Tie your husband down

– Доброе утро, дорогой, — первое что слышит Роджер, пробудившись поздним утром на большой удобной кровати. Золотистый свет пробивается сквозь шторы, сладостно щекочет сонное лицо блондина, пока тот, потягиваясь и зевая, обращает взгляд на сияющее улыбкой лицо своего мужа. Брайан в одних лишь свободных низко спущенных на бёдра шортах, с чашкой в руке, блестящим обручальное кольцом на пальце и этой проказливой улыбкой — представшая перед ним картина будто срисована с обложки какого-то журнала, образец «идеальной семейной жизни», которая ещё не успела приесться и наскучить своей приторностью, превратиться в рутину заурядной парочки молодоженов. Она изрядно позабавила Роджера этим тёплым утром воскресенья, но так же, на секунду, заставила встрепенутся что-то внутри и растечься приятным тёплом по телу. В такие моменты он чувствовал себя абсолютно счастливым. И он был уверен, что Брайан, наблюдая за ним, разнеженным на кровати, чувствовал тоже самое. В выходные дни, утренние минуты тянулись на удивление долго, позволяя обоим насладиться драгоценным временем друг с другом, потратить его на объятия в постеле, или же на приготовление завтрака. Так, две недели назад, поднявшись на ноги в одиннадцать утра после очередной долгой ночи, гитарист застал своего мужа на кухне, пока тот отчаянно старался над каким-то блюдом. До знакомства с Брайном, да и до самого начала их совместной жизни, Роджер и подумать не мог, что когда-либо будет готовить. Он никогда не держал в руках кастрюлю (да и вообще вряд ли знал что это такое). После того, как он подошёл сзади к блондину и поцеловал его в макушку, Брайан заметил на сковороде подгоревшее нечто. – Я пытался сделать блины, но кажется что-то пошло не так, –пожаловался заметно раздражённый барабанщик, – Похоже сегодня мы без завтрака. Ну или можешь съесть все ингредиенты по отдельности, — за свои слова он получил шлепок по заднице от Мэя. Тот понял, что ситуацию нужно спасать и умиляясь беспомощности своего мужа, возложил готовку на свои плечи. – Если бы не я, ты бы давно умер с голода. Роджер хотел было обидеться, как вдруг задумался. Действительно, если бы не Брайан, где бы он сейчас был? Мог ли он вообразить себе, что какой-то тощий кудрявый парень из колледжа «заучка Мэй», ни на секунду не выпускающий из рук свои учебники, через пару лет будет стоять рядом с ним на сцене одного из самых крупных концертных залов Лондона, взывая толпу зрителей лишь своими гитарными партиями? Мог ли он вообразить, как до беспамятства влюбится в его забавные истории, глубокие размышления, перебирающие струны длинные пальцы, ореховые глаза, нелепые и угловатые движения и даже в его острые коленки и локти? Мог ли он вообразить, что ещё через несколько лет, они будут давать клятвы верности, прежде чем надеть кольца на безымянный палец друг друга? Конечно же, не мог. И даже сейчас, он не до конца верил своему счастью. Тейлор никогда не придавал значения судьбе, но тогда, в тот самый момент, ему подумалось, что именно она свела их вместе. Иначе быть просто не могло. Из размышлений о событиях двухнедельной давности его выдернул прозвучавший над ухом вопрос: – Надеюсь, ты не против Ерл Грея по утрам? – протягивая своему мужу чашку, полушепотом поинтересовался Брайан, –Иначе, нашему браку долго не продержаться. – Я всегда считал, что кофе по утрам пьют те, кто ненавидит свою жизнь, так что я вовсе не против. – улыбнулся барабанщик, приподнимаясь на кровати, чтобы освободить место для Брайана. Ещё секунда, и Мэй ложится рядом, заключая Роджера в объятия, невесомо поглаживает его волосы. Сегодняшнее утро было совершенно обыденным, одним из многих, уже застававших их вдвоём на протяжении