Ягоды на снегу

…Изуру в темноте ощупью вернулся в спальню и забрался под одеяло. Гин заворочался, сонно пробормотал: «Где бродишь, постель остынет…» Изуру, не отвечая, только подлез поближе и крепко прижался к своему капитану. Он мгновенно заснул, и всю ночь видел алые ягоды на белом снегу. В самом деле, сон был настолько ярким, и эти ягоды - то ли кизильник, то ли боярышник, то ли красная жимолость - так запомнились ему, что утром, торопливо собираясь на службу и налачивая челку, Кира всерьез думал, не заказать ли ему ширму с таким рисунком. Как раз в следующем месяце будут предновогодние бонусы, на них и заказать… с другой стороны, к Новому году предстоит покупать уйму подарков для всех… в общем, так и не решил, ну да дело было не срочное. А на службе разом навалилось столько всего, что стало совсем не до этого. Прямо с утра налетела туча адских бабочек из Первого, штук пять, и когда Кира наконец с ними разгребся, отписал запросы кому следует, другие оставил себе, чтобы на них ответить, и думал, что всё, можно начать отвечать по порядку, одна за другой прилетели еще две. Причем у доброй половины запросов срок ответа «еще вчера» был вовсе не в фигуральном смысле. В общем, к часу Лошади лейтенант почувствовал, что у него уже вытекают глаза, и, сложив в стопку третью подготовленную пачку документов (будет капитан после обеда - отдать на подпись ему, а нет, тогда уж подписать и отправить официально через канцерию самому), отправился совершать обход территории. Стоял позднеосенний, хмурый промозглый день, та самая пора, когда последней бабочке хочется жить, пьет торопливо с хризантемы росу, и Кира накинул куртку и, проходя мимо наполовину остриженных клумб с редкими уже доцветающими кустами поздних хризантем, думал, что неплохо было бы ввести в стандартную униформу какую-нибудь более современную и менее промокающую обувь. Обход был почти закончен и нарушений не выявлено, как вдруг в лейтенанта чуть ли не врезался с разбегу один из новоназначенных младших офицеров: - Кира-сан, там в Тринадцатом отряде ТАКОЕ! Конечно, «ТАКОЕ» с точки зрения недавнего выпускника Академии на деле могло быть и сущим пустяком (знаем, сами такими были, и не так и давно), но у Киры в сердце кольнуло тревожным предчувствием. Спросив, где именно, он рванул в шунпо. На лужайке в Тринадцатом и вправду творилось ТАКОЕ. Все засыпано было снегом, еще ни разу не выпадавшим. И по белому снегу стремительно двигались две черно-белые фигуры. А между ними - розовый вихрь. Кира - страх, гнев, рвануться на помощь, долг, дисциплина - заставил себя остановится, с рукою уже на рукояти меча: - Капитан, вам нужна помощь? - Лейтенант Кира, не вмешивайтесь. Этот вопрос вас не касается, - первым произнес капитан Кучики. И только через бесконечно долгую секунду Кира услышал голос своего капитана: - Отойди подальше, Изуру, если не хочешь остаться без глаз… или еще чего-нибудь важного. - Есть! - выдохнул Кира. У него несколько отлегло от сердца. Что бы тут ни происходило, во всяком случае, это не вероломное нападение - а значит его капитан, наверное, справится. Он поискал, на что бы присесть; по счастью, неподалеку нашлась низенькая каменная скамейка, холодная от росы. Кира опустился на нее. Но на всякий случай обнаженный меч положил к себе на колени. Рядом с ним на скамейке сидела миниатюрная черноволосая девушка. Кира догадался, что это та самая приемная сестра Кучики Бьякуи. Она тоже сидела с обнаженным мечом, и… ну ничего себе! Похоже, даже в шикае, судя по белой ленте и вовсю фонившей духовной силе. Но что же, все-таки, происходит? Видимо, и