рука ориона

mike shinoda – fine

«Нам не нужны слова между нами. Преданность, да?» Беллатрикс открывает глаза. Наголовный экран привычно выдает основные показатели жизнедеятельности поверх картинки окружающей реальности, но перед взором все еще стоит падающий в горящую бездну Бетельгейзе. Прежде Беллатрикс никогда не снились сны. Прежде он никогда не засыпал в шаттле, доставляющем их к точке десантирования. Прежде воспоминания, захороненные в памяти так глубоко, чтобы ни одна проверочная система не смогла до них добраться, не всплывали на поверхность, вызывая ноющую боль позади подвижной части грудины со смещением влево, а так же в предплечье, в месте, где когда-то была рана от огнестрельного ранения, а сейчас лишь гладкая кожа. Ригель мгновенно замечает, что один из его подчиненных в раздрае, и лишь наклоном головы спрашивает, что случилось. Беллатрикс молчит. Слишком многозначительно. Только за это командир отряда Орион имеет право отстранить его от миссии, а по завершении задания подать рапорт, после которого в перспективе тестирование системой и сплошная неизвестность после. Но Ригель не сделал этого, когда только узнал, что двоих из команды связывает нечто большее, чем им позволено иметь, не сделает и сейчас. Беллатрикс может продолжать жить и хранить свои чувства, которым не знает названия. Ригель подает знак, что они достигают точки высадки, и отряд подходит к шлюзу, заранее выстраиваясь в том же порядке, в каком будут проходить оставшуюся дистанцию до вражеского корабля. Беллатрикс во главе построения на месте, принадлежавшем погибшему Бетельгейзе, рядом на когда-то его собственное место встает Ригель, и почему-то только сейчас это начинает ощущаться неправильным, Пояс – Альнилам, Альнитак и Минтака – располагается по центру, замыкают порядок Саиф и Хатсия в позиции, на которой был лидер. Шлюз открывается. Орион встречает открытый космос. Путь до цели занимает порядка двадцати трех минут. Схема проникновения на корабль отработана годами, и сбоев никогда не давала. Для десантирования всегда выбирается максимально удаленное помещение, имеющее шлюз, открывающийся не вручную, а электроникой, взломом которой занимается Альнитак. Расчет времени производится так, чтоб на момент высадки в помещениях не присутствовал персонал. Сейчас же отряд Орион имеет неприятную неожиданность в лице замершего посреди ангара человека. Но, когда заданием является полное уничтожение, нет особой разницы, в какой момент начинать устранение объектов, главное – сделать это быстро, остаться незамеченными для остальных. Беллатрикс реагирует раньше, чем любой из бойцов стрелкового типа, вырывается вперед, и, только уже доставая из поясной кобуры оружие, понимает, что что-то не так. Юноша с волосами цвета расплавленного стекла, наглухо запакованный в черные одеяния, не выглядит ни растерянным, ни напуганным их появлением, не пытается связаться с мостиком и доложить о проникновении, просто наблюдает за чужими действиями ничего не выражающим взглядом. Может ли быть такое, что они попали в ловушку? Беллатрикс хочется повернуться, чтобы отдать Альнилам команду стрелять по объекту, а после поделиться опасениями и внести корректировки в план действий, но не успевает. Юноша кривит губы в ухмылке. Мир погружается во тьму. Беллатрикс слышит голос, что произносит неизвестные имена, писк, с каким вводится код на экране панели, и стук от удара о пол небольшой тяжести пластикового предмета. - Ким Чунмён. Писк. Стук. - Пак Чанёль. Писк. Стук. - Ким Минсок. Писк. Стук. - Бён Бэкхён. Писк. Стук. - Ким Чонин. Писк. Стук. - Ким Чондэ. Писк. Стук. - До Кенсу. Писк. Стук. После беспроглядной темноты белизна помещения, в котором они оказались, ослепляет и дезориентирует. Беллатрикс осматривается и осознает, что, черт возьми, не знает людей, что находятся рядом с ним. Умом понимает, что это Орион, что это его команда, что он с этими людьми ровно столько, сколько себя помнит, что он знает, как они двигаются, говорят, дышат, даже в каком ритме бьются их сердца. Но лица, не скрытые привычным шлемом, привлекают к себе слишком много внимания, отчего, казалось