опг сити

Пыль смешивается с дымом от сигарет и образует странное облако, чьи частички особенно чётко видны в лучах заходящего солнца. Кухня старая, а может, просто так «хорошо» обжитая. Они всегда собираются тут, хотя людям их статуса – место в каком-нибудь дорогом ресторане. У Гриши таких как минимум три, но квартира такая одна, она особенная. Почему особенная, он до сих пор не понял. Пить не хочется; парень так-то совсем равнодушен к алкоголю, и, если бы обстоятельства позволяли, он бы вообще к этой спиртовой бодяге не прикладывался. Водкой это едва ли можно было назвать – «этиловка» бодяжная, как она есть. Чай немного горчит, и сразу становится понятно, кто его делал. Напротив за столом сидит мужчина и с серьезным выражением лица листает странички какой-то книги в бордовой обложке. Федя – для многих он Фёдор – иногда напоминает Грише собственного деда. Тот был хорошим порядочным человеком, о чьем прошлом можно было узнать только по нескольким привычкам. Например, заваривать очень крепкий чай. Хотя у служивших тоже такой обычай имелся. У Феди же максимум – малолетки, что-то «по юношеской дурости» схваченное. Из-за этого не смог поступить, куда хотел, но особо не расстраивался. «Образования сейчас нормального у нас не найдёшь», – говорил он неоднократно молодому Роберту, чьи глаза горели какой-то по-детски наивной мечтой о благородных делах. Последний всегда отмахивался на эти поучения, и Федя просто пожимал плечами: как хочешь, мол, сам увидишь потом. Гриша иногда удивляется, как эти двое, такие разные, могут уживаться в одной банде. Он в принципе не понимает, что Федя тут забыл: тот, конечно, часто отшучивается, мол, за вами, шалопаями, приглядываю, – но парень часто раздумывает об этом всерьёз. В такие вечера на него накатывает многое. Мысли, которые до этого глушились делами разной степени важности, будто обрушиваются целой лавиной, и остаётся только постепенно разгребать, что у него там на душе, а что в голове. Он переводит взгляд на Роберта, который сидит на какой-то табуретке, прислонившись спиной к батарее, и разглядывает странички газеты. «Снова ищет работу», – вздыхает про себя Гриша, тут же мысленно себя поправляя – «нормальную работу». Парень всего на год его младше, но для их банды будто своеобразный сын полка. Как и многие, хочет красиво одеваться, денег и не марать особо руки. Руки у латыша красивые, поэтому Гриша вполне понимает это его желание, как и, впрочем, все остальные. Тоже таким раньше был. Но есть в этом парне что-то ещё, что не даёт окончательно записать его в «типичный молодняк, который думает, что он умнее всех». Что-то, почему он до сих пор не уехал обратно на родину и не стал примерным гражданином. Что-то, почему он всё ещё не дал Грише звонкую смачную пощёчину, когда тот, обнюхавшись чего-то непонятного, лез целоваться. Роберт красивый. Такой, что иногда хочется плакать. А ещё общительный и милый. Он с лёгкостью мог бы уйти в модели или, на худой конец, в банду покрупнее – Ляхов знал, что у парня там есть знакомые. И ему бы ничего не было, даже несмотря на то, что это чистой воды предательство, которые Гриша не прощает. Но за моменты, когда голова со светлой копной волос оказывалась у него на плече и подвыпивший латыш, едва ли не плача, говорил, как скучает по дому, Ляхов готов простить ему всё. «Ему бы девушку хорошую, как он сам, и свалить отсюда подальше», – говорит Гриша как-то между делом в разговоре с Федей. Тот в ответ лишь молча вздыхает и смотрит как-то... с жалостью, что ли? Гриша не любит жалость. Фёдор убеждён, что нормальная жизнь уже не для него, пусть и хочется иногда спокойствия семейной рутины. Хочется свадьбы, чтоб его парни в костюмах пили не от тоски и желания забыться в алкогольном помутнении, а с улыбками и радостью за него; чтобы девушка была милая, чтобы родители радовались. «Семью бы тебе, Федя», – звучит хрипловато в голове голос Гриши. Инсаров отрывается от книги, переводя взгляд на главаря. Тот всё так же курит сигарету – какую уже по счёту? сигарету ли вообще? – и смотрит на блондинистого латыша. Прозвище у последнего «Платина», но для Гриши он ценнее всех благородных металлов. Как закончится эта история, можно только предполагать, но Федя не особо-то хочет. Вокруг Гриши постоянно куча девушек, готовых отдаться ему полностью, но дальше флирта обычно ничего не заходит. В заведении Дани – вообще приличном, но если у тебя есть крупная сумма и готовность потратить её, то спектр услуг расширяется; Ляхов частый гость, но как бы первый не старался, он почти никогда не заказывает что-то крепче коньяка. Самоконтроль Гриши – одна из причин, почему их группировка все ещё не пошла на дно как дырявая подводная лодка. В свои двадцать пять этот парень добился многого и обеспечил всем будущее, когда эта вся муть закончится. Когда их быт будет существовать лишь в кадрах сериала «Бригада». Шершавая бумага как-то слишком громко хрустела под пальцами. Отросшие волосы спадали на глаза, но, в целом, было терпимо. Работы не было, желания уходить от ребят тоже, поэтому Роберт каждый раз оказывался будто между двух мостов. Гриша исполнил все его мечты: о деньгах, о связях, о красивой одежде. Парней он мог считать вполне себе второй семьёй, ведь тот же Федя заботился о нём не хуже родной матери. Но где-то в глубине души хотелось, чтобы это всё закончилось. Вернуться в Латвию и показать Грише Ригу. Не спать со стволом под подушкой и не вычислять в глазах очередного «партнёра» по бизнесу ложь. «Слишком много всего надо успеть», – думал Роберт. Возможно, как учил покойный Цой, достаточно просто собрать вещи и сесть на поезд?