***
Галстук никак не поддавался. Хаус умел его завязывать, но именно сейчас, стоя перед зеркалом, все вновь казалось ему неправильным. Неправильным до дрожи в пальцах и учащенного дыхания. «Надень светло-голубую рубашку, в ней ты выглядишь почти милым». Что бы он не хотел думать про отношение других к этому вечеру, к словам Кадди почему-то захотелось прислушаться. Пускай в них и была легкая издевка. Потому что они оба знали, что ни одна рубашка не позволит ему выглядеть мило. Он вообще мог бы стать прямой противоположностью слова «мило». Уилсон что-то пояснял, рассказывал, как стоит вести себя на свидании, что говорить, как улыбаться. Все в этом духе. Как же Хаус устал от этого. Желание позвонить и все отменить стучало в висках, но какая-то часть не позволяла это сделать. Наверное, та часть мозга, которая отвечала за чувство долга. Ну или, в крайнем случае, за любопытство. Кое-как успокоившись, Хаус вспомнил об одной вещи. Стоило ли это того? — Да, достань и мне пива, — отозвался с дивана Уилсон, когда Грег открыл холодильник. Но Хаус только покачал головой. — Никакого пива. — Ты будешь есть перед ужином? — на этот раз его друг выглядел действительно удивленным. Он даже отложил газету. Хаус вновь покачал головой и достал из холодильника небольшой белый цветок. Грег уже даже не помнил, как он здесь оказался; при каких обстоятельствах стал лежать где-то между пивом и полуфабрикатами. — Довольно убого, да? — устало протянул Хаус, на секунду смотря другу в глаза. Он действительно уже устал. Весь день его злил, а теперь ничего кроме усталости и опустошения. О чем говорить? Как себя вести? Он знал это, и одновременно с этим у него ни одной чертовой идеи. Насколько сильно он сам хотел этого свидания? Никто не мог сказать наверняка. — Ей нравятся убогие, — видимо, не найдя лучшего ответа, произнес Джеймс, слегка похлопав друга по плечу и мягко ему улыбнувшись. И это было… так «по-уилсоновски». Хаус понимал, что тот имеет ввиду и потому невольно усмехнулся. Он принял одно очень важное решение.***
— Ты не любишь. Ты нуждаешься. Все сразу пошло не так. Все пошло не так с того момента, как он вернулся за ней во второй раз. С того момента, как пришел к ней в тот вечер, поддаваясь ей, позволяя ей пожелать что угодно. Теперь они оба платили за это. Он изводил себя целый день, а она выслушала речь, никак не тянущую на красивое признание в любви. Но это не то, что ей нужно. Она только думает, что хочет его любви, но на деле она хочет только помочь ему выбраться из ямы, в которой ему комфортно. А если бы он решил, что хочет попробовать? Если бы поддался этим ее чарующим взглядам и фразам? То что? Как тогда со Стейси, но наоборот? Забавная карусель выходит. Он был нужен Стейси, пока не свалился в яму окончательно. И он будет нужен Кэмерон, пока не выберется из этой ямы. Слишком иронично. Нужно ставить эту глупую девочку на место сразу. Свидание — часть сделки, часть уговора. Это слово отличает их посиделки от обычного ужина только тем, что он заплатит за него единолично. И может быть проводит домой. Но судя по лицу Кэмерон, не проводит. Она выглядит подавленной. Так и надо. Ей нужно понять, что он говорит правду, которую она, быть может, не до конца способна принять, а ему нужна тишина, пускай даже в такой компании. — Это не так, — минут через двадцать выдавила из себя Кэмерон. Это был первый раз на его памяти, когда она говорила что-то значимое для себя и не смотрела ему в глаза. И это было так странно, поэтому Хаус тут же попытался найти ее взгляд. Он уже почти привык к тому, что для разговора «на личные темы» им нужен зрительный контакт. Но ее глаз впереди он не заметил, а в их поисках взгляд сам собой зацепился за вырез на платье. И в обычной ситуации Хаус знал, что бы он почувствовал, но сейчас… сейчас он был не уверен. Вряд ли он был в настроении пялится на ее грудь. Скорее всего его взгляд просто скользнул слишком низко. Хотя да, оторвать его было тяжелее, чем мужчина был готов признаться. Возможно подсознательно Хаус воспользовался тем, что Кэмерон не смотрела на него, а была погружена в свои переживания. В голове невольно всплыл вопрос Уилсона про презервативы, а также тот факт, что, несмотря на свой отрицательный ответ, он стащил у друга один. Зачем он вообще это сделал, если определил для себя, что никому из них не нужны эти отношения? Кэмерон разочаруется в них быстрее, чем ей кажется, а ему самому они не нужны… просто потому что. По определению. Потому что он это он. Хаус нервно сглотнул, понимая, что немалая часть его мыслей сейчас сосредоточена на презервативе, лежащем в кармане пиджака. Он не шестнадцатилетний подросток, которому до сих пор ни разу не перепало, так какого черта? Судорожный вздох Кэмерон вывел его из этих мыслей. Она, видимо, собралась, потому что вновь смотрела ему в глаза. Почти спокойно. Почти без обиды, осуждения и жалости. — Тогда докажи обратное, — как-то машинально вырвалось из Хауса. Он не был уверен, зачем сказал это. Захотелось. Потому что он уверен, что она не станет доказывать — духу не хватит. Девушка вздрогнула от неожиданности и продолжила свою зрительную атаку. Видимо на слова у нее больше не хватало духу. Сейчас мужчина видел в ней непонимание, перемешанное с надеждой, которую он мечтал растоптать с самого начала еще в зародыше. Теперь это было немного сложнее. Своей