бы, самые близкие люди сейчас являются абсолютно чужими. Это заставляет чувствовать себя неуверенным, незащищенным, потерянным. В незнакомых лицах читаются те же эмоции. Паника поднимается изнутри, дыхание сбивается, а пульс зашкаливает. Их учили тотальному контролю над собой, своим телом и всеми его реакциями. Но не научили, как справляться с потерей этого контроля. Какое-то подобие самообладания возвращает такой же безызвестный, как и все окружение, баритон. - Я считал, что вы достойны только смерти. Беллатрикс переводит взгляд на обладателя голоса, и это лицо оказывается первым, что он действительно знает. Глава крупнейшей террористической группировки. Человек, чье существование не дает спокойно спать по ночам всему руководящему составу Союза. Приятный на вид мужчина с располагающей к себе улыбкой, на руках которого кровь сотен и тысяч. Цель их полностью проваленной миссии. Чон Юнхо. - Аз-Зира смог убедить меня, что вы достойны выбора. По левую руку от Юнхо сидит тот самый юноша из ангара с яркого цвета волосами и лицом, что своей белизной и отсутствием выражения напоминает посмертную маску. Он не реагирует ни на упоминание своего имени, ни на заявление о том, что фактически он – единственная причина, по которой диверсионный отряд Орион еще жив. Скорее всего этот же молодой человек дал им имена и снял ставшие за восемь лет полноценной частью организма шлемы. Интересно, в чем причины такой безжалостной милости? И почему при взгляде на него у Беллатрикс снова ноет позади подвижной части грудины со смещением влево? - И какой же выбор вы хотите нам дать? – задает вопрос первый слева мужчина. Через глубочайшее презрение в голосе все равно пробивается нервная дрожь. Беллатрикс все еще не узнает, но делает вывод, что это Ригель, только по причине того, что их лидер всегда был единственным, кто вступал в переговоры. - Все достаточно тривиально: жизнь или смерть. - И под жизнью вы подразумеваете необходимость нашего присоединения к вашей террористической группе? - Предпочитаю называть себя радикальной оппозицией, - все еще улыбается Юнхо. - И нет, это не обязательное требование. Мне нужно, чтобы вас не было у Союза. И только. Вы вольны уйти куда душе заблагорассудится. - Не слишком правдоподобно звучит. - Я понимаю, что мои слова не вызывают доверия, но они – единственная гарантия, что у вас есть. Подумайте. Я вас не тороплю. Можете присесть и разделить со мной и Аз-Зира трапезу. Справа через одного неизвестный молодой человек тянется к лежащему на полу шлему. Поднимает его, вертит в руках, а на лице выражение глубокой задумчивости. Решившись, он тянет руки вверх, чтобы вернуть шлем-маску на положенное ей место. Выстрел не слышен. И Беллатрикс признает, что, если бы все это время он не провел, не отрывая взгляда от парня с волосами цвета расплавленного стекла, сам момент выстрела он бы даже не заметил. Аз-Зира непринужденно тянется тонкими пальцами к бокалу с темно-бордовой жидкостью, рядом с которым он еще в начале разговора своего лидера с отрядом Орион чрезмерно демонстративно положил пистолет. Уже почти обхватив тонкими пальцами ножку фужера, рука резко дергается в бок, чтобы через буквально секунду вернуться на место, поднять бокал и поднести его ко рту. Справа через одного бессознательным телом на пол падает Саиф. - Спешу заверить, что он не мертв, - произносит Юнхо. - Пока что, - неожиданно подает голос Аз-Зира. Беллатрикс будто током прошибает. Он знает этот голос. Слышал его. Возможно, искаженным, измененным, пропущенным через аудио фильтры, но не узнать невозможно. Беллатрикс перестает просто смотреть и начинает всматриваться в человека, что, бросив короткую фразу, продолжает делать вид, что его занимает исключительно прием пищи. Спина выпрямлена до неестественности, движения скупые и точные, но это не выглядит как сноровка опытного бойца -парень напряжен и явно сдерживает жестикуляцию. Даже при этом от юноши исходит уверенность, которая основывается далеко не на банальном пребывании на своей территории и контроле ситуации в данный конкретный момент. Как будто он знает, какие