не дуэль… Кучики нервно стискивала меч - она явно изо всех сил старалась ну ни чуточки не волноваться. Все-таки это было красиво. Изуру, одновременно волнуясь и не волнуясь за своего капитана - это же Ичимару Гин! чтоб он, да не справился! - не мог не отметить, что это красиво. Стремительные движения (он залюбовался своим капитаном, но и второй противник… надо отдать ему должное - и он был прекрасен), черно-белая графичность, и - плотный розовый поток, скользящий, свивающийся кольцами… В этот миг розовый поток накрыл Гина с головой. Кира нервно вскочил… И как в его сне, капли крови взлетели - и россыпью заалели на белом снегу. Кира отчаянно прикрикнул себе: «Не смей! Рано!». Хорошо, что не вслух. Из облака вырвалось что-то блестящее и стремительное - и капитан Кучики качнулся и отступил на шаг. Пола белого хаори у него на бедре тотчас окрасилась алым. Облако лепестков рассеялось и начало неспешно подтягиваться к хозяину. Капитан Ичимару - рукав и хаори в лохмотья, и быстро напитывались кровью - поднялся с колена, пряча Шинсо в ножны. - Ну что, многоуважаемый капитан Кучики, полагаю, наш вопрос решен: правы были оба. - Да. Нет смысла продолжать, - капитан Кучики тоже убрал уже собравшуюся обратно в клинок Сенбонзакуру, сделал знак девушке и, не хромая, зашагал прочь. Даже не обернувшись. Сестра быстро поднялась и двинулась за ним. - Тайчо! - Изуру наконец мог кинуться к нему. - Вы ранены? Что с вами? - Ну, ну, малыш Изуру, всё хорошо, ничего не случилось… - Гин, весь в крови, тем не менее довольнейшим образом хмылился как обычно. Капля крови из пореза сползла у него по щеке и затекла в рот. - Беедный мой мааальчик, как же ты испугался, ну ничего, уже все позади… - К-капитан, вам нужно в Четвертый отряд, - Изуру запнулся, от волнения, а больше всего от обиды: зачем капитан так говорит с ним при посторонних! Тем более рядовых и из другого отряда. Но в Четвертый ему все равно было надо, и срочно. Насколько глубоки порезы, сказать пока трудно, но кровотечение они дали обильное. К тому же кто знает, вполне возможно, эти лепестки, до того как впиться в капитана Ичимару, где-нибудь мели по земле, и далеко не факт, что по чистому снегу. Так и до сепсиса недалеко! Те, кто служил в Четвертом, всегда помнят такие вещи. - Изуру, Изуру, да не паникуй ты так, - Ичимару наконец оставил свое фиглярство. - Пойду я в Четвертый. Я, вообще-то, сам себе еще дорог! Он с охотой оперся на подставленное плечо лейтенанта. Но идти сам вроде мог, и на ногах стоял твердо - значит, все не так страшно, у него же все-таки капитанский уровень духовной силы… хотя больно, наверное - бррр! При одном взгляде на Гина - больше всего пострадали левый бок, рука и плечо - Изуру самого пробирала дрожь, и во рту появлялся мерзкий железный привкус, не бывавший при собственных ранах. И обида обидой, хотя по-хорошему молчать бы, пока за свои слова не извинится, но любопытство так-таки было сильней. Капитан Шестого отряда и рядовой из Тринадцатого уже удалились на достаточное расстояние, так что Изуру все-таки решился спросить: - Тайчо, а что тут вообще было? - А ты до сих пор не догадался… ай-я-яй! - Ичимару на ходу демонстративно покачал головою. - Да ничего особенного, Изуру. У нас с капитаном Кучики возник спор по одному рабочему вопросу. Он утверждал, что одиночный клинок, каким бы быстрым он ни был, против множества мелких поражающих элементов бессилен. А я - что от по-настоящему быстрого клинка это ему все равно не поможет. Ну и решили провести эксперимент. Предвосхищая твой вопрос, почему на территории Тринадцатого… нипочему. Где