Предназначения нет?

— А что, если предназначения нет и никогда не было? Геральт поднялся с земли, стряхивая с себя остатки сна. Малышка Цири дремала рядом, так нежно, невинно. Он не стал тревожить ее напрасно и, размяв затекшие мышцы, направился к ручью. Подумать только, они впервые встретились только вчера, а он уже не мог сопротивляться внезапно нахлынувшей на него жажде заботиться и оберегать ее, как самое дорогое сокровище, которое только можно сыскать в этом мире. Что же это, если не предназначение? Когда Цири проснулась, он уже умылся и приготовил завтрак — пойманную дичь и припасенное во фляге вино. От последнего она отказалась. Верхушки деревьев шумели и покачивались, задевая низкие кучевые облака. Пахло мхом и сырой древесиной. Роса еще не сошла. Он чувствовал предательски жаркие мурашки, разбегающиеся по всему телу, когда она надкусывала ароматное мясо и стирала подушечками пальцев капли янтарного жира, сбежавшие в уголки губ. Или когда поправляла задравшийся подол нижней юбки, пытаясь усесться на земле поудобнее. Или же возвращала на место соскользнувшую вниз лямочку платья… Нельзя быть такой красивой и молодой. Это слишком для него. — Куда мы поедем? — тоненький голос и пышно хлопающие ресницы. — Нужно найти моего… старого знакомого, — чуть не сказал «друга», Геральт прочистил горло, — а там видно будет. Легкий кивок и улыбка — безоговорочное доверие. Вот Лютику будет раздолье для написания новых баллад. Геральт мысленно молил, чтобы бард прибавил Цири пару-тройку лишних годков, дабы не порочить хотя бы ее. Его-то репутацию будет сложно испортить сильнее. Дым от затушенного костра осел горечью в горле. Светало. Место их временного привала постепенно удалялось и скоро вовсе затерялось среди деревьев. Он позволил ей ехать на Плотве вместе с ним. Цири вряд ли догадывалась, насколько это большая честь. Но будто в благодарность она нежно прижалась спиной к его крепкой груди. Это тоже было частью предназначения — так остро чувствовать и понимать друг друга без слов? Он всеми силами пытался отогнать непрошеные мысли от случайного соприкосновения их тел недалеко от его промежности. Благо, до ближайшей таверны оставалось недолго. Сегодня Геральту везло несказанно — Лютик оказался именно в ней. — Ой, дорогой друг пожаловал! Неужели и правда сам Геральт из Ривии! А что за прелестную спутницу ты себе отхватил? Милейшее создание! Ай, зачем сразу бить? Понял я, понял, никаких лишних вопросов. Но как же хорошо вы смотритесь вместе, прямо чувствую между вами будто какую-то тайную связь! Кстати, Геральт, я тут написал про тебя такую трогательную балладу — ты просто обязан ее услышать! И дальше вечер идет в привычном пьяном гулянии двух боевых товарищей. Пусть даже один из них не особо боевой, но зато сильно болтливый и, надо признать, иногда даже талантливый. Но только под большим количеством спиртного. Случайные свидетели этой исторической встречи недолго переговариваются между собой, силясь дознаться, не тот ли это прославленный ведьмак, про которого ходят всякие дурные слухи. Но скоро им надоедает это занятие, и все погружаются в собственные беседы, веселье и нескончаемые потоки эля. — Геральт, так может расскажешь, откуда эта милая девушка? — заплетающимся от количества выпитого Лютик явно нарывается на ещё один удар, но Геральт сам нетрезв, так что, на удивление для самого себя, вдруг выпаливает: — Ты веришь в предназначение? — Что ты имеешь в виду? — искренне не понимает бард. — Конечно, я верю. Как и все. Это нерушимая истина. — А что, если предназначения нет и никогда не было? — Геральт начинает смутно припоминать, что кто-то недавно уже произносил эти слова. Но вспомнить обстоятельства не получается. — Как это нет? О чем ты, говоришь? Ох, Геральт, пьян даже больше, чем я. Думаю, тебе следует передохнуть. Твоя ненаглядная Цири правильно сделала, что отказалась от выпивки. Гляди, сидит такая свежая и цветущая, болтает с женой трактирщика. Не то, что мы. Пойдем-ка, приляжешь где-то. — Нет, послушай. Мне снился сон. И я не помню, о чем он был, но явно о чем-то важном. Я уже рассказал, что меня связывает с этой невинной девочкой. Но что, если нет никакого предназначения? Я никогда в них не верил… до этого чертового совпадения