действия можно ожидать от каждого из членов отряда Орион, и по этой же причине испытывает дискомфорт. Беллатрикс ловит себя на мысли, что пытается подогнать факты под свои потаенные надежды. Парень может быть вражеским солдатом, с которым они сталкивались на одной из миссий. Случайно выжившим после одной из зачисток, тренировавшимся ради этого дня встречи. Его могли готовить для противостояния Ориону, показывая видео, сохранившиеся с разрушенных их руками кораблей. Он может быть кем угодно. Но не тем, кем хочет видеть его Беллатрикс. Только память бессовестно подкидывает информацию о том, что Аз-Зира – рука на арабском языке. А также древнее название одной из звезд, входящих в состав созвездия Орион. Да, Беллатрикс подгоняет факты, но разве он что-то потеряет, если произнесет: - Нам не нужны слова между нами. Преданность, да, Бетельгейзе? Локоть запакованного в черное парня с чрезмерно яркими волосами неловко соскальзывает со стола, раздается скрежет ножа по посуде, и после такой реакции для него нет ни единой возможности сделать вид, что эти слова ничего не значат. - Я могу поговорить с ними наедине? – тихо спрашивает он. Юнхо удивляется такой просьбе, но, видя взрывоопасность в глазах своего подчиненного, отмечая, как побелели от напряжения сжатые в кулаки пальцы, коротко смеется, спокойно поднимается со своего места и покидает помещение. Бетельгейзе одним грациозным движением запрыгивает на стол и по нему направляется в сторону своего бывшего отряда, не обращая внимания, что под тяжестью его шагов разбивается на части посуда. На вырвавшуюся из-под контроля ауру опасности Орион реагирует рефлекторно и сжимается в тесный круг. Их больше, они сильнее, в радиусе их доступности есть предметы, которые можно использовать, как оружие, но никто не двигается. Это не страх. Это здравая оценка чужой силы и понимание, что этот человек умеет убивать из колебаний. В конце концов, их обучали по одной программе. Только Беллатрикс выступает вперед и не сдерживает рвущуюся на лицо первую в его жизни улыбку. - Я знал… Бетельгейзе бьет наотмашь. Их учили терпеть боль, игнорировать ее, под конец – совсем не чувствовать, но непривычное к прямым прикосновениям лицо оказывается не подготовленным к удару. Шлема, чтобы смягчить его, больше нет, и щеку простреливает болью. Беллатрикс шипит и сплевывает на пол кровь. Он спиной чувствует, как команда напрягается, готовая атаковать, и жестом останавливает их. - Не знал. Не верил. И, давай будем честными, просто принял, - произносит Бетельгейзе, присев на корточки, чтобы их с Беллатрикс лица были на одном уровне. – А теперь так же прими тот факт, что Бетельгейзе мертв. Взорвался сверхновой, оставив после себя черную дыру, - парень кладет руку на чужую грудь, там, где сердце, и улыбается зло и отчаянно. Бетельгейзе все так же изящно, несмотря на изначальное положение, спускается со стола, вставая теперь уже наравне со всем отрядом Орион. Ладонью, все еще покоящейся на грудной клетке, он пытается оттолкнуть Беллатрикс подальше от себя, но тот перехватывает его запястье, сжимая мертвой хваткой. - Отпусти, - хмурится Бетельгейзе. - В прошлый раз, чтобы я тебя отпустил, тебе потребовалось прострелить мне руку. - В этот раз отрублю. Сразу обе. - Зубами вцеплюсь. - Значит, пущу пулю в лоб, чтоб наверняка. Хотя лучше в сердце. Так будет поэтичней. - Если бы ты хотел нашей смерти, не стал бы просить за нашу жизнь, - внезапно раздается голос Ригеля. – Даже не так, убил бы нас в тот же момент, как мы ступили на корабль и шлемы отключились. Ты мог. - Знаешь, Чунмён, когда мне сказали мое имя, первым моим желанием было найти информацию о себе. Кто мои родители, есть ли у меня братья или сестры, каким было мое детство, чем я жил до Союза, - Бетельгейзе прерывается и поджимает губы, замалчивая результаты своих поисков. - Осознание, что нынешнего меня с теми людьми ничего не связывает, было болезненным, но быстрым. Вы – единственная семья, что я знаю. Я не могу убить свою семью. - Но сейчас ты готов убить Беллатрикс. - А он всегда выделялся. - Пустые угрозы, - убежденно произносит Беллатрикс, за