встретились и разговорились - там и провели. - И что оказалось? - спросил Кира, впрочем, уже догадываясь, что услышит. - Так и оказалось, правы оба. Занпакто быстрее Шинсо может и существуют, но я таких до сих пор не встречал. Тем не менее все до единого лепестки, да даже хоть сколько-нибудь значимое количество, отбить поштучно он бы, конечно, не смог. Я даже и пробовать не стал. Рассчитал нужную точку, позволил накрыть себя - и под прикрытием лепестков атаковал сам. Конечно, россыпью они мой клинок остановить никак не могли - а собрать их в плотный щит времени уже не было. Изуру взглянул на Гина с невольным восхищением. Выходит, он успел развернуться к лепесткам левым боком, и атаковал снизу из-под руки. Кира подумал, что сам бы он инстинктивно повернулся правым - оберегая сердце. Впрочем, ему-то не было нужды особо беречь правую руку… мысль, что он хоть в чем-то превосходит капитана Ичимару, была для Киры Изуру непривычно-странной… и ему от этого было приятно. - А снег-то откуда взялся? - Так от барышни Кучики! Перед тем она здесь тренировалась. Ты разве не знаешь?.. - Ичимару смачно наступил в грязную лужу и выругался. - У нее занпакто ледяного типа. В Четвертом отряде Изуру все ногти бы сгрыз, если б давно не отучился от этой привычки, дожидаясь в коридоре на лавочке. Право слово, здесь торчать - еще хуже, чем там, внутри, у врачей. Но в итоге получил обнадеживающий ответ, что с капитаном Ичимару все в порядке, ранения поверхностные, кровотечение остановили, еще на всякий случай понаблюдают в стационаре, а вечером, скорее всего, отпустят домой, на больничный. Кира поблагодарил, поклонился и двинулся в контору - дописывать оставшиеся четыре отчета. Если за это время еще бабочек не налетело. *** Наутро капитан ожидаемо – на больничном же – в конторе не появился. Но прислал записку, да не с бабочкою, с курьером: «Лежу, страдаю, помираю; но тебе приходить необходимости нет». И пририсованная лисья мордочка со слезками. Кира хмыкнул, поспешно пряча записку в стол, чтобы не увидели младшие офицеры. Когда помирают, мордочки не рисуют. И вообще, капитан все еще не извинился за свое вчерашнее безобразное поведение. Разумеется, Кира собирался сегодня сходить к нему. Но только в обед, не в рабочее время. Так он и поступил. *** Постучался и, дождавшись, пока услышит голос капитана, вошел. Примерно как он и ожидал увидеть: Гин возлежал на футоне, в окружении каких-то растрепанных книжек и тарелки с косточками и кожурою от фруктов. - Кто же так помирает, Ичимару-тайчо? Приличные шинигами помирают со стихами, желательно философского содержания. А не с, - Изуру поднял и отложил книжку, - порнушкой. - Между прочим, - запротестовал Гин, - эта манга – раритет и уже почти культурное наследие! - Ага, - Изуру опустился на пол рядом с футоном, - несомне… - он коснулся капитанской руки - и похолодел. Не спрашивая, пощупал его лоб… да у Гина ж незнай какая температура! – Простите, я… я виноват, я не думал, что так все серьезно, - заторопился он, - вы написали, но я… я подумал… подумал, что это вы не всерьез, раз тут же смешные картинки рисуете… и, еще, ведь было написано, что приходить не надо… - А Изуру-тяяяян у нас такой хороший, послушный мальчик… да? – Гин вдруг схватил его за руку. Высказал резко, почти со злостью: - Я ж тебе написал, чтобы не приходил! Так какого черта приперся? - Прошу прощения, Ичимару-сама, - Изуру аккуратно высвободил руку. – Вы такого не писали. Вы написали, что приходить нет необходимости. – Он опустил глаза. И уткнулся лбом в Гинов пылающий лоб. – Как было не прийти-то… Но, черт