тех счастливых месяцев, проведённых вместе. В их ленивых объятиях, случайно начавшемся бою подушками или обмене нежными улыбками, в неспешных разговорах и обсуждении планов на день или безмолвных поцелуях. В этом сладостном полусне предрассветных минут, в этом большом, мятежном, туманном Лондоне. Гитарист продолжает водить длинными пальцами по плечам Роджера, пока не останавливается на неглубоких вмятинах, которые тянутся тонкой дорожкой вниз по спине. Следы оставленые веревками обрамляют его хрупкое тело, сплетаются витиеватыми узорами на лопатках, бёдрах, запястьях. Они не вызывают боль, только одно знакомое, тягучее чувство внизу живота, будто бы снова стягивая его в тугой узел, фиксируя на месте. Еще одна вещь, о которой Роджер уж точно никогда бы не догадался: это то, каким изобретательным в постели может быть этот скромный кудрявый парень. В своей жизни барабанщик успел попробовать всё и со всеми. У него были самые различные, действительно хорошие, опытные партнеры, но все они были несравнимы с тем, как Брайан мог быть одновременно и грубым, и нежным, и требовательным, и одаряющим. Его фетиш на связывание изначально показался Роджеру странной замашкой, но спустя некоторое время, поддавшись на уговоры своего мужа, блондин понял, почему гитарист так любил это. Не без помощи Брайана, он узнавал много нового о своем теле, также как и об ответственности и доверии. Пальцы Мэя задерживаются на вмятинах, он томно выдыхает и испытывающее смотрит на своего мужа, наблюдает за малейшем изменениям его лица. Видя как тот покрывается румянцем, Брайан незамедлительно приближается к его уху: – Роджи, детка, ты позволишь мне связать тебя? – горячий шёпот разливается теплом в голове Тейлора. Спустя месяцы совместной жизни барабанщик усвоил, что бессмысленно, да и попросту невозможно пытаться устоять перед искушениями своего сообразительного мужа. – Да, пожалуйста, Брайан. Роджер едва успевает отставить пустые чашки на прикроватную тумбочку, как настойчивые руки Мэя обхватывают его податливое тело. Он заставляет его лечь на живот и наклоняется к шее блондина и оставляет мягкие, мокрые поцелуи, от которых мгновенно идёт дрожь. Сильнее прижимая своего мужа к кровати, гитарист не перестаёт восхищаться тем, каким невинным и беспомощным выглядит тот сейчас. Растрёпанные светлые волосы беспорядочно раскиданы по подушке, короткие ногти цепляются за постельное белье, бледная спина изгибается, подаваясь на встречу нежным поцелуям. Роджер тихо стонет, извивается под ним, одним своим видом требуя чрезвычайно крепкой работы узлов, просто чтобы удержать в одном месте свои рвущиеся наружу чувства. – Пожалуйста… – его голос был чересчур тихим и застенчивым для подобной ситуации, что и подкупало Брайана, ведь он не мог мучать своего бедного мужа в искушении так долго. В следующую секунду из прикроватной тумбочки он достал связку прочных верёвок, поспешно начав распутывать их, не сводя глаз со своего томящегося Роджера. Подготовив веревки для предстоящей работы, Мэй схватил руки Тейлора и завёл их за спину. Он крепко связал их вместе, ещё несколькими ловкими движениями описал петлю, протянув через неё концы, завязал сложный узел на пояснице и обрамил бедра, завершая свою композицию. Он отстраняется на секунду, любуясь красотой линий своей работы, будто произведением искусства. Результат оправдал все ожидания — в таком положении Роджер выглядит, как самый настоящий грех. Веревки больно натирают кожу при каждой попытке сдвинуться, нарастающее предвкушение не дает покоя, он чувствует, как между ног становится невыносимо горячо и тяжело. Он мог бы выпрашивающие стонать, пока Брайан не перейдёт к решительным действиям, но вместо этого