что получает испепеляющий взгляд от Бетельгейзе, и тянется к чужому лицу в жесте, который повторял сотни раз до этого, но сейчас все ощущается острее и интимней, потому что пальцы чувствуют под собой кожу, а не холодный пластик шлема. - Ты такой… Беллатрикс обрывается на полуслове. Он не знает таких выражений, которые могут выразить то, что он испытывает, глядя на лицо Бетельгейзе. Из их памяти стерли все чувственные слова, оставив только сухие термины. - Красивый. Ты хочешь сказать, что я красивый, - подсказывает Бетельгейзе, и на его лице впервые появляется подобие благожелательности. — Значит, не отпустишь? – интересуется он. - Больше никогда. - Откажешься от Союза? - Да. - Хорошо. Но ты ведь не сможешь остаться здесь. Для тебя Юнхо – враг. Через вбитые в голову истины, которые тебе не позволялось ставить под сомнение, не так легко перешагнуть. Для меня же… - Он тот, кто спас тебя. Верно? - Спас. Подарил вторую жизнь, можно сказать. Дал возможность узнать, кто я и чего я хочу. - Бетельгейзе, все это сейчас даруешь нам ты. Не он. У нас нет ни одной причины идти за ним. Наш выбор жизнь или смерть? Я выберу жизнь. Но я не имею ни малейшего представления о том, что скрывается за этим словом. Научишь меня? - Я так ненавижу тебя сейчас, - вопреки своим словам, Бетельгейзе подается вперед и утыкается лбом в чужое плечо, пряча ото всех внутренние переживания написанные на белом полотне лица. - Не правда, - улыбается Беллатрикс. - Ты меня… - Люблю. Ты хочешь сказать, что я тебя люблю. - Бетельгейзе… - Мое имя – О Сехун. - Хорошо. А я Ким Чонин, да? Я запомню. Привыкну. - Хорошо, - Сехун прижимается тесней, отбрасывает все сомнения и надуманные обиды, вырывает запястье из крепкого хвата, чтобы ухватиться заново уже ладонь в ладонь, переплетая пальцы. Его выбор сделан. - Что скажете вы? – поворачивается он к остальным. - Союз убьет нас, если мы вернемся, - наконец понимает Чунмён. - Да, - подтверждает Сехун. – И думаю, вы предпочтете погибнуть от руки врага, чем получить смерть в подарок от Союза в ответ на вашу ему верность. - Жизнь или смерть, да? – вырывается смешок у одного из троицы – Чонин понимает, что это Пояс - которая продолжает жаться друг к другу в защитных позах. - Я не считаю, что ты спас нас. Ты поставил нас в эту ситуацию по своим эгоистичный соображениям. - Знаешь, Бэкхён, у меня они хотя бы есть, - ощеривается Сехун. - Думаешь, ты один такой? Думаешь, у нас совсем нет своих чувств и желаний? - Да, думаю. - Правильно он думает, - Чунмён обрывает уже готовящиеся сорваться с губ Бэкхёна возмущения, устало потирая глаза. – Но и Минтака прав, что технически ты не оставил нам выбора. В нас заложена преданность Союзу, и у нас неоткуда взяться желанию покинуть его добровольно. Даже ты, наверное, несмотря на сбитые настройки и своеволие, не думал об уходе, когда еще был частью Ориона. В то же время…Союз никогда не готовил нас к смерти, мы не можем ее желать. - А к черту все! – раздается восклицание сбоку, перебивая речь Чунмёна, и все тут же переводят взгляд. - Чанёль? – голос Сехуна звучит удивленно и отчасти настороженно, когда он видит, как прямо на него неукротимо наступает высокий парень, в котором по манере двигаться и комплекции определяется Хатсия. - Я рад, что ты жив, - Чанёль решительно сгребает Сехуна в свои объятия. – И я хочу уйти с вами. Со всеми вами, - многозначительно добавляет он. - Хэй, скажи-ка еще раз, как меня зовут, - один мужчина отрывается от Пояса и идет навстречу тем, кто выбрал себя, а именно так он характеризует стремление покинуть и Союз, и невольного благодетеля в лице Чон Юнхо. - Ким Чондэ. - Чондэ… - смакует он свое имя. - А что, мне нравится! Чунмён уже без лишних демагогий делает к ним шаг. Он лидер отряда Орион, и неважно, продолжит ли команда носить это имя, служит ли Союзу - дело в людях. На той стороне их больше. По привычке Чунмён без слов отдает приказ взять с собой так же и не пришедшего в себя Саифа. Чанёль поднимает на руки До Кенсу. - На дай нам пожалеть об это решении, - бросает Бэкхён. Сехун хочет заметить, что это зависит не от него лично, а от