возьми, вот как сглазил! Стоило только подумать… Кучики все-таки был капитан и глава одного из Великих домов, а Кира уже не в Четвертом отряде, где по должности полагается – не то бы он высказал все, что думает о некоторых благородных, которые свои шикаи таскают по чему ни попадя и не чистят перед поединком! *** - Капитан, вам нужно в Четвертый, - вот уже добрых четверть часа уговаривал Изуру, и столько же времени Гин изо всех сил упирался. Впору вызвать самому, и пусть госпитализируют! Но не годится же так делать, когда твой капитан прямо говорит: не надо. - Но почему, объясните же наконец! – не выдержал он. - Изуру, Изуру, - Гин покачал головой. – Узнают в Четвертом отряде – узнает и весь Сейрейтей. На кой мне сдалась толпа навещальщиков с мандаринами? - Вы думаете, толпа? – Изуру обрадовался. Он был совершенно уверен, что его капитана в Готе-13 недолюбливают, но раз капитан говорит, что придут… - Уж один человек точно явится. Хотя нет, еще один. Если только сам не в Четвертом, но это вряд ли. Сам не придет, но справиться о здоровье пришлет точно. Изуру, ну что ты на меня смотришь, как будто не видел? Мы с капитаном Кучики давно шикаями меряемся, еще с Академии, когда под арестом вместе сидели. - Вы? Под арестом? За что? - А то ты не знаешь, за что обычно бывает. - Неужто за драку? - А то ж. Изуру смотрел на своего капитана с гордостью. Ичимару Гин способен достать кого угодно, даже невозмутимого Кучики Бьякую! Впрочем, Кучики Бьякуя своим невозмутимым высокомерием тоже кого угодно достанет. За всеми этими разговорами Кира, разумеется, не сидел на месте. Набрал холодной воды, скрутил и намочил полотенце и положил больному на лоб, принес воды для питья, растопил и отодвинул подальше жаровню-хибати, чтобы она прогревала воздух в комнате, а не самого больного обдавала жаром, поставил чайник, выкинул в мусор шкурки, предупредив «прячьтесь под одеяло!», раздвинул окно. В комнату ворвался промозглый серый слякотный воздух. - Ну хорошо, - Кира закрыл окно и присел у постели. - Попробуем справиться сами. Но, тайчо, обещайте, что если вам станет хуже, вы все-таки вызовете Четвертый. - Если мне станет хуже, вызывать Четвертый будешь уже ты, - по-гиновски осклабился Гин. - Есть. Сейчас тогда, подождите минутку, я отправлю бабочек и вернусь к вам. Сообщений Кира отослал три: в контору, что его не будет сегодня до конца дня и, скорей всего, завтра тоже, пусть третий офицер сам ответит на лежащие у него на столе наиболее срочные запросы, а остальное оставит до него, в аптеку и в «Мейдзи». После чего вздохнул, подвязал рукава и принялся за работу. *** - Изуру, что это? - Морковь с имбирем, хорошее средство от лихорадки. Сесть сможете? - А почему оно такое оранжевое? - Ну так морковь же. *** - Изуру, а что там за шум на улице? - Сейчас посмотрю. Надо же, здоровущая ворона кошку гоняет… тайчо! Ну вот, ну куда вам вскакивать. Можно подумать, ворон не видели. *** - Изуру, ну хватит скакать. Просто посиди со мной. - Хорошо, сейчас. Только минутку… это настой ивовой коры, жаропонижающее, выпейте, пожалуйста. - Фу, ну и гадость! Морковь и то лучше была. - Потом заедите клубничным джемом. У клубники тоже такой же эффект. Нет, одну клубнику нельзя. Ее, чтобы подействовало, столько надо съесть, сколько даже вы не съедите. - Изу-уру. Сядь и не суетись. Лучше почитай мне чего-нибудь. - Всё, сейчас. Какую-нибудь нормальную книжку найду… Ага. А вы, тайчо, слушайте и закрывайте глаза. Вам надо поспать. - Не могу… - вдруг почти жалобно признался Гин. - Когда мне хреново - совсем не могу. - Ладно, - Изуру, устроившийся было на