Я ничья, я всей вселенной, и тебе со мной с такой по пути. Я твоя, хоть ты не присвоил себе, мы знак бесконечности.
Тук-тук-тук. Стучит сердце о грудную клетку. Прощаться всегда непросто. Тик-тик-тик. Стрелки часов отсчитывают минуты. Те самые, что вы ещё сможете провести вдвоём. Последние. Уезжать туда, где уже давно не ждут оттуда, где уже успели полюбить? Абсурд. Но это жизнь. И не всегда истинные причины поступков людей лежат на поверхности. Платонов никогда не был особо разговорчивым, о себе рассказывать не любил. Все, что интересует, мол, написано в моем личном деле, остальное оставлю при себе. Разговоры по душам и вести было некогда. Преступникам, как водится, все равно, что на дворе прекрасная погода, в которую было бы так прелестно пригласить на чашечку кофе ту, которая стала неприлично дорога всего за несколько месяцев. Влюбился. Такое дурное слово! Образ нелепого школьника, который стыдливо выглядывает из-за угла с сорванной с клумбы ромашкой, без спроса вырисовывается в голове. И он уж точно никак не вяжется с волевым и быть может даже резким Олегом, привыкшим действовать так, как подобает. Профессия обязывает. А как иначе? На сочувствии долго преступников ловить не получится. Однако, говорят, что сердцу не прикажешь, и оно выбрало ту, которую любить нельзя. Интересно только, кто это придумал… Мужчина уверенно зашёл в кабинет, предварительно спросив разрешения, и невольно залюбовался. Вряд ли он теперь уже сможет увидеть её за работой, и уж тем более вне неё. Она перебирала папки на столе. Те, что справа — отдать секретарю, эту, которая самая толстая, в сейф, а ту, что с вензелем на обложке — в сумку. Дурацкая привычка брать работу на дом, но избавляться от неё Маше было не за чем. Дом перманентно пустой. Дети разъехались учиться по разным городам, а человека, которому можно было бы вечером положить голову на плечо и просто помолчать… Впрочем, сама виновата. Сильная. Слишком сильная, наверное. Поэтому и не справляется с ней никто. «Следователь по особо важным, подполковник Швецова Мария Сергеевна» дома, конечно, была иной, но едва ли у кого-то хватало терпения на её вечные поздние приходы домой. Не выдерживала и она, ведь приходилось на работе работать следователем, дома работать женщиной, и чаще всего совмещать это все становилось невыносимо уже через пару месяцев такой жизни. — Маш, я вот тут попрощаться зашёл, — с трудом произнёс Олег. Швецова изумленно обернулась и посмотрела на него. Как сегодня?! Обещал же, что завтра будет на празднике… — Всё-таки уезжаешь? — Вопрос, ответ на который она уже знала. Внутри все сжималось от мысли, что это может быть последний раз, когда они видятся, последний шанс сказать что-то, что так и рвётся наружу. Мария отвернулась и вновь принялась возиться с папками. Делать вид, что всё происходящее тебя не очень-то и волнует, когда сердце то и дело замирает от взгляда, направленного не в глаза, а куда-то глубже… «Маша, соберись, ну!» — обратилась к себе Швецова и снова повернулась лицом к Платонову. Он спутанно произносит свою прощальную речь, которая явно была заучена им. Абсолютно точно ощущалось, что сказать майор хотел совершенно не это. — Зачем? — Нотки раздражения послышались в голосе Марии Сергеевны. — Зачем ты к ним туда возвращаешься, если у нас так хорошо, Олег? Мужчина промолчал. Возвращаться изначально не было в планах у Платонова. Он собирался начать тут новую жизнь, перечеркнув все то, что было до. Да и Петербург нравился ему куда больше душной во всех отношениях Москвы. Однако, химия случилась у него не только с городом, но и с той, что сейчас так старательно разглаживала складки на платье, не поднимая на него своих глаз. Оно и лучше. Так с мыслями собраться куда проще. — Я… У меня же дела есть незавершённые, ты понимаешь, что я не успокоюсь… Спасибо