Родители были так заняты, что Случайно игнорировали существование родного сына. Они были так заняты поднятием его на ноги, что Не специально толкали его на пол. Так сильно любили, что выгнали из дома.
***
С того самого дня ему снился один и тот же сон: Он стоял у двери своей комнаты, и слушал крики своих родителей друг на друга. Они были всё громче, громче… а потом был громкий звук, похожий на выстрел, и кричала теперь только мама. Мальчик боялся выходить, но его рука потянулась к дверной ручке. Она сама открыла дверь, и смотрела на сына, как на несчастное домашнее животное. Она всё извинялась и извинялась, говорила, что отец больше никогда не вернётся. А после, мама повисла на потолке. Ее лицо было пустое, и ребёнок всячески старался её освободить, но любая попытка была тщетной, и он вновь и вновь слышал этот громкий скрип верёвки, на которой висела его мама. Мальчик резко распахнул свои карие глаза и сразу же сел на постели; с его глаз стекали слёзы, и он не мог понять почему, ведь с момента реальности этого сна прошло более трёх лет. Он тяжело задышал и закрыл своё лицо ладонями, сжимая в пальцах собственные волосы и не сдерживая тихие всхлипы, до звука открывающейся двери, на который он тут же обратил своё внимание. — Ох, Родной… — Шатенка лет тридцати семи, в ночнушке и белом халате, неторопливо подошла к постели ребёнка, присаживаясь рядом. Она ладонью утёрла слёзы с его горячих щёк, и прижала к своей груди, так крепко и заботливо, как не прижимала даже женщина, названная его матерью. Алевтину не надо было говорить то, что он чувствует, ведь крёстная итак видела всё сама. Ей было очень больно из-за страданий мальчика, но она ничего не могла сделать для утешения детского сердца и смирения с утратой родителей, ведь сам мальчик ничего не просил. Каждое утро Алевтина было однообразное: Когда он просыпался после очередного кошмара, запивал все эти мысли прохладной водой, далее завтракал, индивидуально занимался с крёстной уроками, далее была психолог, и после он долго не мог уснуть. Каждый день напоминал День Сурка, но он старался отвлекаться от тех ужасных мыслей, о которых он всегда говорит с психологом, о тех ужасных воспоминаниях из прошлого. Переодеваясь в привычные домашние шорты серого цвета, он надел поверх футболки розовый свитер, связанный крёстной, и вышел из комнаты. Во время завтрака он, так сказать, восстанавливал свои силы, слушал рассказы дорогого ему человека о том, какие у них будут планы на будущее, и всё это помогало прийти в себя. Светлая кухня уже не была воспоминанием о скандале родителей и той ужасной трагедии, он чувствовал запах свежесваренного кофе шатенки и яичницы с беконом, а иногда блинчиков с клиновым сиропом. Поднимаясь из-за стола, он улыбнулся более бодро, чем прошлым утром, и взял пустые тарелки, положив их в раковину. — Спасибо, крёстная, это было очень вкусно! — Рада, что тебе нравится, дорогой. Мисс Джонсон сказала, что ты идёшь на поправку. Скоро ты сможешь выйти в школу. — Делая плавный глоток из белоснежной чашки, она также добродушно улыбнулась. Хотя Ванесса была и вовсе не уверенна в правдивости слов психолога, она просто наблюдала за мальчиком сама. Блондин закатил рукава свитера по локти и принялся вымывать посуду, чем он занимался редко, но в последнее время всё больше желал быть полезным, что ценила родственница. После их завтрака привычный устой быта надломился: когда тот направлялся в комнату, то услышал странный грохот на чердаке. В свои одиннадцать Флоренс никогда не смотрел фильмов ужаса, а потому он поддался любопытству, и потянув за вёревочку на потолке, вытянул лестницу на чердак до пола. Осторожно поднимаясь наверх со скрипом древних ступеней, он вдохнул этот настоявшийся слой пыли, из-за чего даже зачихался. Свет не просачивался в эту комнату, ведь единственное окно было накрыто тканью. Зажмурившись, он схватил за края ткани и в эту же секунду чердак озарился ярким солнечным светом. Все стоящие коробки уже не напоминали жутких монстров, как и старые картины, склянки, стулья и рабочие инструменты. Он заметил на полу мышеловку, в которой была защёлкнута упавшая ручка, видимо, из-за