случайной фразой он бросил ей вызов, который она почему-то приняла за: «у тебя еще есть шанс». И это, наверное, было единственным моментом за весь вечер, когда он чувствовал себя немного виноватым. Зачем говорить больным раком, что их еще можно спасти? Вот тут такой же смысл. То есть абсолютно никакого. Ели они в тишине. Никто из них не мог позволить себе заговорить. Было слишком страшно испортить и без того ужасное свидание. Хорошо, что они оба заказали немного — молчать пришлось не так долго. — Меня необязательно провожать, — пожала плечами Кэмерон, почти мило улыбнувшись. Чуть дрогнувшие губы выдавали ее нервозность. Хаус в ответ только усмехнулся, понимая, что она, сама того не подозревая, подстегнула его пойти ее провожать. Слишком много подросткового упрямства в нем осталось, так что он делал противоположные вещи относительно тех, которые ему говорили. Или в этот раз была другая причина такого поведения? Если и так, Грег отрицал ее слишком активно, чтобы принять во внимание. — Я… могу? — осторожно поинтересовалась Кэмерон, когда они приехали. Она кивком указала на его щеку и слегка покраснела. В сердцах Хаус уже давно сказал, что нет. Но на деле он просто безразлично пожал плечами. Если ей так нужно еще немного мыслей о том, что рак не смертелен, то пускай. Она достаточно наивна, чтобы считать, что ей больше никогда не захочется лезть к нему после этого поцелуя, но недостаточно глупа, чтобы считать, что этот поцелуй что-то изменит. От того, как она тянула, возникало все больше мыслей, которые было все тяжелее откидывать куда подальше и закапывать внутрь себя. С каждой секундой Хаусу все меньше хотелось отрицать, что он действительно устал от жалости к себе, что ему хочется тепла. Что ему, наверное, хочется Кэмерон. Незаметно для себя Грег сжал трость так сильно, что побелели костяшки пальцев. Сделай это уже, черт возьми, рявкнул он внутри, внешне продолжая покорно ждать. Но она не прекращала осторожничать, приближаясь к нему маленькими шагами. Спустя, наверное, целую вечность Эллисон подошла к Хаусу вплотную. Он продолжал стоять неподвижно, изображая спокойствие, скуку и даже каплю раздражения. Но на самом деле внутри него бурлил фонтан эмоций. От непонимания до возбуждения. От ужаса до неясной странной радости и тепла, растекавшегося внутри. Через еще один огромный промежуток времени девушка выдохнула ему прямо в щеку, опалив ее, и, наконец, осторожно коснулась ее губами. Хаус с облегчением вздохнул, стараясь сделать это как можно тише. Незачем ей знать, что он действительно что-то почувствовал. И, наверное, она и не узнала, если бы не подверглась мимолетному решению рискнуть. Не менее осторожно, чем раньше, Кэмерон сместила губы с его щеки, касаясь уже его губ. В эту же секунду внутри Хауса что-то треснуло. Он резко вжал Эллисон в себя, целуя ее в ответ. Он слишком устал для того, чтобы что-то объяснять, и не уверен, что когда-нибудь будет готов это сделать. Девушка удивленно вздрогнула, но все равно приняла новые правила игры. Она старалась быть к Хаусу как можно ближе. Он чувствовал, как Эллисон цеплялась за его плечи — считала, что если отпустит хоть на секунду, то все закончится. А Хаус пытался утонуть в этом поцелуе, раствориться, забрать все тепло, которое эта девушка способна ему дать. Эгоистичная натура не может просто так уйти, так что да, он целовал ее как нечто необходимое. Что-то вроде того, чтобы есть, пить или принимать викодин. Пускай потом эту новую потребность под названием «Кэмерон» придется заменять чем-то другим. Какими-то дешевыми аналогами. Наплевать. Возможно, Эллисон прочувствовала начальника, потому что ощущалось, будто она старалась отдать ему как можно больше… что бы это ни было. Как в общем-то и всегда. Сквозь поцелуй Хаус непроизвольно усмехнулся. Кэмерон в любой ситуации остается Кэмерон. Он с удовольствием коснулся ее груди, отмечая для себя, как девушка выгнулась ему навстречу, судорожно выдохнув и наконец убирая руки с его плеч. Они слегка болели, но до этого сейчас не было никакого дела. Целовать человека, которому за это не заплатили, было слишком хорошо. Последний раз подобные ощущения он испытывал невероятно давно. Хотя нет, эти колоссально отличались. Здесь не было любви, была потребность. В данный момент настолько сильная, что даже нужда в викодине уступила свое почетное место. Эта девушка таяла в его руках, уверенная в своей любви к нему, готовая отдать ему все, что бы он не пожелал. Это слишком грело его эго, чтобы успевать хоть что-нибудь соображать. Хаус вздрогнул всем телом, когда Кэмерон стянула с него пиджак. Оставшись в одной только светло-голубой рубашке, он чувствовал себя уязвимым, хотелось отомстить той же монетой, но кроме аккуратного черного платья на девушке ничего не было. Он уже было нашел застежку где-то на уровне лопаток, но затем резко отстранил от себя Эллисон. Все тело тут же прошиб холодный пот, свидетельствующий о страхе. О противном страхе. О пугающем ощущении того, что все закончилось. Головой мужчина прекрасно понимал, что это не так, что он обязательно получит то, что хочет этой ночью. Но тело не слушалось и продолжало кричать ему о завершении всего этого недоразумения. Хаус дрожащей рукой кое-как поднял пиджак с пола и, стараясь не подавать виду, выдохнул, исподлобья поглядывая на Кэмерон. Ее тоже мелко трясло, и она явно не