***
Как и ожидалось, часть посетителей прямо-таки караулили открытие магазина. А потому, как только передняя дверь была открыта, по помещению гуляло уже человек 10, не считая консультантов. Дженни, поправив на стеллаже шарфы, как-то обречённо взглянула на Юнхо, будто говоря: "Если я не переживу этот день, то знай, я хотя бы пыталась". Парень ей в ответ лишь ободряюще улыбается. Что ж, пусть удача прибудет со всеми ними. Часы на его кассе показывают только 8:03. "Нужно протянуть только до 6 вечера. До 18:00... Всего-то чуть меньше 10 часов", — Чон всеми силами давит скулёж, натягивая привычную улыбку. К нему подходит покупательница и застенчиво улыбается в ответ, ставя корзинку на прилавок. Парень привычными движениями быстро всё пробивает, а потом спрашивает: — Хотите что-нибудь упаковать в подарочную бумагу? Сегодня скидка 50 процентов, — и улыбается ещё шире. Девушка неуверенно кивает, протягивая ему маленькую аккуратную шкатулку. — Секунду, — парень пробивает упаковку и взмахом руки подзывает Чонхо — одного из консультантов, который был в этом просто мастер. А тот только рад: упаковывать подарки ему нравилось куда больше, чем болтать с людьми. После оплаты эти двое отходят в сторону, где младший начинает колдовать. Юнхо снова смотрит на время: 8:08. Это определённо будет долгий день. Нет, не подумайте, Юнхо любит свою работу. Очень любит. Этот магазин специализируется на необычных украшениях для дома, маленьких вещичках, которые иногда и правда оказываются винтажными. В периоды праздников у них всегда есть что-то в тему и при этом не избитое. Напрягает только толпа, которая прочесывает абсолютно каждый уголок из раза в раз. А ещё декабрьская форма: привычные удобные рубашки меняются на дурацкие праздничные свитера, которые, между прочим, колются! Ах да, а ещё вот уже третью зиму подряд Юнхо становится жертвой вамагеддона буквально в первые пару-тройку дней. Ох уж этот новогодне-рождественский плейлист. На остальное Чон не жалуется — сам начинал консультантом, а потому прекрасно понимает, какое месиво творится по другую сторону прилавка. Сейчас он крайне редко гуляет там, только если уж очень попросят, а в остальных случаях он со страдальческим лицом отмахивается, мол пожалейте бедного эльфа. Между прочим, очень тяжко спорить, когда Юнхо начинает строить грустные глазки и называет себя по прозвищу. Кстати, история его появления каждый раз вызывает ехидную и довольную, как у Чешира, улыбку у Чона. В свой первый же год работы в этом месте, в декабре, парню резко захотелось попробовать что-то новое, и на следующий же день он явился с новым цветом волос — персиковым. Если слышать комплименты от коллег было просто приятно, то увидеть перекошенное лицо менеджера — бесценно. С тех пор он каждый декабрь красится в новый цвет: в прошлом году был фиолетовый, а вот в этом — голубой. Каждый развлекается, как может. Юнхо аккуратно складывает покупки в пакет и дежурно улыбается. Скучно. 10:25. Парень снова переводит взгляд на витрину, через стекло которой видно кусочек свободы... В смысле улицы. Уже рассвело, небольшой снегопад. На середине пешеходной аллеи всё так же стоит наряженная ёлка. Не очень-то красивая, между прочим. А вот рядом с ней Чон замечает уже знакомое лицо: невысокий парнишка с ярко-красными волосами высматривает кого-то среди прохожих. Сейчас с трудом можно разглядеть его волосы из-за капюшона, но Чон уверен, что это он. Юнхо не знает ни его имени, ни возраста, даже голоса никогда не слышал, просто однажды он от скуки снова смотрел на улицу и заметил его, почему-то обратил внимание. А потом понял, что неосознанно выделяет его из людей, которые ждут кого-то напротив магазина. Этот парнишка стал тем самым незнакомым словом, которое неожиданно встречаешь вообще непонятно каким способом на следующий же день, а потом оно тебя преследует. Кажется, у этого явления есть какое-то название, Юнхо даже видео на эту тему не так давно видел. Только вот у этого незнакомца было некоторое преимущество над заковыристым словом — чудесная улыбка. Её сейчас не было, но Чон отчётливо помнит. — Извините, — кто-то рядом с Юнхо кашлянул в кулак, — вы меня обслужите или как? — мужчина был явно недоволен. "Чёрт, чёрт, чёрт... Засмотрелся..." — сразу же мысленно одергивает себя Чон, с неким изумлением замечает, что уже улыбается, эта работа доводит подобное уже до автоматизма. Работа же? — Простите, — Юнхо тут же принимается пробивать товары, не глядя на мужчину. — Желаете что-нибудь упаковать в бумагу? Сегодня скидка 50 процентов, — в ответ получает лишь мотание головой и бубнеж, что оплата будет картой. За этим мужчиной каким-то образом уже успела выстроиться небольшая очередь. Потому Чон старается отбросить все посторонние мысли, включая ту, что тот парень за стеклом печатал что-то в телефоне с очень недовольным лицом.***
— Счастливого вам Рождества, — Юнхо отдаёт пакет с покупками очередной девушке, окидывает взглядом зал: пока что все клиенты заняты консультантами. Парень незаметно разминает ноги, всё-таки даже с таким стажем работы они иногда устают. 11:03. Чон снова кидает взгляд за витрину и, к своему удивлению, всё ещё обнаруживает там того парня, который теперь переминается с ноги на ногу и изредка дышит на свои ладони, пытаясь их согреть. Мех на его капюшоне уже собрал чуть ли не сугроб, но он все ещё там стоял. "Интересно, кого он там ждёт? — эта загадочность нерассказанной истории какого-то рандомного человека интриговала. Особенно если учесть, что Юнхо было откровенно скучно. — Совсем замёрз, бедолага", — тем не менее Чон отвёл от него взгляд, встречаясь со взглядом менеджера. Тот как-то устало на него посмотрел, парнишка понял сразу: попался очередной мозговыедающий клиент, которому всё не то, всё не так, а ещё у вас тут ценник плохо видно и этот шарф столько не может стоить, кто вообще сейчас поверит, что это ручная работа. Прежде чем Пак успел отвернуться, Юнхо улыбнулся ему и сделал незаметный для других знак, мол файтин. А тут уже подошла к кассе и Дженни с клиентом, по пути хватая Чонхо и активно рассказывая, что и как запаковывать. Младший внимательно выслушивает и тут же отправляется доставать материалы, а Чон начинает пробивать товары. Всё как обычно. Через пару часов должна начаться новая волна покупателей, причём более нервных, так бывает всегда. А ещё вечером перед закрытием, ведь всё-таки начальство жалеет их и даёт закрыться в Рождество пораньше. Но до этого момента ещё нужно дожить, а потом доползти до дома, нырнуть в плед, налить себе соджу и уверенно сказать, что ему не одиноко. Главное уверенно. Покупателей стало чуть больше, и Юнхо старался не смотреть на часы, так у времени был шанс пролететь быстрее. А ещё он настолько заслушал этот рождественский плейлист, играющий в зале, что ему снова начинало нравиться. Чонхо со своей упаковочной зоны попросил предать вторые ножницы, и Чон уже тянется, чтобы отдать их, снова кидая взгляд на улицу. А там он. Стоит, оперевшись на постамент ёлки. Руки в карманах. Голова приподнята. Щеки и нос порозовевшие. Взгляд в никуда. На капюшоне снова сугроб. Быстрый взгляд на кассу. 