них всех и каждого в отдельности, но вместо этого твердо кивает. По крайней мере, он сделает все для этого возможное. Остается только один. - Минсок, ты идешь? Бывшему Альнилам требуется больше времени, чтобы переступить через все, во что он верил. Возможно, он сможет сделать это не сейчас и даже не в ближайшие недели, но это не мешает ему ответить «да» и примкнуть к все еще своему отряду. Покидают зал они плотной группой – никто, кроме Сехуна, не верит до конца, что их действительно просто отпустят. Но охрана у дверей не бросает на них даже мимолетного взгляда, а сам Юнхо, все это время подпиравший стену и наблюдавший за разворачивавшейся в зале драмой через карманный монитор, смотрит на них слишком одобрительно. - С мальчиком могут возникнуть проблемы, - кивает он на Кенсу. - С мальчиком мы как-нибудь сами разберемся, - убрать из голоса неприязнь Чунмёну так и не удается, но вряд ли это волнует главу крупнейшей террористической группировки, который, быть может, чуть лучше и благородней, чем они привыкли считать, будучи частью Союза. - Твой корабль в ангаре и готов к отлёту, - обращается Юнхо уже к своему бывшему Аз-Зира. - Вы не будете меня останавливать? – удивление в голосе Сехуна практически незаметное, но неподдельное. - А ты хочешь, чтобы я тебя остановил? – с неизменным благодушным выражением лица интересуется Юнхо. Сехун тушуется под его взглядом и смущенно отворачивается, не в силах произнести эти слова в лицо. - Хочу, чтобы вы знали - я никогда не предам Вас. И никогда не сделаю ничего, что может прямо или косвенно навредить Вам. - Но выбираешь ты его. - К сожалению, я всегда буду выбирать его, - Юнхо видит лишь краешек улыбки Сехуна, но на душе все равно становится спокойней. - Удачи. Сехун ловит брошенное в спину пожелание и понимает, что вот теперь он действительно готов уйти. С Чонином. Со своей семьей. Со знанием, что он всегда может вернуться обратно и его примут, и не только потому что он ценная боевая единица. Сехун делает шаг, но замечает, что Чонин не двигается с места, глядя на Юнхо тяжело и задумчиво. - Спасибо, - наконец произносит он. «Спасибо за спасение Сехуна. За то, что были рядом с ним, когда я даже не знал, что он жив. За то, что показали ему, как быть человеком, а не покорной машиной Союза. Теперь он передаст это знание и нам. Спасибо, что не дали приказ на уничтожение Ориона, вняв просьбе человека, который с вами меньше года. Значит, он вам действительно дорог. Спасибо, что позволили нам с ним встретиться. Спасибо, что сейчас я могу держать его за руку», - слишком многое остается не высказанным, но Юнхо понимает. Чонин глубоко кланяется и, поймав удивленный и в то же время исполненный признательности взгляд Сехуна, уводит их вслед за товарищами. Его шаг спокойный, расслабленный, уверенный. Больше никто из них не оборачиваются. - Ты правда их отпустишь? – Чанмин возникает рядом неожиданно, как и всегда, появляясь из тени, в которых он так и не смог отвыкнуть скрываться, даже когда пропала необходимость. - Как думаешь, мы могли бы так же? – вместо ответа задает свой вопрос Юнхо. - Этот мальчик, Чонин…ему ведь стало плевать на все, когда он понял, что перед ним Сехун. Знаешь, он бы даже встал на нашу сторону, если бы Аз-Зира настоял на этом. Все, лишь бы остаться с ним. Только вот Сехун такой же. Готовый на все ради любимого человека. Вы такими не были. Ты слишком боялся, а у Джеджуна не хватило веры в вас. - Как всегда жесток. - Что изменится, если я потешу тебя иллюзиями и скажу, что да, вы могли быть такими же? Могли бы. Сейчас нет. И никогда уже не сможете. История не терпит сослагательного наклонения. Кассиопеи давно нет. Теперь нет и Ориона. Но на смену им придут другие, а мы, если ты, конечно, помнишь, пообещали этого не допустить. Хватит покореженных жизней и людей с вытравленными душами. Не дождавшись ответа и хоть какой-то реакции, Чанмин снова скрывается в тени, зная, что сейчас лучше оставить друга наедине с его мыслями и переживаниями. А Юнхо еще долго стоит и смотрит на пустой коридор в направлении, куда ушли те, кем они с Джеджуном уже никогда не станут.