знала, что ей стоит испытывать. В этот момент последнее на что был настроен мужчина — на очередной эксперимент. Но стоило оправдать внезапную паузу хоть чем-нибудь. — У нас не будет секса, — Хаус облизнул губы и прокашлялся, пытаясь скрыть явную хрипоцу и возбуждение. А еще какая-то человеческая часть его мозга все-таки ждала согласия с ее стороны. Даже если действия честнее слов, даже если любому идиоту очевидно — она за. Какое-то дурацкое чувство обязывало получить устное согласие. Это не повлияло бы на его дальнейшие действия, однако Кэмерон нужно хотя бы дать иллюзию выбора. Он наблюдал за ее реакцией, и она была вполне ожидаемой: слегка затуманенные глаза, приоткрытые губы и еле скрываемое разочарование. Хаус довольно усмехнулся и все-таки закончил предложение, — на лестничной площадке. Кэмерон снова вздрогнула и подняла абсолютно потерянный взгляд на Грега. Она пыталась разгадать, что же он пытается этим доказать. Ей явно было непонятно, почему после того, как он назвал ее чувства фальшью, практически занялся с ней сексом, не дойдя даже до квартиры. Нельзя было винить ее в удивлении. Всякий бы удивился. Но это волновало в последнюю очередь. Сейчас важным казалось только невероятной силы влечение, отзывающееся болью в паху. В приоритете было нечеловеческое желание тепла. — Только если ты не хочешь стать знаменитой среди соседей, — дополнил Хаус, понимая, что если она так ничего и не сделает, то они действительно не дойдут до ее квартиры. И этот сигнал все-таки был услышан. Девушка чуть трясущимися руками достала ключи и открыла дверь. Но ей не удалось даже включить свет — мужчина оказался сзади, быстрыми движениями пальцев пройдясь по талии. Это заставило Кэмерон вздрогнуть. «Это не нужно» — шепнул Хаус ей на ухо, разворачивая лицом к себе. Платье девушки быстро было расстегнуто, позволяя Грегу в полной мере насладиться ее грудью. Он сжимал ее, заглушая стоны Эллисон длинными требовательными поцелуями. Что бы она не пыталась ему дать, как бы не ласкала, ему будет мало. Он хотел ее абсолютно всю. Немного по-животному, собственнически. Хаус делал так, чтобы каждое его прикосновение сопровождалось необходимым звуком. Он словно бы играл на пианино. Но играть на Кэмерон определенно доставляло куда больше удовольствия. «И больше последствий» — противно шепнули остатки сознания. Всего на долю секунды его охватило беспокойство, но новый стон Эллисон заглушил этот голос. Наплевать на то, что будет завтра. Что помешает ему вновь стать колючим боссом, ненавидящем все человеческое? Это происходит здесь и сейчас. Здесь и сейчас он пользуется такими удобными и, одновременно с этим, неудобными чувствами Кэмерон. Здесь и сейчас он медленно мучает ее предварительными ласками, чтобы как можно дольше испытывать ее тепло, как можно дольше упиваться им. Внезапно Хаус ударился обо что-то головой и недовольно зашипел, случайно прикусив девушку за губу. Она слегка вздрогнула и успокаивающе коснулась его щеки. — Уйдем подальше от коридора, — нежно прошептала Кэмерон ему на ухо, медленно начиная вести его. Но ведомым Хаус быть не любил, так что упрямо встал на месте, не позволяя ей сдвинуть себя хотя бы на сантиметр. Эллисон хотела что-то сказать, но мужчина поцеловал ее, словно бы объясняя, что не намерен слушать. Он сам прекрасно знал, что стоит двигаться в сторону дивана, но для начала ему нужно было вновь показать себя главным в ситуации. Из-за больной ноги, черт бы ее побрал, они продвигались вглубь комнаты болезненно медленно. Новый поцелуй, прикосновение или стон — новый шаг. Когда они остановились, Хаус понял — дальше только диван. Кэмерон предприняла попытку опуститься на него, однако Грег сильно дернул ее на себя — слишком рано. А чем раньше они закончат с ласками, тем раньше закончится секс. А он еще не получил все, что хотел. Лифчик давно лежал где-то далеко, позволяя любыми способами ощупывать мягкую грудь. Хаус впервые за вечер провел пальцами по ее соскам, а Кэмерон в ответ со всей силы вжалась в него, простонав ему куда-то в шею. — Так я не смогу тебя как следует облапать, — язвительно шепнув это на ухо, он отцепил от себя дрожавшую от возбуждения девушку. Она тут же слегка усмехнулась. Ей не стоит забывать, что Хаус всегда будет Хаусом. Но в качестве маленькой мести Кэмерон решительно начала расстегивать пуговицы его рубашки, коснувшись ладонями его груди. Внутри все на секунду похолодело. Прикосновение к голой коже почему-то оказалось куда более интимным и неловким, чем все, что происходило до это. Возможно из-за того, что она почти не позволяла себе никаких активных действий, а он был слишком напорист. Возможно по какой-то другой причине. Не столь важно почему, важно скрыть эту свою слабость от Эллисон. Хаус на удивление осторожно отвел ладони девушки, взглядом давая понять, что это его игра. Глаза уже давно привыкли к темноте, так что Эллисон достаточно точно истолковала его взгляд, тут же хитро улыбнувшись и выказывая полное подчинение. Кажется, для полного спектра эмоций, все же стоит попробовать менее агрессивный подход. Мужчина мягко коснулся ее шеи губами и немного лизнул ее. Это было для него так странно, словно бы в новинку. Давно он не пытался быть медленным, растягивая все не количеством действий, а их длинной. В ответ на такое внезапное изменение Кэмерон тихо простонала, позволяя себе только