11:36. Внутри Юнхо что-то сжалось. — Эй, ты в порядке? — кое-как вытаскивая ножницы из руки коллеги, спрашивает младший. Чон не знает. Чонхо озирается, но не видит ничего необычного, кроме застывшего хёна. — Юнхо-хён? Чон стоит неподвижно ещё несколько секунд. Он замер, а в голове всё гудит, мысли наваливаются одна на другую. Парень сейчас особенно остро ощущает эту тонкую грань между "я хочу это сделать" и "ну нахрена". Младший тянется, чтобы взять за плечо, но Чон уже развернулся к покупателю и с улыбкой его поприветствовал. И как только мужчина был обслужен, Юнхо сразу же подозвал менеджера Пака. Тот удивлённо на него посмотрел, но всё же подошёл. — Менеджер Пак, мне срочно нужно уйти на обеденный перерыв, — Чон смотрит очень внимательно, этот блеск в глазах знаком Паку. В прошлый раз он видел такой взгляд, когда Юнхо впервые заявился с крашеными волосами. Так ещё и хочет уйти раньше обычного. Что-то было нечисто. — И кто вместо тебя встанет? — менеджер ухмыльнулся, смена обещала стать интереснее. — Минги, — протянул Чон, понимая, что прямо сейчас задолжал другу, как минимум, пиво и курицу. — И ты даже заставишь его натянуть свитер? — скептически парировал Пак. Сон и свитер на его памяти сошлись всего единожды, и ничего хорошего из этого не вышло. Их старший кассир та ещё заноза в заднице, но работает он хорошо, этого не отнимешь. Так что директор пошёл на уступки: Минги сидит у себя в кабинете и не надевает сезонную форму, от чего ему завидует половина работников зала. Особенно в декабре. Особенно Юнхо. Юнхо, который сейчас понял, что одним пивом с курицей не отделается. — Вы вынуждаете меня продать душу дьяволу, — прохныкал Чон, надеясь разжалобить менеджера. Но Пак это знал, каждый развлекается, как может. — У тебя есть пять минут на уговоры, — все с той же милой улыбкой отрезает Пак, давая понять, что его слово в этом диалоге последнее. Юнхо кивает в знак благодарности и быстрым шагом направляется в сторону кабинета Сона.***
— Ну что, добро пожаловать в мир людей, — Пак смотрит на бейдж парня, стоящего за кассой, — Чон Юнхо. Ты даже свой не удосужился прицепить? — менеджер ухмыляется, глядя на то, как морщится Минги. Клал он на эту формальность, а ещё на этот свитер, с Паком вообще говорил только в страшном сне. — Ну что ты, улыбнись, сегодня же Рождество, — нечего посетителям настроение своей грустной рожей портить. Вторую часть мужчина не произносит вслух, но Сон понял. По взгляду. — Оставь надежду... Да, мистер Пак? — расплывается в улыбке Сон, наблюдая то же самое в ответ. Что ж, 1:1. Минги нравится обмениваться колкостями с менеджером. А Паку хоть не так скучно. Посетители утомляют. Особенно сегодня, когда вопросом жизни и смерти становится выбор между красным и зелёным шарфом. — А вы не хотели бы проследовать... — Минги только хотел послать менеджера куда подальше к посетителю, когда в зал вошёл Юнхо в куртке. На удивление, он направляется к стеллажам с товарами, быстро что-то выбирает и подходит к кассе. — Минги, будь добр, отомри, я спешу, — Чон наскоро натягивает шапку и застёгивает молнию куртки. Сон быстро всё пробивает и складывает в пакет с рисунком ёлочки. Юнхо чувствует, что за ним наблюдает далеко не одна пара удивлённых глаз. Он пытается убедить себя, что ему всё равно. Но это тихое "а может всё-таки нахрен?" ужасно раздражает. Парень расплачивается и сразу же идёт на выход. Прежде чем схватиться за ручку, думает, что делает самую глупую вещь в своей чёртовой жизни. Ещё не поздно вернуться в раздевалку, сделать вид, что ничего не произошло. Но пакет с глупой ёлочкой уже в его руке. Юнхо мысленно ругается. На себя. На свою импульсивность. На сегодняшний день. На Рождество. На ёлочку. На свою глупость. Но выдыхает, толкает дверь и выходит на улицу. Он всё ещё стоит на том же месте, только поза немного поменялась: он опустил голову и теперь разглядывал что-то на земле. Юнхо сделал один неуверенный шаг в сторону знакомого незнакомца. А если пошлёт куда подальше? Затем ещё шаг. А на улице, кажется, было около -15. Чем ближе Чон подходил, тем сильнее подступало волнение. И вот, когда достаточно было протянуть руку, чтобы дотронуться, парень останавливается. Практически одновременно с этим этот человек вскинул голову, смотря на подошедшего. В его глазах промелькнула искорка надежды, но как только он понял, что подошёл абсолютный незнакомец, надежда сменилась удивлением, смешанным с... Отчаянием? — Здравствуйте, — Чон попытался натянуть улыбку, но не получилось. Где чертовы навыки продавца, когда они так нужны? — Извините, вы меня не знаете... Я работаю в магазине, напротив которого вы стоите... Так получилось... В общем, сегодня довольно холодно, не хотите ли выпить кофе? — Юнхо тараторит, ему бы сквозь землю провалиться. К сожалению, такой опции нет. Сердце бьется, как ненормальное, от волнения практически скрутило, а нужно ещё лицом не выдавать панику. А парень напротив смотрит ещё более удивлённо, совсем не находит, что можно сразу сказать. — Здравствуйте, — отвечает всё ещё незнакомец очень приятным голосом. Но... Уставшим? Замёрзшим? Он медлит, будто тоже взвешивая эти "хочу это сделать" и "ну нахрена". — Только если где-нибудь, где делают нормальный мокко, — он улыбается. Так, как помнит Чон. Он даже не замечает, как искренне улыбается в ответ. С души упал камень. Этот день резко стал не таким уж никаким. — Тут недалеко есть кофейня, уверен, мокко у них тоже замечательный, — на одном дыхании произносит Юнхо. — Тогда ведите, — почти незнакомец отталкивается от постамента и выпрямляется. Юнхо про себя умиляется его росту, но держит себя в руках и ничего на этот счёт не говорит. Просто начинает двигаться в сторону кафе, пройти было всего-ничего. — Кстати, я Чон Юнхо, — представляется. — И, если можно, обращайтесь ко мне на "ты", — смущённо улыбается, кидая очередной взгляд в сторону того самого "человека за окном". — Ким Хонджун, очень приятно, — незамедлительно отвечает он, — хорошо, тогда ты тоже ко мне на "ты" обращайся, — парень кивает, пытаясь незаметно изучать шедшего чуть впереди Юнхо. Он с трудом представлял, что происходит. Но вряд ли этот день мог стать хуже? — Мне тоже очень приятно, — Ким Хонджун. Хонджун. Интересное имя. Нравится. Имя. Имя нравится. Чон уже совсем скоро поворачивает к стеклянной двери, на которой висело рождественское украшение. Как только они оказываются внутри, их сразу окутывает приятный кофейный аромат. Играет какая-то рождественская песня, Чон её почти наизусть знает, как и весь плейлист. Но