Сталлионградские вечера

      Утро Селестии начиналось как обычно. Она проснулась, привела себя в порядок, слегка позавтракала и подняла солнце. Далее, по плану, её ждал ежедневный приём. Просители со всей Эквестрии собирались в тронном зале, дабы донести до солнечной принцессы информацию и предложения. Металлургические концерны Пфилидельфии просили снизить пошлины на покупку железной руды за границей. Фермерам юга требовалась финансовая поддержка из-за нашествия саранчи. Лас-Пегаская компания по производству паровых механизмов готовилась расписывать перед Селестией преимущества их новой разработки. Комплекс мероприятий отработанный веками и доведённый до автоматизма.       Вопросы государственной важности и местного значения. Экономические споры и судебные разбирательства. Законодательные инициативы и гражданские противоречия. Все вопросы, что не смогли решить власти на местах, решала принцесса. Строительство водоканала и пересмотр зоны застройки жилыми домами, увеличение финансирования армии и утверждение новой школьной формы. Данные о научных открытиях, отчёты о проделанной работе, сводки о погоде, мировой обстановке и многое, многое другое. Процедура утреннего приёма была долгая, нудная, сложная, но очень важная.       Однако сегодня в расписании диарха вкралось маленькое изменение. В тронном зале, вместо длинной очереди из представителей земель, стоял всего один посетитель. Одинокая фигура принцессы дружбы, понуро ждала внимания своей наставницы. Юная принцесса аликорн чувствовала себя не уверенно и часто просила помощи и совета у Селестии. Солнечная богиня не видела поводов отказывать и всегда приходила на помощь бывшей ученице. На стороне Селестии были тысяча лет опыта и знаний, которыми она охотно делилась с новым поколением.       – Приветствую тебя, принцесса Твайлайт, – Селестия расправила крылья, гордо подняла голову и возвышенным тоном поприветствовала гостью, – что привело тебя ко мне в столь ранний час?       – Ваше величество, – встрепенулась сиреневая кобылка, её глаза взволнованно забегали из стороны в сторону и не найдя что ответить, Твайлайт склонилась перед Селестией, – простите, что отрываю вас от важных дел.       – Не извиняйся, – солнечная богиня сложила крылья и ласково улыбнулась.       Твайлайт тут же просветлела. Она так любила, когда принцесса Селестия улыбалась, смеялась или ещё как-то выражала свою радость. Образ белоснежной кобылы, ласково, практически по матерински, глядящей на неё, будоражил сердце и разум юной принцессы. Улыбка Селестии отгоняла все страхи и сомнения, что могли поселиться в сердце. Её музыкальный голос, такой добрый, такой ласковый, буквально гипнотизировал кобылку, вызывая чувство удовлетворённости, радости, блаженства.       «Как я могла усомниться в ней»? Задала себе немой вопрос Твайлайт. «Неужели принцесса Селестия может причинить кому-то зло? Даже мятежным подданным»? Все тяжёлый думы разом покинули голову сиреневой пони, что упоённо всматривалась в фиалковые глаза властительницы Эквестрии. «Что может быть общего между ней, и той омерзительной силой, что заключена в печати»?       – Сейчас время, когда мои подданные просят моего совета, – продолжала солнечная принцесса, – и ты тоже являешься одной из них, – Селестия игриво усмехнулась и приобняла крылом бывшую ученицу, – не волнуйся, я ничего не потеряю от того, что поговорю с тобой.       Радость сего момента опьянила принцессу дружбы. Сейчас она была счастлива, как маленький жеребёнок, что получил на день рождения желанный подарок. Твайлайт просто была рада находится рядом с возлюбленной наставницей, что всегда помогала ей, и верила в неё.       – Как прошёл твой визит в Сталлионград? – спросила Селестия, выводя бывшую ученицу из блаженного транса.       Твайлайт не знала с чего начать. Ей хотелось рассказать наставнице абсолютно обо всём. О том, как едва её воздушный шар коснулся брусчатки площади, перед Дворцом Советов, как её и её подруг тут же окружила радостная толпа пони, что наперебой принялись приветствовать высоких гостей. Твайлайт хотела рассказать про ночные прогулки по паркам города и том, как все встречные пони радостно здоровались с ними и интересовались, не желает ли принцесса дружбы, со своими друзьями перебраться сюда на ПМЖ. Очень уж было горячее желание поведать Селестии о выступлении в Верховном Совете, рассказать про то, как речь Твайлайт транслировали по радио, а стенограмму позже распечатали во всех газетах. Практически про каждый миг своего визита, ей хотелось что-то да рассказать.       Однако Твайлайт пришла сюда не за этим. Едва вспомнив те эмоции и ощущения, что вызывал у неё странный артефакт, принцесса помрачнела. Ей страшно не хотелось говорить об этом, омрачая впечатления, что оставили о себе дружелюбные сталлионградцы. Но именно сейчас ей требовалось переступить через себя. Да и чего ей бояться и сомневаться, ведь перед ней её наставница, что всегда выслушивала и помогала ей.       – Великолепно, – ответила Твайлай, – я даже не думала, что это будет так прекрасно.       – Но что, же гложет тебя? – Селестия, как обычно, видела бывшую ученицу насквозь.       – Понимаете принцесса, я встретилась с генсеком Василием. Он рассказал мне про исследования, что проводили их учёные и маги, – принцесса дружбы слегка замялась.       – И что же они исследовали? – решила чуточку её подтолкнуть диарх.       – Что такое Печать Забвения? – Твайлайт решила задать этот вопрос сразу в лоб.       Странное чувство охватило принцессу дружбы в этот момент. Она явственно ощутила, как переменилось настроение Селестии. Нет, та не пришла в ярость, не искривила мордашку, ни одна мышца не дрогнула на её божественном теле. Селестия продолжала стоять рядом с Твайлайт, ласково глядя на неё. Но не было в этом взгляде более той материнской заботы, что чувствовала верная ученица. Внешне солнечная принцесса никак не проявляла этого, но ощущения недовольства, злости и страха явно присутствовали.       – Откуда ты узнала про неё? – всё так же улыбаясь, спросила Селестия.       – Генсек Панцушенко показал мне этот артефакт, – с нескрываемым волнением продолжала сиреневая пони, – они проводили с ним какие-то опыты.       – Понятно, – солнечная богиня двинулась к своему трону.       – Принцесса… – Твайлайт изумлённо хлопала глазами, глядя ей в след.       – Не волнуйся Твайлайт, – диарх повернула к ней мордашку и улыбнулась, – это не твоя проблема. Главное, что твой визит прошёл успешно, а об остальном я позабочусь.       – Н-но принцесса, а что же такое Печать…       – Просто, старая легенда, – Селестия махнула копытом, как бы демонстрируя неважность сего вопроса, – эта сказка была древней, ещё пока я была малышкой. Не беспокойся об этом. Артефакт, над которым они ставят опыты, – диарх изобразила копытами кавычки, – всего лишь старый магический медальон. Он не причинит вреда, разве, что им самим и то я сомневаюсь, что они выжмут из него хотя бы каплю магии.       – Значит, они даже не знают что это? – робко спросила юная аликорн.       – Да, моя дорогая Твайлайт. Они как дети, которые нашли погремушку и приняли её за великое оружие.       Твайлайт облегчённо вздохнула. У неё с души, словно камень свалился. С первого взгляда на генсека Василия, она уже понимала, что он мрачный и коварный тип. «Не может порядочный пони, говорить плохого о солнечной богине». Принцессе дружбы было стыдно, совестно до глубины души о том, что она посмела даже думать о Селестии плохо. Даже не думать, а просто усомниться в ней. Принцесса Селестия, мудрая правительница Эквестрии, солнечная богиня. Она поддерживает мир и порядок, она управляет солнцем и заботится обо всех подданных, она та, кто объединяет пони и многих других существ и ведёт их вперёд.       – Простите принцесса, – Твайлайт стыдливо склонила голову.       – За что? – Селестия непонимающе оглядела бывшую ученицу.       – Простите, что я отвлекла вас своими беспочвенными страхами. Если бы я сразу это знала, то не побеспокоила, бы вас, – сгорая от стыда, процедила принцесса дружбы сквозь зубы.       – Ну, что ты, – Селестия звонко засмеялась, прикрывая копытцем мордочку, – это было важно для тебя. Теперь ты знаешь правду, и больше не будешь волноваться.       – С-спасибо вам, – Твайлайт поклонилась и попятилась назад.       – Я думаю, тебе пора вернуться к своим делам.       – Да, да, конечно. Ещё рас спасибо и ещё раз простите. До скорой встречи!       – До скорой встречи.       Твайлайт радостно побежала к выходу, в проёме дверей, чуть было, не сбив с ног секретаря Селестии. Юная аликорн радостно бежала по большому коридору, ведущему от дверей тронного зала, ловя на себе удивлённые взгляды просителей, что выстроились в очередь. Она была поистине рада, что все её подозрения и волнения оказались напрасны. Сейчас Твайлайт хотела выбежать на ближайший балкон, расправить крылья и взмыть в голубое небо, купаясь в лучах солнца и обнимая облака. Слиться в едином порыве с летними ветрами и нестись вдаль за горизонт. Именно такая гамма эмоций бушевала в её сердце. Она была окрылена во всех смыслах этого слова.       Но, постепенно приближаясь к выходу, она ловила себя на мысли, что этот визит к принцессе ничего ей не дал. Селестия своим ответом, породила только новые вопросы. Да, печать старая сказка, но про что эта сказка и почему её надо бояться? Почему принцесса решила, что сталлионградцы считают её оружием, ведь Твайлайт не говорила, для чего они хотят её применить или, что они думают об этом артефакте? Но и, в конце концов, сама печать. Твайлайт явственно видела её, она чувствовала её магию, она подключилась к ней и ощутила её мощь. «Старый? Да! Магический? Да! Но отнюдь не безвредный, а учитывая, какая сила клокочет в нём»!       У самых ворот дворца Твайлайт остановилась. Ещё раз, прокрутив в голове слова Василия и Селестии, вновь пережив в воспоминаниях те чувства, что вызвал у неё нечестивый артефакт, взвесив все «за» и «против», принцесса пришла к неутешительному выводу. «Селестия чего-то не договаривает».       В тоже время, секретарь Селестии, удивлённо поглядев в след пронёсшейся мимо неё принцессе дружбы, решила продолжить то, зачем пришла. Она собрала магией разлетевшиеся от поднятого Твайлайт ветра, листы и закрепила их на своём планшете. Просители уже надоели ей вопросами о том, почему так долго не начинается приём и она зашла, дабы узнать, может ли Селестия оказать собравшимся милость и принять их. Она прошла к центру тронного зала, глядя в свои записи, чтоб убедится, что сложила их в правильном порядке и ничего не перепутала.       – Ваше величество, – звонко, немного писклявым голосом обратилась она к Селестии, – мы задерживаем начало приёма уже на двадцать минут. Мы уже можем начать принцесса? – но ответа не последовало, – Принцесса?       Пони вопросительно поглядела на Селестию и тут же сжалась от страха. Магическая аура, держащая планшет исчезла, и он упал на пол, а страницы вновь разлетелись вокруг. Испуганная секретарша сжалась в комочек, прикусив нижнюю губу и не смела, оторвать больших испуганных глаз от солнечного диарха.       