порыва ветра, ведь на этом чердаке довольно прохладно. Опускаясь на колени чтобы вытащить несчастную ручку, он успешно ударился лбом о стул, и потирая ударенную часть ладошкой, заметил что-то блестящее под старым столом. Не долго задумываясь, он потянул свою руку навстречу красивого отблеска, и достал нечто тяжёлое и очень пыльное. Это оказалась очень старая камера, и мальчик тут же попытался её включить, что конечно же не обвенчалось успехом, учитывая древность сия устройства. На лице вновь появилась улыбка, и он вспомнил тех фотографов из детективов, начиная воображать из себя фотографа. — Детектив, я думаю, это тело ещё довольно свежее, значит это произошло недавно! — Ребёнок напряг голосовые связки, стараясь сделать голос грубее, нацеливая камеру на мышеловку. — Да, да, вы абсолютно правы, Флоренс! Что бы мы без вас делали! — Сейчас он делал более писклявый, практически женский голос, якобы женщины детектива. — Милый, чем ты там занимаешься? — Крёстная незаметно поднялась на ступеньках и также была атакована этим слоем пыли, махая перед своим лицом и прокашливаясь. Кареглазый раскраснелся от неловкости и спрятал камеру за спину. Когда они спустились вниз, то юноша был ошеломлён рассказом женщины насчёт этой камеры, которую она раньше использовала, и даже была профессиональным фотографом. Именно с тех пор жизнь ребёнка, чьи родители убили себя по неизвестным ему причинам, значительно поменялась. Крёстная увидела этот блеск в глазах ребёнка, и на последние деньги, в день рождения Алевтина, подарила ему фотоаппарат. Она лично обучала мальчика искусству фотографии, и замечая вновь его счастливую улыбку, с его согласия приняла решения возвращения того на обучение в школе.***
Стоял приятный, осенний денёк, изредка дождевые капли били по стеклу; в тихой комнате с зашторенными окнами послышался звук будильника и вибрация, которые прекратились лишь после неразборчивого бормотания хозяина этой комнаты и поскрипывания кровати. Он устало оторвал голову от подушки, и нехотя скинул с себя тёплое одеяло, перемещаясь из лежачего в сидячее положение, ноги укутывая в тёплые тапочки. С лёгким пошатыванием он направился в сторону выхода из комнаты, также тихо открывая дверь, проходя прямиком до ванной, впоследствии в которой провёл около двадцати минут. Выходя от туда в одном полотенце и с пушистыми волосами, мальчик вернулся в своё «логово», из которого вышел примерно через то же время, что был в ванной. — Доброе утро, милый. Завтрак на столе. — Шатенка в строгом чёрно-белом костюме и с высокими каблуками улыбнулась спускающемуся вниз подростку. Тот зевнул и также искренне заулыбался. — Доброе, большое спасибо. — Он поцеловал ту в щёку, и хотел сесть за стол, как его рубашку начали поправлять, проделывая это же и с волосами, только тогда пустив насладиться вкуснейшими оладьями с абрикосовым джемом и кофе со сливками. Перед учёбой, по утрам, Алевтин совершенно не активный, он набирает свои силы лишь после завтрака, а замечая озадаченное лицо крёстной, он заулыбался и достал из рюкзака камеру, внезапно сфотографировав женщину, вызвав у неё из-за этого лёгкую ошарашенность. — Ах, дорогой, я хотя бы позировала перед фото! — Она тут же улыбнулась, смотря в камеру, подняв свой подбородок и выпрямляясь, на что мальчик посмеялся и сделал очередной снимок. Его любовь к фотографиям усиливалась с каждым днём, а учитывая количество просмотренных детективов — крёстная уж было думала уже повести того к своему знакомому шерифу, на что она вскоре и решилась. Весь день Флоренс фотографировал своих одноклассников, виды из окна, преподавателей, а иногда даже события по типу драк, которые он, скорее всего по собственной глупости потом бежал разрешать и вставал под удар. По своей натуре добрый мальчик защищал даже самых мерзких хулиганов, просто потому что ему было жалко видеть страдания и боль людей. По окончанию учебного дня все дети торопились домой; разговаривали о том и сём, но шли медленнее у ворот школы, ведь там стояла полицейская машина. Белокурый заметил в машине свою крёстную, и в голове появилось множество ужасных мыслей от повтора тех событий несколько лет назад, до