сейчас он ей даже рад. Юнхо вдыхает полной грудью и сразу стягивает шапку. Кое-как пытается поправить свои растрепанные голубые волосы, но получилось плохо. Хонджун не удерживается и хихикает, закрывая рукой рот, чтобы было не так громко. Чон это слышит, но не обижается, лишь немного смущается, ещё раз зарываясь пальцами в свои волосы. За этой картиной внимательно, возможно даже чересчур, наблюдает бариста. Уён не ожидал увидеть Юнхо сегодня: в свой выходной, да ещё и в Рождество, Чон вряд ли бы выполз из своей берлоги. Неужели причиной такой перемены стал паренёк за ним? Он на полголовы ниже друга, смотрится забавно. И оба улыбаются, как дебилы. Неужто парня, наконец, нашёл? — Добро пожаловать, — растягивается в довольной улыбке Уён, Юнхо уже хочет его ударить. Бариста не смущается и снова оглядывает парочку, что к нему зарулила. — Что желаете? — Латте 0,4 с мятным сиропом и мокко 0,4, — Юнхо всё же кивает знакомому, а затем смотрит на витрину с пирожными. Все-таки это его обеденный перерыв, нужно что-то съесть, иначе до вечера придётся голодать. Около неё уже стоял Хонджун и внимательно изучал содержимое. — Выбрал что-нибудь? — Чон подходит ближе, немного наклоняясь вперёд. — Уён, я возьму "Клубничное наслаждение"... Кто вообще названия придумывал? Как вы могли назвать такой милый тортик, эм, так? — кремовый тортик с ягодами клубники выглядел очень аппетитно и, кажется, Джун тоже смотрел на него. — Нет, не выбрал, — Ким поджимает губы и опускает взгляд. А затем разворачивается и оказывается практически нос к носу с Юнхо. — Сколько с меня за кофе? — Чон внимательно смотрит в карие глаза напротив, той апатии, что в первый раз, там уже не было, но Ким точно не доверял Юнхо. — Посмотрим по чеку, и ты мне скинешь, — парень расплачивается и забирает свой тортик. Хонджун почти садится за ближайший столик, но Чон вовремя перехватывает его руку и тянет к своему любимому месту. Небольшой столик у неширокого, вытянутого вверх окна. Оно единственное выходит не на основную улицу, а на боковую. Там через невысокий заборчик находится сад, сейчас полностью засыпанный нетронутым снегом. Красиво, Ким засматривается и даже не сопротивляется, когда его сажают за стол. Юнхо ставит сладость, снимает куртку и вешает её на вешалку. — Давай куртку, — Ким вздрагивает, когда слышит эту фразу, задумался. А потом несколько секунд удивлённо смотрит на протянутую руку. Ещё через несколько до него доходит, что от него хочет новый знакомый, быстро раздевается и вешает куртку сам. Чон смущённо передергивает плечами и садится, ставя пакет на узенький подоконник. Хонджун вскоре оказывается напротив. Он одет в объемный белый свитер с английской надписью красного цвета. Кажется, "Merry Crymas" [Счастливого Плачества], Юнхо смеётся, встречая непонимающий взгляд. — Классный свитер, — тут он снова получает в ответ ту самую улыбку. — Тут не поспоришь, очень жизненно, — Хонджун поправляет свои волосы, нервничает. — Но может всё-таки расскажешь, почему подошёл? — Юнхо тоже начинает нервничать, ведь придётся рассказать всё. А если Ким его примет за сталкера? Если не поверит? Если испугается и уйдёт? Если он сам сделает Рождество Джуна ещё хуже? — Если это похищение, то за кофе я платить не буду, — прищуривается и ухмыляется. Чон выдыхает и смеётся, тихо, неуверенно, но смеётся. — Наверное, это прозвучит странно, — он трёт шею, опуская взгляд на свой торт. — В общем, я работаю кассиром в том магазине, напротив которого ты стоял, — берёт ложку и тыкает в кондитерское изделие. — Я тебя уже несколько раз видел, когда залипал в окно, просто случайно, — отламывает маленький кусочек, отодвигая его на край тарелки. — И вот сегодня утром тебя заметил. Я... Я не собирался подходить, просто... — ещё один кусочек отправляется на край. — В общем... Через полтора часа я снова подзалип, а ты там, — Юнхо кладёт ложку и закрывает лицо руками. — Я такой глупый и импульсивный, — усмехается, — полез не в своё дело, просто... — Ваш заказ, — около столика из ниоткуда появляется Уён и ставит две чашки. Чон убирает руки от лица и кивает другу. — Хорошего дня, — и удаляется. — Просто я подумал, что ты замёрз там, и потому решил позвать выпить кофе, — заканчивает Чон и снова берёт в руки ложку. Неуверенно поднимает взгляд на Хонджуна. У того в глазах стоят слёзы, взгляд, будто на грани истерики, а на губах всё та же улыбка. Нежная и добрая. Не такая, как у Пака — по-настоящему добрая, которая отпечатывается на сердце. Ким пытается что-то сказать, но горло будто сдавило. Ни звука не произнести. Хонджун быстрыми движениями стирает слёзы, уже успевшие покатиться по щекам. Чона будто током ударило, живот скрутило и не выдохнуть. Смотреть на его слёзы было невозможно. — Прости, — надрывно произносит, — я такая размазня, — дрожащими, ещё не до конца отогревшимися руками тянется к чашке с кофе, вдыхая сладкий запах и пытаясь успокоиться. Как только парень обхватывает её, на его руки ложится ладонь Юнхо. Большая и тёплая. — Не извиняйся, у всех бывают плохие дни, — его день тоже летел в тартарары до момента, пока он не сделал одну глупость. — С этого момента это официально похищение и ты мне ничего не должен. И я видел, как ты смотрел на этот тортик, тебе же можно его есть? — после короткого кивка, Юнхо тут же встаёт и снова идёт к стойке за вторым кусочком. Его встречает до жути любопытный взгляд Уёна, который активно протирает стойку. На немой вопрос Чон коротко отвечает, что они не встречаются и потом всё расскажет. Затем покупает тортик и быстро возвращается к Хонджуну. Он нервно теребил рукав свитера. — Может расскажешь, что случилось? — Юнхо снова усаживается напротив. Кидает быстрый взгляд на телефон. 12:09. У него осталось 21 минута. Чёрт. Он отламывает очередной кусок торта и отправляет себе в рот. Хонджун отпивает своего кофе, смакуя сладкий вкус, а на вопросе Чона чуть ли не давится. — Это тоже покажется глупостью... — Чон отвлекается от торта и понимающе улыбается, мол ты сможешь. Киму от чего-то стало чуть легче. — В общем, я должен был отмечать Рождество с другом, мы уже давно договорились, — делает небольшой глоток кофе. Руки едва заметно подрагивают. — У нас из-за работы уже месяц нормально встретиться не получается. И я так разволновался, так что, как дебил, припёрся на десять минут раньше. И знаешь что? — Ким разводит руками и снова всхлипывает. — Этот придурок пишет мне, что встретил какого-то неземного парня и пообещал ему свидание сегодня. И не придёт, — Джун берёт ложку и с таким злым лицом отламывает кусочек, что это смотрится почти комично. Юнхо держит себя в руках и скрывает улыбку за тем, что делает глоток латте. Хонджун, конечно, милый, но ситуация так себе. — Вот я ему и сказал, что всё равно с места не сдвинусь и дождусь его задницу. — А он что ответил? — осторожно спросил Чон, наблюдая