Головной убор Хокаге

- Отвали, - Саске дернул плечом, к которому прижался Наруто, и сделал шаг в сторону. – Может, хватит дурака валять? - Саске! - довольно предсказуемо возопил Наруто так, что, казалось, его услышали на другом конце Конохи. – Но я хочу! Ну, не дурака валять, конечно, но и без этого никак, - Узумаки немного притих, задумавшись над глобальной проблемой «дуракаваляния». Выглядели его размышления забавно. - Жалко тебе, что ли? Учиха фыркнул, пряча смех, сдвинул форменную шляпу Хокаге чуть набок, чтобы занавеска, привешенная сзади, меньше мешала. Про себя Саске сравнивал то убожество, которое по недоразумению носили Каге на голове, с москитной сеткой и солнцезащитной панамкой. Вариантом два в одном, так сказать. Руки бы оторвать тому умнику, который выдумал, да еще и смастерил этакое чудо. Плюс, однако, у нее был – иногда Учихе до ужаса хотелось отгородиться от Конохи и вездесущего Наруто занавесочкой, которая услужливо задвигалась полностью. Однако, чертова панамка все время норовила сползти, а уж что говорить о примятых волосах! Впрочем, хламида-халат был ни разу не лучше. Он постоянно путался в ногах, оплетая и опутывая не хуже вражеской техники. А еще в нем было дико жарко. - Много хочешь, мало получишь, - философски изрек единственный живой представитель клана Учих, вынырнув из глубокомысленного рассуждения на тему «Одеяние Хокаге. Сто и один способ не убиться». – И не тяни ко мне руки. Хрен тебе! Узумаки отвернулся, нахмурился, поскрипел зубами. Бывшего мстителя так и подмывало показать ему язык, но Учиха сдержался. Во-первых, чего спине-то драгоценный язык потомка легендарного клана казать? А во-вторых, дразнить Наруто – себе дороже, и кляпом не заткнешь потом. Неугомонный шиноби несколько минут картинно раздувал щеки, словно мышь на крупу, однако, заметив, что на него не обращают ни малейшего внимания, перестал играть на публику. Саске углубился в документы, приготовленные Сакурой. Свитков было много, на всю ночь вполне хватит, да еще и назавтра останется. Однозначно в этот чудесный день Харуно кто-то основательно прошелся по больной мозоли. Иначе, чего она, такая добрая, чуткая и внимательная, проследила, чтобы Хокаге не просиживал зад, бездельничая? Учиха плотно сжал губы, потер пальцами над правой бровью, где уже появилась боль. А читать-то все равно надо! С Сакурой еще проблематичнее, как любил утверждать Шикамару, чем с Наруто. Саске даже не пытался ей перечить. Силенок не хватит. - Что, голова опять болит? – встрепенулся Наруто, перестав изображать обиженного судьбой, жизнью и Учихой. Саске зыркнул на него темными, как вода ночью, глазищами, в которых по-настоящему можно было утонуть, и не ответил. Настроение Учихи стремительно ухудшалось. И без всяких «зырканий» было ясно – приближается мигрень. От мигреней носителя Шарингана не спасали ни лекарства, ни общие усилия медиков Конохи с Сакурой во главе. Единственно возможный вариант более или менее спокойно перенести приступ – улечься в кровать с холодным компрессом, плотно задвинутыми шторами и тишиной вокруг. Ну, можно и без тряпки на лбу, главное, добрести до горизонтальной поверхности. И чтобы не трогали. Харуно говорила что-то о неправильном распределении чакры, перетруждении глаз и прочая, прочая, прочая… Если уж начистоту, Саске было наплевать на причину, важнее пережить. В правом глазу появилась красная сеточка лопнувших сосудов. Он стащил с головы шляпу и взлохматил волосы, помассировал висок, стало легче. - Придурок! Это моя вина, да? – Узумаки больше не кривлялся макакой и выглядел обеспокоенным. – Дуй домой, не помирать же здесь. Я позже загляну, просто удостовериться, что ты не помер. *** Стянув предварительно хламиду Хокаге и обувь, Учиха со стоном повалился на кровать. Узкую и односпальную, чтобы там не придумывали языкатые злыдни Конохи. С Наруто в этой кровати он попросту не поместился бы. Да и квартирка у Саске была в центре деревни. Палевно. Бывший мститель лег на правый бок, просунув ладонь под подушку. Что бы там ни было, в таком положении оно меньше