Ты будешь смотреть

Брейки — Брейкдаун, как только что любезно просветил Конвой, — пока что в порядке. Лишь около рта потеки энергона… а нет, еще по бокам шлема, там, где тонкие ромбовидные щели между пластинами обшивки. — Ты меня слышал? Конвой подарил Скайварпу возможность, за которую любители ржавых холо отвалили бы не один миллион шаниксов: посмотреть на процесс с близкого расстояния. До диагонального креста, на котором закрепили Брейки, метров сорок, не больше. Здесь все свои: Аксер, Рефлектор, Лэндшарк и Роадберн, увешанные фальш-броней… Скайварп не думал, что его это будет волновать, но почему-то от знания, что этим меха не все равно, становится еще хуже. Пахнет дезинфектором и каким-то ароматизатором, и Скайварп никак не может идентифицировать запах. Воздух глубоко под поверхностью жаркий и сухой. Здесь он хотя бы не застоявшийся, вытяжки работают на полную, и вентсистемы Скайварпа надрывно гудят. В комнате, где он провел последние циклы, пыль пропитала весь его корпус. Скайварп знает эти уровни. Они не просто под Каоном — они под многохайковыми скалами, и поэтому здесь стены из необтесанного камня. Эти комнаты когда-то выдолбили прямо в нем. — Да, — шепчет Скайварп, по-прежнему не открывая линз. — Да, конечно. — Ему нужно время, чтобы прийти в себя, — Конвой почти не придерживает Скайварпа, сидящего у него на коленях, но от его эм-излучения никуда не деться. И от ощущения влажной горячей обшивки — тоже. — Но потом ты будешь смотреть. На возвращение в онлайн Брейкдауну дают целых десять кликов. Но наконец Лэндшарк прекращает ныть насчет неудобных навесных пластин, что могут свалиться в любой момент, а остальные перестают его подкалывать и ржать. Скайварп смотрит на Конвоя — и тот недоволен. — Тебе не нравится мой подарок, гаечка?.. Я давно хотел снять холо с джетом. Пусть даже для личного пользования, не для продажи. Не с тобой, не бойся. С Битстримом. Мне каждый раз так смешно, когда он врет, почему ты опять не явился… На Брейки Конвою наверняка налить. Нет, он притащился сюда для другого. Потому и притащил Скайварпа, едва способного ходить. Конвой всегда любил заигрывать на публике, и есть ли для него разница, тискать Скайварпа при всех — или пугать до истерики? Лэндшарк все-таки портит фальшивую обшивку, пытаясь подогнать ее под себя, и громко ругается. — Вот че ты маску-то шевелил, дебил, ржа! Ты че, маской о звезду тереться хотел?! — возмущается Роадберн. — Нормально! — вмешивается Рефлектор. — Ему же надо быть страшным. Не интер-холо снимаем! — он давит смешок. — Да он не страшный, а фрагнутый теперь какой-то, — Роадберн все не может успокоиться. — Будто его по фейсплейту били, а он так и пошел. Кто с такими масками ходит? Все на него смотреть будут, не на звезду! — И увидят фейсплейт, — напоминает Конвой. — И отправят красавчика в тюрьму. Уйди из кадра, Лэндшарк. Будешь все потом убирать один. Скайварп молчит. Он пытается обхватить корпус руками, парализованными ниже локтя, но когти безвольно болтаются, чудом не задевая Конвоя, и теперь дрожь точно видна всем. Грубый камень стены можно разглядывать бесконечно, но это никвинта не помогает. Если бы Скайварп не был таким трусом, он перегрыз бы Конвою нейроствол, прямо сейчас… Укрепленную броню бывшего спецназовца не прокусить так просто, и Конвой это знает. Камеры Рефлектора издают резкий писк. Съемка началась. «Я обожаю этот момент. Когда звезда еще на что-то надеется. Он так смотрит на тебя сейчас… а ты пропускаешь все интересное». Ответить вслух Скайварп уже не может — фрагову микросхему в медпанели какой-то умник сделал специально под него, и все эти циклы Конвой дистанционно контролирует все, чем управляют медпрограммы. Регенерацию, отклик сенсоров, включение и отключение участков нейросети. Скайварп даже отчеты о своем состоянии не получает. Если бы Конвой не рассказывал, как фантастически быстро восстанавливаются системы, включая едва функционирующую ногу, Скайварп думал бы, что все, квинтец. Два цикла назад это поглаживание рядом со сгоревшими инт-системами он бы и не почувствовал. «Я не хочу, чтобы ты ревновал. И ты знаешь, что я не люблю на такое смотреть». «Знаю. Но ты будешь смотреть. Ты ведь не хочешь, чтобы там оказался Битстрим?» Конвой, кажется, тоже не хочет — он блокирует надлинзовые