за очередным карательным движением по отношению к торту. — Что я охренел, он никуда не пойдёт, — Ким уверенным движением смахивает слезу. Истерика отпускает, стоило только выговориться. Правда торт всё равно постигает ещё один удар. — Вот же мудак, — с презрением фыркает Чон и оставляет пустую тарелку. Взгляд на дисплей: 12:11. — Хонджун, раз уж мы заговорили о глупостях, то почему бы нам не отметить Рождество вместе? Прости, если звучит очень неожиданно, просто скоро заканчивается мой перерыв, а другой возможности может... — Я согласен, — прерывает его Ким. — Ты что? — Для похитителя у тебя отвратный слух, Юнхо. Я согласен, — за такой взгляд и улыбку Юнхо готов сделать, что угодно. Он правда на секунду подумал послать к чёрту эту работу, но вовремя удержал себя в руках. — Я заканчиваю в шесть, — одиночество, плед, сериал и соджу в его душе зашипели, убираясь из мыслей. Теперь там остался один человек — тот, что сидит напротив. — Есть идеи, куда хочешь пойти? — Вообще-то есть, — Хонджун попытался спрятать своё смущение за чашкой, но вышло плохо — Юнхо слишком внимательно смотрел. — Я всегда хотел побывать на городской ярмарке, но как-то не доводилось, — Ким трёт шею и отводит взгляд на улицу. Снег уже перестал, но выходить как-то не хотелось. Здесь, в этом кафе, было тепло, уютно, вкусно пахло кофе, а в этом дальнем уголке на него никто не обращал внимания. Никто, кроме странного, высокого, но ни разу не пошутившего про рост, милого парня по имени Юнхо, чьи голубые волосы в этом освещении отливали оранжевым. Странное сочетание, но Ким с радостью запечатлел эту картину в своей памяти. Верил ли он ему? Да. Доверил ли? Едва ли. Но давал шанс. Разумеется, все его друзья будут оповещены, что он не останется отмечать у себя дома, и хватит одной геолокации, чтобы они примчались. Но всё же... — Я с радостью, ни разу там не был, — Чон тоже поворачивает голову в сторону окна и наблюдает за голыми деревьями, чьи раскидистые ветви держали на себе снежные шапки. Уходить совсем не хочется — хочется узнать нового знакомого получше, послушать его приятный голос. Юнхо нехотя снова смотрит на экран телефона. 12:15. Пора идти. — Хонджун, мне, к сожалению, уже пора идти, — он сдерживает грустный вздох и продолжает, — я безумно рад с тобой познакомиться, — Чон берет салфетку с подставки, привычным движением достаёт ручку из специального кармана штанов и быстро пишет свой номер телефона. После чего двигает его к Киму. — Встретимся тогда перед моим магазином в шесть пятнадцать, обещаю, ждать не заставлю, — Хонджун неосознанно сжал эту несчастную салфетку в руке. — Договорились, — Джун наблюдает за тем, как Чон нехотя натягивает куртку и шапку. Засовывает телефон в карман, а после берёт с подоконника пакет и ставит на стол. — Это тебе, с Рождеством, — бросает быстро, — до встречи, — и сразу же уходит, а Ким даже сообразить и отказаться не успевает. Что ж, уже поздно что-либо отрицать, если что, он всегда сможет вернуть что бы там ни было позже. Хонджун аккуратно переставляет пакет на свои колени и заглядывает внутрь, а после расплывается в улыбке. Этот Юнхо просто что-то с чем-то. А Чон практически бежит обратно на работу. Ему не то чтобы очень хочется оказаться там побыстрее, но сердце колотится слишком быстро, и это нужно как-то оправдать... В смысле объяснить. Он опять сделал какую-то дичь. Снова. Но Хонджун, вроде как, за ним не погнался, а значит, что всё хорошо. Хорошо же? Дальше его ждёт ещё одно испытание — любопытные коллеги, которые из него всю душу вытрясут, особенно Минги, а значит и менеджер Пак, потому что эта зараза ни за что не пропустит такое шоу. Тем не менее, его радует что это Рождество могло быть другим по сравнению с последними пятью или шестью? Хотя что-то на задворках его сознания упорно твердит, что всё произошедшее нереально, будто его мозг решил подкинуть такую приятную иллюзию, чтобы поиздеваться. В очередной раз напомнить, что кроме некоторых друзей, Юнхо никому нахрен не сдался, а все эти праздники — просто коммерческий проект. Что чудес не бывает. Что Чон никогда бы не вышел из-за своей кассы ради незнакомца. Что незнакомец бы никогда не согласился выпить с ним кофе. Никогда. Юнхо сжимает кисти в кулаки и останавливается недалеко от центрального входа в магазинчик. Делает глубокий вдох — горло обжигает холодом. Реально. Он не настолько неудачник. Он верит в это. Снова проверяет часы и забегает внутрь. Естественно, прокрасться незамеченным к раздевалке с его-то ростом — миссия из разряда невыполнимых, потому Чон сразу же ловит на себе заинтересованные взгляды. Он уверен, они уже успели сделать ставки. Дружный коллектив, он такой. Минги улыбается посетителю из последних сил, к Чонхо выстроилась небольшая очередь, Юнхо узнал там даже знакомые лица: миссис Ким с дочкой закупаются у них каждый сезон. Малышка Джисон, которой "уже целых семь лет, между прочим", приветливо улыбается Чону, машет ручкой и выкрикивает: "Привет, эльф!" — на что получает ответную улыбку и взмах рукой, другой же рукой он стягивает шапку. Остальные, включая менеджера Пака, заняты посетителями. "Ну и замечательно", — ухмыляется про себя Чон, всё-таки ускользая в раздевалку. У него есть ещё чуть меньше десяти минут на отдых и бутерброд, который он поспешно кинул себе в рюкзак сегодня утром.***
— Наконец свобода! — довольно кричит Минги, только-только стянув с себя свитер. — Я пережил эти 40 минут угнетения, мне должны памятник поставить! А лучше дать двойную премию, — Сон быстро застёгивает рубашку. За такие крики ему, конечно же, не то что двойная премия не прилетит, даже на маленький утешительный приз надеяться не приходится — разве что очередной выговор от Пака. Быстро успокоившись, Минги сразу же строит милое личико, подходя вплотную к Юнхо, только натягивающему обратно дурацкий свитер. — Э-э-эльф всей моей жизни, — снова получает грозный взгляд, — э-э-эльф-хё-ё-ён всей моей жизни, — он еле держит себя в руках, чтобы не сморщиться, — как всё прошло? — На что ставил? — Чон, будто это вполне стандартной ситуацией (хотя отчасти так и есть), убирает оставшиеся вещи в шкафчик и запирает его. — Что подойдёшь и тебя не пошлют, — Сон улыбается в своей привычной манере: ярко, широко, открыто — такое просто невозможно проигнорировать и не улыбнуться в ответ, но Чон держится. — Если тебе интересно, Чонхо тоже поставил на это, а вот Пак и остальные — что тебя продинамят, — он чувствовал вкус победы, от Юнхо исходила счастливая аура. — Не отцепишься ведь? — Чон упорно оттягивал время выхода обратно на смену, но он мог себе это позволить: все ждали результатов, а они зависели от Минги и этого разговора. — Просто хочу свой выигрыш, — протянул друг, — а ещё ты же хочешь как-то уменьшить свой долг за прикрытие твоей задницы, верно? — Весьма аргументный аргумент, — очень