слабо потягивать Хауса за волосы. А он, теперь сомневаясь в каждом своем действии, с непонятным для него трепетом провел языком до яремной впадины и осторожно вобрал нежную кожу в себя. Мужчина считал засосы дурацкой фишкой подросткового секса, но стон, который он получил в ответ на свое спонтанное глупое действие, пробудил внезапное желание поставить еще этих маленьких почти безболезненных гематом. Однако одернув сам себя же, вернулся к губам девушки. Есть какие-то вещи, которые делать не стоит, и засосы одна из них. В конце концов, он ведь не целовал ее уже пару минут, и количество тепла нужно было срочно восполнить. Небольшая подзарядка перед тем, как продолжить мучить ее. Но стоило ему заправить раздражающую прядь волос ей за ухо, Кэмерон извернулась таким образом, чтобы потереться бедром о его член, и тут же самодовольно усмехнулась ему в губы. Не ожидая таких действий с ее стороны, Хаус сдавленно простонал и грубо сжал ее талию, в попытке не кончить в этот же момент. Хитрая. Намекает, что хватит с нее предварительных ласк? Что ж, пускай так и будет. И пусть только попробует завтра что-нибудь вякнуть. Найдя упавший пиджак, Грег вытащил из него презерватив. Кэмерон опустилась на диван и тяжело дышала, позволяя Хаусу не находиться в тишине. И не столь важно, что своим сбивчивым дыханием она только сильнее распаляла его желание, хотя казалось бы — куда уж больше? Грег входил медленно. Не осторожно — к чему здесь была лишняя осторожность? Просто продолжал оттягивать момент конца всего этого маленького недоразумения. Девушка судорожно вздохнула, удерживая голову около его шеи и изредка целуя ее. Первые несколько раз Хаус заметно вздрагивал, что явно не укрылось от Кэмерон, так что после поцелуев, ему в шею самодовольно усмехнулись. Наглая идиотка. Но зато это позволяло лучше понимать ее ощущения. Когда она расслаблялась — поцелуи становились какими-то спокойными и размеренными, но стоило изменить темп, Кэмерон тут же сильнее вжималась в него, а поцелуи становились быстрыми и беспорядочными. Они перебивались ее обрывистыми вдохами, граничащими со стонами, которые звучали прямо около уха Хауса. И в такие моменты она отдавала ему своего внутреннего света и тепла в тысячу раз больше, чем в другое время — мужчина чувствовал это. И когда ему становилось недостаточно, он начинал двигаться интенсивнее, нагружая себя физически, но при этом чувствуя душевный покой. Было хорошо до самого конца. Было чертовски хорошо. Так что когда все закончилось, стало невероятно плохо. Вставать Хаус не собирался, говорить не было ни сил, ни желания, так что он просто сидел на диване, расслабленно откинувшись, и смотрел куда-то вверх в потолок. Девушка рядом с ним сидела так же тихо, но он все равно слышал ее дыхание. Уже вполне спокойное, наполненное лишь усталостью и каплей страха. Она не знала, что будет дальше, и была этим напугана. — Вам постелить, или поедете домой? — шепот Кэмерон заставил вздрогнуть. Неужели она действительно считала, что стоит задавать этот вопрос? Как там он до этого ставил ей диагноз? Слишком наивна, чтобы не спросить, недостаточно глупа, чтобы не знать его ответ заранее. Благодаря этому короткому выводу Хаус ничего не ответил, а только молча встал, пытаясь отыскать комнату, похожую на душ. Чем дальше он отходил от Кэмерон, тем холоднее становилось внутри. Чем дальше он отходил, тем быстрее с трудом собранное за ночь тепло испарялось.***
С самого утра нога начала болеть сильнее обычного. Хаус недовольно поморщился и проглотил несколько таблеток Викодина. Странное ощущение. Тело слегка ломило, шея побаливала, а внутри растекался неприятный холод. Неужели он пять лет жил с этим? Или это последствия шикарного секса? Что-то вроде ломки. Усмешка сама собой появилась на губах. Если это ломка, значит, будет тяжело, но он справится. Единственное, без чего ему не обойтись — без обезболивающего. А нечто согревающее… в крайнем случае его душу согреют виски и проститутки. Грег неопределенно повел плечами, будто бы сгоняя с себя какое-то наваждение и, не торопясь, отправился на работу. — Как вечер? — пренебрегая приветствиями и конфиденциальностью, начал Уилсон. Он выглядел заинтересованным и обеспокоенным одновременно. Чего еще можно было от него ожидать в конце концов? Джеймс сможет составить Кэмерон конкуренцию в номинации «самый наивный идиот больницы», и Хаус даже не был уверен на сто процентов, за кем была бы победа. Но сегодня избегать Уилсона было в приоритете: Кэмерон не станет спрашивать о прошедшем вечере. Кивнув своему решению, Хаус попытался уйти от друга, но оказалось, что весьма затруднительно сделать это, когда он сильно заинтересован в разговоре, а тебе приходится ходить с тростью. Сегодня Джеймса не остановила даже шутка про то, насколько он сейчас будет занят работой в клинике. — Никак, — спустя долгое время отозвался Грег. Да, это было неправдой, но зачем же давать этому романтичному полудурку то, что он хочет? — То есть совсем никак? — Уилсон выглядел пораженным, немного разочарованным, но сдаваться все еще не собирался, — но встреча была, так? — Мы посидели, поели, выпили немного вина, — спокойно перечислял Хаус, — теперь мне уже можно уже пойти спасать людей от заложенного носа? Ну пожалуйста, мам! — он внезапно по-детски насупился и шмыгнул носом. Друг по-доброму закатил глаза: — Нет