давило на мозги и глаз. В маленькой однокомнатной клетушке рассматривать было нечего. Кровать стояла в углу, рядом – бутылка воды, дальше было окно, занавешенное темно-синими шторами. Небольшое жесткое кресло - в противоположном углу, напротив него узкий футляр шкафа. Письменный стол находился в ногах кровати, рядом - стул. Простая удобная комната, где каждая вещь находилась на положенном месте. На стене над кроватью висели три скалящиеся маски. Черная, голубая и зеленая. Ненависть и молчание, мир и покой, утешение и баланс, соответственно. Наруто нарисовался часа через четыре. Появился бесшумно, видимо, влез в раскрытое окно на кухне. От боли перед глазами лопались красные пузыри, поэтому Учиха промолчал. Вот что бы вы подумали, увидев, как взрослый, но не совсем повзрослевший парень лезет в окно к другу? Вот то-то и оно, что нормальные люди пожали бы плечами и отправились по делам. Но в Конохе, похоже, народ спал и видел Хокаге не совсем традиционной ориентации. Шушукались по углам, что Саске спит с Узумаки, да кивали одобрительно. Мол, наш Хокаге любого переплюнет в непредсказуемости, бойтесь ироды и враги! Психи, что с них взять. Наруто подтащил стул к изголовью постели. Он громко сопел, причмокивал, вздыхал. Учиха стиснул зубы. - Ино заходила, привет передавала. Оставила букетик цветов, я его на столе в вазу поставил, - Саске застонал. – Велела попробовать растереть тебе шею. Типа, это разгонит кровь и что-то там еще. В общем, может, боль уменьшится. Поворачивайся давай, будет тебе массаж. Массаж, ага. Черт бы побрал озабоченную Ино! Учиха застонал еще громче, но на живот перевернулся, аккуратно примостив голову. Подушку Наруто уволок на кресло. Даже бывшая одноклассница мечтает спарить его с Узумаки! Есть ли здравомыслящие люди в этой проклятой деревне? Наруто переместился со стула на кровать и, ни капельки не смущаясь, уселся носителю Шарингана на задницу, оседлав его. Пальцы у Узумаки были твердые, мозолистые, осторожные. Он тер напряженные мышцы, разминал, массировал. Под форменным одеянием Хокаге Саске обычно носил тонкую сетчатую футболку и легкие штаны. Если от жары это спасало мало, то хотя бы дышалось легче. Плечи под полупрозрачной сеткой покраснели, кожа стала горячей. Учиха сам не заметил, как мигрень отступила. Боль никуда не делась, но стала терпимее. Перед глазами больше не мелькали сполохи цвета, по голове не били кувалдой. Массаж в исполнении Наруто принес облегчение. Вместе с ним Саске ощутил жгучую благодарность Ино, врочем, Узумаки, наверное, тоже не отказался бы от «спасибо». - Спасибо, - буркнул Учиха и пошевелил лопатками. - Лучше? – в голосе Наруто было столько самодовольства, что у Саске язык не повернулся согласиться. Но Узумаки сам прекрасно понял. – А то, это же я! Пальцы Наруто потихоньку сползали ниже, прошлись по лопаткам, огладили ребра. Он чуть приподнял сетку и залез под нее руками. Учиха чувствовал огрубелости ладоней, когда они скользили по его коже. Саске немного приподнялся, и сетка задралась еще выше. Узумаки негромко хмыкнул, что потомок легендарного клана предпочел пропустить мимо ушей. Наруто неторопливо, почти не касаясь, провел указательным пальцем снизу вверх по позвоночнику. Тело Учихи будто прошило Чидори, оно отозвалось сонмом мурашек. Внизу живота потеплело. Узумаки как-то незатейливо потерся о его зад. Саске отчетливо почувствовал твердеющий член друга сквозь одежду. Вот херня! Возбуждение друга, как ни странно, отрезвило Саске почище таза с холодной водой, опрокинутого на голову. Он подпрыгнул так, что Наруто едва не свалился с него. - Все-все, - Учиха поспешно вывернулся из-под Узумаки, приложив его спиной о деревянную стену. – С меня рамен, или даже пара. Он вскочил, запутался в покрывале и едва не въехал носом в подоконник. Спасли бывшего мстителя от сломанного носа только жизнью вбитые рефлексы. Он картинно сделал кувырок, но не рассчитал размеры комнатушки и вписался в кресло плечом. Мебель жалобно скрипнула, но выстояла, почти не покосившись. Саске уселся на пол, повертел головой в разные