хочет, ему ещё нужна своя душа. — Хорошо, я подошёл, познакомился, пригласил выпить кофе, и после моей смены мы идём на центральную ярмарку, — Юнхо выдал это так чётко и уверенно, что Сон даже задумался, не сарказм ли это был. — Мой мальчик вырос, — он кинулся обнимать хёна и показательно "плакать" ему в плечо, — скоро ты ещё и из гнезда улетишь, как же я буду без тебя, — Юнхо берёт друга за плечи и отодвигает. Вообще-то они не живут вместе уже с окончания университета, но по количеству времени зависания Сона у него в квартире такого не скажешь. — Знаешь, меня там Пак заждался, я пошёл, — парень быстро выходит из раздевалки и проверяет мобильный, на который только что пришло сообщение. ХХ-ХХХ-ХХХ-ХХ-ХХ Привет? Это Ким Хонджун. Надеюсь, это тот номер 13:01 Быстро пишет ответ: "Привет ещё раз. Это Чон Юнхо, никакого обмана. Прости, пора бежать на смену." — блокирует телефон, убирает в задний карман брюк и выходит в зал, где за кассой стоит менеджер. Явно недовольный отсутствием Юнхо больше, чем нужно. Чон ждёт, когда тот обслужит покупателя и становится на его место. Конечно же, получает испепеляющий взгляд, но кого это волнует? Впереди ещё пять часов. Всего лишь пять часов.***
17:28. Это место и правда стало похоже на один из кругов Ада. Данте бы оценил, однозначно. Люди хаотично перемещались по магазину, пытаясь найти то, что нужно, иногда сталкиваясь. Самые разумные уступали дорогу, но подобное не всем дано. Сона в срочном порядке ещё полчаса назад вытянули из своего кабинета за вторую кассу, даже не став воевать за свитер, дело было серьёзное. Совсем скоро они должны будут закрыться, а людей будто меньше не становится. Чонхо работает, как на конвейере, не хватает только какой-нибудь эпичной музыки на фон для полной картины. Но они располагают лишь рождественским плейлистом, от чего это всё сумасшествие казалось каким-то постановочным. Впрочем, это уже третий раз, когда такое происходит, из года в год одно и то же, всё такой же хаос, люди не меняются. Ровно в 17:50 раздаётся объявление, что магазин закрывается через десять минут и все покупатели должны пройти к кассам. Юнхо всё с той же улыбкой мысленно желает удачи себе, Минги, Чонхо и ещё кому-то, кто пришёл на помощь на станцию упаковки, Чон не уверен, кто это, времени смотреть как-то не было. Да и вообще он мысленно уже почти не здесь. Он в очередной раз пробивает покупки какой-то девушке, надеясь, что это поскорее закончится, а она стоит и строит ему глазки. Главное дышать. — Счастливого Рождества, — прежде чем она успевает что-либо сказать, Юнхо пододвигает к ней пакет и кивает, мол до свидания. Главное спокойствие. Юнхо уже казалось, что эти люди никогда не закончатся, но тут он пожелал хорошего вечера очередной женщине, а за ней не оказалось какого-нибудь нервного мужчины, что забыл купить подарок жене, или даже милой девушки, которая поздравила бы в ответ. Он поворачивается к Минги — он тоже только что отправил последнего покупателя в свободный полёт и выдохнул. А ему ещё столько всего нужно сделать. Старший кассир почти всегда уходит последним. Даже в Рождество. Чон быстро отлавливает Пака, который снимает кассы, а потом утаскивает конкретно задолбавшегося Сона к нему в кабинет. Обычно он спихивал на Минги считать кассу, но сегодня он спешил, было уже 18:08. А он обещал, что не опоздает. Когда друг всё проверил и ещё пару раз лениво подколол Юнхо, тот расписался в бумагах и умчался в раздевалку. У него было всего пять минут. Он в жизни так быстро не переодевался, а остальные лишь с ухмылками за ним наблюдали. Самая довольная, конечно, была у Чонхо, ведь всё-таки он ещё и спор выиграл, но не суть. Все расспросы будут потом, а пока Чона коллеги не трогали, лишь нестройно ответили на его: "Всем пока!". Юнхо делает над собой усилие и проходит шагом по залу магазина, было бы ведь странно, если бы он бежал? А так хочется, ведь этот вечер обещает быть хотя бы чуточку ярче, чем другие. Даже если он всё испортит. Даже если они окажутся настолько разными, что будет странно находиться вместе. Даже если Хонджун удалит его номер и больше не напишет. Всё это вертится в голове парня, не давая ему покоя. Но ровно до того момента, пока он не выходит на улицу, пока холодный ветер не обдувает его лицо, заставляя поёжиться. У постамента ёлки стоит Хонджун и улыбается. Улыбается ему. А ещё он надел шапку и завернулся в шарф, которые купил для него Юнхо. Кажется, его подарок всё-таки не вернут. И это греет душу. Усталость в одну секунду спадает с плеч, и парень широкими шагами преодолевает то небольшое расстояние, что отделяло его от Кима. — Ровно 18:15, как обещал, — он глянул время на телефоне и засунул его обратно в карман куртки. — Ты ещё не передумал? — в голосе проскользнула надежда, Джун это заметил. Кажется, не у него одного день был так себе. — Я вижу, — парень поправил свой новый тёплый шарф, — пойдём, пока твои коллеги не расшатали эту бедную дверь, — пытается сдержать смех, но как только Юнхо кидает злобный взгляд на них, срывается и смеётся. Они как дети, честное слово. Хотя там в основном и работали молодые ребята, кто-то только выпустился из университета, кто-то учится на заочном отделении, кто-то, как Юнхо, совсем не уверен, что он хочет делать со своей жизнью. — Действительно, — Чон демонстративно отворачивается от коллег и направляется в сторону остановки, Хонджун сразу же подхватывает его темп ходьбы (хотя обычно Юнхо ходил быстрее). Проехать нужно было всего пару остановок, но было уже не то чтобы рано.***
Ярмарка встретила парней яркими разноцветными огонёчками, забравшимися на крышу каждой палаточки, каждого ларёчка. Играли привычные праздничные песни, правда иногда они сменялись очень неплохими ремиксами, которые вносили приятный контраст современности. Центральную площадь, где всё происходило, заботливо очистили от снега и льда. Так что можно было не бояться упасть, блуждая по этому лабиринту. Практически в каждой второй палатке продавалось что-то вкусное и приятно пахло. Именно это, несмотря на всё волшебство, привлекло Юнхо больше всего. Хотя он слукавит, если озвучит эту мысль вслух. Прежде всего он обратил внимание на реакцию Хонджуна: его глаза азартно загорелись, будто непослушного мальчишку оставили наедине с миской конфет, он заёрзал в нетерпении, уж очень хотелось посмотреть, что за чудо скрывалось под боком всё это время. И только сейчас Чон задумывается, что даже не спросил, сколько лет его новому знакомому. Он даже почти озвучил этот вопрос, но Ким хватает его за локоть и тащит к первой палатке. Там продавались шашлычки на шпажках. — Настало моё время угощать, — Джун быстро окидывает взглядом еду и поворачивается к Юнхо. — Надеюсь, ты любишь такое, — Чон кивает. — Тогда выбирай и даже не думай отнекиваться, — Ким скрещивает руки на груди и прищуривается. Ему