ни одной возможности выяснить у тебя подробности того, что произошло? Хаус излишне драматично кивнул, продолжая беззлобно подтрунивать над онкологом, при этом покрываясь странным и непривычным льдом изнутри. Больница не гонится за высокой температурой, но душа — а скорее ее остатки — мерзла явно не из-за этого. И этот неприятный факт крутился в голове у Хауса, не желая уйти или хотя бы спрятаться куда подальше. — Даже в моем кабинете? — глянув куда-то за спину Хауса, уточнил Уилсон. Грег тут же немного нервно оглянулся и вдалеке заметил Кадди, которая постаралась ретироваться в ту же секунду, когда проследила за взглядом диагноста. Хаус устало выдохнул: — Значит, давай разберем, — Уилсон спокойно кивнул, как бы говоря, что готов слушать, — ты не примешь никаких ответов кроме тех, которые дадут тебе хоть какую-то призрачную надежду на мои чувства к Кэмерон, так? — Друг нахмурился и глянул на него с легкой толикой осуждения. — Я хочу правды, Хаус. У тебя плохо получается врать на такие темы, — Грег уже открыл рот для язвительного замечания, однако Уилсон спокойно продолжил, — а еще я уже виделся с Кэмерон, и она все мне рассказала. Так что я просто хочу услышать твою версию. Хаус застыл, не зная, что сказать. Он чувствовал себя по-своему ущемленным. Какого черта эта идиотка рассказывает его другу о том, что спала с ним?! Разве не маленькая наивная дурочка, верящая в свою любовь к нему, должна была смущенно улыбаться, давая неоднозначные ответы. Задетое самолюбие заиграло в Греге, подавляя душивший до этого холод. Он расскажет так, что Кэмерон еще долго не сможет смотреть Уилсону в глаза. Может, он сможет рассказать это так, что даже заслужит от нее пощечину. Желание уязвить эту девочку играло над всем остальным, включая рациональное мышление. — Ну так что? В моем кабинете? — на удивление неплохо скрывая эмоции, уточнил Джеймс и получил утвердительный кивок. Путь до отделения онкологии показался длиннее обычного. Может потому что с внезапным самолюбием нога заныла с новой силой, может, потому что внутри все слегка бурлило от предвкушения пораженных глаз Уилсона. А может все это сразу давало невероятной силы коктейль. — Только начни с самого начала, — убедительно произнес Уилсон. И тут у Хауса возникла новая идея. Он поиздевается над глупой Кэмерон своей недосказанностью. Вообще мнение одного человека никак нельзя было назвать «издевательством», но это же Кэмерон. Ей важно мнение любого. — Мы сидели в ресторане, я делал ей комплименты по твоим советам. Хватило минут на пятнадцать, — не удержавшись, съязвил Хаус в сторону Уилсона, на что тот, к его чести, никак не отреагировал — уже привык, — Я во всех красках объяснил ей, почему все ее чувства — фальшь, которую она сама не осознает. Друг в непонимании перебил его: — То есть ты на свидании сказал девушке, что она тебя не любит? — неужели Кэмерон не рассказала об этой маленькой детали? Так хотелось во всех подробностях описать секс? — Что-то вроде того. Все врут не только друг другу, но и себе. — Хаус изобразил полную разочарованность в людях состроил самые невинные глаза, на которые был способен немолодой наркоман со стажем и отвратительным характером. — И это все? — неуверенно уточнил Уилсон спустя некоторое время. Он явно обдумывал, кому верить больше: искренней и такой наивной Кэмерон, которую он почти не знал, или лучшему другу, который постоянно скрывал неудобные ему подробности и профессионально обманывал. — А она говорила о чем-то еще? — подняв бровь, бесстрастно уточнил Грег. Уилсон задумчиво молчал, чем Хаус тут же решил воспользоваться. Он медленно встал и уже направился к двери, но Джеймс остановил его своим вопросом: — Тогда верни презерватив, — Хаус повернулся к нему лицом, стараясь выглядеть озадаченным. Хотя чего уж тут — он и впрямь был озадачен. Ни одна хотя бы более менее убедительная ложь не возникала в голове, так что Грег просто стоял и молчал, — Я даже не буду спрашивать, зачем ты его украл, если у тебя в планах было только разбить девичье сердце, но мне он явно пригодится больше. Решил проверить его. Хаус слегка хмыкнул. Загнал в угол, да? Но подмога пришла, откуда не ждали. Дверь открылась, впуская в кабинет слегка запыхавшуюся Кэмерон еще в верхней одежде. Одного взгляда на нее было достаточно — она еще не была в больнице. Грег нахмурился и отвел взгляд. Во-первых, было немного затруднительно мыслить, смотря на раскрасневшуюся и растрепанную Эллисон. В голове сразу возникал образ из прошедшей ночи, когда она стонала ему в шею и… Хаус глубоко вздохнул, отгоняя наваждение. А во-вторых, пазл стал складываться. Теперь стало очевидным, что Кэмерон никогда не рассказывала Уилсону о прошедшем свидании, потому что она опоздала на работу. Как легко его оказалось провести… — Я… я опоздала, а в вестибюле встретила Кадди, и она попросила передать вам это, — Эллисон слегка задыхалась. Наверняка бежала по лестнице. Она передала Уилсону папку, и тот одобрительно ей кивнул. Ответив таким же кивком, девушка расслабилась и вышла из кабинета. Спустя несколько секунд Хаус весело хмыкнул: — Значит, ты обманул меня? — Что-то вроде того. Все врут, не так ли? — Уилсон немного виновато улыбнулся, но тут же слегка прищурился. — А еще ты тоже не сказал мне всей правды. Что было на самом деле? Назначил ей еще одно свидание? Вы целовались? Наверное, Джеймс