щитки Скайварпа в верхнем положении, а потом осторожно приподнимает его голову, заставляя распрямить спину и сесть ровно. С Брейки еще ничего не случилось. Только разъехалась обшивка под капотом и разошлись в стороны детали, обнажив мелкие баки для технических жидкостей и ровные коробки аккумуляторов. Почему Скайварпу так страшно? Он чувствует взгляд Конвоя и чуть отворачивается. Тот все равно видит левую сторону фейсплейта — но чем меньше, тем лучше. Конвой больше его не щупает. Он не излучает ни гнев, ни жажду коннекта. Почти обычный эм-фон тяжелого колесного — если не обращать внимания на внезапные скачки напряжения. Но Скайварп давно привык, что эм-поле Конвоя испускает слишком резкие импульсы. Брейки тоже страшно. Он пытается выяснить, кто его похитил и зачем, предлагает шаниксы… его голос звучит на удивление ровно для меха, очнувшегося Юникрон знает где и распятого на стальном кресте. Писк вокодера — скорее следствие неаккуратного удаления комлинка. Скайварп пару раз сам так облажался, когда будущие звезды дергались. Брейки смотрит прямо в оптику Скайварпа, и тот не знает, как реагировать. Нелепо дергает плечами, не продумав толком, что и как показал бы жестами — и в конце концов мотает головой. Пожалуйста, молчи. Мне жаль, мне ужасно жаль, но ничего уже не исправить, пойми же! Пожалуйста, сдохни скорее! «Расслабься, гаечка. Веди себя естественно». Скайварп поставил бы свою искру на то, что расслабиться и послушно изогнуть шею, позволяя Конвою целовать выступающие тяжи, — это самое неестественное, что вообще можно придумать здесь и сейчас. Сейчас, когда Роадберн запустил руку во внутренности Брейки и выдрал ти-ког, намертво фиксируя разошедшиеся детали, останавливая насильно запущенную трансформацию на середине. Брейки рычит и ругается, и самое цензурное в его речи — имя Юникрона. Лучше ругаться, чем молиться, похоже, Брейки уже понял, что уйти отсюда живым шансов нет. Но Скайварп все равно беззвучно молится, и стихи Завета хаотично всплывают в памяти, и невозможно сосредоточиться и сообразить, о чем просить конкретно. Праймусу виднее, как поступить со Скайварпом, и он боится, что смерть и будет величайшей милостью, боится так, что искра пульсирует, почти обжигая честплейт изнутри. У Брейки есть шанс переродиться воином, если он сохранит этот настрой до конца съемок; у Скайварпа — больше нет. «Хорошая гаечка», — Конвой лижет шею и фейсплейт, сильно давя глоссой на стыки пластин обшивки, кажется, где-то даже дентами задевает. Он делал так и раньше. Но тогда Скайварп мечтал о продолжении, о настоящем коннекте; сейчас он отчаянно надеется, что продолжения не будет. Смешно и противно вспоминать, как четыре ворна Скайварп мучился вопросом, сможет ли Конвой хоть что-нибудь. Роадберн уже запускает руки ниже, к баку и энергонным магистралям. В робомоде шланги колесного мало отличаются от шлангов джетов. Разве что потоньше. Стенки топливопроводов у Брейки тоже тоньше — тросик, который должен был перетянуть, прорезает их насквозь. Или так и задумано? Двигатель Конвоя разгоняется, вибрация передается в корпус Скайварпа… и фраговы инт-системы, нейроконтроллеры, или что там от них осталось, начинают сладко ныть где-то под кокпитом, так глубоко, куда дотянулись бы разве что разряды при энергообмене. — Урод! — рычит Брейки, и смотрит он при этом на Скайварпа. Нет, на Конвоя, догадывается Скайварп мгновением позже. — И сколько шаниксов ты отваливал, чтобы тебе хоть кто-то дал? Навешал на себя апгрейдов, а потом я виноват, что у твоей гайки коротнуло?! Энергон стекает вниз — но там, где в робомоде находился кодпис, сейчас торчат кожухи каких-то деталей, никвинта не похожие на инт-системы. Синие зигзаги на тусклом сером так и притягивают взгляд. Роадберн резко бьет Брейки по фейсплейту. Перестарался, похоже: Брейки, конечно, замолкает, но и голову больше не пытается поднять. Но на боль он реагирует. Дрожит, дергается. И энергон течет сильнее. Скайварп дергается тоже. Он понимает, что кричать с отключенным вокодером глупо и бессмысленно, что бежать некуда, что он без поддержки не дойдет даже до двери, а Лэндшарк или Аксер остановят его одним ударом, чтобы не портил запись. Он все понимает, но смотреть, как Роадберн медленно выламывает все подряд, доковыриваясь до