приходится каждый раз задирать голову, чтобы встретиться взглядом с неожиданным знакомым. Юнхо еле сдерживает себя, чтобы не потрепать того по голове. После этого поднимает руки в знак примирения со сложившейся ситуацией и выбирает две шпажки. Долго ждать не приходится, и вот в руках Юнхо уже готовые шашлычки. Один из них быстро оказывается в руках удивлённого Хонджуна, мол зачем, но он не так уж сильно возражает. Их вечер только начался, а для него нужны силы. И не важно, что Джун перед очередным выходом перекусил, отказать улыбающемуся так Юнхо уже невозможно. — Кстати, Хонджун, мы практически сразу перешли на "ты", и я даже не спросил, сколько тебе лет, — ему было как-то неудобно спрашивать это сейчас, мало ли что может о нём подумать Ким. — Да? Я как-то и забыл об этом, — ничего он не забыл, просто не мог заставить себя спросить напрямую. — Мне 26, — на него снова уставились удивлённо, практически никто не воспринимает его достаточно взрослым из-за роста. — А тебе? — делает вид, что не замечает пристальный взгляд и откусывает кусочек от шашлычка. — Ну, мне 23, — трёт шею и отводит взгляд на соседнюю палатку, она ведь такая интересная, — и, тем не менее, оба оказались сегодня тут впервые, — смеётся, уже даже не надеясь на хорошую реакцию со стороны Хонджуна. Потому что пялиться, Юнхо, плохо. Но Ким смеётся, будто бы Чон и правда сказал что-то смешное. — Ну, теперь пойдём, — Джун откусывает ещё раз и утягивает Юнхо дальше, ко всяким маленьким палаточкам с разными рождественскими глупостями: ёлочными игрушками практически любых форм и расцветок, сладкими пряниками, ободочками с рожками оленей, которые они надели друг на друга и долго спорили, кому идёт больше, к тележке с пирожками в виде рыбок с начинкой из красных бобов. Юнхо купил себе парочку и упорно не хотел делиться с Хонджуном, пока тот не пообещал купить горячего шоколада. При этом они успели обсудить будто бы всё и ничего. Ким никогда не пробовал рождественские пряники. Юнхо однажды в канун Рождества объелся мандаринами, и его всего обсыпало, а ему было, между прочим, 15. Хонджун обожает вид того, как снежинки лежат на волосах, особенно необычного цвета. Чон раньше всегда делал открытки своими руками. Джун однажды участвовал в ритуале сжигания бумажек с желаниями в полночь, но чуть не спалил платье своей матери. Юнхо собирался сегодня пересмотреть "Молчание ягнят". Хонджун отметил, что этот фильм лучше половины современных "рождественских" фильмов. Коллега Чона умеет ломать яблоки напополам голыми руками и при этом красиво певать про любовь. Ким в последний раз был в караоке на третьем курсе университета, а потом очнулся в соседнем городе у своей бабушки. Она сказала, что он ворвался к ней домой с криками о том, что скучает по её ягодному пирогу. Юнхо отучился на экономиста и совершенно не знает, что с этим делать, потому что это скучно. Хонджун переехал в этот город пару лет назад, потому что его младшая сестра выгнала его из квартиры, потому что "ты взрослый, самостоятельный человек, которому пора больше встречаться с людьми и продвигать свой талант". Для Чона эти рыбки с бобовой пастой волшебные, потому что подарили дух праздника и бесплатный горячий шоколад. Джун считает, что Юнхо сам похож на магического эльфа, и громко смеётся, когда узнаёт про прозвище. Юнхо заставляет Джуна помолчать, чтобы попробовать зашазамить ремикс новогодней песни, но всё идёт крахом. Сокрушается, потому что "это был лучший микс в его жизни". Но только до того момента, пока Ким точно не называет автора и песню. Ведь ремикс его. Почти неделю на него убил. Хонджун тут же нарекается феей вне Хогвартса, за что наглый эльф получает локтем в рёбра, а потом яблоко в карамели, потому что стыдно, что пихнул слишком сильно. Потом они снова греют руки о новые стаканы с горячим шоколадом, потому что холодно, а так ещё и вкусно. Только эта идиллия не длится вечно — Джуна толкает пробегавший мимо подросток, и почти половина всё ещё горячего шоколада оказывается на джинсах Юнхо. Одних из любимых, между прочим. — Чёрт! Прости, прости, прости! — Джун сразу же подрывается искать салфетки или хоть что-нибудь ещё, чем можно было бы хоть частично вытереть это. Юнхо же стискивает зубы и в течение, как минимум, минуты не издаёт ни единого звука. Хотя ему хочется, очень хочется. Продавец из ближайшей лавочки всё-таки находит салфетки и протягивает их Киму. Толку от них, конечно, не очень много, но Джун правда пытался помочь. — Ты далеко отсюда живёшь? — Хонджун снова поднимает глаза на Чона. — Далеко, минутах в 40, наверное, — прикидывает он. — Джун, не волнуйся ты так, ничего смертельного не случилось, — Юнхо улыбается, хотя понимает, что всё снова пошло, как обычно. Обычно плохо. И старший тоже это чувствует. А ещё понимает, что не хочет, чтобы сегодняшний день закончился вот так. И сейчас чаша весов даже не имела шанса наклонится в сторону "ну нахрена". — Тогда сейчас пойдём ко мне, 15 минут не 40, — Чон даже не успевает возразить, да и не хочется, если честно. Поэтому он просто кивает и позволяет Джуну вести себя.***
Обычная многоэтажка. В подъезде тепло, руки постепенно согреваются. Ногам же ужасно холодно. Сейчас бы в ванну. Хонджун затаскивает его в лифт и тыкает на кнопку 10 этажа. — Знаешь, у меня там слегка хаос, — Ким облокачивается на стену лифта, закрывает глаза и представляет, какой у него там бардак. — Ну, я слышал, что творческим личностям свойственно устраивать художественный хаос, — Юнхо, конечно же, умалчивает о том, что у него самого дома не то чтобы идеальный порядок. — Ну, если воспринимать это в таком ключе, — Хонджун отчего-то смеётся, а Чон надеется, что его там ничего не съест. — Не волнуйся, никакой новой формы жизни я там не держу. Что ты на меня так смотришь? У тебя было такое лицо, будто я тебя на опыты отдавать собирался. — Надеюсь, призывных кругов там тоже нет, — усмехается Юнхо. — Ну, за это отвечать не могу, у каждой феи свои секреты, — Ким со смешком выходит из лифта, будто всю жизнь репетировал этот момент, и подходит к одной из дверей. В помещении включается свет, но Юнхо не понимает, о каком хаосе говорил Хонджун. Обычный небольшой коридор, который утыкался в своеобразную "барную" стойку, которая отделяла, судя по мебели, кухню. Из необычного разве что упаковка бутылок воды недалеко от входа стояла. Хонджун сразу начал суетиться, повесил куртку Юнхо в шкаф и выдал пару ярко-розовых пушистых тапочек. И этому чуду 26. Чон не мог не умиляться. Только вот он полностью понял, про что говорил Ким, когда дошёл до конца коридорчика, повернул налево и оказался в гостиной. Первое что бросилось в глаза — количество горшков с растениями, которыми был уставлен и пол, и подоконник в противоположном конце комнаты. Маленькие личные джунгли. Диван справа был закидан разноцветными