подушке, поднялся на ноги. - Тогда сделаем так, чтобы было хорошо. Он вытащил на свет патефон, покопавшись, нашел и подходящую пластинку. Через минуту, мягко покачиваясь, точно прозрачные речные волны, по комнате медленно поплыла, чуть с хрипотцой, тихая нежная мелодия флейты. - Подними голову, Вабиске. Изуру уселся у изголовья и положил активированный меч рядом с собою, под правую руку. - Правильно понял… - пробормотал Гин, закрывая глаза. - Глава первая. Расскажу о странном человеке. Расскажу о человеке, похожем на плывущее по ветру облако в пустом ночном небе. Облако появилось во тьме, мгновение, другое - а оно уже изменилось, но эти изменения можно увидеть, только если пристально вглядываться. Это должно быть то же самое облако, но кто поймет, какой оно формы… Гин крепко спал, уткнувшись горячим лбом в штанину своего лейтенанта. *** Пока капитан спал, Изуру успел кое-что сделать, приготовил новые порции лекарств, немного прибрался в комнате; вкладывая в "раритетную" мангу рассыпавшиеся страницы, покачал головой. Интересно, кто это был такой ценитель яоя? Гин спал беспокойно, то и дело крутился во сне, что-то невнятно бормотал... Изуру регулярно подходил к нему, проверить, поправить одеяло. И, глядя на всё-таки спадающий болезненный румянец на его скулах, Изуру поймал себя на том, что взгляд любовника у него отключился. Сейчас только взгляд профессионала. Хотя какого уж там профессионала, честно сказать, краткий курс теории, мало практики и куча книжек по медицине, которые он штудировал у себя на складе в те не слишком частые промежутки, когда не надо было ничего отпускать или принимать. Надо же, у седьмого офицера ведь еще были промежутки. А он-то тогда наивно думал, что сильно загружен. Изуру думал, что капитан ведь действительно не хотел, чтобы он приходил. Но при том - обрадовался, когда он пришел. И что сразу перестал хорохориться, как только он с ним согласился. То ли силы кончились, то ли просто расслабился. Изуру кинул себе в чашку кусок имбиря и пол-мандарина вместе со шкуркой. Ему не ко времени - точней, очень даже ко времени, совсем немного осталось - вспомнилось, что сегодня вечером молодые лейтенанты собираются на вечеринку в Десятом. О том, чтоб пойти, понятно, и речи не шло. Но и не пойти - Мацумото-сан начнет выяснять, куда он делся, а ведь именно чтобы она узнала, что происходит, капитан и не хочет больше всего. Врать про срочное задание не хотелось самому Кире. Во-первых, нехорошо, а во-вторых, все равно ведь всплывет наружу. В конце концов, поломав голову, Кира отправил сообщение Хинамори с просьбой извиниться за него и сказать, что он просил передать, что не сможет, занят чем-то, «не знаю, чем, но вроде как по работе». Хинамори-кун была не прочь посплетничать, но если ее попросить - точно не разболтает. На улице отчего-то расчирикались птицы. Сумерки сгустились, давно пора было зажигать лампу. У Гина температура наконец спала, на лбу проступил холодный пот. Изуру подъел все кусочки мандарина из чашки, хотя на них и налипли размокшие чаинки. Угли в хибати прогорели, и Изуру не стал добавлять новых, в комнате было уже достаточно тепло. Все это время у него в душе неотступно разрасталось ощущение, что ему непременно надо сделать одну вещь… *** Гин проснулся без жара, но с сильной слабостью, как обычно бывает в таких случаях. Кира впихнул в него в него еще лекарства (уж конечно, Гин был бы не Гин, если бы в красках не рассказал, какая всё это невыносимая гадость), уговорил поесть горячего бульона с рисом, осмотрел и обработал мазью порезы; они в основном уже затянулись, но