Божественно прекрасная мордочка Селестии в этот момент казалась просто ужасающей. Фиалковые глаза правительницы недобро сверкали. Несмотря на то, что весь зал заливал солнечный свет, казалось, что над правительницей нависла зловещая тень, что облепила силуэт принцессы.       Богиня поглядела на свою подданную и та, взвизгнув от страха, зажмурилась. Ярость кипела внутри Селестии, на скулах катались желваки, дыхание было тяжёлым и нервным. Поняв, что она пугает подчинённую, диарх, немного поумерила свою злость. Стараясь проявить хладнокровие и взять себя в копыта, Селестия сказала:       – Приёма сегодня не будет. Все встречи перенести на следующий день.       Испуганная секретарша закивала и попятилась назад. Сделав пару шагов, она решила, что не хорошо оставлять записи на полу и принялась магией собирать листы.       Старалась она сделать всё быстро, ведь нельзя заставлять принцессу ждать.       – И да, – от голоса богини несчастная пони вновь растеряла всё, что смогла собрать, – позови Брайт Монта. Кажется, я недооценила Василия.       Тонкие губы Селестии изогнулись в зловещей улыбке. ***       – Добрый вечер товарищи. Панцушенко холодно, как обычно, поприветствовал собравшихся. Пони и один ченджлинг, что ждали его за круглым столом, разом встали, приветствуя лидера. Генсек быстро подошёл к своему креслу и сел в него. Он выложил на стол стопку папок, кивнул присутствующим, чтобы они присаживались. Взяв первую из них, жеребец извлёк из неё несколько листов и пробежался по ровным строчкам машинописного текста взглядом. После, он кивнул в сторону стенографиста, и обратился к присутствующим: – Сегодня на повестке дня три вопроса. Во-первых, – отчёт то товарища Шпигеля. Во-вторых, – решение вопроса с северными территориями. Третий вопрос, – развитие наших дальнейших отношений с Эквестрией. Есть ли у вас желание внести дополнительные вопросы в повестку дня? Василий посмотрел поверх очков на присутствующих. Никто из них не изъявил подобного желания. Генсек подождал немного и обратился к серому пони, с чёрной гривой и пышными чёрными усами: – Товарищ Шпигель, приступайте. Спайк Шпигель, слез с кресла и направился к стене, на которую, из-под потолка, уже наползал белый экран. Свет в помещении приглушился, и из маленького окошечка за спиной Панцушенко на белое полотно ударил луч света. Жеребец взял копытокинезом указку и начал доклад. – Дела, товарищи, у нас идут очень хорошо. В прошедшем периоде нам удалось добиться увеличения ВВП на сорок шесть процентов. Прошедшая пятилетка позволила нам увеличить объём производства зерна в шесть раз, по сравнению с первыми годами после революции. Колхозы и мелкие фермерские артели увеличили производство сельскохозяйственной продукции на двадцать пять процентов. Механизация производства и дополнительное поощрение рабочих привело к перевыполнению плана в некоторых регионах страны. Полученная прибыль, от перевыполнения плана, перераспределена в пользу убыточных колхозов. Неутешительная ситуация складывается на севере в районе города Совёнок. Из-за суровой зимы и нашествия параспритов показатели региона, в этом году, крайне низки. Ситуацию также осложняет нашествие рейдеров с северных земель. В плане промышленного производства прошедшая пятилетка также позволила увеличить количество занятого населения и повысить количество и качество выпускаемых товаров народного потребления. На данный момент закончено строительство шести заводов в Сталлионграде, пяти в Санкт-Питерсхуфе и четырёх фабрик в Заяцке. Три завода отстают от графика и будут сданы в эксплуатацию в течении этого года. Кроме того, полностью отлажены производственные цепочки в городе Нижние Копыта, его фабрики и заводы начнут выпуск продукции в ближайшее время. Жеребец подошёл к столику, на котором стоял стакан с водой и сделал пару глотков. После он оглядел присутствующих и продолжил доклад. – На данный момент продовольственная ситуация в стране выравнивается. Мы полностью независимы от поставок продукции из-за рубежа. Снятие Эквестрией торговой блокады, так же выгодно скажется на развитии экономики. Если будет утверждено торговое соглашение между нами и Кентерлотом, то для наших товаров откроется крупный эквестрийский рынок. Помимо этого, товарищи, хочу сообщить, что первая партия новых танков уже поступила в ряды нашей армии. Особой гордости заслуживает, то, что новый крейсер сошёл со стапелей Санкт-Питерсхуфа на два месяца раньше и уже несёт службу в рядах морского флота. На этом всё. Есть вопросы? Свет зажёгся. Все посмотрели на Панцушенко, который, оперившись локтями на стол и уткнувшись носом в сложенные копыта, молча, слушал доклад. Поняв, что у него вопросов и дополнений нет, один из жеребцов посмотрел на Шпигеля и спросил: – Скажите, почему вы не рассматриваете, как вариант, выход на грифоньи рынки? – На данный момент ситуации в Грифонии крайне нестабильна. Военная компания Империи, против своих бывших вассалов, привела к кризису и сейчас нам будет очень сложно найти выгодное предложение. Вдобавок к этому, мы не обладаем достаточно большим торговым флотом, а потому выгоднее и проще искать рынки сбыта на нашем континенте. Ну, и как вишенка на торте, юг грифоньего континента охвачен социалистической революцией. Наши революционные братья нуждаются в помощи, а потому, целесообразнее, предоставить им поддержку, а не торговать с их классовыми врагами. – А открытие рынка для торговли с Эквестрией не похоронит наше производство? – спросил чейнджлинг в красном шарфе и шапке ушанке. – Соглашением предусмотрен только товарооборот сырья, – отвечал Шпигель, – между нашими странами пока нет взаимного доверия, а потому мы будем торговать в основном добытыми ресурсами. Плюсом идёт торговля теми товарами, что невозможно произвести у нас, например магические артефакты и магические конструкты и тех, что не может производить сама Эквестрия. Более вопросов не последовало. Спайк положил указку рядом со стаканом воды и вернулся на своё место. Краткое обсуждение не внесло никаких поправок или предложений. По итогу было принято решение, доклад принять к сведенью, а выполнение пятилетнего плана продолжить. Так же были рассмотрены идеи разработки новых рудников к северу от Заятска, что должно было обеспечить его автозаводы притоком новой стали. Следующим к экрану отправился нарком обороны Синистер Серов. В помещении вновь стемнело. На экране появилось изображение карты северной границы республики. Красными точками на территории Сталлионграда были отмечены места, недавно подвергшиеся нападению рейдеров. Жёлтые точки на территории соседней страны обозначались лагеря бандитов. – Товарищи, – начал Серов, – в связи с крайне обострившейся, я бы сказал, тяжёлой ситуацией у наших северных соседей, количество бандитских атак на наши границы увеличилось в несколько раз. Центральное правительство не способно побороть бандитов на своей территории, а местные власти либо подкуплены ими, либо сами являются членами банд. За последний месяц было совершено три нападения. Погибло около тридцати мирных жителей, двести семьдесят ранены, сорок пять оказались в плену. Одна деревня была полностью сожжена. Также, в результате последней атаки был уничтожен важный железнодорожный разъезд. Ущерб от действий бандитов за этот период составил тридцать миллионов рублей. Если в ближайшее время нам не удаться навести порядок, то, очень скоро, нас ожидает крах экономики северных регионов, а во-вторых, народное недовольство. Изображение изменилось, представив присутствующим подробный план наступления Сталлионградской армии на северных соседей. Присутствующие начали перешептываться в темноте, лишь по ровному свечению линз очков Панцушенко было понятно, что он внимательно слушает наркома. – Наш генеральный штаб разработал план военной операции, по уничтожению бандитских лагерей. Он предусматривает ряд десантных атак, при поддержке тяжёлой техники и авиации. Возможно так же привлечение флота, если наши северные соседи откажутся помогать. Вопросы товарищи? – Простите, – раздался скрипуний, почти профессорский голос, принадлежащий антрацитово-серому, пегасу, худощавого телосложения, с прилизанной тёмно-серой гривой – вы предлагаете начать войну с соседним государством ради ликвидации каких-то бандитов? Не сочтите за дерзость, но это слишком радикальные меры. – Это не какие-то бандиты, – возмущённо ответил Серов, – это хорошо подготовленные и организованные группы рейдеров. Многие из них прошли боевую подготовку в действующих армиях по всему миру. – А нельзя ли просто увеличить количество пограничных патрулей? – спросил пегас, поправляя свои узенькие очки, – если судить по вашим описаниям, то наша северная граница охраняется из копыт вон плохо. – Граница охраняется хорошо. Но, что может сделать один или несколько патрулей, против банды в пятьсот штыков? При этом мы не знаем когда и куда ударят бандиты. Взаимодействие с северными соседями не даёт никакого результата. – Мы можем отгородиться от них, закрыть границу, настроить дотов и затянуть всё колючей проволокой, – Сказал Шпигель, выпуская струю сизого дыма из ноздрей, – но, рано или поздно нам всё равно придётся что-то делать с бандитами. Постоянные атаки продолжаться, а те средства, что мы будем вкладывать в защиту, очень быстро превысят доходы от региона. В конце концов, не можем, же мы держать там целую армию. – Не говоря о том, что мы оттягиваем на север те силы, что могли бы пригодиться на Эквестрийской границе, – добавил Серов. – Вы считаете, что нам стоит ждать нападения со стороны Эквестрии? – ехидно спросил пегас, – после того, как Селестия сняла блокаду, а принцесса Твайлайт посетила нашу столицу? Вам не кажется, что это необоснованно? – Даже если и существует угроза вторжения Эквестрии, – вступил в разговор чейнджлинг в ушанке, – полномасштабный конфликт с севером, это крайне плохой расклад. Вы уверены, что их правительство поддержит нас? Для них, это будет обыкновенной интервенцией, вдобавок они наши идеологические враги. Более того я сомневаюсь, что наш народ поддержит подобные действия. – Уничтожение организованных групп рейдеров, будет на лапу правительству севера. – Нервно затараторил Серов, – Да и сколько нам можно терпеть? Мы должны действовать быстро и решительно! Если они не хотят помогать нам, бороться с бандитами, значит, они нам мешают! В случае сопротивления со стороны правительственных войск, мы объявляем войну северу, – слайд на экране сменился, на нём показался подробный план разгрома северного соседа, в случае неблагоприятного развития ситуации, – Уничтожить бандитов, разгромить правительственные войска и захватить вражескую столицу. – Мы можем заключить договор с правительством севера, о передачи части земель под наш протекторат. Эти регионы богаты кобальтом и алюминием, а также магическими кристаллами, – Шпигель затянул мундштук трубки, – Мы сможем навести там порядок, отладить инфраструктуру и производство, а также повысить уровень жизни местных. – В принципе, это может поднять уровень симпатий к нашей идеологии у них, – чейнджлинг почесал подбородок, – однако… – А как на это отреагирует Эквестрия? – перебил его пегас – вряд ли принцесса Селестия проигнорирует военный конфликт. Это может повлечь осложнение отношений, которые только начали налаживаться. – А если война затянется? – чейнджлинг внимательно глядел на карту, – в регионе много гор и холмов, которые станут естественными преградами на пути нашей армии. Инфраструктура севера также слабо развита, может возникнуть проблема со снабжением войск. – В любом случае, эту проблему надо решить, – холодный голос Панцушенко заставил всех замолчать, – Перед нами не стоит вопрос, проводить операцию или нет. Перед нами стоит вопрос, когда и как её провести. – Полностью с вами согласен, – Синистер широко улыбнулся. Обсуждение шло крайне бурно. Полномасштабный военный конфликт не нужен никому, но действия рейдеров уже нельзя было терпеть. Планировалось согласовать действия с правительством севера, для этих целей Панцушенко даже сам решил встретиться с главой соседнего государства. Неугомонного антрацитово-серого пегаса решили послать в Кентерлот, поскольку он очень хорошо общался с тамошней элитой и мог убедить их в том, что военные действия на севере не несут угрозы Эквестрии. Операцию решили начать, как только будут завершены последние приготовления. Помимо этого, чейнджленгу поручили разработать план возвращения попавших в рабство граждан республики. Таким образом, заседание плавно подошло к третьему вопросу. По нему слово сразу взял генсек. Торговые отношения с главным южным соседом, открывали для молодой советской республики огромные горизонты. Но сильно сближаться с ними было нельзя, ведь это ещё и главный идеологический противник. Имевшая за плечами тысячелетний опыт Селестия вполне могла хитростью переиграть Сталлионград, вернув его под своё крыло. Но и игнорировать возможность развития рынка было никак нельзя. Остро встал вопрос о возможности открытия границ, так как революция разделила многие семьи, а возможность беспрепятственно вести агитацию на территории Эквестрии сама по себе могла стать целью сближения. Помимо этого, необходимо было рассмотреть возможность научного и магического взаимодействия. Пегас занял позицию по плотному сближению с Эквестрией. В последнее время Кентерлот обзавёлся многими друзьями и союзниками без экономической и политической подноготной. Особенно сильное впечатление на пони Сталлионграда произвело преобразование улья Кризалис. В тоже время могущество аликорнов могло защитить Сталлионград от многих магических опасностей. Частично его позицию поддерживал чейнджлинг.       Но его доводы наткнулись на стену непонимания Серова и Шпигеля. Спайк настаивал на том, что полномасштабное открытие рынка просто убьёт экономику страны, только-только вышедшую из кризиса. Торговые компании Эквестрии могли завалить рынки Сталлионграда дешёвой продукцией, что привело бы к гибели производства, и установлению монополии Эквестрии. В этом вопросе с ним оказался солидарен чейнджлинг. Синистер исходил из того, что Эквестрия могла применить против Сталлионграда мягкую силу, постепенно втираясь в доверие, разрушая саму идеологическую основу государства. Что не говори, а в плане политической пропаганды советское государство уступало Эквестрии. Силу магии дружбы нельзя было игнорировать.       Диспут прервало внезапное оповещение системы связи. На небольшой панели, расположенной около Панцушенко, замигала красная лампочка. Генсек подал знак всем замолчать и нажал на неё. Панно с геральдикой ССР, расположенное за его спиной пришло в движение, освобождая большой монитор. Василий развернулся в кресле и устремил взор на него. Остальные присутствующие так же внимательно смотрели на монитор, который залился мелкой рябью. Вскоре на нём показалась морда пурпурного единорога с серебристой гривой.       – Товарищ генеральный секретарь, разрешите обратиться, – с сильным механическим искажением голоса сказал он.       – Слушаем вас товарищ Лунин, – ответил ему генсек.       – С дальней заставы пришло сообщение о готовящейся атаке рейдеров. Количество от трёхсот до шестисот штыков.       – Каково предположительное место атаки?       – Точно установить невозможно. Гарнизоны Совёнка и близлежащих городов приведены в боевую готовность. Но возможна серия атак на мелкие поселения.       – Необходимо срочно перебросить дополнительные дивизии, – Серов вернулся за стол, – я сейчас же подготовлю соответствующее распоряжение.       – И вот в такой обстановке, нашим пони и не только, приходится жить и работать, товарищ Винг – обратился Шпигель к пегасу. Тот ничего не ответил, лишь недовольно хмыкнул.       – Есть данные о составе сил противника? – спросил Панцушенко, попутно обдумывая дальнейшие действия.       – Состав разнообразен, – сообщил Лунин, – бывшие имперские гвардейцы, банда работорговцев и две группы наёмников.       – Наёмники? – удивился чейнджлинг, – они там откуда?       – Точных данных нет, – отвечал единорог, – но, если доклад товарища Данилки верен, то банды, в рядах которых воюют отряды наёмников, входят в группу, находящуюся под управлением организации, известной как Орден Изначального Пламени, тесно связанного с экономическими и политическими элитами Эквестрии. Есть данные, что эти два отряда прибыли на север из эквестрийского Балтимэера.       – Балтимэер, – холодно произнёс Панцушенко, поглаживая копытом подбородок *** Балтимэир, город – мечта, город – проклятье. Балтимэир создаёт фон, и сам играет роль, он задаёт условия и сам играет по ним, Балтимэир и город, и житель города. Балтимэир – это чёрствое, гноящиеся сердце Эквестрийской промышленности. Балтимэир – это обуглившийся бриллиант на карте мира. Город сотен тысяч, если не миллионов прибывших мигрантов, надеющихся на лучшую долю и город – тюрьма безработицы. Город, красивее Кентерлота и страшнее Тартара, сосредоточение промышленности и столица гангстеризма. В его деловых кварталах ворочают деньгами, что не снились королевской казне, и если состоится крах Балтимэерской биржи, то он приведёт к мировой войне, восстанию мертвецов и пришествию сил тьмы. И это не гипербола. Как может быть гиперболой хоть что-то, когда речь идёт об адском банке душ. Безумие – словно омут, в котором тонут пони, поверившие в идеалы гармонии и эквестрийскую мечту и увидевшие её реальность. Ужас, который невозможно вместить в разум, эквестрийский кошмар, столкнувшись с которым можно только убегать в собственные фантазии. Божество, которое обещало и защиту, и преуспевание, в обмен на клятву, веру и преклонение, оказалось хищной, ненасытной тварью, а его единственным даром оказались струпья его золотой, чешуйчатой плоти. Но золотой телец, лишь пешка, развлечение, катающее поней вокруг истинного Балтимэира. Балтимэира, который размывает деловые кварталы вдоль реки, питает порты и аэропорты, окружает бесчисленными квартирами, общежитиями, казармами и тюрьмами. Балтимэир, который позволят существовать всему, что его окружило. Балтимэир промышленный, это суть его. На окраинах будут тесниться счетоводы, а центр принадлежит производству. Пускай другие города прячут его, вынося на окраины, Балтимэир гордится им. Все химические фабрики, каждая заводская громадина, оружейный или каретный завод будет как чудовище иного мира восседать на троне, позволяя пони прислуживать, молится на него и приносить себя в жертву.       Балтимэир – не древняя развалина. Балтимэир – не зарвавшийся нувориш. Балтимэир не стоит на месте, не живёт ни прошлым, не настоящим, он живёт динамикой и прогрессом. Ритм, ритм, ритм, жадный ритм, выколачивания денег и выживания в яме определяет его. Балтимэир не меняется ни капли и современен в каждой секунде. В нём не меняется архитектура, в нём появляется неон, его опутывают камеры слежения, проводят новые и новые провода, но это не меняет города. Кирпич и помпезность селестинской эры – молодость Балтимэира. Артдеко, конструктивизм новой диархической эпохи – зрелость Балтимэира. Сталь, бетон и модерн – старость? Нет! Балтимэир не стареет, потому, что не теряет актуальности. Он впускает в свой образ самое лучшее, но не настолько везуч, чтобы стать городом завтрашнего дня. Он стал городом высочайшей индустриальной мощи, но кто сказал, что он станет городом приемлемых условий жизни. В Балтимэире хорошо живётся каменным горгульям и промышленным станкам и не очень вынужденным соседям из плоти и крови. Как жаль, что их приходится терпеть.       Ведь Балтимэир определяет что-то большее, чем горгульи и неон, что-то ужаснее сожительства трущоб и особняков, его определяют пони. Да, те пони, что возвели настоящие столпы процветания, посреди ворочающихся в смазке из крови, пота и грязи механизмов индустриального мира. Роскошные дворцы нового времени, уносящие под небеса их обитателей, где они могут плясать вдоволь, есть и пить до рвоты, прямо на головы тех, кто влачит свою жалкое существование внизу.       Балтимэир – неоновые огни, свет окон, тьма переулков, дома, стоящие стенами коридоров и проспектов. Уровни автострад, трущобы, небоскрёбы – кузница, биржа, психушка и кладбище и только Дискорд знает, какое дитя родится у этих повитух. Балтимэир не город, а концентрат урбанистической цивилизации. Будет справедливо назвать его и червивым яблоком и городом демонов, которым покой только на кладбище. Но целое – это не только сумма частей, – это новое качество, а, значит, прозвище должно быть не просто нечестивым преломлением прозвищ других, тоже далеко не святых городов, но своим. Пик цивилизации. Не так страшно по звучанию, но страшнее по смыслу. Балтимэир – это пик современной капиталистической цивилизации. Дальше либо новые высоты, либо скатывание в фашизм. Поднебесная, ведь город не только возносится ввысь, но и стал серединой, сердцем, сутью, подобием всего мира и для всего мира. Ярмарка тщеславия, потому, что исторический путь был пройден.       