подушками, вещами, рюкзаками и пакетами. На невысоком столике перед диваном громоздились грязные кружки, несколько тетрадей, всевозможное кусочки бумаги, исписанные чем-то. К краю стола был прилеплен стикер, на котором крупным почерком было написано: "КРУЖКИ!!!" Видимо, не сработало. — Меньше пялься и проходи уже в ванну, я тебе сейчас принесу, во что можно переодеться, — бурчит Джун, подталкивая Юнхо в спину к неприметной бежевой двери в глубине комнаты слева, рядом с ней была вторая похожая дверь, но со вставкой из матового стекла. Хонджун сам включил свет и затолкал гостя в ванную. — Можешь использовать всё, что хочешь, — а выбрать было из чего: несколько полочек были просто завалены различного вида средствами, будто Ким имел их под все возможные настроения. Что интересно, всё остальное находилось в относительном порядке. Какой-то этот Ким Хонджун хаотично-нейтральный. Юнхо усмехается. Он только начинает разглядывать, как в дверь стучат, и в образовавшуюся щель просовывается аккуратная рука и протягивает ему полотенце и какие-то вещи. Кстати, Чон не замечал, но ноготь одного из красивых пальцев покрашен в красный. Интересно, что бы это значило? Юнхо негромко благодарит и забирает вещи, а затем разворачивается к этому цветному хаосу. Сегодня он какой-то меланхоличный, может мята? Чон не мог себе позволить долго торчать в чужой ванной, поэтому довольно быстро возвращается обратно в гостиную. И застаёт Хонджуна за перетаскиванием вещей в комнату, дверь в которую находилась ровно напротив входа в ванную. Джуну остаётся совсем немного: пара пакетов, да и только. — Может тебе чем-нибудь помочь? — Юнхо окликает нового знакомого, поправляя воротник футболки. Она была Чону как раз. А это, между прочим, самая большая футболка, какая водится у Кима. Хоть со спортивными штанами почти проблем не было, не считая длины, конечно же. Но всё могло быть намного интереснее? В смысле хуже. Определённо хуже. И Джун не засмотрелся. Точно нет. — Вообще нет, но если ты не отвяжешься, то можешь отнести кружки в раковину, — Хонджун скрывается в соседней комнате, а Чон снова усмехается, сразу же хватая шесть кружек. Кухню он приметил сразу, так что потеряться было крайне сложно. Джун подошёл уже на второй шестёрке. Кстати, оказалось, что на столе помимо чашек и записей были раскиданы ещё и различные украшения: серёжки, кольца, несколько подвесок. Юнхо бы не удивился, если бы Ким сейчас выдал что-то вроде... — Ого, я так давно потерял это кольцо! — да, именно вот это. Чон тихо смеётся и сразу же ретируется на кухню во имя кружек, конечно же. Ким бы разозлился, но он был слишком увлечён сгребанием всех своих текстов в одну кучу и отправкой её в другую комнату. Юнхо управляется в три захода. На удивление, на кухне было совершенно чисто. Хотя подождите-ка... На одной из столешниц одиноко лежало кольцо. Ну, это не то чтобы очень считается, верно? Джун сразу же пресекает любые попытки Чона помыть посуду, усаживая за ту самую "барную стойку". — Но я ведь мог бы помочь, — протягивает Юнхо, но жалобные глазки не работают. А жаль. — Слушай, Юнхо, — Ким открывает одну из дверец шкафа, и на него чуть ли не сыпятся цветные упаковки, — я твои вещи только сейчас в стирку закинул, они до утра точно не высохнут, — он сомневается. Чон может уехать на такси. Но это неугомонное "а вдруг" ни за что не оставит его в покое. — Может останешься на ночь? Фильмы как раз посмотрим, — Джун не смог заставить себя повернуться к Юнхо, не хотелось видеть его то ли ошарашенное, то ли отстранённое, то ли ещё непонятно какое лицо. — У меня есть глинтвейн, можно сделать с ним чай, — заманивать почти незнакомца чаем с глинтвейном? Да, Хонджун, ты прямо превзошёл себя. Ему хочется прямо сквозь пол провалиться. Научиться думать, прежде чем говорить. Прежде чем... — Хорошо, но я всё ещё хочу посмотреть "Молчание ягнят", — смеётся, подходя к Джуну сзади. — Ого, у тебя и чай на все случаи жизни, — открывает вторую дверцу шкафа, — со вкусом печенья и яблок? — Чон аккуратно извлекает пачку и вертит в руках. — Ага, из Германии привёз, — коротко бросает Хонджун и отодвигается от Юнхо, открывая дальний нижний шкаф и роясь в его содержимом. — Нашёл! — достаёт бутылку и щёлкает выключателем чайника. После Джун откуда-то откапывает коробку с печеньем, перекладывает его в вазочку, относит в гостиную и исчезает в комнате, куда заботливо переехал весь срач. В это время на кухне Чон протирает кружки и заваривает чай, алкоголь же туда доливать не спешит — пусть лучше Хонджун сделает это сам. Как только Юнхо выкидывает чайные пакетики, к нему на плечи приземляется что-то безумно мягкое и тёплое. Плед. Темно-синий. Как ночное небо. А ещё ему на секунду кажется, что руки Джуна задерживаются на его плечах чуть дольше, чем должны бы. И меньше, чем хотелось. Но он об этом не говорит, лишь с мягкой улыбкой разворачивается. Ким честно пытается не залипать, потому переключает своё внимание на бутылку с алкоголем. Когда, наконец, чай становится на несколько градусов крепче, Хонджун берет чашки и отправляется в гостиную. Чон не отстаёт и усаживается на диван, закутываясь в плед. Это совсем не похоже на то, что он представлял, выходя на смену. Даже думать не смел, что будет сидеть рядом с красноволосой феей, у которой есть свои секреты. Джун включает фильм на экране телевизора напротив и пока что ставит на паузу, а затем заворачивается в плед цвета кофе с молоком и протягивает знакомому кружку. Приятный запах, который итак заполнил всю комнату, стал сильнее. Юнхо ещё и глотка сделать не успел, а где-то в груди уже разлилось тепло. Это странно, непривычно, но он очень не хочет, чтобы это заканчивалось. — С Рождеством, — Джун улыбается, протягивая кружку, чтобы чокнуться. Юнхо смотрит ему в глаза и не может оторваться. Слишком красивый. Слишком милый. Слишком. Чокается. Отпивает и довольно жмурится. Невероятно. — С Рождеством, Хонджун, — Чон греет руки о чашку, а Ким включает фильм. Они оба знают "Молчание ягнят" практически наизусть, что выяснили еще на ярмарке, но все равно очень внимательно наблюдают за Хопкинсом и Фостер. Есть в них что-то такое. Чарующее. Минги бы сказал, что они с Хонджуном дебилы. Кто вообще смотрит кино про маньяков в Рождество? Ну, "Один дома" же смотрят. Тем временем Джун удобно устраивается на плече Юнхо, изредка отпивая из кружки. Чон же боится лишний раз шевельнутся, чтобы не спугнуть нового знакомого, как котика, который только-только удобно устроился на коленях. Когда заканчиваются первые кружки чая, Джун нехотя поднимается. Хоть им обоим не очень-то и хотелось шевелиться, слишком пригрелись, но никто об этом не говорил. После фильма осталось приятное послевкусие чая с глинтвейном, тепла Джуна под боком и чуть сладковатого овсяного печенья, но чего-то не хватало. Наверное, они чуть Рождества забыли