Последний раз.

— это в последний раз, понял меня? — злобно рычит рыжий, пока по ту сторону от экрана Тянь расплывается в хитрой улыбке. — конечно в последний. ты так уже три раза говорил, рыжий. Тянь сидит на кровати, окружённый лишь полумраком и пустым, наполненным табачным дымом кислородом. Перед глазами пляшет огонёк. Рыжий. За окном свет фонарей. Рыжий. А в коридоре горит свет. Блять, рыжий. Тянь смотрит на опущенную руку, смотрит на сигарету, которая медленно тлеет, напоминая его самого. — жду тебя, не опаздывай — и бросает трубку. Без прощаний и привычных «пока рыжик» или «не убейся по дороге». Потому что уже устал от этого всего: от прелюдий, от намеков, которые, наверное, слишком сложные для рыжего. Он медленно вдыхает дым, понимая, что чувствует себя ровно так, как надо. Так, как надо для того, чтобы, наконец, закончить это все. ** ** ** — благодарности свои в жопу себе засунь. пожрать сделаю и свалю, посуду сам помоешь — сразу с порога рычит рыжий, пяткой стаскивая побитые кеды. — рыжий, ты слишком жесток. — для тебя самое то. Тянь сидит у стола, упулившись в рыжий затылок и вслушиваясь в мерное постукивание ножа, который, к слову, стучит слишком часто. В такт сердцу Тяня. Под сотку в минуту. Он похож на гепарда, что медленно и грациозно приближается к своей жертве, потому что еле слышно спускается со стула, подбираясь к рыжему все ближе. Не специально. Так само получается. Тянь стоит за спиной, смотрит, как рыжий умело расправляется с рыбой. Думает о том, что никогда не научится готовить так же божественно, как Шань. Но ему он этого, конечно, не скажет. — где у тебя тут соль? — говорит рыжий. Говорит негромко, но в ушах так эхом раздаётся, что бьет по нервам, заставляя дернуться всем телом. — в шкафчике справа. Рыжий не обращает внимания на Тяня, он привык к его приколам. Ему надо просто быстро приготовить что-нибудь и уйти. Как можно скорей покинуть этот дом, потому что здесь всегда срывает башню. Тут все пахнет им, и рыжий каждый раз, приходя сюда, жадно втягивает воздух, чтобы уж точно запомнить этот запах. — где, блять? — возмущается рыжий, потому что: тут дохуя ящиков справа, в каком именно? Тепло чужого тела опьяняет. Настолько, что Тянь чуть ли не касается его грудью, поддаваясь ближе. — в верхнем. Рыжего перемкнуло. Он судорожно потянулся к дверце шкафа, открывая его. Но там ничего нет. — нет тут ничего — рыжий делает глубокий вдох, надеясь, что дрожь в горле пройдёт, но голос предательски срывается, выдавая с потрохами. Тянь укладывает ладони на столешницу по обе стороны от рыжего. Окружая его. Огораживая его от всего остального мира. Тянь склоняется к самому уху — рыжий тёплое дыхание на шее чувствует. — потому что я сказал в правом, а не в левом, Шань. Рыжий быстро открывает правую дверцу и сразу находит там эту самую соль. Твою мать, что с ним происходит вообще? Какого он за считанные секунды так отупел? — да не нервничай ты так — Тянь говорит слишком тихо. Шум кипящего масла перекрывает его сладкий шёпот. Да, именно. Потому что вдоль позвоночника мурашки тройной волной бегут, а на затылке волосы дыбом встают. — отъебись от меня — кидает рыжий. Оступается на собственных словах, падая на землю. — не волнуйся — Тянь говорит на грани слышимости. Наверное, не надо этого делать, но он не может столько терпеть. Тянь аккуратно дует на шею. От уха к ключице маленькой струйкой холодного воздуха, от чего рыжий резко вздрагивает. — у тебя слишком горячая кожа. нравится? — нет — говорит рыжий и закрывает глаза, когда Тянь повторяет то же самое. Напрягается так сильно, что видно шейные артерии. Тянь на ощупь находит ладонь рыжего, лежащую где-то на столешнице, пока кончиком носа проводит причудливые линии на его коже. Шань дышит глубоко и часто, но дыхание срывается на раз, когда Тянь едва ощутимо прикасается губами к разгоряченной коже. Рыжий красный, как после парилки, и именно сейчас он проклинает свою светлую кожу. — Тянь — шепчет рыжий. Что говорить, он не знает. Нужно это просто остановить, пока не поздно — отпусти меня. Тянь не слышит его. Тянь, совсем одурев от всего происходящего, впивается зубами в шею рыжего, который вздрагивает болезненно, шумно выдохнув. След заметный, глубокий, который будет говорить всем «Я не один. Я чей-то. Сильно чей-то». Тянь медленно проходится по следу кончиком языка, мажет сухими тёплыми губами по плечам, оттянув футболку. — чего ты так боишься? Рыжий налетался в облаках. Хватит. — отпусти меня, блять — рычит рыжий, скидывая его руку, но Тянь только сильней хватается за столешницу, так, что пальцы белеют. Почти получилось. — ты идиот? пусти меня, больной ублюдок! Тянь отступает. Опускает руки, позволяя пролететь через весь дом за пять секунд и напоследок выразительно хлопнуть дверью так, чтобы она с петель слетела. Масло уже давно шипит, ожидая, что в него опустят аккуратно разделанную рыбу. Но никто ничего уже не сделает. Потому что рыжий сейчас бежит от этого как можно дальше, держась за шею, за тот самый укус, а Тянь прячет лицо за ладонями, приложившись копчиком к столу: — рыжий, блять.. — он нервно ерошит волосы — что мне ещё сделать, чтоб ты наконец понял.. — Тянь болезненно выдыхает, доставая очередную сигарету. Он даже не знает, что его убьёт быстрей: эта маленькая, наполненная табаком палочка, или наполненный злобой и ненавистью рыжий.