искры, не может. Совсем чуть-чуть — буквально полквартекса — оставалось до окончательного прощания с Конвоем. Скайварп и так уже закупал многое у Танкора, и спасибо Праймусу, что об этом Конвой не знает. Что-то внутри Брейки вспыхивает, и он орет так, словно ему болт прищемили. Ногой. «Тебе нравится, гаечка?» — Конвой обнимает крепче, прижимается мокрым ртом к фейсплейту, и Скайварп давит в себе желание обернуться. Ему нужно увидеть улыбку Конвоя, чтобы не слететь с процессора. Нужно увидеть в чужой оптике уверенность, что все будет хорошо. И вовсе он не урод, с чего Брейки это взял? На тонком металле фейсплейта есть рубцы от маски, в жесткой драке она защищает не всегда… но они едва заметны. Брейки теперь вопит безостановочно, ругательства и оскорбления перемежаются с жутким воем, и Конвой беззвучно хохочет — и наконец возбуждается. По привычке или нарочно, но он ласкает корму и ноги, проводит ладонью к коленям и обратно, и фонит. «Нейроствол коротнуло. Видишь, руками не шевелит больше?» Пожалуйста, пусть Брейки сдохнет. Скайварп будет смотреть, будет, он хотя бы так, сквозь туман омывателя, пытается взглядом сообщить Брейки, что ему ужасно, ужасно жаль. Но пусть это поскорее закончится. Скайварп неловко прижимается к честплейту Конвоя, когда тот отвлекается и перестает гладить. Постоянный тактильный контакт, такой дикий и непристойный для колесных, сейчас нужен Скайварпу почти как «розовая пыль». «Пыль», стоит о ней вспомнить, тоже кажется нестерпимо нужной. Но просить ее у Конвоя Скайварп не станет. Он и так сейчас на минимальной дозе, на которой сидел ворна три назад, — и надеется, что сможет отказаться и от нее. Хватит. От эм-излучения Конвоя что-то ноет в глубине корпуса все сильнее. Это не похоже на желание — больше похоже на непрестанный зуд. Конечно, ерзать и притираться кокпитом к руке Конвоя бесполезно. Он щупает черный коннектор, топорщащийся выгоревшими микросхемами, но Скайварп не чувствует ничего. Даже поглаживание турбины ощущается острее. Из Брейки брызгает энергон. Не на Роадберна, на потолок. Но вскоре и Роадберна заливает. Попадает под маску, он начинает трясти головой, издавая булькающие звуки, потом гулко хохочет. Заряженным топливом из живого меха пахнет так, что у Скайварпа шлюзы сводит. «Все? Больше не хочется?» — настроение Конвоя всегда меняется неуловимо быстро. Его ладонь сдвигается с турбины, пальцы задевают незажившую рану на крыльевом шве, и Скайварп визжит так, что точно бы переорал Брейки, будь вокодер активен. Крылья неплохо защищены снаружи — но под обшивкой прячутся тысячи сенсоров, реагирующих на изменения ветра и температуры, и когда внутри расплескивается обжигающий энергон, Скайварпу кажется, что он горит заживо. Брейки замолкает. Все, что слышит Скайварп, это громкое жужжание вентсистем Конвоя. Горячий воздух из-под его капота касается обеих ран, растревоженной и относительно нормальной, и даже это причиняет боль. Скайварп лежит, неудобно согнувшись, честплейт давит на руки, упавшие на подлокотник, но оттолкнуться и распрямиться — слишком страшно. Конвой легонько поглаживает турбину, и Скайварп зажмуривается. Съемка закончилась, понимает он по доносящемуся разговору. Ладонь Конвоя скользит выше, к шее, касается закрытой медпанели, тревожа зафиксированный у самого затылка чип. Скайварп вздрагивает, звеня крыльями. — Сядь, — вполголоса говорит Конвой, помогает приподняться. Когти безвольно звякают обо все подряд. — И посмотри на меня. Из вокодера вырывается тихое, почти беззвучное поскуливание. Конвой наконец убрал руку от болящих проколов на крыльях. Теперь она лежит на плече Скайварпа, и мокрые пальцы покачиваются в считанных сантиметрах от его рта. — Шлакодел! — неожиданно ругается Лэндшарк во весь голос. — Нет, ну вы видите?! Он нарочно все так надрезал, чтобы на меня детали выпали! Оплавок ржавый! Скайварп упрямо запрокидывает голову, отстраняясь. Его вентсистемы тоже шумят, втягивая молекулы живого энергона, и отключить анализаторы запахов он не может. Но может трансформировать челюсти, превращая симпатичный фейсплейт в морду инсектикона, и продемонстрировать острые денты. — Если укусишь… — предупреждает Конвой. Они оба знают, что пугающий рудимент на самом деле очень хрупкий. Эти денты могут проколоть обшивку, как