досыпать? — Может что-то более традиционное посмотрим, хотя бы для приличия? — Юнхо смеётся, а Ким не может не улыбнуться в ответ. — Наверное, ты прав, — он сразу же пытается припомнить хоть что-то стоящее, — может включим "Один дома" и сделаем вид, что хоть он не про жестокость и насилие? — Отличная идея, — Чон кивает и снова зарывается в плед, прекрасный вечер, прекрасного дня. В этот раз они смотрят не так уж внимательно: то отпускают какие-то шутки, то отвлекаются на посторонние темы, даже на паузу не ставят, когда чай снова заканчивается. А тем временем бутылка всё больше и больше пустеет. И не то чтобы это кого-то из них смущало. Юнхо, наконец, позволил себе совершенно расслабиться с Кимом, им обоим хочется узнать друг друга лучше, заглянуть в душу человека, так прекрасно улыбающегося напротив. Чон в итоге всё-таки спрашивает про мизинец Джуна, внимательно выслушивает и даже просит накрасить ему ноготь. Ким и не удивлён, он почему-то уверен, что другого от Чона и ждать не стоило. Выносит в гостиную свою довольно внушительную коллекцию лаков и помогает выбрать цвет. Светло-голубой, почти в тон волос. Когда разноцветные пузырьки становятся не нужны, то отправляются куда-то под стол — Киму слишком лень относить их назад, тем более, он уже немного пьян, поэтому даже не замечает, как ложится головой на колени Юнхо, на самом деле, у него просто перед глазами всё поплыло. Чон же, до этого эмоционально вещавший про его недавние приключения с Минги, на секунду замолкает. "Ну точно, как котик", — аккуратно поправляет несколько прядей чёлки Хонджуна. — Ого, такие мягкие, — судя по взгляду Кима, говорит это вслух. Вот же чёрт. — Да ладно тебе, уверен, у тебя не хуже, — Джун поднимает руку, — можно ведь потрогать? — Юнхо смущённо улыбается, кивает и наклоняется чуть вперёд, чтобы Хонджуну было удобнее, у него движения итак уже нетвёрдые, не хочется получить пальцем в глаз, даже таким прелестным. — Ну вот, я же говорил, — он зарывается пятернёй в голубые волосы и с довольным видом наводит на голове Чона полнейший беспорядок. Впрочем, в голове тоже. Как только голубое гнездо было закончено, Ким осматривает своё творение и смеётся. — Дорогуша, отныне вы ещё более прекрасны, — Юнхо бы спихнул его с коленей просто из вредности, но рука не поднимается, зато вот сделать нечто подобное с причёской Хонджуна очень даже. А тот всё заливается смехом, перенося заслуженную месть. На фоне фильм автоматически переключается на следующий. Тоже что-то рождественское, но этим двоим как-то всё равно. Чон от создания хаоса переходит к простому перебиранию прядей, а Джун чуть ли не урчит от удовольствия. На коленях Юнхо, тепло и уютно, от него едва-едва ещё пахнет мятой, а его движения такие аккуратные, нежные... Вот бы этот момент длился вечно. Чон продолжает свою историю, добавляя какие-то только что припомненные подробности, а Хонджун слушает его приятный голос и даже не замечает, как его глаза закрываются. Юнхо не сразу обратил внимание, что Джун перестал активно делать какие-то комментарии и врываться со своими "я просто должен тебе это рассказать" историями. Это чудо просто уснуло у него на коленях. Видимо, пора сворачиваться и идти спать. Чон пытается потрепать знакомого по плечу, но тот лишь недовольно жмурится. Парень обречённо вздыхает, кое-как выползает из-под старшего и проходит в комнату, где вечно пропадал хозяин квартиры. На удивление, тут уже были какие-то новогодние украшения: самодельные снежинки, несколько свечей на столе, даже гирлянда на стене висела. К счастью для Юнхо, на кровати Джуна хаоса нет: поверх постельного белья просто лежит покрывало, которое сразу же отправляется на спинку ближайшего стула. Осталось одно: доставить Хонджуна сюда, но как? — Джуни, просыпайся, — Чон садится на корточки возле дивана и пытается хоть как-то растолкать спящего. — Как вообще можно так крепко спать? Джуни, я не хочу тебя нести, — ещё раз трясёт за плечо. В этот раз Хонджун слегка приоткрывает глаза и сонно окидывает взглядом лицо Юнхо, находившееся довольно близко. После чего кое-как приподнимается, оставляя на губах Чона лёгкий, почти невесомый поцелуй. — Юнхо, ну ещё пять минут, — бормочет он, закрывая глаза и тут же засыпая обратно. Юнхо не кричит. Юнхо спокоен. Юнхо взрослый и уверенный в себе человек. Юнхо садится около дивана и пялится в экран телевизора. Но фильма не видит. Сердце бьётся, как ненормальное. Он закрывает на всякий случай рот рукой и пытается отдышаться. Чёртов Ким Хонджун, его пять минуточек на жизнь одного Чон Юнхо, они так не договаривались. После минуты шока, на его губах растягивается счастливая улыбка, Юнхо зарывается пальцами в волосы и кидает ещё один взгляд на спящего. Только сейчас до него, вместе с мурашками, бегущими по спине, доходит в полной мере, сколько необдуманных поступков он сегодня совершил, обычно такое его приводит к не самым лучшим последствиям, а сейчас он сидит рядом с самым милым парнем, которого он только встречал. Даже если Джун не вспомнит об этой сцене утром, он дал Чону шанс, точно доверился. И от этого так тепло на душе, даже не так, всё тело будто огнём обдало, будто весь свет, который подарил ему сегодня Джуни, рвётся наружу. Юнхо бы прямо сейчас стиснул Хонджуна в объятиях и больше не отпускал, честно прошептал, что эта красноволосая фея с чудеснейшей улыбкой умудрилось забрать его сердце всего за вечер, что он хочет узнать о нём всё и хочет его в своём мире на долгое время. Чон уже давно не бросается этим дурацким "навсегда", но он мог бы дать этому слову второй шанс. — Я такой глупый, — он закусывает губу, ухмыляясь, и поднимается на ноги, нужно отнести Джуна на кровать. Поднять эту прекрасную тушу оказалось не так уж просто: всё-таки Джуну до карлика далеко, а Юнхо не мешало бы в спортзал походить на такой случай. Тем не менее, Ким в целостности и сохранности уложен на постель и накрыт одеялом. Юнхо оставляет лёгкий поцелуй на его щеке, за что, конечно, мысленно выписывает себе затрещину. Не удержался, что поделать. Он выключает телевизор и ложится на ещё тёплый диван, накрываясь пледом. Всё кажется нереальным. Стоит ему прикрыть глаза — он стоит за кассой в своём магазине и улыбается очередной девушке. Юнхо легко щипает себя за руку. Он всё ещё лежит на диване в гостиной Хонджуна, которому сегодня не позволил замёрзнуть, отчаяться, которому купил в подарок шапку и шарф, хотя совсем не знал, примет ли он это, с которым ходил на ярмарку и смотрел фильмы. Смотрит на накрашенный ноготь. В темноте он едва отличается от остальных, но отличается. Его маленькое чудо спит в соседней комнате. И, даже лёжа так, в не очень удобной позе на диване, он чувствует, что не один, что счастлив, что магия Рождества забралась в его жизнь и сделала её лучше. — Спасибо, Джуни, — тихий шёпот, прежде чем он, наконец, засыпает.