Белый волк тоже любит ласку.

— Ой, вот только не надо так недовольно рычать. Подумаешь, всего ночь поохраняешь своего лучшего друга. — Я тебе не друг. — О, вот оно как. То есть ты кому попало позволяешь натирать твою задницу ромашкой? Ведьмак адресовал ему красноречивый взгляд. — Понятно...— вытирая руки полотенцем, протянул Лютик. — Я так и думал. В банной комнате трактира было тепло, но не было туманных облаков пара, что скрывали бы обнаженного ведьмака, расслабленно возлежащего в наполненной водой бадье. Белые волосы немного слиплись от крови недавно убитого озерного чудовища, но крепкое загорелое тело уже выглядит более чистым — все благодаря стараниям молодого барда, который, увлеченный болтовней, сам того не замечая, уделял объемным мышцам Мясника куда больше внимания, чем голове, протирая их тряпочкой с отваром ромашки. — Кстати, а Ведьмаки уходят на покой? — Да, но только на вечный покой. — Да брось, ты ведь хочешь с чем-то остаться, когда закончится эта гонка за чудовищами. — Ничего не хочу. Лютик посмотрел на свои ногти. — Ну, как знать, — промолвил он, — Может кто-нибудь тебя захочет. — Бард пригнулся и положил локти на деревянный бортик бадьи, вперив взгляд прямо в янтарные глаза Белого Волка. Ведьмак не ответил. Да, он мог сейчас выдать что-то в духе «Я работаю один, мне никто не нужен». Но почему-то он молчал, и Лютик готов был поклясться, что видел, как чутко шевелятся его ноздри, будто...будто мутант всем существом старается уловить запах. — На что ты намекаешь? — медленно произнес Геральт, не желая показаться неравнодушным. — Да так... — уклончиво ответил Лютик. — Мне никто не нужен. — смотря куда-то вниз, проговорил Геральт. — И я не хочу быть нужным кому-то. — Однако...мы вместе. — бард не отводил от лица мужчины спокойного взгляда. Ведьмак вдруг заозирался в поисках своей одежды. Раньше он не стеснялся ходить при барде в чем мать родила, но почему-то именно сейчас он захотел найти свои черные доспехи. Не вполне отдавая себе в этом отчет, он будто желал избежать этой щекотливой темы. Лютик, понимавший изменения в поведении Геральта пожалуй лучше, чем сам Геральт, слегка улыбнулся. — Ты настолько испачкался кишками шелки, что мне пришлось отдать твою одежду прачкам. Было забавно наблюдать за реакцией мужчины. Лютик не без довольства почувствовал себя хозяином положения. — Сегодня ты все равно пойдешь не в этом. Это временно утолило беспокойство ведьмака, и он расслабил широкие плечи. Торопиться было некуда. Лютик, пользуясь тем, что мужчина прикрыл глаза, тихо обошел его и пристроился сзади. Ведьмак явно почувствовал его близкое присутствие, судя по тому как он вдыхал носом воздух и как слегка напряглись его мышцы. Тонкие пальцы музыканта легли на его плечи и начали мягко массировать их. — Что ты делаешь? — вопрос ведьмака в полной тишине кого угодно заставил бы почувствовать себя идиотом. — Расслабься, здоровяк, ты же герой и все такое, я просто помогаю тебе как твой напарник или оруженосец. — Дави сильнее, оруженосец, а то я почти ничего не чувствую. Лютик усмехнулся от его слов и усерднее мял тугие мускулы. Понемногу мутант привыкал к его чутким рукам, перестал вздрагивать и напрягаться от каждого касания. И все реже открывал глаза. Нет, он не потерял бдительность, но пока позволял напарнику делать ему приятный массаж, потому что...почему бы и нет, чем бы дитя ни тешилось... Лютик, пользуясь случаем, незаметно переместил руки на массивные грудные мышцы ведьмака и чувственно сминал их. «Какие большие и крепкие...