тонкие иголки, но вряд ли способны повредить ее по-настоящему, не говоря уже про эндоскелет. Зато Конвою нравится смотреть, как его ладонь целиком исчезает в хищной пасти самого опасного монстра на Кибертроне. Глосса форму не меняет, двигается так же свободно, но увидеть, что Скайварп лишь слизывает топливо, можно только под определенным углом. Колесные всегда смотрели на Скайварпа с опаской, когда он начинал изображать «королеву инсектиконов»; даже Танкор в первый раз напрягся и нервно хмыкнул, что в его случае означало сильнейшее удивление. Идиоты. — Конвой! А-а… — возмущенное мычание сменяется треском вокодера, когда чужие пальцы забираются слишком глубоко. «Ты же обещал!» — пишет Скайварп. — Тихо, — Конвой щупает самые задние денты и суставы, сейчас прикрытые только натянутой резиной шлюза; по ощущениям — пытается расшатать и выломать. — Знаешь, у твоего друга в кварте нашлось столько интересных игрушек… Как раз для того, чтобы не покалечить случайно. И мне пришло в голову, что можно один из жестких ошейников закрепить вот здесь, — он давит другой рукой на шею, под изменившимся подбородком, — и затянуть. Чтобы серво выгнулись в обратную сторону… Раздвинуть челюсти не удается, как Скайварп ни старается, и в какой-то момент трансформация запускается сама. Падать оказывается больно. Очень. Вот вроде снаружи не торчит функционирующих микросхем и оголенных проводов, и с полом Скайварп встретился не обожженными деталями, а вполне целой кормой, — а больно так, что омыватель выплескивается. — Ну чего ты? — Конвой даже не собирается вставать с кресла; и рука у него в порядке, подумаешь, обшивку чуть оцарапало. Скайварп издает невнятный звук и опускает голову. — Иди сюда. Ползать на четвереньках Скайварп может, хотя и это причиняет массу неприятных ощущений. Он опять забывает, что руки ему не подчиняются, и со всей дури ударяется о пол левым локтем. Слава Праймусу, хоть не треснуло ничего. Вроде бы. — Что сидим, чего ждем? Тебе особое приглашение нужно? Нет? Больно сидеть на коленях, не то что стоять. Кажется, поврежденное бедро теперь ноет в любом положении. Может быть, если лечь на пол… Скайварп чувствует тяжелый взгляд Конвоя, подползает ближе, наваливаясь честплейтом на сиденье кресла, и заглатывает коннектор. Ладонь давит на шлем, заставляя изогнуть шею и пропустить в шлюз как можно больше. Другой рукой Конвой дотягивается до стабилизаторов, небрежно теребит их кромки. — Я ведь уже говорил тебе: сосать — это не значит открыть рот и двигать головой туда и сюда, — Конвой злится, и от его эм-излучения неприятно вибрирует искра. — Глоссой тоже надо работать. И сжимать нормально. Наэлектризованные провода щекочут шлюз, бьются током, и Скайварп давится обильно выделившимся трансфлюидом, пытаясь не слить топливо. Предугадать момент следующего разряда невозможно, денты и глосса немеют. Линзы закрыты, но Скайварп знает: Конвой смотрит. Очень внимательно. Вчера — после двух циклов на фраговых крюках, спасибо, что торчащих из стены, хотя опора из нее была так себе, и после нескольких грунов разговора, вымотавшего всю искру, — Скайварп пару раз чуть не отрубился прямо посреди отсоса, и глосса еле шевелилась… но сейчас он старается, он же правда старается! — Остановись, — до Скайварпа доходит не сразу, и Конвой больно вцепляется в шлем, чуть отодвигает — а потом снова сует в рот пальцы. — Ты всегда так делаешь? При любом коннекте с колесными тебя вот так дергает от разрядов? Праймус, какой же ты идиот, — привычно констатирует Конвой, дождавшись согласного мычания. «А как еще-то?» — устало огрызается Скайварп по коротковолновой связи. — Больше ты так делать не будешь. И не смотри на меня, словно я отобрал у тебя крию, — усмехается Конвой. — Это попросту опасно. Я подумаю… может, сам сделаю заглушку, хотя никогда не мастерил ничего, ни из пластика, ни из резины. Скайварп замирает. Только бы не пустить омыватель, пожалуйста, только этого не хватало… — Продолжай. Провода я убрал, если не будешь лезть туда глоссой нарочно, вывалиться не должны. Любое прикосновение болта отзывается мучительной щекоткой, и все силы уходят на то, чтобы не отдергивать голову. Конечно, так ничего толком не получается — жесткий коннектор ерзает во рту, иногда задевает денты, и они раздражающе