Да и что такое Балтимэир, как не пир, во время чумы? Как не полыхающая пламенем гордыня на пороге собственной катастрофы. Балтимэир – это сосредоточение промышленности, денег и тех, кто на этом посеется. Балтимэир – это самая доходная биржа, самые богатые шахты, самые продуктивные заводы, самые пафосные рауты, самые продвинутые музеи и количество, концентрация и качество паразитов, слетевшихся на этот праздник жизни, всегда были соответствующими. – А теперь послушай меня! – кричал взобравшийся на рекламный стенд жеребец, размахивая ружьём в одном копыте и удерживая рядом с собой другого пони, – Я требую справедливости Балтимэер! Ты отнял у меня работу! Ты отнял у меня дом! Кто-то должен за это поплатиться! – он зловеще повернулся в сторону своего пленника, его губы изогнулись в безумной улыбке, а глаза полыхнули недобрым огнём и он произнёс, – и я выбрал тебя. Второй жеребец понимал всю несправедливость ситуации, в которой оказался его пленитесь. Но своё положение считал более несправедливым. Ведь он даже не знал его, он был абсолютно не причем. Но, доведённый до отчаянья пони искал того, на ком сможет отыграться и он его нашёл. – Финни, что там происходит? – Полицейская операция сэр! Получив ответ на свой вопрос, белый единорог, с аккуратно подстриженной синей гривой облокотился на дверцу кареты. Он глядел на толпу пони, взволнованно взирающую на разыгравшуюся драму. Кто-то спрашивал, почему полиция до сих пор не схватила бандита, кто-то делал ставки на то, убьёт ли преступник заложника или все-таки пристрелят его, кто-то одобрительно кивал, глядя на отчаявшегося и доведённого до ручки жеребца. Единорог не видел из своей кареты того, что происходит, но прекрасно понимал, что это что-то страшное. Увы, но он ничем не мог помочь в данной ситуации. Фенси Пенст не любил этот город. То, что в остальной Эквестрии было неестественным и кошмарным, здесь являлось простой обыденностью. Каждый раз приезжая сюда он натыкался, на какую либо душераздирающую картину, что отпечатывалась в его памяти надолго. Он словно приезжал в другую страну. Тут не действовали законы остальной Эквестрии, это место жило по собственным правилам и правила эти были крайне суровы. – Мы можем объехать это место? Я опаздываю. – Как прикажете господин Пенст! Извозчик подал сигнал извозной команде, и те стали пятится назад, дабы развернуться и выехать на соседнюю улицу. Лорд Пенст откинулся на спинку сидения и, закрыв глаза, попытался насладиться дальнейшей поездкой. Однако он всё ещё слышал, что происходит за пределами его повозки. Гремели выстрелы, толпа кричала, полиция бранилась. Оставалось только надеется, что всё закончилось хорошо. Пенст повернул голову чуть вправо и поглядел на белую единорожку с нежно розовой гривой. Прекрасная кобылка наводила марафет, пудрила щёчки, подводила ресницы. Содержимое её косметички парило вокруг своей хозяйки, окутанное розовыми искрами магии. Флёр де Лис всегда трепетно относилась к своей внешности. Она никогда не выходила в свет, не приведя себя в порядок. Не важно, куда она шла, на светский раут, в модный бутик или просто гуляла по парку, она должна была поражать всех встречных своей красотой. Фенси Пенста же это забавляло. Ему довелось видеть её и заплаканной, с размазанной тушью на мордочке, и только что проснувшейся, с птичьем гнездом вместо гривы на голове, и вышедшей из себя, разъяренной фурией. Он давно не требовал от неё быть идеальной, но ему доставляло удовольствие видеть её стремящейся к идеалу, ведь на этом пути она была так мила. Карету тряхнуло, пассажиры дрогнули и кисточка, которой кобылка подводили ресницы, очертила чёрную полосу у края её глаза. Флёр недовольно сморщилась и принялась вытирать пятно платком. Фенси Пенст улыбнулся и спросил её: – Мы сегодня весь день не будем вместе, зачем ты так стараешься? Флёр продолжала оттирать тушь со своей шёрстки. Она поглядела на жеребца и улыбнулась. Кобылка убрала платочек и взяла зеркальце. – С тобой, или нет, но я хочу выглядеть превосходно. Кстати! Почему ты не берёшь меня с собой? – Увы, я тут по делам. Сомневаюсь, что тебе будут интересны разговоры про политику и экономику. Фенси Пенст говорил спокойно и размеренно. Спокойный, сдержанный, всегда знающий, что делать. Годы, проведённые в обществе политиков, дворян и аристократии, сделали его речь вдумчивой и взвешенной. Даже в общении со своей любимой, он старался обдумывать каждое произнесённое слово. – Я не знаю, чем заняться, – Флёр грустно потупила взгляд, – шопинг – дело коллективное, по ресторанам в гордом одиночестве я ходить не хочу. Если бы у меня тоже были тут дела… но увы. Она тряхнула своей гривой, обдав Фенси Пенста ароматом духов, лака для гривы и чего-то ещё, чего-то неуловимого, пленяющего, сказочного. Жеребец закрыл глаза и медленно вдохнул аромат гривы своей возлюбленной. Клокочущее чувство распалялось внутри него. Каждое мгновение, проведённое рядом с ней, он смаковал, словно дорогой напиток. Её образ ласкал взгляд, её голос, подобный звону хрусталя наполнял сердце музыкой. Идеальная во всём, но, в тоже время, простая как три битса. Он часто жалел, что не поэт, хотя очень увлекался стихами. Желание воспеть её вдохновляло жеребца, заставляло двигаться вперёд. В любви к ней, он был близок к поклоненью, лишь там, где была она, там был его дом. Он воспринимал Флёр, как прекрасный цветок, что пленит своим ароматом, завораживает красотой. Им хотелось любоваться, ухаживать за ним, но не сметь сорвать, иначе завянет. Тот пасмурный день, когда Пенст встретил её, навсегда отпечатался в его сознании. Грязные мостовые, тёмные проспекты, чёрное зеркало реки. На высоком мосту он увидел образ, что заставил забыть о пасмурной погоде, ледяном ветре и моросящем дожде. Она стояла у края кованных перил и глядела вниз. Один шаг отделял этот мир от того, чтоб в нём угасла ещё одна искра красоты чистоты.       Тогда лорд Пенст славился как типичный герой нашего времени. Холодный и расчётливый, порочный аристократ, которому чужды честь и сострадание. Но, в тот день что-то поразило его, словно откровение свыше. Выскочив из кареты, кинувшись вверх по мостовой, он успел в последний момент. Его магическая аура опутала летящую вниз кобылку и затянула на мост. С тех пор в нём многое изменилось. Благодаря Флёт он научился состраданию, любви к ближнему и пониманию окружающих. Любовь к ней переродила его душу и из сердцееда и кутилы, грозы вечеринок и ночных клубов, дуэлянта и светского льва он стал благородным аристократом. Его труд на общее благо, безупречные манеры и благородство поразили даже Селестию, которая искала нового главу кабинета министров.       – Я не хочу, чтоб ты оказалась в неприязни тех, с кем я сегодня встречаюсь, – сказал жеребец, поправляя монокль.       – Я привыкла к тому, что мня не любят, – сказав это, Флёр сделала гордый вид, достойный самих принцесс.       – Одно дело зависть подруг и соперниц, – ответил он, – другое презрение высшего общества.       Флёр удивлённо поглядела на него. Она уже давно вращалась среди баронов, графов, лордов и прочих белых костей и голубых кровей. Омут высшего общества быстро захватил её, но дал понять, что в нём легко можно утонуть. Балы и пиры, игры и само Гранд Галопин Гало, это был мир, в котором каждый мечтал жить, но не каждый мог. Кобылка всё ещё многого не знала о высшем обществе, она не сильно отличала светскую вечеринку от делового разговора. В этом была основная слабость Флёр, из-за которой она старалась не сильно отрываться от Пентса.       Простая кобылка из бедного квартала Пфилидельфии, она и представить себе не могла, что однажды будет вращаться в кругах знати. Фенси Пенст многое ей рассказал про общение с пони его круга и часто повторял, что тут никому нельзя доверять. Она долго удивлялась этому, ведь по её представлению аристократ нечета той черни, что окружала её в детстве, и частью которой была она сама. Своё представление о высшем сословии она складывала по образу того, кто спас её от последнего шага. Флёр решила, что высший свет полон таких же, как он, благородных и справедливых, хотя на момент их встречи, эти слова были не про него. Тем самым из одной крайности – ненависти к успешной аристократии, она перешла в другую – восхищение ей.       С раннего возраста ей пришлось работать. С горем пополам она смогла закончить среднюю школу, деньги на которую приходилось, доставались большим трудом. Отец Флёр был весьма жадным пони и не считал нужным её обучение. Мать хотела, чтоб дочь вырвалась из той грязи, в которую их семью загнали три кредита, налоги и кризис на рынке труда. Для обучения дочки ей пришлось подрабатывать не только за прилавком, но на панели. Муж не сильно протестовал, учитывая, что часть денег шла в семейный бюджет, часть которого он успешно пропивал.       После смерти жены, он, недолго думая, выставил на панель родную дочь. Кобылка, уже не жеребёнок, но ещё не взрослая, пользовалась большой популярностью. Но жизнь эта быстро опротивела ей. Она превращалась в вещь, безликое, безвольное существо. Не помогали ни хорошие оценки в школе, не друзья, что узнав про беду Флёр, просто решили проигнорировать её существование. Благородная лилия, на её боку, которую она заработала, когда победила на школьном конкурсе красоты, теперь казалась ей злой насмешкой судьбы.       Однажды ей попался, весьма своеобразный, клиент, от исполнения прихотей которого она отказалась. За это была сильно избита. Узнав об этом, сутенёр взял с неё большой штраф, оставив без выручки. Отец, узнав, что сегодня денег не будет, просто не пустил её домой. Кобылка долго блуждала по мрачным лабиринтам улиц, пока не оказалась на мосту. Холодный ветер и журчание воды, словно сами звали её к себе. Взвесив все «за» и «против», она перелезла через перила. Замешкавшись на несколько мгновений, прислушиваясь к внутреннему голосу, что звал одуматься, она сделала шаг вперёд.       Вначале Флёр не поняла, что случилось. Она просто думала, что это эффект от падения вниз. Но, открыв глаза, она увидела, что зависла в воздухе, окутанная голубоватой аурой. Обернувшись назад, она увидела белого жеребца единорога, в чёрном смокинге. Он, с глазами полными неподдельного ужаса, удерживал её в магическом поле. После небольшой немой сцены кобылка попыталась вырваться, но это у неё не получилось. Жеребец стал ругаться на неё, за попытку суицида, но она поняла только то, что на неё опять кричат. Кобылка издала отчаянный вопль и попыталась поразить его лучом. Флёр, конечно, промахнулась, но часть моста рухнула, а вместе с ней. Свободное падение вызвало в ней бурю эмоций, облегчение, успокоение, печаль и страх. За несколько мгновений перед глазами у неё пролетела вся жизнь. Не смотря на все её переплетения и удары, Флёр внезапно поняла, что не всё в жизни было тленом и болью. Были времена, когда она чувствовала себя счастливой. И, самое удивительное, был пони, которому её судьба оказалась не безразлична. И она стала причиной его гибели. Внезапно в мозгу кобылки пронеслась мысль, что все её проблемы имеют решение, кроме одной. Она летела с моста. Вместе с тем, кто пытался её спасти.       Всё обошлось. Они упали в воду, пережили несколько неприятных минут купания в холодной реке. После Флёр выслушала от Пентса довольно громкую тираду, резко опустившую её самооценку на самое дно. Но потом он отвёл её к себе в гостиницу, напоил, накормил, отогрел и выслушал. Её душевные излияния тронули сердце жеребца. Ему показалось дико несправедливым то, что такая красивая, умная и добрая пони, оказалась на грани полного самоуничтожения. До того момента, Пенста не сильно заботили вопросы справедливости, но эта встреча очень сильно изменила его мировоззрение.       Флёр застала его в душевных сомнениях, в момент возвращения на светлую сторону. Измышления по поводу плачевного положения простых пони заставили его сердце трепетать, а то, что он углубился в проблемы народа, было для неё просто чем-то немыслимым. До того момента богатые пони казались чем-то далёким и не из этого мира для неё. Какое дело небожителям до проблем тех, кто копошится в грязи? Лишённые чувств и эмоций, погружённые в собственные, желания и прихоти. Пентс же действительно чувствовал, что открыл для себя целый новый мир. Мир, в котором нет высоких возможностей, мир, где нельзя есть что хочешь, владеть, чем захочешь, где ты сам являешься вещью, чью стоимость оценивают графики трудовой биржи. Два мира слились, во взаимном желании помочь друг другу и тем, кто окружал их.       