черт, они круче чем у женщин». Бард двигал руками самозабвенно, круговыми движениями, и немного увлекся. Но идиллия продлилась недолго. — Прекрати. — внезапно хрипло потребовал Геральт, и торс его заметно отвердел под чужими нежными ладонями. — Но я же только начал...— запротестовал было бард, пока не увидел причину сердитого настроения ведьмака: его взгляд случайно упал на поверхность прозрачной воды и наткнулся на внушительный, вспухший венами стояк мужчины. — Не смотри. — Погоди... ты возбудился? Оу... — Я сказал, не смотри, — прорычал Геральт так, что Лютик тут же моргнул и отвел взгляд. — Да, извини, просто он у тебя... очень... большой, знаешь ли. Мне бы такой. То есть у меня не маленький, ты не подумай, просто твой больше всех членов которые я в жизни видел. Я не так много видел мужских членов, я по женщинам, но... — Заткнись. Просто заткнись. — Ты прав, прости, Геральт. Я могу продолжить массаж? — Нет. — Да брось, ты наверное задремал, представлял себе женщину, вот он и встал. — мягко убеждал мужчину Лютик, гладя рукой меж лопаток. — Можно подумать тебя возбуждают мои касания, — тоном, как будто говорит что-то очевидно невозможное, ляпнул бард. Лицо ведьмака в этот момент надо было видеть. — Что?... Я сказал что-то не так? — Если что-то делаешь, делай свою работу молча, Лютик. — Хорошо, понял, молчать как рыба. Никаких сложностей. Без проблем. Бард продолжал нести какую-то чепуху, которую Геральт на слух уже почти не воспринимал: его больше волновало то, что ослабившееся было возбуждение вернулось с новой силой. Эти трепетные руки грубо, как он любит, разминали его тело, доставляя блаженство, теплая вода грела кожу, а кровь...кровь ощутимо приливала к члену. Лютик что-то говорит и говорит, задевает его соски. «Нарочно что ли издевается?» — проносится в голове у ведьмака. Становится жарко, слишком жарко. Он терпит изнывающее желание в паху, не прикасается к нему и ни в коем случае не выдаст своих эмоций, но руки барда мнут грудь так, как никто кажется не мял — Геральт и не подозревал, что она так чувствительна. Ведьмак дышит тяжело, сам уже не замечая того, откидывает голову назад, а бард зачарованно взирает на его мужественную шею с выступающим кадыком. Проворные пальцы сами тянутся под воду, туда, где давно нужны, обхватывают могучий ствол, оттягивая выше и начиная грубовато дрочить. Геральт резко раскрыл волчьи желтые глаза, из горла вырвался приглушенный звериный рык. — Спокойно, волчонок, я просто немного тебе подрочу. Сам ты у нас такой гордый, этого не сделаешь. Лучше же терпеть до последнего, м? Болтая, Лютик, надо отдать ему должное, ни на секунду не замедлялся и не останавливался, и Геральт пока отложил его смертный приговор на потом. У него давно не было шлюхи, а здоровое мужское тело требовало своего, и рука барда неплохо с этим справлялась, чему мутант даже усмехнулся про себя. Но вскоре усмешку сменили частые и тяжелые выдохи, низкое рычание. Мужчина жадно затолкался в узко сжатую руку, почти трахал ее, стиснув зубы, пока не излился с облегчением на чужие пальцы липким белым семенем. — Воу... Я уж думал, ты никогда не кончишь. Много же ее у тебя. Что, недотрах? Понимаю тебя, старина... — Давно ты голубым стал? — приоткрывая глаза, перебил его Геральт. Тот сразу замялся. — Я...э-э-э... Я вообще-то женщин люблю... Но и мужчин иногда... Порой посмотришь на мужчину, статный такой, и сила при нем, и даже слюнки текут... У тебя же такое было? Было? Ведьмак только покачал головой и выбрался из бадьи, уходя одеваться...