вибрируют. — Нет, это невозможно, — говорит Конвой спустя четыре клика. — Тут даже трансформировать фейсплейт бесполезно. Работай глоссой, — Конвой кладет ладонь на шею, пальцами другой руки поправляет болт, и шлюз снова сводит судорогой. — У тебя такая тоненькая и гибкая глосса, а ты совсем не умеешь ей пользоваться. Ты ведь можешь нащупать щели между шлангами и кольцами? И даже под них можешь забраться, если постараешься, да? Давай, гаечка. Начинай от основания — и по кругу. Не торопись. Словно шлифуешь уголки, медленно, со вкусом… А шлюзом можешь в это время всасывать. Насосы тебе зачем? Конвой что-то перенастраивает в системах Скайварпа, потому что теперь в глубине честплейта все начинает дрожать. Обшивка на шее поскрипывает, когда Конвой сдвигает пальцы. — Мягче. Вернись обратно… да, вот так. Глосса очень скоро устает, челюсти и шея ноют. Из-за фраговой вибрации коннектор не проскальзывает глубже, Скайварп лижет его не во рту, а снаружи, и пахучий трансфлюид забрызгал все. Он брызжет снова, на этот раз прямо в оптику, но ни вытереться, ни отстраниться Скайварп не может. Вчера Конвой перезагрузился только через сорок кликов, Праймус, это никогда не закончится… — Скайварп, — вдруг зовет Конвой; он раздвигает ноги шире, и кончик болта утыкается в стенку шлюза так внезапно, что денты неприятно ударяются о жесткое кольцо. Искра замирает, но Конвой, кажется, и не почувствовал. Юникрон побери, он вообще хоть что-то ощущает, кроме морального удовлетворения?! — Ты будешь прощаться? Лэндшарк, постой. — Нет, — невнятно отвечает Скайварп. Рот полон трансфлюида, его блестящие толстые нити тянутся к коннектору и кое-где обрываются, пачкая фейсплейт еще сильнее. — Точно? Ты мне весь болт омывателем залил. Ты можешь попрощаться, — повторяет Конвой. — Даже поцеловать, если хочешь. Я не брезгливый. Скайварп ощущает крыльями взгляд Лэндшарка. Остальные уже ушли. Топливо подступает ко рту от одной мысли, что сейчас придется ползти к Брейки, к тому, что от него осталось, мимо Лэндшарка… и, прости Праймус, целовать… Впервые Скайварп рад, что инт-системы сгорели и туда ничего не засунуть, там теперь бесформенная яма, из которой все вывалится мгновенно. Потому что с Конвоя сталось бы предложить… — Я не из-за него. Крыло очень болит, — не задумываясь, врет Скайварп. В том, что искра разрывается от исполнения мечты фраговых четырех ворн, он не признается ни за что. — Можно, я продолжу? Без дурацкой вибрации сосать как-то привычнее — и удобнее. Скайварпу всегда больше нравилось, когда меха двигались сами, с обеих сторон… Но когда Конвой гладит шею сзади, все почти терпимо. А когда он сжимает пальцы над медпанелью и начинает ритмично дергать голову Скайварпа, насаживая на болт до упора, становится совсем хорошо. Еще чуть-чуть, еще несколько кликов… — Я всегда любил только тебя. Правда, — хрипло шепчет Скайварп. И понимает — ему не поверят. Он и сам бы не поверил. Больше всего ему хочется вырубиться прямо тут, на жесткой платформе с промятым пенопокрытием. Ему хотелось отключиться еще в той комнате, где шла съемка, прямо на полу у кресла. А теперь, после трех хайков беспомощного ковыляния по туннелям, когда каждый шаг — через боль и пугающую потерю равновесия, когда в любой момент Конвой мог снова остановиться или начать тискать прямо на ходу… у Скайварпа нет сил даже думать. Но отключаться страшно. — Я очень виноват. Очень. Я понимаю, — Скайварп зажмуривается. Он вздрагивает, когда Конвой проводит по правому боку — пугающе близко к открытой ране, которая не думает затягиваться. Повреждения крыльев всегда регенерируют долго. Особенно если совать пальцы внутрь. Но сейчас Конвой не касается саднящей дыры между плоскостью и корпусом. Просто гладит обшивку. И сладкое тянущее чувство в глубине выгоревших инт-систем усиливается с каждым прикосновением, и теперь не получится, как тысячи раз прежде, на подкашивающихся ногах подняться за пределы мертвой зоны, прыгнуть к Битстриму и наконец перезагрузиться… Скайварп автоматически облизывается — глосса сама тянется к трещинам в тонкой резине шлюза, сдирает корку трансфлюида. Что-то важное вертится в оперативной памяти, очень важное, что-то, что Скайварп обязан вспомнить. Но вспомнить не получается. Не тогда, когда все внимание отвлекает теплая