не представлял насколько по-детски выглядел в этот момент. Словно маленький ребенок. И этот человек несколько раз был женат? — Я проводил ее, — Хаус в шутку осуждающе покачал головой, — Я не должен был скрывать такие важные вещи от тебя. Грег хотел еще что-то сказать, однако Уилсон поставил единственный ультиматум, на который был способен: — Презерватив или правду. — Вообще-то кошелек или жизнь, но твой вариант тоже неплох. Или у тебя острая парафазия? Но несмотря на сарказм, с помощью которого Хаус пытался уйти от вопроса, Джеймс был неумолим. — Презерватив. Или правду, — отчеканил он и посмотрел Хаусу прямо в глаза. Эти двое пользуются одной книжкой или что? Но Кэмерон явно куда лучше учится — Уилсон все еще профан в этом. Однако в этот раз друг использовал зрительный контакт, как подстраховку. Остальное сделали его слова. — Только если тебе нужен использованный, — весело цокнул языком Хаус, с интересом наблюдая за реакцией Джеймса. А он, в свою очередь, выглядел пораженным до глубины души. Он иногда открывал рот, силясь что-то сказать, но тут же закрывал его и задумчиво хмурился. В итоге единственное, что он сумел из себя выдавить было тихое «вау» на выдохе. — Получается… получается, что у вас был… секс? — медленно, чуть ли не выделяя каждое отдельное слово, произнес Уилсон. А Хаусу уже не хотелось уходить из принципа. А еще наблюдать за другом было даже немного весело в этот момент. Этому маленькому мальчику точно больше сорока? Эти глаза, полные искреннего шока и неопределенной радости, точно были женаты трижды? — Нет, с чего ты взял! Это же отвратительно! — Хаус поморщился настолько сильно, что даже такой глупый ребенок, которым сейчас выставлял себя Уилсон, понял бы — это сарказм. — Нет, погоди. Ты сам понимаешь, что произошло? Это уже не так весело. — Думаю, я знаю, что такое секс. — По чьей это инициативе произошло? — Хаус раздраженно закатил глаза. Пока он молчал и восхищался, было гораздо приятнее. — Мне нужно работать, — коротко бросил он и вышел из кабинета, оставляя Уилсона шокировано шептать что-то в одиночестве.***
Почему-то тот факт, что Джеймс теперь обо всем знает, неприятным комом застрял где-то в горле. Спустя некоторое время Хаус был вынужден признаться, что мог позволить себе просто не говорить ему ничего, но почему-то сказал. Зачем? Чтобы доказать, что для него это ничего не значит? А это нужно доказывать? Да, пожалуй, Кэмерон согрела его лучше, чем проститутка, но стоила гораздо дороже… нервы, ресторан. Равноценно ли это тому теплу, от отсутствия которого у него все-таки началась ломка? Чтобы скрыть ее от самого себя не было никакого интересного дела. А клиника попросту раздражала. Гораздо сильнее обычного. Грег осмотрел пару идиотов и паникеров, но на большее его не хватило. Даже любимое мыло не приносило особого удовольствия. Может, серии попались скучные, а может дело было в чем-то другом… Единственным развлечением оставалось наблюдать за подчиненными. Хотя они тоже были довольно скучными. Форман и Чейз вели себя как обычно всего с одним отличием — иногда с осуждением и непониманием смотрели в сторону Хауса. А вот причина, по которой он заслужил эти взгляды, вела себя подозрительно спокойно. Она умылась, да и вообще привела себя в порядок. И вела себя абсолютно как обычно. Те же жесты, те же движения, те же улыбки. Хаус недовольно поморщился и одернул себя — ни к чему ему думать о таких вещах. Если думаешь о наркотике, явно не перестанешь его хотеть. Так что Грег невесело хмыкнул и, устроившись поудобнее у себя в кабинете на кресле, накрылся книгой, которая помогала ему с двумя вещами сразу: он был в темноте, а значит, проще было уснуть, и его никто не отвлекал. Казалось бы, превосходно, но темнота побуждала воображение. А воображение сейчас играло с Хаусом злую шутку. В голове возникал образ, а мозг цеплялся за него, как за спасительную соломинку. И это пугало, потому что все, кто окружают Грега, прекрасно знают, что никакое спасение ему не нужно, он не хочет его. Но тело вновь пробрало холодом. Возможно это просто был озноб. Возможно это просто озноб, вызванный ломкой. На его стеклянный стол что-то поставили с громким звуком, отчего Хаус инстинктивно дернулся. — Я занят, — пробурчал он, не желая, чтобы его отвлекали. Неважно, кто это. Форман, Уилсон, Кадди. Все будут посланы куда подальше. — Вы выглядите нездорово. Я принесла чай, — раздался в ответ нежный теплый женский голос. Зачем все эти красивые слова? Хаус не знал. Сейчас все, что относилось к Кэмерон казалось иррациональным. А он всегда отрицал все иррациональное. Но пересилить себя не вышло, и Грег снял книгу с лица и взглянул на Эллисон. Он заинтересованно выгнул бровь, и она слегка смущенно кашлянула, взглядом указав на кружку, — и… если хотите, то езжайте домой, мы вас прикроем. Хаус криво усмехнулся. «Мы»? Да неужели? По лицам Чейза и Формана уже отсюда можно заметить, насколько они будут рады прикрывать начальника. Что ж, да, если думать об этом в таком ключе, то уйти домой это весьма интересное предложение. Там нет Уилсона, на которого сейчас натолкнуться равно самоубийству. А еще там нет Кэмерон. Ее обеспокоенного искреннего лица, на котором, несмотря на все усилия, заметна усталость и недосып. А еще дома нет ее голоса и раздражающего тепла, которое с каждой секундой хотелось ощутить все больше. Прямо здесь и прямо сейчас, пока она стоит здесь и старается мягко указать Хаусу на чай. Ломка оказалась тяжелее, чем Грегу бы хотелось. — Правда можно? Я уже хотел попросить тебя подписать пару бумажек для возможности уйти пораньше. — Кэмерон с легкой улыбкой выдохнула. — Если вы шутите, значит, все не так плохо, как я думала. Но лучше все равно идите домой и полечитесь. И это все, что она может сказать? Хаус пытался подавить внезапно проснувшееся любопытство и… сумел. Он только хмыкнул и, не притронувшись к чаю, ушел домой.***