с ребёнком-неожиданностью. И вот мы здесь, с ней, но что, если это наш собственный выбор? Причём — неправильный? Что тогда? Лютик, я ни черта не смыслю во всех этих символах, растолкуй, что мне делать? — Геральт, — сочувственно посмотрел на него бард, — ты бы видел, какими глазами она смотрит на тебя, у тебя не возникло бы ни единого сомнения, что это точно судьба. Но да, я понимаю, о чем ты говоришь. Я сам сомневаюсь, тем ли я занимаюсь, что мне предназначено. Да, я пою на королевских банкетах, слагают легенды и песни о всяких неблагодарных грубиянах-ведьмаках, но я никогда не уверен точно — мой ли это путь. — Ладно, зря я этот разговор затеял, ты прав, нужно поспать. — Ну уж нет, теперь мне стало интересно. И не смотри так! Это ты виноват, что заговорил об этом. — Сам жалею. — И зря! А что думает по этому поводу милашка Цири? Ты спрашивал у неё? Геральт коротко взглянул в сторону Цириллы и опустил голову. — О, видимо, не говорил. Что же ты так? Думаю, она лучше всех поймёт, что именно тебя тревожит. Ведьмак сжал кулаки. — Знаю, но в этом-то и проблема. Она будто видит меня насквозь. А мне это будто даже нравится. И я сам поддаюсь этому… этой — связи. И чем больше в это ввязываюсь, тем меньше понимаю, что происходит, — он уткнулся лицом в кулак. — Ты её хочешь, — начал хихикать Лютик, — вот и вся проблема — не можешь удержать яйца в штанах. — Бард, тебе, кажется, жить надоело, — пригрозил Геральт. Но Лютик так разошелся, что чуть не хрюкал от смеха и скоро предательски начал сползать под стол. Геральт подхватил его за ворот кафтана и одним движением вернул на место. — Думаю, тебе надо разобраться с этим. Вряд ли она будет против. Заодно убедишься — если это не предназначение, то ничего особенного не произойдет. Ну, знаешь, тебе ведь явно есть, с кем сравнивать, — предложил чуть успокоившийся Лютик. Геральт грозно поднялся из-за стола. На шум обернулось большинство посетителей, и на мгновение воцарилась тишина. — Я спать, — объявил Геральт. Он взглянул на Цири. Она послушно кивнула ему с другого конца таверны, распрощалась с новой знакомой и последовала за Геральтом в скромную комнату, оплаченную на одну ночь. Лютик улыбнулся себе под нос и громко заказал себе ещё кружку эля. Когда захлопнулась деревянная дверь, и Геральт оглядел комнату, оказалось, что тут только одна кровать. Низ живота сладко кольнуло, но разум всеми силами пытался вернуть контроль над телом. Цири скромно ждала решения. — Я лягу на полу, — безаппеляционно объявил Геральт после недолгих раздумий. — Вся кровать твоя. Его юная спутница ожидаемо запротестовала. Делать нечего. Он предчувствовал, чем это может закончиться. Спорить было бессмысленно. Сошлись на том, чтобы лечь валетом — ногами к голове друг друга. И вроде опасность уже была позади. Как вдруг: случайное столкновение рук, смущенное извинение и ярко зеленый взгляд… Глаза в глаза — и что-то странное, что связывало их до этого будто незримой нитью, сделалось веревкой, стянувшей горло. Напряжение кружило голову. Спустя мгновение поняли оба, что сегодня — та самая ночь, это уже неизбежно. — А что, если никакого предназначения нет? — прошептала Цири, поглаживая тонкими пальцами грубую щеку Геральта. Он остановился, нависая над ней, а капля пота упала на ее волосы. Сердца колотились бешено, в унисон, а в воздухе повис немой вопрос. — Я постоянно думаю об этом, как только узнала, что буду отдана тебе. Я думала, а что, если это просто чужая прихоть, оправдание череды неверных выборов и нежелание брать ответственность за последствия? И нет никакого предназначения? Просто стечение обстоятельств, череда невероятных, но все-таки совпадений. Что тогда? И тут Геральт все понял. Они оба почувствовали это. И слова кончились. Осталось только ощущение друг друга всеми соприкасающимися участками разгоряченной кожи. Воздух стоял в комнате горячий и душный. За окном догорал рассвет. Не важно, предназначение или нет привело к этой минуте. К одинаковым мыслям они пришли оба одновременно. Понимание — то, чего оба неосознанно искали — наконец обретено. И это было бесценно. Одним утром в маленькой деревянной комнатке трактира двое пережили свою маленькую смерть. Так можно ли считать, что они оба в тот момент переродились?