ладонь, которая в любой момент может… — Все будет хорошо, — обещает Конвой, и Скайварп смотрит в его голубые линзы с сияющими белыми краями, и от такой знакомой улыбки искру щемит непонятной тоской. — Все решаемо, гаечка. Да, от чего-то придется отказаться… но я думаю, мы справимся. Отремонтируем тебя, оформим наши отношения… Ты против? — видимо, Скайварп все-таки изменился в фейсплейте. — Можем не связывать искры, — великодушно предлагает Конвой. — Я и сам тебе сейчас не скажу, есть ли для меня большая разница между соузником и любимой гаечкой. Заключить узы можно и в колониях, если захочешь. Главное, привести тебя в порядок и поскорее свалить отсюда. Я верю в твою интуицию, Скайварп, — теперь Конвой не улыбается, он пугающе серьезен. — Когда ты выпал из портала у меня дома, то, что ты говорил… Скайварп не помнит. Все, что было между квартой Брейки и этой комнатой, как в тумане, и напрягать проц тяжело — сразу накатывает животный ужас. Что-то случилось, кроме возгорания инт-систем, что-то очень страшное, такое страшное, что невыносимо помнить. Скайварпу страшно и сейчас. Тяжелый корпус Конвоя, и его рука на крыле, и его бессмысленные успокаивающие слова — ничего не помогает, но Скайварп все равно благодарен. — Мы улетим, даже если мне придется везти тебя на передвижной ремплатформе. Ждать осталось недолго, Скайварп. Совсем недолго. И мы с тобой будем вместе. Уже навсегда, — Конвой касается фейсплейта, кажется, он хочет заглянуть в оптику, но Скайварпу так страшно, так страшно… Он очнулся на жестком мате, на полу грузового отсека, и вцепился в Лагната, словно тот мог тоже оказаться оффлайновым глюком. Он все вспомнил. Конвой дезактив уже больше двух ворн; меньше цикла назад они с Лагнатом вылетели с Сальватана-6. Через восемь циклов «Скайсталкер» подберет их на орбите Повы. Инт-системы перегрелись так, что Скайварп всерьез испугался: вдруг сейчас там все коротнет и без идиотских игрушек для извращенцев? А Лагнат, зараза, никак не возвращался в онлайн! — М-мм, — Лагнат наконец зашевелился, сгреб Скайварпа в охапку и левой рукой схватил за крыло. На удивление нежно повел ладонью вдоль кромки, надавил, прощупывая эндоскелет. Так хорошо — и так мало! Пока сдвинулся кодпис, пока полностью активировался коннектор… каких-то пару кликов это заняло, но Скайварп уже все залил трансфлюидом и чуть не свихнулся от нетерпения. Он сам двигался на лежащем Лагнате, быстрее, быстрее, и колени скользили, и неудобно было упираться когтями в честплейт, чтобы не поранить. Пришлось расцепиться. — Я хочу жестко. И с электричеством, — зашептал Скайварп, сползая ниже. — Пожалуйста, любовь моя, не сдерживайся. Делай со мной, что хочешь, только поскорее… Скайварп потерся фейсплейтом о болт, тот забавно покачнулся, и Лагнат зарычал. Пока он садился, Скайварп еще успел пробежаться глоссой от основания к кончику, со всех сторон, и собрать трансфлюид с собственным привкусом, горячий, наэлектризованный. Сунуть Скайварпу в рот Лагнат не захотел — только поймал за шлем и пошевелил болтом, размазывая мокрое. Скайварп едва успел зажмуриться, хотя и понимал, что в оптику Лагнат нарочно тыкаться не станет. Но у него такой большой, и скрутка вывалилась наружу, щекотно осыпала шею и наплечники колючими проводами… Лучше бы здесь был Тандер. Он смог бы вытрахать из головы Скайварпа все эти дурацкие глюки, даже без настоящего коннекта, просто впился бы когтями глубоко-глубоко и проникновенно пообещал бы, что не сдержится и сделает очень-очень больно, если Скайварп не прекратит думать о фраговых землеползающих и прочем шлаке… Вот сейчас — Скайварп так хотел, чтобы Лагнат сел на ящик, чтобы отсосать нормально, а не скрючившись между его ног! Но вспомнил слова Конвоя, про скрутку и разряды, и затупил, и все, Лагнат уже развернул, уронил фейсплейтом на мат, стиснул корму ладонью и правое бедро крюком, и все-е… ржа, все пошло не так! А из-за шлакова электричества Скайварп мог только верещать и ругаться, поэтому Лагнат почти сразу замедлил движения, а разряды не ослабил, фраг, когда нужно было наоборо-от… Ноги дрожали, мат вибрировал и прогибался, так что Скайварпа периодически встряхивало и со скрипом обивки уносило куда-то совсем под Лагната. Провода из-за этого натягивались, а болт почти полностью выходил, и