тебе. За все. — Тебе спасибо, — Швецова пропустила первую часть его фразы мимо ушей. Что толку выслушивать то, что он выдумывает на ходу прямо сейчас, стоя перед ней? — Если ты вдруг будешь в Москве, то, — она не дала ему договорить. — Олег! Не надо, — Мария стояла, потупив взгляд. Пора было ставить точку в этом разговоре, и она взяла это на себя. — Скажи уже, что хотел сказать на самом деле. Платонов вздохнул поглубже. Рискнуть сейчас значило или обрести её или разрушить все. О, как бы он хотел заполучить первое! — Мария Сергеевна, — она едва заметно улыбнулась. Мария Сергеевна от него с недавних пор звучало так… непривычно. — Можно я вас поцелую? Девушка слегка удивленно подняла голову, смотря на Платонова. Его слова эхом звучали в голове. Она, конечно, подозревала, что её симпатия не является невзаимной, но все равно не была готова услышать такой вопрос от Олега сейчас. Швецова осторожно, несмело ступила вперед, оказавшись совсем близко к мужчине. Под ногами трещал невидимый и, собственно, никогда не бывший крепким, лёд, состоящий из субординации и дружбы. Впервые он посмотрел на неё так, что его взгляд долетал куда-то глубоко, до самой души, не оставляя сомнений, что все это всерьёз и по-настоящему. Он согревал её взглядом и одновременно окончательно топил лёд между ними. Маша как могла прятала улыбку и теперь уже тоже смотрела ему в глаза, не боясь, что он все поймёт. Теперь можно. Теперь она сама расскажет, что неспроста так легко согласилась перейти на ты, когда он случайно (а может и нет) назвал её просто Машей. — Поцелуйте меня, пожалуйста, — подчинившись его правилам игры, произнесла Швецова. Это была точка невозврата. В омут с головой. Оба. Надолго. Он медленно, словно боясь разрушить эту непередаваемую атмосферу момента, наклонился к её лицу. Их губы сомкнулись в нежном и таком долгожданном поцелуе. Платонов прижал к себе ещё крепче Машу, обнимая её за талию, она плавно переместила руки, обвивая его шею. С неохотой оторвавшись от столь желанных губ, Олег в два шага добрался до двери и повернул замок. Этот миг не хотелось делить ни с кем, кто мог бы сейчас нагло ворваться в кабинет и испортить все. А кандидатов на эту роль наверняка было немало… — Маша, — вернувшись к ней, Платонов аккуратно взял её лицо в руки, глядя девушке прямо в глаза. Её искренняя улыбка заставляла сердце опера биться чаще. — Теперь… приезжай в гости к нам что ли, — шепотом произнесла Швецова, на что Олег отрицательно покачал головой. — Теперь, Марья Сергеевна, вам придётся убеждать Кораблёва, что он потерял мой рапорт, а новый я писать, так уж и быть, откажусь, — мужчина улыбнулся и вновь затянул Машу в сладкий поцелуй. Его губы изучали её, совершенно не стремясь торопиться. Ручку двери несколько раз подергали с той стороны, и Швецова инстинктивно отпрянула от Олега, забыв, что замок закрыт. Там, в коридоре, кто-то проворчал нечто невнятное и ушёл восвояси. Оно и лучше. Маша с облегчением выдохнула. У неё уже было совершенно не то настроение, чтобы разбираться в каких-то делах, да и более того, официальный рабочий день закончится почти что три часа назад. — Может, пойдём куда-нибудь выпьем кофе? — поинтересовался Платонов, все ещё не сводя глаз с Марии Сергеевны. — Скажи, а ты с того момента, как переехал, уже наблюдал за белыми ночами? — С улыбкой спросила следователь. — Ну, да, когда там труп нашли на заброшенном заводе, и нас выдернули, пришлось возиться до ночи, вот там и видел краем глаза… — Швецова рассмеялась, кладя голову ему на грудь. — Романтичная всё-таки у нас профессия, ничего не скажешь. Платонов усмехнулся. — Значит, кофе отменяется. Пойдём на мосты смотреть, Олег. Лето холодное, но ничего. Так даже лучше.Мы ловим рассветы в окно, холодное лето проводим в постели. Мы вроде бы два, но одно. Мы два, но одно.