Путь к сердцу мужчины — совсем не наркотики (Drugs are not the way to a man's heart)

Сегодня день Святого Валентина. Ронана этот факт забавляет больше, чем что-либо другое; главным образом потому, что это первый Валентинов день после того, как они познакомились с Блу, первый Валентинов день после воскрешения Ганси из мёртвых. Их первый Валентинов день после того, как всё пошло по пизде, и после того, как все снова живые. Это первый день Святого Валентина с тех пор, как они собрались вместе — стали Гангси, как любит говорить Генри, — и Ронан сгорает от нетерпения. Ждёт не дождётся, потому что и Генри, и Ганси любят этот праздник, а Блу (как она сообщила ему со смехом одним тёмным, хмурым вечером — Адам тогда отправился по делам Кабесуотера, Ганси уехал к родителям, а с Генри они пока ещё не сдружились) — Блу его ненавидит. — Этот праздник просто мечта капиталистов, — заявила она, и у Ронана вырвался резкий, вызывающий смешок. — Это я — мечта капиталистов, — сказал он, потому что никогда не лжёт. Блу усмехнулась в ответ. Но сегодня — сегодня в самом деле Валентинов день, Генри и Ганси захотят устроить что-нибудь грандиозное — какой-нибудь широкий жест, что непременно закончится катастрофой, и Ронану не терпится посмеяться над хаосом, который наступит после. Он ждёт почти весь день — латынь, английский, математика, — и вот уже обед, а всё по-прежнему в порядке. И это не то чтобы неправильно, просто… не правильно. Ронан ожидал катастрофы. Он почти ждал, что Ганси пошлёт Блу необъятную охапку роз или ещё что-нибудь отстойное в том же духе, ждал, что всё это доставят ей в школу; он практически предвкушал, как Сарджент штурмом ворвётся в Агленби с жаждой убийства в глазах, и ни один учитель, даже если захочет встать у Блу на пути, не сможет её остановить. Чего Ронан не ожидал, так это коробки шоколадных конфет, которую за обедом бросают прямо перед ним; не ожидал увидеть Кавински, который на мгновение опускает свои тёмные очки и подмигивает ему, а потом неспешно удаляется с пустыми руками — потому что то, что в них было, лежит у Ронана на коленях. — Какого?.. — негромко вырывается у Адама; все остальные, сидящие за столом, потрясённо безмолвствуют. Ронан не может с ним не согласиться. Однако Генри справляется со своим замешательством с пугающей быстротой. — Это что, Джозеф Кавински вот сейчас вручил тебе валентинку? — уточняет он. — Ты — ты, Линч, — реально только что получил валентинку? На самом деле Ронан не чувствует себя оскорблённым. Честно говоря, никакой валентинки он получить не ожидал. Разве что надеялся. От того, кто гораздо ближе, чем Кавински; но с этой надеждой Ронан ничего поделать не может; пусть она тлеет себе. Но… — Да, — отвечает Ронан, потому что никогда не лжёт. — Ну, так открывай! — восклицает Генри. Он очень возбуждён. Не так бы ты ликовал, думает Ронан, если б это Ганси получил валентинку от Кавински, или ты сам; но он открывает подарок — главным образом потому, что ему тоже любопытно. Зря, как выясняется. Содержимое этой коробки в форме сердца он мог бы предсказать и не открывая. Внутри лежат четыре разноцветные таблетки — зелёная, красная, оранжевая и синяя, — три презерватива («Ребристые, для её наслаждения», горделиво гласит упаковка) и сложенный листок простой белой бумаги. пусть дик примерит*. тебе понравится. ________________________________________ Конечно, Ганси не трахает его с этими презервативами. Не такой уж Ронан тупой, чтобы просить об этом бойфренда своей подруги — или, лучше сказать, бойфренда своего друга и своей подруги. Он не попросил бы, даже если бы эти трое не встречались. Неважно, насколько Ронану этого хочется — он слишком дорожит дружбой Ганси. Но, разумеется, этот факт ничуть не помешает ему в ответ на сообщение, полученное от Кавински два дня спустя — как насчёт сказать спасибо или типа того, — отправить скажу спасибо дику с ним они реально огонь. Кавински так и не ответил. Почти победа. — fin —