резко замолкает, поворачивает голову набок, прижимаясь щекой к холодной подушке и томно смотрит на своего мужа. Тот моментально придвигается ближе, гонимый желанием доставить удовольствие как себе, так и своему партнеру. Роджер чувствует, как чужие руки бегут по его бёдрам, аккуратно шлепая и сжимая, после чего оглаживают покрасневшую кожу. Эстетическое удовольствие, которое Брайан получает от этого, куда сильнее любого физического. Он мог бы бесконечно любоваться таким Роджером, но последний дрожит под его прикосновениями, рвано дышит, извивается, слишком отчаянно нуждаясь в нём, даже не пытаясь скрывать такое сильное желание. Он подтягивает Роджера выше, разводит ноги мужчины под собой, насколько того позволяют тугие веревки. Предварительно воспользовавшись смазкой Брайан наконец входит в него двумя пальцами. Другой рукой он терзает его возбужденный орган, радуясь красивым стонам, которые моментально получает в ответ. Роджер задыхается от этих ощущений, ему нравится эта тонкая грань между болью и удовольствием; нравится, как настойчиво Брайан проталкивает в него свои пальцы, с каждым толчком задевая чувствительное место; нравится, как он абсолютно не управляет своим телом, позволяя Брайану владеть им, как тому хочется. Ему приходится удержать блондина за связанные руки, когда он становится не в силах удержать своё дрожащее тело. – Ты что, собираешься кончить, малыш? Всего от каких-то двух пальцев? –раздаётся сводящий с ума шёпот. Не прекращая ритмичных толчков он активнее двигает рукой вдоль члена Роджера. Тейлор едва находит в себе силы произнести: – Брай, пожалуйста, мать твою, я больше не могу… Гитарист не хочет, чтобы всё заканчивалось так быстро. Он убирает руку от подрагивающего члена партнера, внимает из него пальцы и снова берет смазку, выдавливая большое количество на собственный орган. «Ему так идёт быть связанным» –думает Брайан, прежде чем любые мысли покинут умную голову. Придерживая любимого за талию, он медленно входит до упора. Роджер вскрикивает, когда чувствует эту долгожданную наполненность, поддаваясь навстречу ускоряющимся толчкам. Он потерян между двумя удовольствиями: движением Брайана внутри него и своим беспомощным, подчиненным положением. Брайана сводит с ума то, как веревки подчеркивают округлость бёдер, хрупкость плеч, растяжку ног, прогиб, всю ломкость и покорность его партнера. Это заставляет его двигаться жёстче, ему не требуется много времени, чтобы начать прерывисто постанывать. Он сжимает прочный узел на спине барабанщика и тянет его на себя, заставляя прогнуться сильнее, двигается на бешеной скорости, заботясь уже только о своём удовольствии. Роджеру нравится обращение, которе может заставлять его кусать простынь под собой от сливающихся воедино боли и наслаждения. Его член пульсирует между ног, истекая смазкой и Брайан проводит указательным пальцем по головке, после чего давая облизать его Роджеру. Его язык бархатно-гладкий, розовые губы блестят от слюны. Когда горячий влажный рот обхватил его палец, у гитариста потемнело в глазах. Он прижимается к спине Роджера и впиваясь зубами в веревку, с глухим стоном изливается внутрь. Тейлор кончает следом за ним, даже не прикасаясь к своему члену, прячет громкий протяжный стон в подушке. Испытавшее такой сильный оргазм тело ломается под собственной тяжестью, но гитарист не забывает ослабить веревки на теле своего мужа, позволяя тому наконец дышать свободно, раскинувшись на большой кровати. – Ты просто садистичный ублюдок, Брайн Мэй. – отдышавшись произносит блондин. – Тебе понравилось? – Безумно! – Роджер улыбается и тянется, что бы поцеловать своего мужа, – К тому же, после этого мы с тобой связаны не только брачными узами!