от ощущения пустоты в порту и боли в самой глубине, в разъемах, хотелось то ли разрыдаться, то ли выкрутиться из рук Лагната и наорать на него. Так мало. Так недостаточно. Юникрон побери, да можно было за столько квартексов научиться коннектить Скайварпа нормально?! Порт хлюпал и саднил, Лагнат тискал корму не больно, но очень ощутимо. Мат под фейсплейтом оказался весь изгваздан в трансфлюиде, и никак не получалось устроиться так, чтобы не ерзать по мокрому снова и снова. Но постепенно нейросеть приспособилась к ритмичным разрядам, сладкое тепло раз за разом распространялось от инт-систем по всему корпусу. Ноги дрожали уже не только от неудобной позы, но и от удовольствия. За что Скайварп всей искрой любил Лагната — так это за то, что тот мог трахаться бесконечно, не хуже коннект-машины. Когда он пристраивался сзади, сходство было особенно ярким: Лагнат молчал, игнорировал почти любые выкрики Скайварпа, размеренно шарахал током и двигал болтом. От одной мысли, что Лагнат не остановится, даже если вдруг перезагрузиться под ним десять раз подряд, Скайварпу стало жарко. Слава Праймусу, Лагнат был осторожен при энергообмене. Разряды всегда были умеренными, не слишком сильными, не слишком слабыми; и сейчас, когда Скайварп сам попросил пожестче, Лагнат все равно пускал ток только по части проводов, не задействуя все разъемы сразу. И это было хорошо. Но именно в тот момент, когда до перезагрузки оставались считанные клики, Лагнат вылетел в ребут! — Хочешь, я тебе пока отсосу? — спросил он с треском статики. И, не дожидаясь ответа, вытащил болт, перевернул Скайварпа и всем весом навалился ему на ноги. Зачем тогда спрашивал, а? Ни возмущения, ни пинки, ни выпущенный шланг, которым Скайварп сердито ткнул в рот — по крайней мере, постарался, — не помогали. Нет, Лагнат радостно втянул шланг поглубже и спровоцировал сброс топлива, ну что за извращенец… А потом еще и за ногу дернул так, что вторая зацепилась спойлером за мат и изогнулась под неудобным углом, попав куда-то под корму. Скайварп заверещал. — Фраг, ты заебал уже! — невнятно рыкнул Лагнат. — Какого шлака ты не можешь по-нормальному? Коннектор наконец вошел, куда надо, но с фейсплейта Лагната капало топливо, и то, что ему вдруг приспичило выяснять отношения вслух, невыносимо отвлекало. — Ты можешь хоть на клик заткнуться? Что?! Это я истерю?! — Лагнат полез рукой в фейсплейт, и Скайварп с ужасом понял, что челюсти сами собой трансформировались. — Осторожно! Н-не сломай! — Скайварп даже заикаться начал. — Оно же хрупкое! — Раньше ты не говорил, — упрекнул Лагнат и полез целоваться, пачкая энергоном. Скайварп завертел головой — и на шею лег крюк, прижался лезвием к обшивке. — Фраг, как ты сжался сейчас. Такой там горячий… Перезагрузка пришла почти мгновенно — вместе с острым чувством стыда, и Скайварп успел почувствовать, как помчались в разные стороны струйки омывателя… — …О Праймус, я-то думал, этот ржавый цикл уже ничего не сделает хуже, — пробурчал Лагнат, расцепляясь и втаскивая к себе на колени. — Скай, что на тебя нашло? Скайварп замялся. Поблагодарить Лагната за коннект и сказать, что остальное — не его дело? Нет, как-то совсем нехорошо. Но как начать рассказывать о глюке? Как вообще заговорить об этом вслух? В объятиях Лагната было жарко, и думать это никвинта не помогало. А Лагнат еще и за химией в саб-спейс полез. Принять что-нибудь после коннекта — это же святое. — Долго рассказывать. То есть я хочу тебе рассказать! — поправился Скайварп. — Только дай с мыслями собраться! Он глотнул чуть теплого энергона с маслом и присадкой, едва не напоровшись фейсплейтом на острие крюка. Праймус, дрянь какая. — У меня был глюк. Очень страшный. Там был меха, о котором я больше ворна не вспоминал, он давно дезактив, — это прозвучало с заметной горечью, и Скайварп сразу почувствовал, как Лагнат напрягся. — И он… — Он тебя не трахнул, что ли? — Там вдруг оказалось, что у меня нет инт-систем. Они как раз в те квартексы сгорели. — Если б я в самый интересный момент понял, что мне нечем и некуда, я б тоже испугался, — Лагнат фыркнул. — Это просто глюк. У меня вот тоже глюки были, насчет руки всякий шлак. Рука же до сих пор ноет иногда. — Дело не в инт-системах. Лагнат, нам квинтец. Мне и Тандеру точно. И остальным, наверное, тоже. Если