вид их Кире очень и очень не нравился. Послушали еще несколько пластинок. Вабиске по-прежнему лежал в изголовье и не возражал. Кире мельком подумал, не утяжелил ли он ненароком капитанский татами; то-то потом мороки будет его вытаскивать чистить. К ночи температура опять поднялась. Теперь Гин наоборот дрожал от холода. Кира притащил ему второе одеяло и носки, заново растопил жаровню и заварил чай с мандаринками. За окном стояла непроглядная ночь, даже огрызка луны было не разглядеть. Круг света от лампы на татами был совсем мандариновый. - Изуууру, раздевайся, я тебя жду, - Гин многозначительно приподнял уголок одеяла. Изуру посмотрел на него с укором: - Тайчо, в вашем-то состоянии… - Ай-яй-яй… какой, оказывается, у меня развратный лейтенант! У меня, к вашему сведению, озноб. Меня надо греть теплом человеческого тела! Кира запунцовел. Но вторую постель все-таки разложил вплотную и, потушив свет, забрался под одеяло. Гин в его объятьях угрелся и заснул почти сразу, свернувшись в тугой комочек. *** Кира осторожно, стараясь не разбудить спящего капитана, выбрался из постели… Подумал, как бы Гин не проснулся, почувствовав его отсутствие, поколебавшись, на всякий случай подложил ему вместо себя завернутую в полотенце грелку, подоткнул поближе, под спину. *** Пришлось долго извиняться, что в такой час да еще без предупреждения, поднял с постели, и пришлось еще доплатить за срочность. Когда он возвращался назад, пошел снег. Кира оставил в гэнкане мокрые лужицы. И, с головой, влажной от стряхнутого снега, забираясь скорее под теплое одеяло, бессовестно подумал, что не так и плохо, что капитан такой горячий. *** Когда они проснулись утром, уже совсем рассвело. У Киры первыми мыслями были: под боком не горячо; как уже поздно; сегодня будет трудный день, но на службу ему сегодня не надо. Гина завозился рядом, потянулся и открыл голубые глаза. - Надо же, никак солнышко. - Ага, - Кира на всякий случай пощупал его лоб и с облегчением убедился, что действительно не горячий. Поднялся, накинул дзюбан и раздвинул сёдзи. - Тайчо, вы только поглядите, какая красота! - не удержался он от восклицания. - Погодите, я вам помогу подняться. Но Гин уже встал сам и прошлепал к окну. Белый-белый, новехонький снег лежал на всем. На земле, на крышах, на ветках деревьев, даже на перилах по окружности галереи. Белый-белый, тронутый разве что цепочкой птичьих следов. Незадолго до обеда в дверь постучали. Кира пошел открывать и вернулся с чем-то, прикрытым оберточной белой бумагой. - Тайчо… вы не удивляйтесь, это не на Новый год, и ни на что, просто… - Кира смутился и порозовел, не зная, как лучше объяснить. - В общем, это вам просто так! В бумаге был лист для свитка какэдзику, еще не оформленный в тканевую основу, еще пахнущий свежей краской. На ярко-белом снегу - алые ягоды, то ли боярышник, то ли кизильник, то ли китайские яблочки. - Ух ты! Гин, налюбовавшись, тут же загорелся сразу повесить рисунок в токонома, перекопал тумбочку и торжественно продемонстрировал свою находку: четыре винтажные канцелярские кнопки. Настоящий раритет, плоские и цельнометаллические, не современные с цветными головками; такие нынче были в ходу уже разве что в Тринадцатом отряде, у консерватора Укитаке. Причем совсем не погнутые! И уже собрался было самолично пришпилить рисунок к стене… как вдруг остановился у раскрытого окна и вполголоса позвал: - Изуру, подойди сюда… только тихо. Кира подошел, стараясь ступать бесшумно. На перилах, точно ягоды на снегу, расселась целая стайка птиц - кругленьких, ярких, нарядных, с нежно-алыми грудками снегирей.