Кажется, он действительно чувствовал себя паршиво. Озноб не желал проходить, как бы Хаус ни расслаблялся. Может это не было ломкой, и он просто болен? Было бы просто замечательно. Несколько дней пролежать дома, занимаясь черт знает чем, мучаясь от скуки и раздраженного горла. Учитывая альтернативы, такое объяснение звучало довольно привлекательно. Грег лег и, укрывшись одеялом, постарался заснуть. Сон в любом случае лучшее лекарство. И не важно от чего конкретно. Однако мысли, которые Хаус гонял в голове, не позволяли ему спать. Почему сейчас оно было таким навязчивым? Но тут в дверь постучали, и он даже догадывался, кто это был. Ему хотелось верить, что там не стоит возможная причина его болезни. Причина того холода, что продолжал сидеть внутри. Кэмерон слишком труслива, чтобы просто так приехать к нему. Но все надежды на инстинкт самосохранения у этой девушки пошли прахом, как только Хаус открыл дверь. Она стояла там. Нервная, даже немного взвинченная. Сама отправила его домой, а теперь приехала проведать. Это какой-то хитроумный план? — Я случайно узнала, что вам стало хуже, и забеспокоилась, — ответила девушка на вопрос, который Грег даже не успел задать. Хотел подобрать нужные слова для колкой шутки, но просто не смог. Однако вопрос Хаус задумал задать другой. — Что ты хочешь сделать? — Кэмерон озадаченно похлопала ресницами и непонимающе прищурилась. — Я принесла лекарства. Уилсон сказал, что кроме Викодина у вас ничего нет. Уилсон… сукин сын. — И о том, что мне хуже, сказал тоже Уилсон, не так ли? — Девушка уверенно кивнула, смотря на Хауса, как на умалишенного. Интересно, насколько его друг переборщил в своей лжи? — А еще он сказал, что у вас, вероятнее всего, ломка, — Кэмерон спокойно вздохнула, сверля босса почти осуждающим взглядом, — Он так подумал, основываясь на внешних признаках, — предвидев следующий вопрос, дополнила она. — Иди домой, — раздраженно бросил Хаус. Он не закрыл перед ее носом дверь, потому что по каким-то неведомым ему причинам, Кэмерон уже стояла у него в квартире. И, соответственно, на высказывание Грега никак не отреагировала. Может только слегка покачала головой. — И Уилсон был прав. Вы выглядите больнее, чем несколько часов назад, — уверенно заключила Кэмерон, скрестив руки на груди. Хаус закатил глаза. Ну откуда в ней столько этого идиотизма, который большинство принимает за героизм? — Что ты хочешь сделать? — немного повысив тон, повторил вопрос Грег. Голова уже начала кружиться, так что мыслить становилось затруднительно. Нужно выгонять эту идиотку отсюда как можно быстрее, пока он еще в состоянии. Кэмерон замешкалась. Она немного нахмурилась, явно не зная, что сказать. Затем тряхнула головой и начала копаться в сумке. Хаус скрипнул зубами, пытаясь подавить то, что так рьяно старалось вырваться наружу. — У меня есть жаропонижающее, вам стоит его выпить, — протороторила девушка, наконец, вытащив из сумки таблетки и уже во второй раз проигнорировав вопрос начальника. — Жаропонижающее не поможет, — холодно, слегка издеваясь, начал Хаус. Почему она так старательно ухаживает за ним? Потому что они спали? Потому что Кэмерон считает, что должна помогать каждому, кто в этом, может, и не нуждается? Потому что он ей нравится? По телу прошла легкая дрожь. Конечно он знал, что нравится ей. И вроде решил, что раз она не может сдерживать свои, якобы, чувства, то он этим воспользуется, но сейчас… сейчас это казалось странным. — Почему ты вышла замуж? Хотела поддержать умирающего? — резко спросил Хаус, впервые за их знакомство первым заглядывая в глаза. Пришло время задавать неудобные вопросы. И здесь она не сможет ответить неправду, уж он постарается. Кэмерон хотела возмутиться, а у нее в уголках глаз уже начали появляться слезы, но Грег медленно и четко повторил свой вопрос, будто бы заставляя ее говорить честно. Девушка прижала сумку к груди, пытаясь хоть как-то спастись, однако Хаус был неумолим. Он в нетерпении прождал несколько секунд, а затем вновь повторил. Теперь вопрос был задан нервно. — Какой ответ вы хотите услышать? — сквозь подступившие слезы выдавила из себя Кэмерон. Ее голос, как и тело, немного дрожал, но она все еще пыталась выглядеть уверенно. Немного распрямилась перед тем, как ответить и посильнее сжала ручку сумки, — Честный? А может тот, который удовлетворит ваш эгоцентризм? — выплюнула она через небольшую паузу, заставляя Хауса немного отступить. Меньше чем на секунду его взгляд стал удивленным и немного пристыженным. Будто какая-то его часть понимала: то, что он делает в данный момент по отношению к ней — в высшей степени отвратительно. Он копает рану, которая вновь открылась, хоть и не должна была. Он копает рану, хоть и не хочет честного ответа. Они оба на каком-то уровне понимали, что если ее чувства окажутся не влиянием его