стороны. Темные волосы, примятые во время оздоровительной процедуры, смешно торчали. - Эк тебе полегчало, - Узумаки, с раскрытым ртом наблюдавший за телодвижениями потомка легендарного клана, подобрал-таки челюсть. – Да у Ино талант к нетрадиционной медицине. Наруто расхохотался, а Саске ретировался в ванную – оценивать ущерб. Узумаки свалил около девяти вечера, когда солнце, путаясь в древесных кронах, исчезло с неба. Помыв стаканы, убрав форменную одежду в шкаф и подлатав старое скрипучее кресло, Учиха не стал зажигать свет. Он лег на кровать, уставившись в потолок. Маски казались живыми в сизых сумерках. Они скалились темными провалами ртов, казалось, хмурились и неодобрительно качали обрубленными головами. А может еще и подмигивали, кто их разберет… *** - Я – мститель, - Саске произнес нараспев и пафосно. Паузу он выдержал достаточно эффектно, чтобы Узумаки и Харуно успели проникнуться и вытаращить глаза. – Прибить к черту всю Коноху! А начну, пожалуй, с Совета. - Сакура, - Наруто отмер и с опаской покосился на боевую подругу. – Это как называется? Приступ психоза? Весенне-осеннее обострение? Куноичи внимательно разглядывала потомка великого, но, увы, почти вымершего клана. Так энтомологи смотрят на редкий и крайне важный для науки вид бабочек. Ну, или лечащий врач на особенно интересный вид заболевания. - Не знаю, - Сакура пожевала губу. – Саске, а ты по какому поводу старую пластинку завел? Ностальгия, что ли? Они сидели дома у Наруто. Маленький стол стоял посредине комнаты, уставленный всяческой снедью. Почетное место на жалкой мебели было отведено саке. Праздновали день рождения Узумаки и его вступление в приличествующий возраст для распития подобных напитков. - Какая, к черту, ностальгия? Я – мститель, дура! – Учиха подскочил, отчаянно жестикулируя. – Это мое призвание и мой путь! Наруто побледнел и подобрался. Сакура как-то нехорошо порозовела, сжимая и разжимая кулаки. Определение умственных способностей куноичи могло привести клан Учиха к абсолютному вымиранию. Меж тем, носитель Шарингана продолжал: - Эта деревня угробила Итачи! Нет на нее никакой управы! Нет на нее Учихи! Ситуацию исправил Наруто. Он несколько раз ощутимо стукнул Саске форменной шляпой Хокаге, висевшей на гвоздике у зеркала. Потомок легендарного клана не эстетично ойкнул и схватился за макушку. Сакура расхохоталась. Учиха не брался предположить, из чего был сделан головной убор, который Узумаки ежедневно таскал на работу, но шишка под волосами прощупывалась знатная. - Саске, ты идиот, не мститель! – Наруто начал не менее пафосно, явно копируя Учиху. – С этого дня неделю будешь таскаться в Резиденцию, исполняющий обязанности Хокаге! Во! Будешь моим заместителем, а я – в недельный отпуск! Будет у тебя возможность поправить порядки в деревне. Только без катаны, а то, знаю я тебя! Сакура, присмотришь, чтобы без работы не сидел. А пока, скажи, Сакура-чан, ты случайно в сумочке смирительную рубашку не носишь? *** Учиха криво усмехнулся маскам, которые стали ему друзьями. Его, бывало, окутывала ненависть. Чернота – она тянет щупальца-пальцы и никогда не отпускает насовсем. Маленький черный огонек, горящий в глубине сердца, нельзя тушить. Саске был уверен, что вместе с Аматерасу угаснет и он, лишившись частички души. А на случай если тьма захлестывала потомка легендарного клана с головой, рядом оказывался Наруто. Учтиво кланяясь и жеманничая не хуже придворной дамы, он с удовольствием колотил Учиху убожеством с занавеской. И Саске, как ни удивительно, проникался. Ненавидеть постоянно тяжело. Спустя годы, чувство становится привычкой. Уже не ощущается холодного огня в груди, но привычка никуда не уходит. Сидит себе в покосившемся кресле, покачивая на ноге демона, и мило скалит зубы. Но подходить опасается – маски охраняют. Носителю Шарингана казалось, что черная маска выгорает в свете солнечных лучей, меняя цвет на темно-синий. А почему бы и нет? Тьма и ненависть отступают перед светом и миром. Его зрачки тоже светлели на солнце. Особенно, когда отражались в глазах Узумаки.