В одну рождественскую ночь...

      Наступило то самое время, когда каждый ребенок, с замиранием своего маленького сердечка, следит за бегом секундных стрелок. Праздник приближал свою пору. Мир погрузился в праздничное волнение. Все детки уснули, с нетерпением мечтая о предстоящем утре и подарках, которые они обнаружат.       Этот праздник не обошел и славный итальянский город — Верона.       Меркуцио получил свою порцию подарков от всех предполагаемых невест и пару раз звезданувшись на лестнице, смог донести эту груду до своей комнаты, флегматично падая на постель.       Весь дворец был украшен просто бесподобно. Остролисты с листьями омелы, стеклянные шарики, красные банты, золотые кольца... Яркие свечи, что были единственным освещением. На камине в зале висят носочки, в которые Эскал велел племяннику положить маленькие подарочки для прислуги, надеюсь, он не забыл этого сделать.       Меркуцио уселся на постели. Да, он ещё раз сегодня убедился, что этот праздник не для него, ибо в гирляндах и прочей мишуре он запутался уже несколько раз за день. Утром вообще повис вверх тормашками над гостиной. "Потому что предупреждать надо!!!" — вопил он.       Но потом засмотрелся на красные банты, над кроватью.. красные... красный.. Капулетти! Интересно, а что сейчас делает Кошачий царь? Спит? Пьёт? Да.. небольшой-то списочек...       Эскал все равно не предупреждал о чем-то, а это значит, что племянничек ему сегодня не понадобится. Меркуцио взял что-то наподобие мешка и попихал туда всякую кучу хлама, и еле волоча его, поплелся в особняк Капулетти. Как он будет забираться в комнату к Тибальту — проблема последняя.