Фенси Пентс тогда организовал благотворительный фонд для помощи семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации. Так же занялся финансированием медицины и образования, благо его богатства позволяли себе широкие жесты. Позже, он попытался создать дополнительные рабочие места в Пфилидельфии, но наткнулся на жёсткую конкуренцию местных бизнес-элит, но по остальной Эквестрии ему это удалось. Когда кривая на графике безработицы поползла вниз, принцесса Селестия решила узнать, кто разобрался с проблемой, которую не могли решить её министерства. С тех пор Фенси Пентс стал премьер-министром Эквестрии и начал продвигать активные реформы, а Флёр де Лир, заняла своё место подле него. И как спутница министра и главы одного из древнейших аристократических домов Эквестрии, она постаралась стать истинной леди, изучая придворный этикет и правила поведения в высшем обществе. Её же красота удостоилась отдельного внимания окружающих. Такую мордашку желали видеть на своих обложках все модные журналы страны. Но в душе она осталась простой провинциальной пони, которая просто хотела любить и быть любимой. Именно поэтому она очень часто не понимала, как и с кем нужно общаться.       – С чего им меня презирать?       – Они просто тебя не любят, – спокойно отвечал жеребец.       – А тебя?       – Меня они вообще ненавидят.       Его ответ несколько озадачил Флёр. Кобылка посмотрела в окно, на стену домов, вдоль которой шли толпы пони. Немного подумав, она повернулась к нему и спросила:       – А зачем ты, тогда хочешь, с ними, встретится?       – Я этого не хочу. Меня обязывает воля принцессы.       Флёр промолчала. Уже не раз Фенси отвечал ей этой фразой. Она прекрасно понимала, что исполнение воли солнечного диарха является его основной работой. Каждый пони в Эквестрии был обязан до конца своей жизни исполнять долг перед принцессами, вне зависимости от его статуса и положения. Долг Пентса казался не сложным простому обывателю, но та ответственность, те трудности, что лежали на его пути могли пошатнуть не только психическое, но и физическое здоровье.       Карета въехала на проспект Гасти Фанк, что соединял жилые кварталы Балтимэера и его деловой центр. Широкая дорога с асфальтовым покрытием, заполненная потоками возниц в обе стороны. С обеих сторон её окружали небоскрёбы, торговые центры, биржи, элитные гостиницы, штаб-квартиры корпораций и концернов. Они въезжали в сердце города, что гоняло деньги по всей Эквестрии.       Пони тут были все как один лощёные, занятые и деловые. Они словно муравьи суетились между бетонными громадинами зданий, чьи шпили, похожие на острые копья, пронзали небо. Вот сверкало чистыми окнами, белое здание филиала Центрального Эквестрийского банка – основная денежная артерия, которая соединяла Кентерлот и Балтимэер. Напротив, красовался центральный офис компании «Балтимэер-технолоджи», у его подножия собралась толпа зевак, офицеры полиции не подпускали их близко к тому месту, где лежало кровавое месиво… бывшего работника компании. В этом финансовом периоде её акции стремительно падали вниз, вместе с частью её работников. Грозно, словно тотемный столб, посреди племени пониедов-каннибалов, окружённая сетью дорог, возвышалась фондовая биржа. Чёрный небоскрёб, исполненный в смеси готики и модерна, взирал на жалкий сброд своими окнами, за которыми решалось что, где и сколько будет стоить. Чуть поодаль располагалось грандиозное здание отеля «Платинум», сюда и направлялся лорд Пенст.       Карета остановилась перед парадным входом. Один из охранников спустился со стойки и отворил дверь. Фенси Пенст поцеловал Флёр на прощание и вышел из кареты. Второй охранник закрыл дверь, и извозчик дал приказ извозной команде начать движение. Появление столь важного гостя вызвало оживление. Прохожие оставили свои заботы и дела и удивлённо с восхищением и завистью смотрели на лорда из самого Кентерлота. Лакей, что ждал гостя у двери, вежливо поклонился и произнёс:       – Доброго дня, достопочтенный господин Пентс. Мы рады приветствовать вас, в нашем скромном заведении.       На счёт скромности он лукавил. Изысканная лепнина, величественные своды, отражающиеся в зеркале мраморного пола, отделка позолотой, фонтаны и статуи, каждый элемент отделки и убранства отеля можно было рассматривать как отдельное произведение искусства. В этом заведение останавливались послы и лидеры других стран, когда приезжали на форумы или саммиты, по уровню изысканности, он мог соперничать с дворцом диархов, что скромно затаился в парках за городом.       – Доброго дня Ролли, – вежливо ответил ему Пенст, – надеюсь, я не сильно опоздал.       –Нет, нет, господин Пентс, – лакей отворил дверь перед гостем, – встреча начнётся через час. Некоторые гости уже прибыли и ожидают в своих номерах. У вас ещё есть время посетить наш ресторан. Кроме того, ваш номер уже готов, и если вы хотите отдохнуть от долгой поездки, то мы сейчас же проводим вас туда.       – Благодарю Ролли, но я хотел бы, встретится с графом Шедоумейном. Не подскажешь, где он сейчас?       – Он в актовом зале, на выступление Вельвет Ремеди. Если желаете присоединиться, мы сейчас же организуем вам столик.       – Премного благодарен…       – Доброго дня, благодарю, премного благодарен, – послышался молодой насмешливый голос за спиной Пентса, – а с мусорщиком ты тоже здороваешься, когда он выносит твой хлам?       Жеребец узнал его. Как всегда бесцеремонный, не проявляющие уважения, даже к равному по статусу. Мордочка Пенста не дрогнула, но внутри разгорелось острое желание врезать зарвавшемуся юнцу по наглой морде. Но лорд совладал с собой, не подавая даже малейшего признака своего раздражения.       – Если вижусь с ним, то да, – ответил Фенси, поворачиваясь к источнику своего раздражения.       Пепельно-серый пегас, гордо вышагивал от дверей отеля в его сторону. Не останавливаясь, он скинул крыльями свой белый плащ, который тут же подхватил следующий за ним дворецкий. Наглый взор бледно-голубых глаз оглядывал присутствующих. Выцепив из толпы симпатичную молодую кобылку, он игриво подмигнул ей. Она, в ответ, покраснела и скромно улыбнулась. Пегас подошёл к Фенси и ехидно сказал:       – День добрый, господин премьер.       – Приветствую вас господин Септи Старкс. Давненько мы не встречались в неформальной обстановке. Я тут по делам государственной важности…       – О! Как интересно, – прервал Фенси собеседник, – старая кляча решила одарить наше захолустье своим солнечным вниманием? Будем надеяться, что Селестия прислала тебя, для чего-то полезного для нас.       – Меня поражает твоё неуважение к правящим особам, – Фенси Пентс по-прежнему сохранял невозмутимость и доброжелательность во взгляде.       – Их не за что уважать, – пегас облокотился на стойку, – с ними можно только считаться. Селестия и Луна сильные маги, но как правители и хозяйственники они абсолютное ничто. Готов поклясться, что если бы не ты, экономика большой Эквестрии давно бы рухнула.       Некоторые жители Балтимэера считали город и прилегающие к нему земли особенным регионом. Они отделяли себя от остального государства, называя его большой Эквестрией. Тревожная тенденция, что проявлялась в разгуле идей по отделению Балтимэера, Мейнхэттена и Пфилидельфии и обретения ими независимости.       И не удивительно, в копытах магнатов этих трёх крупных городов были сосредоточены семьдесят процентов производства всей страны. Крупнейшие концерны, крупнейшие налогоплательщики, даже частные охранные организации, что как мухи облепляли эти города, уже напоминали натуральные частные армии. В низах активно муссировалась идея самобытности регионов, а лозунг «Балтимэер – не Эквестрия» всё чаще появлялся на стенах домов.       Правящие элиты не исключали подобного развития событий, но опасались возможных последствий. Отсоединение от Эквестрии грозило городам большими проблемами. Центральный Эквестрийский банк мог заморозить счета компаний, принеся им невероятные убытки. Прекращение товарооборота с остальной страной так же грозило обвалом акций многих компаний. Боялись и возможного передела власти и рынка, поэтому Эквестрия требовалась компаниям и корпорациям в качестве третей стороны, которая могла решить их споры. Да и лишаться защиты королевских легионов у них не было желания. Грифоны уже давно плавали вдоль восточных берегов, недвусмысленно размахивая своими большими, твёрдыми, длинными… ружьями. Несмотря на то, что с Империей Грифонов у Балтимэера и остальных городов сложились близкие торговые связи, для всех являлось очевидным, что пернатые не будут платить за то, что можно отобрать силой.       – Уж не являешься ли ты сторонников фрагментации государства? – с наигранной тревогой спросил лорд Пентс, – Учти, столь радикальные взгляды могут плохо сказаться на вашем статусе.       – Что ты! – Усмехнулся Септи Старкс, – я патриот своей страны, но я патриот и своего города. А наша божественная правительница в последнее время не уделяет нам должного внимания.       Оба жеребца двинулись по направлению к актовому залу. Лакеи услужливо сопровождали их, стараясь освободить проход от постояльцев, что были ниже по статусу. Постояльцы же, вполне понимали, что положение и состояние этих двоих больше, чем у них, а потому смиренно расступались и всячески выказывали своё почтение.       – Ты, как мне кажется, – единорог вежливо кивнул головой в сторону двух пони, что поклонились ему, – не слышал о программе модернизации частного сектора производства и реформе образования, что Селестия проводи по всей стране.       – Это нужно нищибродам, – отмахнулся Септи, – им всё время чего-то не хватает. Государству стоило бы поосторожнее оказывать им поддержку, а то плодят нахлебников.       – Эти, как ты выразился, нищиброды, основа благосостояния Эквестрии в целом и нас в частности. Если они будут жить хорошо, то и мы не будем испытывать проблем. Старкс засмеялся. Все посетители обратили на это внимание, ибо смех его был очень громкий. Он стоял посреди холла и размахивал передней правой ногой. Пони переглядывались, перешёптывались, кто-то даже думал, что ему плохо. Даже Фенси Пентс не смог сдержать хладнокровия и на его мордочке проскочила тень смущения.       – Да! – Старкс подавил смех и смахнул выступившую слезу, – умеешь ты шутить. Ну, ладно, я в политику не лезу, надеюсь, политики не будут лезть ко мне. Кроме того, сегодня ночью на яхте будет проходить вечеринка, если ты не считаешь себя слишком старым, можешь заглянуть и захвати с собой Флёр, думаю, она станет украшение этого вечера.       Пегас направился к ближайшему лифту. Фенси смотрел ему в след, с вежливой улыбкой и радовался про себя, что Старкс наконец покинул его. Что не покинуло лорда, так это желание дать кому-нибудь под дых. Но, он умерил свою злобу, надеясь, что дальнейшие дела ему предстоит вести с отцом Септи, старым магнатом Тетро Старксом, которому принадлежал концерн «Стилл-Технолоджи», а также ключевой пакет акции корпорации «Пара Бэла» – крупнейшего производителя оружия на континенте. Тетро был более сдержан, учтив и ему не был чужд некий аристократизм, в отличие от его сыночка, который, представлял собой, обычную, среднестатистическую золотую молодёжь.       