик им не понадобился.       Переглянувшись, Малаши со Шварцвальдом разделились. У них в прошлом получилось проделать похожий манёвр несколько раз. «Красный граф» двинулся в обход, собираясь ударить с фланга. Шварцвальд же пошёл напрямик к стоявшему к нему спиной стрелку. На нём лежало отвлечение.       — Эй, ты! Повернись ко мне! — крикнул американцу по-словански Клемент, державший револьвер за спиной.       Стрелок обернулся, Шварцвальд, точно тигр, резко прыгнул, правда, в кусты. Бела успел вовремя взять на прицел американца. Спустя секунду на землю упала винтовка, которую поднял Клемент.       — Целься в главного! — сказал ему Бела, обратившись потом к Владо. — Он готов! Мы с вами!       Стоило грабителям услышать шум справа, как они мгновенно повернулись в сторону Белы и Клемента. Винтовка Шварцвальда уже была направлена в сторону главаря. Вычислить его оказалось несложно — подручные вились вокруг него, подобно королевской свите. Прицел «Энфилда» неотрывно следовал за вожаком…       … Стойчев обрадовался появлению товарищей, подобно ребёнку:       — Да! Они нас не бросили! Они с нами! Ура! Ура!       Из лесополосы донёсся голос Малаши, державшего в заложниках низкорослого стрелка.       — Главный у нас на мушке! Готовы стрелять!       — Не сводить с него глаз! — крикнул в ответ Стойчев.       Главарь банды огляделся и с хитрой улыбкой на лице произнёс:       — Ну, недурно. Игра стала ещё интереснее.       — Мой товарищ застрелит вас по первому же моему приказу. Начнёте стрелять — умрёте первым, — пригрозил, подражая манере речи бандита, Владо. — Я застрелю остальных.       — Ха! Я тебе говорил, придурок! Тебя предупредили? Вот и выкуси, урод, — злорадствовал Ковач. — Мы вас тут уложим! Наши друганы не подкачали!       — Ты, я смотрю, успел осмелеть, Ласло, — ответил рыжий. — Поживёшь пока ещё.       — Зато тебе крышка. Они прикончат тебя. Вам всем крышка.       — Я так не думаю, мой затейник держит на поводке двух ваших. Без трупов с вашей стороны не обойдётся.       — Нам не нужны трупы, ни ваши, ни наши, — заявил Владо. — Но если придётся, мы готовы к потерям. Я предлагаю мирно разойтись. Сначала уходите вы.       — Ты что несёшь? Их кончать надо! — возразил Ковач.       — Он думает иначе, Ласло. Заткнись уже. Ты мешаешь взрослым разговаривать, — сказал ему американец.       «Нам придётся искать других дельцов. Не знаю, сколько у нас уйдёт времени, но полицию лучше не тревожить», — рассудил Стойчев.       — Ну, готовы к потерям. Сказанул, так сказанул! Как вояки прямо! Что с людьми делает война? Они ни в грош не ставят жизни даже своих друзей, — грабитель принял слованцев с Гирко и Вацетисом за ветеранов Великой войны, что оказалось отчасти верно. Шварцвальд, Стрелкин с латышом начали свой боевой путь именно в ту войну. Зато Стойчев избежал призыва по состоянию здоровья. Бела служил в полиции, а Станислав оказался слишком мал, чтобы отправиться на поля сражений мировой войны.       — Я тебе верю, — продолжил рыжий. — Взгляд у вас всех нездоровый. Совсем плохо у вас в Европе живётся.       — Твой ответ? Хочешь здесь умереть из-за денег? Вы все умрёте и не сможете потратить их! — повысил голос Владо.       — Ну, раз твоё предложение в силе, то я согласен. Я не в настроении умирать сегодня. Это из вас война сделала живые трупы. А я тогда грелся за решёткой. Не так уж и плохо, когда видишь потом ветеранов с перекошенной мордой на помойке. Но есть одна проблема. Мне нужны гарантии, что ты выпустишь меня с парнями отсюда живыми. Вдруг Ласло запудрит тебе мозги?       — Даю слово.       — Слова мало. Пусть твой стрелок опустит винтовку и отпустит моего «индейца».       Владо дал команду Беле и Клементу. Теперь к четырём американцам присоединился пятый.       — Если вы отпустите моего затейника, аргументов у меня не останется. Но и оставлять его с вами я не хочу, — рассуждал вслух бандит. — Ты пойдёшь с нами. Мы отъедем к дороге из города и отпустим тебя. Отсюда всё просматривается. Вы же отпускаете моего затейника.       — Идёт, — согласился Стойчев.       — Босс! Ты чего?! — «затейника» охватила паника. — Меня с ними оставляешь?! Так не пойдёт!       — Помолчи. Ты опустишь пушки и пойдёшь к нам, когда мы его отпустим.       — Где гарантия, что вы не увезёте меня? Вдруг вы готовы пожертвовать своим человеком? — спросил Владо.       — Хорошо соображаешь. И как нам тогда решить проблему?       — Я еду с вашими людьми. А вы остаётесь здесь вместо своего «затейника».       — А не слишком ли?       — Вы мне тоже самое, считай, предложили. Нам тоже нужны надёжные гарантии. Или же мы убьём вас. Двое наших товарищей погибнет. Но вы умрёте все разом, — и хотя Стойчев не собирался никого убивать, он проговаривал каждое слово с видом древнеримского полководца, готового пожертвовать жизнью своих легионеров ради оглушительной победы над бесчестным врагом, дабы убедить рыжего в обратном.       — Ну, твоя взяла.       Вацентис приставил к затылку главаря дуло «Нагана», пока Стойчева сажали в машину. В дороге Владо начал нервничать. Он боялся, что грабители осмелятся увести его, бросив на смерть вожака стаи. Но через пару минут автомобили остановились у дороги, которая вела в Нью-Йорк. Бандиты выволокли Стойчева из салона, и ему стало спокойнее. К удивлению Владо, американцы сдержали слово.       — Иди давай, морда чернявая. Откуда вы такие только берётесь? Язык у вас вообще не понятный, когда вы между собой шепчетесь, — с этими словами крепкий американец отпустил Владо.       — Несложно догадаться, откуда они. Для Ковача они свои в доску.       Возвращаясь к маяку, Стойчев прошёл мимо рыжего.       — Ну, надеюсь, мы с вами больше не встретимся. Себе дороже с вами связываться, — бросил он напоследок Владо.       — Взаимно, — дал короткий ответ Стойчев, двинувшись навстречу к Беле с Вольдемарсом.

***

      Попытка слованских коммунистов доказать свою самостоятельность провалилась. Советская сторона не возражала, если слованцы под присмотром людей в штатском закупят оружие сами (подобная самодеятельность освобождала органы разведки молодой Страны Советов от лишних забот). Но после их провала в игру вступили сотрудники иностранного отдела ОГПУ.       Они провели пару маленьких операций. Под видом эмиссаров из Республики Аламон они заказали у компании Auto-Ordnance пробную партию из двухсот пистолетов-пулемётов Томпсона якобы для нужд национальной гвардии и подавления уличных беспорядков, предъявив профессионально подделанный сертификат конечного пользователя и заплатив деньгами слованцев.       Четыре года назад совместными усилиями американских интервентов и аламонской национальной гвардии было подавлено восстание военных из движения «капитанистов». Они намеревались свернуть диктатора Анастасио Лосано. После разгрома восставших прекратились поставки американского вооружения для аламонской армии, показавшей свою неблагонадёжность.       Вороватый диктатор успел разочаровать в себе своих покровителей, из-за чего вооружать верную Лосано национальную гвардию, которая подчинялась его личному телохранителю Витторио Оросу, пришлось из своего кармана. Прикрытие чекистов оказалось очень надёжным. Ныне на неспокойном архипелаге продолжало полыхать крестьянское восстание Сантино, и защитникам «ручного проказника гринго» требовалось оружие.       Спустя неделю разведчики под видом аламонцев купили у компании «Кольт» партию патронов сорок пятого калибра. В обоих случаях они накинули небольшую сумму сверху, чтобы американцев точно не посетила мысль обратиться в аламонское посольство. На двух кораблях подставных фирм американские пистолеты-пулемёты на одном судне и патроны к ним на другом поплыли из нового света в старый.       Впрочем, результаты «Октябрьского восстания» оказались неутешительными: боевики Красной гвардии Словании потерпели поражение в боях с полицейскими и военными. «Томпсоны» помогли лишь в нескольких случаях: при нападении на столичный телеграф, здание Государственного собрания и городской департамент полиции.       