Тандеру сорвет проц, он может убить Леозака… Этот меха, он сказал, что мы с ним скоро встретимся. Ты понимаешь? Лагнат, я серьезно, у меня никогда раньше не было глюков в оффе, вообще никогда! — Да ты не помнишь просто, — Лагнат допил энергон и обнял Скайварпа крепче. — Скай, глупо нервничать из-за каждого дезактива, который тебе привиделся. Я тоже часто дезактивы вижу в оффе, и что? Так уж вышло, что у нас почти все знакомые умерли, поэтому так и получается. Еще мемориал этот ржавый, вот наквинт тебе туда захотелось? Все же хорошо было. Понастроили мемориалов, «жертвам братоубийственной войны», фраг, да этим жертвам поболту… Мемориал, вспомнил Скайварп. Неподалеку от того заведения, где они покупали энергон — хороший энергон, пусть и синтезированный, и дешево. Повернув голову, Скайварп поднял оптику на Лагната. — А если не поболту? — спросил Скайварп осторожно. — Технически они мертвы, но искры же уходят куда-то. Ты сам сказал: почти все умерли. Умирает больше меха, чем активируется, — он печально улыбнулся. — Мы стараемся об этом не думать, но все они… где-то рядом. И следят. И приходят во время оффлайна, вот как ко мне. Понимаешь? Или ты думаешь, я свихнулся? Может, и свихнулся, — добавил Скайварп, так и не дождавшись ответа. Молчал Лагнат очень красноречиво. Потом он сполз на спину, утянув за собой Скайварпа. — Никого там нет. Я понимаю, что тебя так учили в спаркстве, но если б меха следили за нами из послеискрия, кто-нибудь давно бы это заметил. Я так думаю. Если всерьез представить, что за нами все время кто-то смотрит, да еще и знает будущее, точно свихнуться можно. Скайварпа пробрала дрожь; но почти сразу же хтонический ужас сменился совершенно привычной и знакомой обидой. — Лагнат, давай вернемся. — Ты серьезно? — только сейчас из его голоса исчезла плохо скрываемая насмешка. — Ты говорил, что меня любишь. Для меня это важно. Очень, — Скайварп сел, заглядывая Лагнату в фейсплейт. — Ну вот мы вернемся, и что? Каждый раз, как тебе привидится в оффе какой-то шлак, ты будешь менять все планы и прятаться Юникрон знает где? Скай, мы все в большой рже. Ты же знаешь, если б не ты, я бы вообще уже к Вирлю наниматься ушел. Если мы не доставим Тандеру эту его фраговину вовремя, нам тупо заправляться нечем будет. Так что давай-ка в офф, ладно? — Лагнат вытащил из саб-спейса еще одну колбу своей любимой гадости. — Я квинтец как устал за сегодня. — Я не собираюсь в офф! — Скайварп передернул плечами и крыльями. Лагнат ниболта не делал, примазался к заказу Тандера, потому что Скайварпа якобы опасно отпускать одного… и теперь задолбался и устал?! Если, ржа, влипать в долги на пять миллиардов шаниксов, конечно, нечем будет заправляться! Свою долю, то, что Тандер пообещал, Лагнат ведь не потратит на общий энергон, а? Когда Скайварп согласился, что шаниксы для того и зарабатывают, чтобы тратить на мечту, он не имел в виду, что надо занять невообразимую сумму и купить алиенский корабль, который даже не на ходу, о Праймус… — Никогда? Скайварп зарычал и попытался выдернуть руку из хватки Лагната. Как же шлаково ощущать себя таким хрупким! Лагнат даже не давил на обшивку, но запястье Скайварпа скрылось в его ладони целиком, и сейчас смотреть на это было немного жутко. Все начинается как игра… А потом ты приходишь в себя в незнакомой комнате, и крылья проткнуты крюками, и руки парализованы, и больно просто стоять. Скайварп помнил, что на самом деле этого не было, но глюк был таким реалистичным, что искру чуть не коротнуло от нахлынувшего ужаса. То, что случилось на самом деле, тоже обернулось полным шлаком. — Отпусти меня сейчас же! К счастью, телепортироваться внутри их транспортного кораблика Скайварп мог, вообще не задумываясь. Он приземлился в широкое кресло пилота и прижал колени к честплейту. Лагнату идти сюда меньше клика. Но, может, он тоже решил успокоиться и допить энергон, прежде чем разговаривать? …Спустя пятнадцать кликов Скайварп понял, что Лагнат уже и не придет. Ну и ладно. Юникроновски не хватало изолетика или термопокрывала, но Скайварп не помнил точно, где они лежали. Он свернулся клубком и попытался согреться так. Последние слова Конвоя всплывали в памяти снова и снова, и ощущение его присутствия будоражило сенсоры, стоило прикрыть оптику.