Лакей отворил дверь актового зала, и в помещение холла полилась мелодичная музыка. Фенси Пентс проследовал внутрь, окунувшись в приятный полумрак, разбавленный лёгкими искрами неоновых огней. Внутри царила атмосфера мистического таинства. Тени и свет, огни и блики, все детали душевной мозаики, созданной дабы угодить посетителям. В зрительном зале царил аншлаг. Лакей хотел успокоить гостя, сказав, что сейчас же найдёт свободное местно или даже организует новое, но лорд Пенст одёрнул его и попросил найти графа Шедоумейна.       Шедоумейн сидел в дальнем углу, на большом мягком диване, ярко фиолетового цвета. Крепкий жеребец, единорог, темно-коричневой масти. Его длинная, кудрявая, белая грива была хорошо заметна на фоне тёмно-синей стены. Несмотря на полумрак, на мордочке его красовались широкие, угловатые тёмные очки. Правым передним копытом он опирался на трость с серебряным набалдашником в форме ягоды клубники. Тёмно-серый пиджак, с пурпурной рубашкой, подчёркивали его могучий торс, который выдавал в нём представителя военной аристократии.       Рядом с ним сидела хрупкая единорожка, той же масти, только грива её была цвета воронова крыла. Столь же черны и прекрасны были её глаза, большие, чистые и наивные. Серебристое вечерние платье, покрытое блёсками, обволакивало её тонкую фигурку, придавая кобылке некой лёгкости.       – Позвольте выразить своё почтение, – обратился лорд Пентс к жеребцу. Собеседник расплылся в довольной улыбке. Он слегка повернул голову в ту сторону, откуда шёл звук голоса.       – Здравствуйте господин Пентс. Вы тоже прибыли на встречу?       – К сожалению, – Фенси убрал монокль, от которого в полумраке не было пользы, – я бы с большим удовольствием сейчас отправился на Радужные Водопады, чем прозябал в большом городе.       – Полностью с вами согласен, – Шедоумейн подал сигнал официанту и тот тут же объявился рядом с их столиком, – особенно в этом году. Депрессия на рынке, обвал акций, всплеск безработицы, Балтимэер словно кто-то проклял.       – До меня дошли слухи, что в городе так же проблемы с преступностью. Принцесса Селестия обеспокоена всплеском криминала в ваших краях.       – Мой друг, вы крайне плохо информированы, – Шедоумейн отвлёкся и шепнул официанту на ухо заказ, а после вернулся к разговору, – это в Лас-Пегасе проблемы с преступностью, а у нас, тут, катастрофа. И поверь мне, сложившаяся экономическая ситуация нисколько не способствует улучшению обстановки.       – Будем верить, что на сегодняшнем собрании, мы сможем найти выход.       – Выход только один, снести город и перестроить его заново, – Шедоумейн криво усмехнулся.       – Надеюсь, до столь радикальных мер не дойдёт. В конце концов, большие перемены всегда начинаются с малого. Если конечно перемены кому-то нужны.       Шедоумейн слегка наклонил голову. Его дочь прикоснулась к нему, как бы задавая вопрос, о том, что ему что-то необходимо. В ответ он улыбнулся ей и положил своё копыто на её.       Воцарилось молчание. На сцене, тем временем, окутанная клубами искусственного дыма, освещённая всполохами магических огней, угольно-чёрная единорожка, с белой гривой и хвостом, с красно-золотой полоской продолжала томно петь. Зал застыл, только официанты, словно тени сновали между столиками. Песня называлась «Потерянный мир», лирическая история о любви, во время всепожирающего пламени войны. Магические лучи рисовали в воздухе за спиной певицы картины, иллюстрирующие события песни. Плавные аккорды гитары, заунывное пенье флейты, плачь скрипки, всё это вводило присутствующих в некий транс.       – Я чувствую в твоём голосе раздражение, – обратился к Пентсу Шедоумейн, решивший перейти на «ты», – что-то стряслось?       – Встретил старого знакомого, – Фенси пригубил напиток, принесённый официантом, – Септи Старкс, помнишь его?       – Он не даёт о себе забыть, – Шедоумейн повернулся к дочери, – регулярно просит у меня копыта и сердца моей Литллайн.       – К счастью, я, не долго, общался с ним. Буду надеяться, что до конца встречи, мы более не увидимся.       – Вынужден тебя разочаровать, старик Тетро совсем плох и всеми делами сейчас заправляет Септи. Так, что сегодня тебе придётся с ним много общаться.       Бакал Пентса треснул и раскололся в магическом поле. Некоторые присутствующие удивлённо стали оглядываться, стараясь найти взглядом того, кто бьёт стекло. Правый глаз лорда задёргался. Вот чего-чего, а общения со Старксами он любил избегать всеми доступными средствами. Тетро был не особо приятный собеседник и крайне самодовольный тип, но его сын впитал всё самое «лучшее» что было в их семье. Сама мысль о том, что ему предстоит о чём-то договариваться и что-то доказывать Септи, приводила его в ярость.       – Таких, как он, в молодости я расстреливал на дуэли, – ответил Фенси.       – Да, – усмехнулся граф, – Ты был знатный дуэлянт. Но прости, серьёзные дела так не делаются.       – К сожалению.       Так они сидели и разговаривали, обсуждая последние новости, пока к ним не подбежал посыльный и сообщил, что очень скоро начнётся мероприятие. Фенси и Шедоумейн с дочерью встали из-за стола и направились к выходу. Литллайн аккуратно взяла своего отца под правую переднюю ногу и повела вперёд. Сам граф телекинезом управлял своей тростью, стараясь определить ей препятствия.       Они покинули зал и направились к ближайшему лифту, который доставил их на верхний этаж, где помимо бассейна, ресторана под открытым небом, тениснного корта и площадки для воздушных шаров, был оборудован закрытый зал совещаний. За большим овальным столом уже собирались знатные пони. Многих Фенси Пенст знал лично, о других только слышал. Тут собрался весь цвет балтимэерского бизнеса и бизнеса соседних городов. Но не только из них. Были тут и представители других эквестрийских компаний, в их числе и Филси Рич, которого Пенст был крайне рад видеть.       Как только последние гости прибыли заседание началось. Фенси Пенст занял своё место во главе стола. Помощник принёс ему папку с бумагами и сообщил о том, что скоро прибудет ещё один представитель Кентерлота с важным сообщением. Лорд Пентс понимающе кивнул, после чего обратился к присутствующим:       – Рад приветствовать вас господа на этом собрании. К сожалению, повод не радостный. Принцесса Селестия крайне озабочена тем, что уровень безработицы в последнее время возрос.       – Да, он прав, – прервал его Сети Старкс, – сейчас нельзя пройти по улице, чтоб у тебя не попросил милостыни какой-нибудь нищий… Ой, простите! Безработный.       По залу разошёлся приглушённый смешок. Пентсу было неприятно, что его прервали, но виду он не подал, а просто продолжил:       – Так же её беспокоит ситуация с малым бизнесом и налоговые потери от того, что часть концернов выводит своё производство за границу. Помимо этого в плане мероприятий на сегодня нам необходимо обсудить возможность торгового и экономического взаимодействия со Сталлионградской социалистической республикой. Как вам может быть известно, принцесса Селестия издала указ о прекращении торговой и экономической блокады Сталлионграда.       Присутствующие внимательно слушали слова премьера. Реакция у всех была разная, кто-то внимательно вникал, кто-то безучастно занимался своими делами, кому-то это всё было не интересно, а Септи Старкс так и вовсе надменно ухмылялся. Вообще элиты Балтимэера, Мэйнхеттена и Пфилидельфии очень не любили, когда центр совал свой нос в их дела или даже пытался диктовать свою волю. Их отношение к Пентсу было как у уличных грабителей к фраеру, что забрёл не в свой район. Но за спиной фраера маячила фигура пахана, который любого мог отправит к параше, а потому его терпеливо слушали.       – Начнём с малого, – Пенст достал лист бумаги, заполненный мелким почерком, – за прошедший период безработица по стране составила четырнадцать процентов. Большая часть её приходится на Балтимэер и Мэйнхеттен, примерно тридцать пять процентов на каждый город. Третье место занимает Пфилидельфия, двадцать шесть целых и три десятых процента. Остальное, это страна в целом. Такая тяжёлая ситуация не способствует стабильному росту экономики.       – Разрешите обратится, – старый жеребец пегас, тёмно-желтого цвета с седой гривой и залысиной, в каштановом пиджаке, поднял правое переднее копыто вверх. Пенст благосклонно кивнул головой, давая ему слово. – То, что большое количество пони, граждан нашего города остаются без работы и средств к существованию, это очень не хорошо. Однако! Однако принцесса Селестия должна понимать, что мы не можем нанимать работников сверх той нормы, которую можем оплатить. Наша компания в следующем периоде вынуждена уволить около пяти тысяч рабочих, просто потому, что им нечего платить. Принцесса отказалась снизить пошлины на закупку никеля и меди из-за границы, кроме того, боевые действия на территории Империи Грифонов вызвали резкий скачёк цен на эти ресурсы. Нам просто не выгодно работать в данных условиях.       – Чем вас не устраивает внутренний рынок? – Фенси телекинезом перевернул лист на большом планшете рядом с трибуной и указал на график добычи ресурсов, – С прошлого года добыча меди, никеля и стали выросли на пятнадцать процентов. Мелкие горнодобывающие артели ищут рынки сбыта, вы бы могли им их предоставить.       – Мелкие промышленники не могут определиться с ценой, – вступил в разговор бежевый единорог, с лиловой гривой, одетый в чёрный смокинг, – закупка материалов на внутреннем рынке может оказаться дороже, чем за рубежом.       – Приток дешёвых материалов из-за границы приведёт к гибели мелких промышленников. Они просто не смогут тягаться с крупными поставщиками из-за границы. А что касается цен, то они исходят из принципа наибольшей выгоды, – парировал премьер министр.       – Из этого же прицепа исходим и мы, – вновь взял слово первый оратор, – кто-то должен пойти на уступки, либо мелкие предприятия сбросить цены, либо принцесса Селестия, снизив пошлины.       – Выживает сильнейший, – усмехнулся Септи Старкс.       После этих слов его должны была поразить молния, но Фенси Пенст решил и в этот раз остаться сдержанным и интеллигентным. Убедить крупных финансовых воротил поступиться прибылью, ради возможных успехов в будущем, задача сама по себе не из лёгких, а учитывая, что некоторые из них ещё и принадлежат к аристократии, эта миссия становилась в двойне сложнее.       – Тем не менее, – Пенст поправил бабочку, – сложившаяся экономическая ситуации требует от нас развития внутреннего рынка. Новые заказы позволят малому бизнесу развиваться и создадут рабочие места, что позволит сократить безработицу. Сиюминутной выгоды, увы, получить не удастся, но в целом в перспективе данные мероприятия позволят оздоровить экономику в целом.       