инвалидности, то Хаус испугается. Он испугается, потому что ему придется разбираться в клубке собственных эмоций гораздо внимательнее, чем он способен. Однако несмотря на это небольшое помутнение, уже через мгновение Грег вновь выглядел холодным раздраженным… и больным. Что бы он ни делал, как бы он ни заглушал все эти ощущения, внешне Хаус смотрелся просто отвратительно. Его изредка еле заметно покачивало, он немного побледнел, а дыхание было сбитым. В сочетании с его обычным внешним видом, смотрелось жутковато. — Не юли и отвечай, — низко прорычал Грег. Он сам не заметил, как подошел к Кэмерон на непозволительно близкое расстояние, заставляя ее немного поднять голову, чтобы не разрывать зрительный контакт. — Я. Его. Любила, — словно вбивая каждое слово в своего собеседника, тем же тоном отчеканила девушка. Ее глаза уже покраснели от слез, голос продолжал дрожать, однако в остальном это была та самая Кэмерон, которую он знал на работе. Та самая Кэмерон, которая готова была жертвовать… разными вещами, чтобы только никто не пострадал. Та самая Кэмерон, которая стояла горой за каждого пациента всякий раз, когда Хаус, по ее мнению, просто над ними экспериментировал. — Потому что у него был рак, — несмотря ни на что, гнул свою линию Грег. Он говорил тише, не до конца осознавая почему. Кажется еще немного, и он перешел бы на шепот. — Потому что он был… замечательным, — рассеяно одними губами прошептала Кэмерон. Ее эмоции в этот вечер менялись словно бы по щелчку. Щелк. Она рассержена. Щелк. Она грустит. Щелк. Она потерялась в том, что должна чувствовать. — Я уверен — рак щитовидной железы замечательная штука, — язвительно выплюнул Хаус. — Прекратите уже! Что на вас нашло? — процедила Кэмерон, в очередной раз собрав остатки сил, — выглядит так, словно ревнуете меня к мертвому, — добавила она, явно не обдумав эти слова, как сразу после этого начала смотреть с легким испугом. А Хаус отшатнулся. Стало страшно после того, как он почти рявкнул в ответ: «да». Однако в нужный момент у Грега получалось сдержаться. Конечно многие сказали бы, что он даже не пытается и всегда говорит именно то, что думает, но навыком держания языка за зубами он все же обладал. Но как же мысль о ревности испугала его. Он больше не стоял к Кэмерон вплотную, теперь между ними было как минимум два широких шага. Эллисон нервно сглотнула, пытаясь понять, что творится у Хауса на душе. Потому что сейчас это казалось возможным. Потому что сейчас он был ошеломлен и не мог так легко скрыть свои истинные эмоции. — И… как бы вы этого ни отрицали, — на этот раз шаг вперед сделала уже Кэмерон. Она немного прищурилась, позволяя себе проникнуть Грегу в голову, — я… — ее губы слегка дрогнули, и она слабо улыбнулась, — нужна вам. Кэмерон сделала еще один шаг вперед, и Хаус судорожно выдохнул. Он не знал, что сказать. Отрицать было глупо, это уже бесполезно. Он позволил ей понять слишком многое. Признать… а признать означало проигрыш. Означало его ошибку. Означало, что он поддался, и что потом будет больно им обоим. — Я не нуждаюсь в жалости, — выдавил из себя Хаус. Это были единственные слова, которые пришли на ум. Слабая и жалкая попытка отгородиться и оправдать свое упрямство. — Но вам нужна я, — на этот раз уверенно произнесла Кэмерон и нежно провела рукой по его щеке, — а вы нужны мне. Хаус вздрогнул. Он почувствовал, как внутри все резко потеплело, оставляя весь тот холод где-то далеко. Весь день ломки насмарку. Теперь придется проходить все это по новой. А может и не стоит? — Что ты можешь дать мне кроме жалости? — Хаус решил продержаться до конца. Он продолжал смотреть Кэмерон в глаза и с интересом наблюдал за ее эмоциями. Теперь это было проще: боль в ноге немного ослабла, а озноб и вовсе прошел. — Что-то другое. То, что вам во мне нужно. Я не знаю, что это конкретно, — она немного замялась, а ее глаза наполнились какой-то глупой наивной верой, — я просто чувствую. Хаус шумно выдохнул и закатил глаза. — Ты знаешь, что я не хочу принимать это. Кэмерон утвердительно кивнула. — Лучше, чем кто бы то ни было, — Эллисон еле сдерживала свою ироничную улыбку, и это было довольно заметно. — И я в любом случае не буду романтиком, это все не будет похоже на нормальные отношения, — Хаус чуть прищурился, наблюдая за девушкой, которая, в свою очередь смотрела на него так, словно он сказал что-то очевидное. — Если вы начнете вести себя нормально, это будет довольно странно, — Эллисон пожала плечами и с интересом наклонила голову, — еще что-то? — Я все еще не верю в твои искренние чувства. Кэмерон понимающе улыбнулась, вместо ответа потянула его на себя и, прикрыв глаза, поцеловала. Надо признать, вышло вполне убедительно. Но Хаусу нужно будет много раз удостовериться в правдивости ее чувств. Пожалуй, в разных позах и местах. Но сейчас почему бы не насладиться этим поцелуем? В конце концов, у него будет тепло, а у нее будет он. Сейчас, когда лед не сковывал изнутри, об этом было куда проще думать и куда проще решить. — А теперь все-таки жаропонижающее, — немного сбивчиво прошептала Эллисон, не отодвигаясь от Хауса ни на сантиметр. — Нет необходимости, — заявил он с язвительной усмешкой и, одним быстрым движением выставив между ними трость, немного отошел от девушки, — мне хватит моего Викодина, — Кэмерон почти осуждающе сложила руки на груди, — и, может быть, тебя.