чего-то ещё хуже, вроде приюта. Он подбежал к машине, дети смотрели на мальчика с недопониманием, и с разрешения он сел в машину. — Милый, это шериф Бёрк Купер. Я показала ему твои снимки, и учитывая твоё рвение… — Я предлагаю тебе стать криминалистом, фотографировать улики и тому прочее. Буду тебе за это платить гонорар, но если ты не хочешь, то ладно, всё нормально. — Мужчина улыбнулся, посмотрев на женщину, которую ранее перебил. У мальчика глаза вновь заблестели, он заметно был счастлив, и начал множество раз повторять о своём согласии, вызвав добрый смех со стороны взрослых, и далее смущение самого Флоренса. Они поехали в участок, и подросток всю дорогу спрашивал о том, можно ли ему будет фотографировать сами места преступлений, на что чёткого ответа он не получил. Когда машина остановилась, он первым выпрыгнул из неё с радостной улыбкой, и вскоре взял крёстную за руку, направляясь вслед за шерифом. Алевтин здоровался с каждым работником, озаряя их радостной детской улыбкой, и в ответ получая непонятливые взгляды либо такие же вежливые улыбки, ведь никто не мог понять что делает этот ангельский ребёнок в участке. Началось его обучение: Крёстная показывала с каких ракурсов лучше захватывать улики, какое брать освещение и как настраивать фокус, на что юноша отвечал максимальной внимательностью и сосредоточенностью в деле, чем поразил шерифа и саму женщину, заменяющую ему мать. Спустя несколько часов лекции и правил поведения относительно их деятельности, подростку дали расписание его подработки, и он от счастья даже обнял шерифа, вызвав у того добрую улыбку на лице, а так же чувство больших надеж в этой сфере. — Пойдём, милый, у тебя завтра большой день, а еще уроки и ужин, — Она потрепала волосы ребёнка, вызывая у того счастливый смех. Те попрощались с шерифом и с другими работниками, и вскоре на такси уехали домой. По возвращению домой юноша даже сидя за столом на кухне настраивал фокус своей камеры, переведя камеру в сторону спагетти с тефтелями, и делая снимок. Слыша этот щелчок, крестная с улыбкой вздохнула, доставая из холодильника холодное пиво. — Как тебе с шерифом? Правда же он не такой жуткий, как на первый взгляд? — Воспользовавшись открывалкой для пива, она выкинула пробку в мусорное ведро, присаживаясь напротив мальчика все с той же улыбкой. Она видела рвение ребёнка, и это блеск в глазах ей был очень знаком; когда-то этот блеск был присущ ей, когда-то она прыгала от радости, когда видела нечто красивое. — Он классный! Крёстная, ты рассказывала, что была фотографом-криминалистом, почему прекратила? Ты столько всего знаешь! — Блондин моргал своими большими, карими глазами, наполненным добротой и искренностью, и женщина замерла. Она ехала в полицейской машине, настаивая камеру, а после надевая перчатки. — Ванесса… мне очень жаль. — Очень тихо произнёс Бёрк, из-за чего та в непонимании подняла взгляд. Машина со скрипом остановилась около дома семьи её сестры, рядом стояла машина скорой помощи. Женщина первая вылезла из машины, и её сердце, кажется, пропустило удар. Она рванула к сидящему в скорой мальчику, укутанному. Её попытался остановить врач. — Мэм, посторонним нельзя. — Это мой племянник, отойди! — Она грубо отпихнула врача и упала на колени перед ребёнком. Алевтин не прекращал плакать, бледен как смерть, трясущийся, а увидев крёстную — заплакал еще больше. Он кинулся ей на шею, и у той самой потекли слезы, стоило почувствовать, как хрупкое, беззащитной тельце дрожит от страха и боли. — Солнышко, солнышко моё, что произошло? Я рядом, тише, тише. — Она всячески скрывала собственную дрожь, все тело начало морозить. — К-Крёстная… Я. Я пытался ос-свободить м-маму, но она н-не хотела. Это м-моя вина… — Ребенок захлебывался в слезах, и сердце сжималось только сильнее. К ним подошёл шериф, снимая свою шляпу и ожидающе опуская взгляд. Он столько раз видел страдания детей после родительской смерти, но никогда не думал, что такое может произойти так близко, с ребёнком его сотрудника. Женщина осторожно отпустила малыша из своих объятий, чувствуя, как он крепко прижимается к ней и сжимает в своих маленьких пальчиках её рубашку. — Милый, всё… всё