Слово попросил глава банковской гильдии. Эта древняя, как сама Эквестрия, финансовая организация, давно сплелась в жарком экстазе с политическими элитами. Даже титул главы гильдии был не выборным, и не назначаемым, желательно принцессой, а наследуемым. Сейчас ее, возглавляя дом Штрейбрейкеров, которым помимо гильдии принадлежали северные земли страны. Множественные наделы сделали их род крайне влиятельным, что позволило, примерно триста лет назад, им добиться благосклонности Селестии и получить в награду должность главы гильдии. В те далеки времена, такая мощная организация, ещё была подконтрольна принцессе. Однако Штрейбрейкеры сделали всё, чтоб превратить гильдию, в часть своего частного имущества.       – Прошу прощения, – глава гильдии, долговязый синеватый единорог, с мутно-зелёной гривой, одетый в красную мантию члена гильдии встал из-за стола, – мы не видим ничего страшного в том, что безработица достигла четырнадцать процентов. Это никак не повлияет на сложившуюся экономическую обстановку в стране.       – Вы в этом так уверены? – подал голос граф Шедоумейн, – каждый безработный, это дополнительная нагрузка на социальный бюджет государства, а также потенциальный преступник.       – Нагрузка на бюджет, это проблема казны, – отвечал глава гильдии, – нас же интересует ценовая политика государства, в частности стабильность цен. Согласно анализу, предоставленному нам Центральным банком Эквестрии, цены останутся стабильны, до момента, пока безработица не достигнет показателя в шестнадцать процентов. Именно такой минимальный показатель безработицы установил Центральный банк.       – Это к слову о поддержке государством малого бизнеса и социальной защиты, – вновь вступил в разговор первый оратор, – если государство само не может исполнить свои обязанности перед народом, почему оно должно требовать этого от нас?       – Этим плебеям и так хорошо, – Старкс откинулся в кресле и раскрутился на нём, – если они хотят жрать, пусть зарабатывают, а не клянчат подачки от государства и тем более от нас. Мы своё состояние честно заработали, а не ныли, что нам никто не помогает.       – Соглашусь, – подал глухой, хриплый голос мрачного вида, старый единорог, бледно-серой масти, с длинной седой гривой и бородой, – в последнее время Селестия всё чаще идёт на поводу у черни, что рождена прислуживать. Её действия как лидера приведут к расколу в аристократических кругах, – он поглядел на премьер-министра, – вы сами не можете отрицать, что развитие профсоюзов и сглаживание сословного неравенства приводят к параличу производства. Хозяева вынуждены договариваться со слугами, вместо того, чтоб руководить, а слуги требуют чего-то, вместо того, чтоб смиренно исполнять волю.       Старый магистр Стром Рок чётко и ясно излагал свою позицию. Хоть факт того, что он согласился с каким-то пегасом, уже мог вызвать много вопросов, но слова Старкса его явно порадовали. Стром Рок был из старой единорожьей аристократии, что зародилась ещё во времена раздробленности народов. Он считал себя выше других по праву рождения. Даже Фенси Пенст в его глазах был лишь недостойным выскочкой, что променял священный дар изучения магии на политические игры. Таких, как этот старый маг было исчезающее мало, но они занимали важные должности в различных советах, комитетах и прочих правительственных организациях. Пегасы и земнопони в их глазах были лишь жалки пародиями на пони, остальные разумные виды, были лишь разумными животными. Власть и статус в их кругах определялись мастерством в магии и кровным родством с великими магами и ни чем иным.       Роки цеплялись за своё происхождение. Они гордились тем, что принадлежали к древнему роду. В библиотеках их родового поместья хранилось множество магических книг, что содержали древние знания. Но всё это теряло смысл. Нынешние Роки были лишь жалкой тенью своего прошлого. Тысячу лет назад, они могли бросить вызов самой Найтмер Мун, сейчас вся их семья, доведённая до вырождения кровосмешением, не стоила и доли силы принцессы Твайлайт, самой молодой и неопытной из аликорнов.       – Это было допустимым, когда уровень производства был низок, – ответил ему Пентс, – не сравнивайте современную индустрию и времена феодального, сельскохозяйственного производства. Сейчас всё направлено на централизацию и индустриализацию. Развитие средств производства позволяет изменять и производственные отношения. Раньше можно было согнать сотни крестьян в поле и заставить их работать за часть еды. Сейчас для заводов и фабрик требуются квалифицированные кадры, а мы не можем их подготовить только потому, что образование в стране слишком дорогое.       – А разве современная Эквестрия не феодальное государство? – задал внезапный вопрос, такой же внезапный грубый голос.       Фенси Пентс огляделся и заметил поодаль от остальных, сидящего на стуле жёлтого пегаса с чёрно-красной гривой и чёрными кониками перьев на крыльях. Вот кого премьер-министр не ожидал тут увидеть, так это его. Сам факт того, что он, глава кабинета министров принцессы Селестии, находится в одном здании с Фастом Вирлвиндом, уже мог скомпрометировать его. Кто такой Фаст Вирлвинд? Да всего лишь самый крупный криминальный авторитет Эквестрии. Его власть в бандитских кругах настолько велика, что от подчинённых он удостоился прозвища Теневой Принц. Его банда, Кровавый Дождь подмяла под себя половину Мэйнхеттена и организовало по всей Эквестрии сетевое, экстерриториальное преступное государство.       Деньги от продажи оружия, веществ, контрабанды, рэкета и прочего лились рекой в его карман. Крупные заводы и мелкие предприниматели платили дань за защиту от других, менее удачных бандитов. Не один наркоторговец не проводил сделки, не отстегнув процент в его карман. Он не грабил банки, банкиры сами сливали ему деньги, что пытались увести из оборота, а он имел с этого процент. Спекуляция ценными бумагами и афёры с недвижимостью, контрабанда оружия и заказные убийства, всё это приносило не малый доход, а сотни казино в Лас-Пегасе и других крупных городах отмывали деньги от криминальной грязи, позволяя Теневому Принцу свободно их тратить. Что делало его желанным гостем и выгодным партнёром для многих магнатов. Ведь криминал, это всего лишь разновидность предпринимательства.       – Буду вынужден, с вами не согласится, – ответил Пенст.       – А вот мне кажется, что за последнее время связи между землями страны ослабли, – продолжил Теневой Принц, – взять хотя бы наш город. За последнее время его ВВП составил тридцать пять процентов от общего ВВП Эквестрии. Даже если не брать в расчёт те средства, что мы тратим на поддержания своего быта и тех средств, что мы поставляем в казну, можно смело говорить о том, что мы кормим Кентерлот.       – А Кентерлот нам ничего не даёт, а только требует, – крикнул кто-то из магнатов.       – Да, – Септи продолжал крутиться в кресле, – хотелось бы побольше вложений из казны в развитие нашего дела, ну или хотя бы не надо нам мешать. Наш город и так прекрасно справляется.       – Да, вы поддерживаете малый бизнес в ущерб крупном. Мы выглядим так, будто боимся раздавить пару тараканов.       – Казна очень скоро окажет вам поддержку господа.       Новый голос словно поразил всех присутствующих молнией. В проёме входной двери стоял голубой единорог с бирюзовой гривой, одетый в серый пиджак. Рядом с ним стояла белая земнопони с черной, коротко подстриженной гривой, одетая в скромное чёрное платьице. Единорог прошёл вглубь зала, оглядывая присутствующих. В воздухе повисло напряжённое молчание. Если Фенси Пентс у присутствующих вызывал лёгкое раздражение, то Брайт Монт вызывал у них страх.       – Приветствую вас, господин Монт, – Пенст вежливо поклонился гостю.       – Моё почтение, господин премьер-министр, – начальник контрразведки поклонился в ответ, – если вы не против, я бы хотел взять слово.       – Не возражаю.       Голубой единорог встал за трибуну и начал речь.       – Джентельпони. Возможно, вы слышали о недавнем визите принцессы Твайлайт Спаркл в Сталлионград. К сожалению, визит прошёл не так, как планировала принцесса Селестия. Генеральный секретарь ЦК КПС и председатель Верховного Совета отверг копыто дружбы, протянутое Эквестрией их народу. Более того, нами были получены сведенья о том, что коммунисты Сталлионграда намерены и дальше вести борьбу против нас. Для более подробного информирования, я хочу предоставить слово госпоже Юлии Обсидиан.       Кобылка, сопровождающая Брайт Монта заняла его место за трибуной. Она проверила как работает микрофон, достала лист бумаги, пробежалась по нему взглядом, после чего оглядела присутствующих и начала речь:       – Товарищи, от лица Сталлионградского народа обращаюсь к вам за помощью. Тирания Василия Панцушенко зашла слишком далеко, репрессии, коллективизация, запрет частной собственности, всё это испытали на себе граждане нашей страны. Однако теперь, подстёгиваемый лизоблюдами и прихлебателями, а так же неуёмными амбициями, он планирует начать мировую революцию, которую не смог начать Стилл Сталлион и Альтидия Револьцева. Его взгляд пока что обращён на наших северных соседей, против которых готовится агрессия, но вскоре он дотянется и до Эквестрии. Коммунисты, что правят нашей страной, намерены бросить наш народ в топку бессмысленной войны за светлое будущее, как они его понимают. От лица всех простых пони Сталлионграда, я взываю о вашей помощи. Движение за освобождение северо-востока набирает силу, но ему нужны деньги и оружие, в долгу мы не останемся. Господа, слёзно прошу вашей помощи. Не оставайтесь глухи к стонам народа северо-востока.       Говорила она это достаточно безэмоционально. Было впечатление, что её не сильно заботит судьба того народа, помочь которому она так просит. Тем не менее, присутствующие задумались. Кто-то думал, куда бежать, в случае начала войны, кто-то выстраивал планы, по тому, как откосить от столь щедрого предложения, а кто-то считал прибыль и возможные выгоды. Брайт Монт вновь встал за трибуну и сказал.       – Это наш шанс господа вернуть Сталлионград в лоно гармонии. Те активы, что вы потеряли во время революции вернутся к вам.       – Погодите! – оборвал его речь Фенси Пентс, – вы серьёзно хотите сказать, что мы готовимся к войне.       – Нет, – тихо сказала Юлия, – к войне готовимся мы. Армия Сталлионграда на данный момент насчитывает двести пятьдесят тысяч штыков. Ещё около миллиона в резерве. Наши промышленные концерны переведены на выпуск военной продукции, а в войска поступают новые виды вооружений. Милитаризация идёт полным ходом и то, что принцесса Селестия сняла блокаду, только играет на копыто Панцушенко и его стервятникам.       – Откуда вы это знаете? – спросил Шедоумэйн.       – Я являюсь заместителем наркома обороны ССР Синистера Серова. Через мои копыта проходят все данные о мобилизации и количестве военной техники, а так же новых разработках оружия.       – Так почему вы решили поделиться этой информацией с нами? – Пентс пытался понять, почему его не предупредили обо всём, что сказала эта пони, ведь сегодня он реально рассчитывал обсудить возможность торговли с ССР, и как речь зашла о войне, он не мог понять.       – Моя совесть не позволяет мне оставаться равнодушной к страданиям моего народа и возможным страданиям вашего, – равнодушно ответила Юлия.       – Думаю, мы можем помочь в этом деле, – подал голос глава оружейного концерна, – мы готовы предоставить новейшее вооружение, по достаточно низкой цене, думаю, принцесса Селестия оценит его по достоинству.       – Наша компания готова предоставить новые виды боевых воздушных судов, донеслось с края стола.       – Йха! – Крикнул толстый песчаного цвета жеребец, в бежевом ковбойском костюме, – У нас на юге не любят коммуняк! Я занесу бабла под это дело в военный фонд! Да ещё и скидку Селестии на нефть дам!       – С чего такая щедрость? – спросил его садящий рядом Септи Старкс.       – Эти безбожники против всего нашего! Они хотят отменить свободу, частную собственность, кантри-музыку, яблочные штрудели и обобществить наших жён! Кроме того, я слышал, что в окрестностях Санкт-Питерсхуфа сейчас открыто и разрабатывается крупное нефтяное месторождение. Думаю, после победы, принцессе понадобится кто-то, кто смог бы их использовать.       – А ведь и правда, – Старкс задумался.       До революции его отец владел практически всеми фабриками Заяцка. Когда Пнинцессин отделился от Эквестрии, была проведена экспроприация и фабрики были национализированы новым правительством региона. Именно тогда Тетро Старкс и решил вложиться в производство оружия, надеясь однажды вернуть свои активы.       – Самое время компании «Пара Бэла» оправдать своё название, – Септи захихикал, представляя, какую выгоду ему принесёт возвращение отцовских фабрик.       – Стойте! – лорд Пентс поднял переднее копыто, обращая на себя внимание Все замолкли и стали ждать, что он скажет. Немного подумав, Фенси Пентс продолжил:       – Господа, давайте не будем торопиться с выводами. Правительство ещё не объявило мобилизацию и проведение военных закупок. Или вы хотите начать войну в обход воли принцессы.       – Воля принцессы, – Брайт Монт достал магией из-за пазухи пиджака свёрток и протянул его Пентсу, – для нас закон.       – Что это? – премьер-министр развернул свиток.       – Это указ принцессы о троекратном увеличении финансирования военной отрасли. Вам, господин Пентс, ещё предстоит разработать проект программы мобилизации и военных закупок.       – Это невозможно. – Проговорил Пентс.       Тем не менее, это было так. Королевская печать и подпись Селестии. Принцесса готовилась к войне. Скорее всего, по стране уже несутся письма, обращённые к командованию королевских легионов с подробными инструкциями. В газетах уже печатаются статьи о советской угрозе, а герольды на площадях призывают добровольцев к исполнению долга перед Эквестрией.       Вскоре все проблемы, что встали перед экономикой будут решены самым радикальным способом. Военные заказы обеспечат работой сотни тысяч пони. Частные компании и крупные корпорации бросят все свои силы на подготовку к войне, снабжая эквестрийскую армию продовольствием, техникой и оружием. Те, кому не найдётся места у станка или на поле, пойдут добровольцами в армию. Казна оплатит всё, а, чтоб избежать дыр в бюджете, на помощь придёт банковская гильдия, что даст Эквестрийскому правительству кредит, под реализацию этой военной авантюры. Народ, объединённый страхом и ненавистью к ужасному общему врагу, будет терпеть все тяготы и невзгоды. Всё будет как в старой песни: Героям – подвиг, подонкам – повод, юнцам посулили боевую славу. Надежду – нищим, голодным – пищу, и каждый из них обретёт всё, что ищет. Всё даст им война!       – Господин Рок, мне надо кое-что с вами обсудить, – Брайт Монт подошёл к старому магу.       – Всё, что пожелаете, мой друг, – сильный боевой маг-единорог в глазах магистра был именно тем, кто достоин у него что-то просить.       Они направились к выходу. Юлия Обсидиан пошла следом за ними. Гул голосов наполнил помещение. Все обсуждали дальнейшие действия. Перспективы для них открывались просто заоблачные. Компании, что получат госзаказы, просто озолотятся. Среди обсуждения сотрудничества и возможной взаимной выгоды, уже звучали высказывания о том, что неплохо бы, чтоб война затянулась, тогда можно будет более выгодные условия Эквестрии навязать. Фенси Пенст схватился за голову, после чего побежал вслед за Монтом.       – Господин Монт! – Фенси выскочил из зала. Яркое солнце ослепило его, а от свежего воздуха закружилась голова, – господин Монт! Как это понимать? Что произошло?       – Сталлионград угрожает нам войной, – холодно ответил глава контрразведки, – мы должны быть готовы действовать радикально.       – Уж не хотите ли вы ударить первыми?       – Если придётся, то да. Верховное командование армии уже оповещено о возможном начале конфликта и готовится бить на опережение.       – А вы не думаете, что всё можно решить миром? – Пентс подошёл ближе к Монту, – или вы верите диссиденту, у которого могут быть личные сёты с… – договорить он не успел. Брайт Монт резко развернулся и подцепил Пенста копытом за ворот смокинга. Он слегка приподнял его и поглядел в глаза.       – Селестия уже пробовала решить всё миром и теперь нам противостоит не кучка оборванцев, а мощная армия, вооружённая и хорошо подготовленная! – прошипел Монт в морду Пентсу, – Ваше дело маленькое, просто позволять мне защищать вас!       – Но ведь…       – Молчите! Вы уже достаточно сказали, когда вынесли предложение снять с них блокаду. Вы обычный политикан, что думает категориями выгоды и пользы. Селестии не следовало прислушиваться к вам! Из-за таких, как вы, мы не смогли оперативно разгромить банду Сталлиона!       – Вы считаете, что сейчас хорошее время начать кровопролитие? – Пентс освободился от хватки визави, – Вы думаете, что это единственный выход. Пока ничего ещё не ясно, а вы уже готовы размахивать саблями.       – Для меня ясно всё, а вот вы идеалист, каких поискать надо. Пока вы глотали вино и тискали кобыл в колледже, я со своими солдатами захлёбывался кровью под Санкт-Питерсхуфом. Эти красные ублюдки понимают только силу оружия. С ними нельзя договориться. Но, если вы этого хотите, то можете попробовать, съездить в Сталлионград, только потом не жалуйтесь, если вашу голову пришлют нам в посылке.       Монт отвернулся и, вместе со Стром Роком и Юлией удалился. Фенсти Пентс стоял в немой ярости. В голове у него была натуральная каша из попыток осознать услышанное, и попыток принять решение. Мир рушился на его глазах, незримая, неосязаемая, но вполне себе реальная угроза войны нависла над всей страной. Свет солнца словно померк, в дуновении ветра слышались крики и стоны умирающих. Ужасное грядущие отбрасывало свою мрачную тень и первый, кто ощутил её вес на себе стал он.       – Что будешь делать друг мой? – Шедумэйн в сопровождении дочери, покинул зал совещаний и двигался к Пенсту.       Фенси оглядел их. На мордочке Шедоумейна царило невозмутимое спокойствие. Это не удивительно, один из рыцарей королевского легиона, заработавший славу в боях с врагом, его не испугать войной. Однако он хорошо знал, что такое лязг боевых колесниц и почему войны нельзя допустить. Его дочь была откровенно напугана, но не смела об этом заикнуться. Да ей и не надо было, на её мордочке читались абсолютно все эмоции, что охватили её душу.       – Возвращаюсь в Кентерлот, – Пенст вернул себе привычно спокойное выражение, – у меня много вопросов к Принцессе. По возможности хочу встретится с послом Сталлионграда. Надеюсь, всему найдётся разумное объяснение.       – Предлагаю, на обратном пути встретится с принцессой Твайлайт. Думаю, она может дать пояснение по эти вопросам.       Литллайн протянула магией Фенси газету, в которой на первой странице красовался заголовок, гласящий о возвращении Твайлайт Спаркл из Сталлионграда. Пенст согласился, что это хорошая идея, в конце концов, она встречалась с Панцушенко и могла более подробно рассказать о том, что происходило в соседней стране. Попутно он хотел напрячь своих доверенных лиц, чтобы разобраться в том, является ли Юлия Обсидиан заместителем Серова или это подставное лицо.       Попрощавшись со старым другом, Фенси отправился вниз. Там его уже ждала Флёр, которая рассматривала шикарный фонтан, в центре холла отеля. Она очень обрадовалась, увидев Фенси, и очень удивилась, когда он сказал, что они сегодня же покидают Балтимэер. Пенст объяснил, что ситуация резко изменилась и теперь ему срочно нужно вернуться в Кентерлот. Их вещи быстро погрузили в карету, и они отправились на вокзал.       Всю дорогу Фенси молчал. Он думал о грядущем, стараясь выработать план, по которому удастся избежать кровопролития. Он пытался понять, почему Селестия, всегда дипломатичная и миролюбивая правительница, вдруг поощрила безумную авантюру Монта. Они много раз обсуждали возможность восстановления отношений с бывшей провинцией. Их совместный проект торгового соглашения уже был готов, и даже согласован с послом ССР. Что могло повлиять на решение Селестии, почему она вдруг решила воевать?       Флёр же весело щебетала, рассказывая, где была, что видела, кого встретила. Она любила поговорить, даже если её никто не слушал. Ей доставляло моральное удовольствие делиться с кем-то своими мыслями. Рассказ о том, что наряды в Балтимэере делаются из какого-то странного материала и если бы Рарити увидела его, то упала в обморок. Печальная история о том, что магазин её любимой сети закрылся и теперь при визите в город, не получится закупить всё то, что ей необходимо. Рассказала она и о встрече с каким-то модельером, что предложил ей представить его новую коллекцию. И ещё много, много чего, поведала Флёр.       Пенст поглядел на неё и слегка улыбнулся. Он любил, когда она говорила ни о чём. Просто, само её нахождение рядом успокаивало его, и настраивало мысли на нужный лад. Фенси аккуратно прикоснулся копытом к её подбородку и повернул её мордочку к себе. Флёр затихла в смущённом ожидании.       – Флёр, как ты смотришь, на то, чтоб отправится в отпуск?       – Отпуск? – удивилась она.       – Да. На пару месяцев. Возьми подружек и отправься на южные острова.       – А-а ты поедешь?       – Нет, дорогая. К сожалению, у меня в ближайшее время много работы. Я не смогу уделять тебе столько времени, как раньше.       – Ничего страшного, – кобылка усмехнулась, – неужели ты думаешь, что я не понимаю всю ответственность, что на тебе лежит.       – Это немного другое. Скоро могут произойти кардинальные изменения в нашей жизни. Я бы хотел, чтоб ты была как можно дальше от этого.       – Ну, – помялась немного Флёр, – как пожелаешь.       – Вот и хорошо.       Фенси прикоснулся носом, к носику Флёр. Кобылка дрогнула и закрыла глаза. Поцелуя не последовало, но он обнял её. Флёр прижалась к нему, и тут ощутил дрожь. Мелкая дрожь охватила всё тело Фенси, при этом от него шёл невероятный жар. Сердце жеребца громко стучало, выдавая его волнение. Кобылка вздрогнула, в последний раз она ощутила такое волнение своего любимого, ещё в тот далёкий день, когда он вытаскивал её из ледяной воды. Она поняла, что он пытается её спрятать куда-то, от чего-то страшного, что неумолимо приближалось. В порыве осознания ужаса, который навис над ними, она обняла его в ответ.       – Я поняла, – прошептала она, на уголках её больших, чистых глаз выступили слёзы, – я поняла. Пожалуйста, будь осторожен.