Тягаться с армией на равных коммунисты не смогли. Сковать вишневыградский гарнизон не получилось из-за хорошей подготовки солдат и офицеров, но главным образом по причине проколов самих бойцов компартии. А дальше своё слово сказала бронетехника, против которой пули «Томми-Ганов» ни на что не годились. Попытка коммунистического переворота провалилась.       Владо Стойчев понимал, что восстание запоздало на три или четыре года, как поезд-призрак, появившийся на конечной станции спустя десяток лет. В начале 1920-ых годов власти делали первые шаги, и экономика молодого государства только начинала приходить в себя, преодолевая тяжёлое послевкусие мировой войны. Коммунисты тогда делали ставку на победу на парламентских выборах. В 1923 году коммунистической партии не хватило всего лишь пяти депутатских мандатов для того, чтобы стать лидирующей в парламенте. На всю страну гремели рабочие ставки и забастовки. Коммунистам казалось, что через четыре года, на следующих выборах, победа будет у них в кармане. Или же последует революционное восстание пролетариата. Однако всё изменилось через два года после выборов.       Именно тогда властям удалось справиться с экономическими трудностями первых лет существования независимой Словании и даже обеспечить повышения уровня жизни простых людей. У них появилась надежда на лучшее и без каких-либо революционных потрясений. Коммунисты начали терять свою популярность, многие рабочие начали посматривать в сторону социал-демократов, а волна стачек и забастовок пошла на спад. В новом, 1926 году прошлогодняя тенденция только усилилась. Теперь политика компартии и Коминтерна изменилась - был взят курс на подготовку вооружённого восстания.       Вожди КПС, Герёши и Шамуэли, опасались потерять последние места в Государственном собрании, а потом угодить за решётку. Они считали, что рано или поздно в Словании установится диктаторский режим и произойдёт расправа над оппозицией. И их опасения были небезосновательны. В парламенте стремительно набирало влияние крыло депутатов во главе с яростным антикоммунистом Антонином Дробеком, призывавшим запретить деятельность КПС на законодательном уровне. И хотя за неделю до прибытия слованских коммунистов в США президентом по итогам парламентского голосования стал Болеслав Маслек, многие понимали, что рождённый в революционный 1848 год старик в силу возраста сдавал позиции, и мог пойти на поводу у Дробека и министров внутренних дел и юстиции, бывших с ним заодно.       Вдобавок, буквально месяц назад власти перешли к действиям, направленным против компартии. После подавления крайне малочисленного и мирного марша протеста рабочих в Ийнглаве его организаторов и участников приговорили к тюремным срокам, а городская партийная КПС организация оказалась полностью разгромлена полицией. Конечно, потом всё стихло. Но в руководстве партии брали в расчёт версию и о том, что это было затишье перед бурей.       Малаши предчувствовал поражение восстания, однако понимал, что другого шанса взять власть больше не предвидится. «Наша акция — это прыжок из окна в агонии. Но, быть может, мы приземлимся на мягкую лужайку, а не на асфальт?» — сказал однажды Бела Стойчеву.       Вопрос о восстании стоял остро, все накопленные силы были брошены в решающий рывок. На кону, как считал Владо, стояло выживание самой коммунистической партии. К его глубочайшему сожалению, ставка не сыграла.       После поражения Стойчев, Малаши, Шварцвальд и Герёши вместе с другими коммунистами бежали из Словании. Шамуэли убили на словано-австрийской границе при невыясненных обстоятельствах, партийного карателя Фаркаши нашли мёртвым у разрушенной танком баррикады. Корвин погиб в Новиче. Одни говорили, что его убили свои же товарищи перед тем, как сбежать, другие винили военных. С того горестного момента началась тяжёлая пора борьбы в изгнании.