будет хорошо, ладно? Я сейчас вернусь, а шериф присмотрит за тобой. — Она ласково поцеловала того в макушку и поспешила в дом. Показывала детективам своё удостоверение и включая камеру, она зашла на кухню. К горлу подступил ком, она прикрыла рот ладонью и замерла, с дрожь в руках включая камеру и делая снимок: Вся стена была в крови, и Арнольд, тот, кто клялся в любви её сестре, проделал себе дыру в голове этим чертовым револьвером. Она тяжело дышала, еле сдерживая собственные слёзы. И направилась за детективом. — Это была ваша сестра… мне очень жаль. Простите. — Детектив открыл дверь и отошёл, пропуская девушку. Он отвел взгляд в бок, женщина в страхе замерла. Она видела свою сестру, зависшей в петле, и вся тряслась, не в силах и слова сказать. Она навела камеру на Джузи, и сделала снимок… — Крёстная? Все нормально? — Алевтин начал уже накручивать спагетти на зубчики вилки, с той же нежностью улыбаясь женщине. Она сглотнула, и сдержанно улыбнулась. — Просто… пропало желание, милый. Но у тебя такого не будет, я тебе обещаю. Все хорошо. — Она поправила волосы ребёнка, и после сделала глоток пива. С того самого дня она не могла делать фотографии, ведь каждый раз, когда открывала галерею, видела синее лицо своей сестры и кровь мужа на стене. Алевтин не особо поверил, но решил не вмешиваться, приступая к ужину.***
Лежа на постели в своей комнате, мальчик вспоминал своих родителей: Мама всегда любила смотреть мелодрамы, а папа возвращался поздно, иногда и вовсе не приходил домой. Большинство своего времени ребенок проводил в одиночестве, а в дни, когда родители громко кричали — засыпал в шкафу. Алевтин с лёгкой улыбкой взглянул на камеру; он очень воодушевлен благодаря мыслям о своём новом любимом деле, и он уснул со спокойной душой, без привычных кошмаров. На протяжении месяца юноша работал на полицию, и он здорово так привязался к шерифу. Безусловно, поддержка фотографиями была незаменимой, и подросток всегда беспрекословно делал снимки мелких преступлений. — Недавно произошло убийство в переулке, и нам нужны фотографии тела, но я не знаю, готов ли ты еще к такому стрессу. — Неожиданно заявил шериф, наблюдая за тем, как мальчик приклеивал фотографии в определённые Дела. Он поднял восторженный взгляд на мужчину и счастливо заулыбался, отрываясь от своего дела. — Я очень хочу! Я готов! Пожалуйста, позвольте! — Большие глаза юноши практически насквозь пронзали холодное сердце мужчины, и он растаял, в ответ лишь вздыхая. Следующее дело было впервые настоящим, и поначалу Алевтин очень мялся среди взрослых и очень боялся, но гордо носил звание «Помощника Шерифа». Отпечатки, лужа крови, мёртвый незнакомец — он делал снимки с печальным лицом, но не было похоже, чтобы он боялся. Он тихо бормотал себе под нос слова сожаления. Белокурый сидел на переднем сиденье полицейской машины, и даже просматривал фотографии; совсем скоро мужчина сел за руль. — Как все прошло, Алевтин? — Мне очень жаль этого парня, пять ножевых и пуля в лоб, крайне жестоко. — Сожаление со стороны этого ребёнка звучали совсем не по-детски, и Бёрк не сдержал улыбки, потрепав волосы того. — Я горжусь тобой, дружище. И эти слова надолго сохранились в душе мальчика.***
Флоренс сидел за своей партой, просматривая фотографии очередного школьного дня, вновь не сдерживаясь от улыбки. Один из одноклассников подошёл к нему и усмехнулся. — Да уж, ты помешанный на своём фотоаппарате. Осталось только перекрасить волосы в фиолетовый и стать хиппи! — Парень залился неприятной насмешкой, а его шайка поспешила загоготать вместе с ним. Блондин с той же улыбкой посмотрел на того. — Слушай, а это отличная идея. Большое спасибо. Увидимся завтра. — Поднимаясь из-за парты, Алевтин накинул рюкзак на плечи и взял в руки учебник, ремень от фотоаппарата повесив на шею. Они перестали смеяться, ведь вывести из себя этого мальчика очень трудно, и одноклассник нахмурился. Конечно подросток знает, что они издеваются, но легче же притворяться незнающим, нежели тратить свои нервные клетки, ведь так? По дороге домой он дозвонился со своей крестной и оповестил её о своём желании перекрасить волосы в какой-то