***

      Скаллигер похоже решил, что его зубы очень крепкие, поэтому им было поручено держать мешок, в то время, как руки старательно пытались не сорваться. Как и ожидалось — Тибальт спал, с головой укутавшись в теплое, красное одеяло. Меркуцио пристроил мешок где-то посередине комнаты, а сам в наглую уселся, нет, запрыгнул на середину кровати, потроша всё ее содержимое.       Послышался недовольный рык, а после нечленораздельное мычание из-под одеяла уже сидящего объекта. Брюнет, хохотнув, убрал одеяло с лица мужчины, довольно и немного растерянно улыбаясь.       — Как это понимать?! — Тибальт повёл карими глазами и сдунул блондинистую прядь, что мешала видеть этот мир более четким.       — Скоро Рождество вообще-то, ты же всё проспишь! — заявил зеленоглазый, продолжая растягивать губы в радостной улыбке.       — Рождество для детей, так же, как и вера в чудеса, — Тибальт снова улёгся.       — Э-э-эй, ты говоришь, как занудный старикан. Подъём! — Меркуцио вновь отнял одеяло, за руки поднимая хозяина комнаты. — Ну пожалуйста-а.       — Какого черта?       Капулетти всё же продрал глаза и тут же бросил взгляд на внушительных размеров мешок, а потом на Скаллигера.       — Это.. что?       — Рождественские прелести!       Юноша подпрыгнул, как козлёнок, к своему мешку и выудил оттуда несколько гирлянд. Пока Тибальт прибывал в шоке, гость уже вовсю скакал по комнате развешивая по ней игрушки и прочие мелочи: банты, свечи, шарики, бусы, мишуру. Зажёг все свечи. Последним штрихом, он завернул шею блондина мишурой. А потом довольно встал посреди комнаты, оглядывая свое творение, над которым ему пришлось явно попотеть и взлохматить головушку.       — Зачем мне это? — мужчина брезгливо снял колющую хрень с шеи.       Меркуцио нагленько уселся на бедра Кошачьего царя, обматывая его шею руками и прислоняясь щека к щеке.       — Ну почему же ты такой глупенький? — брюнет усмехнулся, целуя собеседника в щеку. — Праздник для всех, а значит ты будешь отмечать его вместе со мной.       Дальше Скаллигер начал вещать какие-то рождественские истории, но Капулетти уже не вслушивался, а лишь принялся с интересом разглядывать свою комнату.       Тибальт погрузился в детство, в его глазах так и блистали все эти украшения, разгораясь счастливым огнём внутри. Настроение само норовило подняться. Сбил мысли резкий возглас Меркуцио, который сжал длинными пальцами скулы мужчины и повернул его лицо к себе, заглядывая прямо в глаза и совершенно забывая про дистанцию.       — Всё ещё не веришь в рождественские чудеса?       — Начинаю верить, ибо это действительно чудо, раз после всего этого ты ещё жив, — парировал кареглазый.       — Ну что за противный хмырь?! Я тут стараюсь, а он! Зануда! — Скаллигер надулся, отворачиваясь.       — Меркуцио, ну пойми, взрослые не верят в чудеса — это равносильно тому, что в Вероне снег пойдет.       — Ты так сказал, будто бы мне лет десять! И вообще, в Вероне раньше шел снег каждое Рождество.       — Во-первых, сам факт — ты младше меня, — Тибальт наконец улыбнувшись, погладил племянника Эскала по лохматым кудрям. — А во-вторых, раньше да, но уже лет семь его не было, лишь дождь и всё.       Брюнет ещё немного подулся и понежился в объятиях Капулетти, а тот ощущал, наверное, себя его старшим братом. Но тут, юноша подорвался с места и ринулся к тому мешку, а позже выудил из него красную коробочку.       — Ты, конечно, не веришь в праздник, но всё равно, это тебе, — и протянул это блондину, тот хихикнув, осторожно принял его.       — Мне сейчас открыть его?       — Нет! Подарки открываются только утром!       Капулетти ещё немного посмеялся, потом Скаллигер предложил прогуляться, ибо сон пропал беспощадно.       На улице было очень холодно. Веронцы явно не привыкли к такой погоде. Тибальт уже успел отчитать Меркуцио: ибо совсем ку-ку, ты что надел?! Заболеть хочешь?! Но что толку учить подростка? Скаллигер лишь рукой махнул, мол, как на собаке все заживёт.       — Ты даже Джульетте ничего не подарил?       — Ну.. ээ, у нее твой друг есть, вот пусть и радует, я там явно лишний...       — Подарок делается от чистого сердца, дурак, и ей всё равно, есть ли у нее Ромео или нет, главное, что есть подарок от её брата, который о ней помнит и беспокоится, — Меркуцио сам не заметил, как съежился.       — С каких пор ты стал таким умным?       — Да как бы знаешь, не глупым родился! — возмутился Скаллигер, отвесив лёгкого пинка собеседнику, а позже рванул вглубь города.       — Ну засранец! — Капулетти побежал за ним, пытаясь в темноте хоть как-нибудь разглядеть лужи и не звездануться в них. — Ты за это поплатишься!       Меркуцио взорвался от хохота, распирающего его, легко лавируя между домами. Наконец — тупик. Юноша вжался в стену дома, поднимая голову вверх. Тибальт наконец нагнал преступника, медленно подходя к жертве, понимая, что победил в этой гонке. Блондин подошёл настолько близко, что своей грудью упёрся в брюнета. Тому приходилось смотреть исключительно вверх, ибо Капулетти выше головы на полторы. Кареглазый вытянул руку и облокотился на неё, нависая над возлюбленным.       — Совсем страх потерял? Думаешь сойдёт просто так с твоих ручонок?       — Я же любя, — вновь растерянная улыбка.       — Я тоже могу сейчас любя отметелить тебя, правда людям потом сам будешь объясняться, когда это ты успел с диким зверем встретиться.       — Ну-ну, боюсь, что ты не сможешь этого со мной сделать, — хихикает Меркуцио.       — Не буди во мне того самого зверя, — блондин приблизил своё лицо.       — Ой, да не боюсь я твоего хомячка, — Скаллигер тянется к губам мужчины.       — Доиграешься на скрипке... — мужчина положил свою холодную ладонь на шею юноши, большим пальцем приподнимая его подбородок.       Тибальт наконец сокращает расстояние между ними до нуля. Их поцелуй был нежным, осторожным и очень чувственным, однако длился недолго — что-то мокрое коснулось носа Тибальта, тот сморщится, чуть отстраняясь. Меркуцио немного расстроился, не понимая почему момент прервали на самом интересном! Но тут, перед его носом пролетел ответ на его вопрос.       — С-снег? — удивился Тибальт.       — Снег! — более утвердительно крикнул Скаллигер, выпутываясь из объятий Капулетти и начиная скакать по плитке, которую уже успело запорошить.       Блондин успел войти в шоковое состояние и даже выйти из него. Такой довольный — прыгает, снег подбрасывает. Но вдруг подлетает к Тибальту и за руки ещё тащит побегать вместе с ним.       — Да что ж ты, как в одно место ужаленный?!       — Просто живу один раз!       Кудрявый принялся раскручивать возлюбленного, скользя по плитке. Капулетти вошёл во вкус, и поэтому уже через несколько минут стал сам ускорять юношу.       Наконец, Меркуцио устало упал в снег. Он поднял кудрявую голову, присыпанную снегом, к небу. Дышал часто и через рот.       — Наигрался?       — Да.. — заржал Скаллигер.       Домой он поехал на спине своего личного и неприкосновенного "няня". Брюнет постоянно рассказывал мужчине о непонятных вещах, попросту балаболы, тот устал кивать головой. Это было из разряда: нихрена не понятно, но о-о-очень интересно!       — Ти... а, Ти... — проскулил племянник Герцога.       — Что... — устало вздохнул Тибальт.       — Я тебя люблю... — и уснул.       Укладывался спать Меркуцио тоже в своем стиле. Раздеваться ни в какую не хотел, ноги то сгибал, то нет. Тибальт так задолбался, что пару раз треснулся головой о косяк. Даже сказку для Скаллигера рассказал, а потом побежал относить подарок в комнату Джульетте. Потом под маленькую ёлочку (которую ранее припер племянник Герцога) положил подарок для Меркуцио.       Стоило Капулетти лечь на постель, как к нему со спины прижался холодный комочек, который уже давно сопел. Правда единственное, что не нравилось хозяину комнаты, это то, что свой замерзший нос брюнет грел где-то между подушкой и его спиной.