безумный, и очень красивый цвет. Ванесса старалась мягко отговорить подростка от этого, но уверенность Флоренса одолела здравый смысл взрослой женщины, и она обещала его покрасить. Весь в нетерпении скорых изменений он поспешно делал домашнее задание, и даже сделал свою фотографию напротив высокого цветка длинными листьями, похожим на пальму. Услышав грохот на первом этаже, юноша не замедляясь побежал вниз по лестнице, и заметил в дверях улыбающуюся крёстную с упаковкой краски нежно-бирюзового цвета, а также еще какие-то флакончики, перчатки, тарелочку и кисть. Они даже не сели ужинать, родственники не имели терпения и было любопытно, что из этого эксперимента выйдет. Алевтин сел на стул, надевая старую футболку на насколько размеров больше, и Ванесса с выдохом приступила к изучению «как правильно красить короткие волосы» по видео урокам. Уже через десять минут она приступила к процессу. Подросток фотографировался с крестной во время окрашивания, и та даже не была особо против. Уютная вечерняя атмосфера: по стеклу вновь стучат дождевые капли, а на улице уже подавно стемнело. Они сидели на кухне и мальчик рассказывал о своём прошедшем дне, после выслушивая и родственницу. Они пили чай, рассуждая о том, получится ли у них то, что они задумали, и сгорали от нетерпения. Алевтин желал всегда чувствовать этот домашний уют, и искренне улыбался своей любимой крёстной, мечтая о том, чтобы эти счастливые моменты были как можно чаще. Внезапно открывая тому глаза перед зеркалом, Алевтин заулыбался и засмеялся: это выглядело поистине безумно — этот бирюзовый цвет волос, в его-то двенадцать лет. Он кинулся обнимать крёстную, и те были невероятно довольны результатом трудов.***
— Какая же у него похожая улыбка с Джузи… Господи… — Поздно вечером женщина сидела на крыльце своего дома, делая очередной глоток пива. Ей было больно находиться рядом с сыном своей сестры, хотя она начала ту ненавидеть за собственный эгоизм, ведь она бросила своего единственного ребёнка. По её щекам стекали слезы обиды, отчаяния, и сожаления. Почему такая счастливая, заботливая мать, поступила так? На мгновенье Ванесса замерла на месте и нервно усмехнулась. Сейчас все прояснилось в её голове, и она достала сигарету и зажигалку. — Эгоистка… Испортила всю жизнь своему ребёнку с момента появления, на свет, — Пьяная женщина закурила сигарету и сделала глубокий затяг. Ночь — единственное время суток, когда она может поддаться своим чувствам и разрыдаться словно маленькая девочка, ведь при ребёнке это было определённо лишним. Она успокаивала свою боль выпивкой и сигаретами — безусловно, не помогает. Затушив сигарету, она взяла бутылку, пошатываясь направилась в свою спальню, чтобы скорее наступило утро и этот подросток не застал её в настолько жалком виде. Только вот… Алевтин видел это всё, и молчал. Он не знал чем может помочь, и каждый раз крёстная отнекивается от какой-либо помощи. Он вызвал сильное удивление одноклассников, у некоторых даже восторг подобной смелости в их-то интолерантной школе. От удивления на него даже хулиганы рук не поднимали, да и мальчик никак не провоцировал, повода не было. В участке его обсыпали комплиментами, и даже строгий шериф улыбнулся виду своего юного помощника, и они принялись за очередную бумажную работу.***
Слёзы людей, их страдания и сильные переживания — то, что успел множество раз повидать Алевтин, где даже самые на вид стойкие ломались вдребезги, и участок действительно стал его вторым домом, в котором его всегда ждут. Крёстная всё больше работала и приезжала поздно, а юноша мог до поздна помогать детективам с разбором улик; нередко Алевтина подрывали среди ночи из-за очередного убийства или нападения. В эту ночь было на редкость холодно, но подросток на всех парах примчал в дом шерифа Бёрка. Забегая в дом, первое что попалось на глаза — хаос в доме, разбросанные вещи, разбитые рамки с фотографиями и перевёрнутые стулья. На диване сидела шатенка в пижаме, укутанная в плед, и её лицо было в ссадинах. Она плакала так громко, что Алевтин поспешил подойти к ней. — Мисс Купер, что произошло? — Обеспокоенные глаза Флоренса продолжали бегать по комнате в поиске явных улик. Бёрк подошёл и сел рядом с женой, прижав её к себе. — Я.Я не знаю, он начал что-то непонятное кричать о предательстве, раскидывать вещи, а потом… Потом начал бить меня. — Девушка захлёбывалась слезами. Алевтин посмотрел на шерифа, и тот кивнул, без слов понимая о чём его напарник. Подросток достал камеру и начал очень осторожно ходить по комнате, замечая всё больше улик, что означало лишь одно — преступник был очень неосторожен, а также неопытен в подобных делах. Уже скоро, находясь в участке, он разбирал с детективом различные фотографии улик, и не было сомнений, кто оказался нападающим. Шериф привёз в участок парня лет тридцати, небритый, с красными глазами и агрессивным нравом — бывший муж Мисс Купер, который истошно кричал о том, что убьёт каждого, кто его опознал; его отдали под суд, и меньше чем через месяц посадили. Алевтин был не из верящих неадекватным уродам с поехавшей крышей, но фраза про смерть его не на шутку напугала, и в последние дни он даже как-то оторвался от расследований, посчитав, что воображение играет с ним очень злую шутку. Он осторожно пил зелёный листовой чай, просматривая новости в телефоне, и посмотрел на время: «11:07 PM». — Она сегодня задерживается. Ну да ладно, зато как она обрадуется ужину! — Первой фразой у него зажались губы, а после подросток уже попытался подбодрить себя. Разговор с собой часто помогал вывести себя из не самых приятных мгновений, и благодаря этому он ещё не поехал крышей, пожалуй. Время шло: час, два, у Флоренса закончилось терпение, он начал паниковать. Подросток нервно ходил туда-обратно по дому, а услышав звук открывающейся двери, радостно побежал туда. На пороге был шериф, и он осторожно снял с себя шляпу. Алевтин побледнел, а дыхание сбилось. Неужели, это происходит снова? Нет, этого быть не может. — Мистер Купер, где… Где крёстная? Я звонил, но у неё выключен телефон. Она говорила, что поздно вернётся, но.! — Мальчик мой, проедем со мной. — Его голос был печальней обычного, от этого сжималось сердце. Поспешно надевая свои кеды, он в одной рубашке и брюках побежал за шерифом — это был единственный раз, когда он оставил камеру дома. Они сели в машину, пристегнулись, и тут же поехали. — Твоя крёстная выходила из магазина с мягкими игрушками, и мужчина не справился с управлением — его грузовик въехал в магазин, и Ванесса… — Он замолк, замечая пустое молчание мальчика, точно такое же, как и в момент смерти его родителей. Его будто парализовало от шока. Больше шериф ничего не говорил, но начал Алевтин. — Ей… было не плевать на меня, и теперь, её нет. — Он шептал это себе под нос, но мужчина всё слышал. Машина остановилась напротив входа в больницу. Подросток вылез из машины, и направился ко входу. Другие детективы стояли с опущенной головой, и их вид вызывал ещё больший траур. Открывал двери поспешно, и замечая других работников участка около палаты, он слышал плач секретарш, и видел злобные лица других работников; когда к ним подошёл подросток, они тут же начали обнимать мальчика, все разом. На похоронах Крёстной было много людей, и каждый из них обращался к Алевтину с соболезнованиями. Он стоял перед гробом своей тёти и весь дрожал: прощальная речь была очень душещипательной, и пришедшие не сдерживали слёз горя, ведь потеряли как лучшего друга, так и лучшего фотографа-криминалиста и помощника. Юноша ещё долго стоял перед могилой женщины, которая его большими усилиями вытягивала из бездны, и сейчас он не знал, что делать, ведь снова проваливается туда. Куперы смотрели на ребёнка с сильной болью на душе, рвением помочь, и это они чувствовали оба. Бёрк нахмурил свои брови и сжал руки в кулаки — гнев, отчаяние, неизвестность. Такие знакомые чувства, которые он вновь ощущает, потеряв доброго друга. — Пойдём, Алевтин. — Заботливо произнесла Мисс Купер, а после подошла к мальчику, заботливо приобнимая его за плечо. С пустотой на душе и потерянным смыслом жизни, Флоренс последовал вместе с Куперами до машины. Опустошённый. Напуганный. Без веры на продолжение жизни после потери последнего родного человека, как ему казалось на тот момент, во всей жизни.Продолжение следует…