Хозяин Принц-мэнора

Ночь иногда играет с нами жестокие шутки, обманывает наши чувства, показывая невозможное и нашептывая когда обнадеживающие, когда леденящие душу слова. Ночь, она загадочна и волшебна, от неё невозможно скрыться или убежать. Она настигнет вас в любом уголке Земли и нежно примет в свои стальные объятия, не выпуская до самого рассвета. А какими вы проснетесь на следующий день, зависит только от вас. Спокойной ночи, дорогие… Ночь. Тихий ветер гоняет сквозняк по пустынным коридорам поместья, заставляя тонкие шторы на окнах трепыхаться под его силой. Стоит устрашающая, мёртвая тишина. Пустынные коридоры создают обманчивое впечатление, что в этом месте давно никто не живет. Толстый слой пыли на мебели и мусор на полу также подтверждают этот довольно правильный, вот только поспешный вывод. Давайте следом за потоком свежего осеннего воздуха проникнем вглубь этого дома, туда, где ни разу не ступала нога обычного человека. Все верно, необычных там было предостаточно. Вот, к примеру, давно почивший мужчина в виде прозрачного призрака, одетого в смешные широкие шорты-тыквы, лосины с девчачьими бантиками по бокам и смешной парик, пронесся по мрачному коридору, разговаривая сам с собой и активно споря. Вот из одной приоткрытой двери выползла огромная чёрная змея, оглянулась, будто проверяя, не следят ли за ней и не накажут ли за побег, и, довольная тем, что осталась незаметной, поползла на кухню, где всегда можно было полакомиться жирными мышками. — Ужжииин, — довольно прошипело это странное создание, изгибаясь из стороны в сторону восьмерками. Повариха, грозная эльфийка неизвестного возраста, еще не знает о планах этой хладнокровной леди, но скоро будет с огромной ложкой гоняться за незваной гостьей и пытаться отобрать у неё еще не ощипанную куриную тушку. В итоге змея скроется во дворе, а недовольная прислужница вернется к своей работе, сетуя на непослушных домашних животных и хозяина, который развел весь этот зоопарк. Фелиция была единственной из жителей Принц-Мэнора, которая могла вот так отзываться о своем господине и не опасаться его праведного гнева. Ей, как той, которая нянчила его с рождения, он мог простить и не такое. Все-таки, что ни говори, но господин Снейп хоть и бывал часто не в духе, но жестоким или безжалостным его назвать было нельзя. Убить он мог только в крайнем случае. Хотя, как показывает практика, попытка пробраться в его поместье как раз и относилась к такому. Ни один из незваных гостей не выжил. Некоторых охранные чары сразу лишали сознания, а при повторной попытке и жизни, а другие, более везучие искатели приключений, которым удавалось пробраться через забор, умирали чуть позже. Все-таки в замке одного из самых сильных чёрных магов страны жили далеко не пекинесы, а специально обученные гончие, которые за милую душу разрывали любую тушку, по глупости забредшую в их владения. Скажете, а зачем вообще пытаться попасть в столь охраняемое здание? Так просто все. Одни, самые глупые, винили соседа-мага во всех своих земных проблемах, начиная от плохого урожая или повальной смерти скотины, другие, наслышанные о его несметных богатствах, скрытых в сокровищнице этого внешне непримечательного дома, хотели заполучить немного себе и стать хоть чуточку счастливей. В итоге и первые, и вторые привносили лишь ненужную суету в размеренную и спокойную жизнь тёмного волшебника, который в данный момент времени находился в своем излюбленном месте — лаборатории и, несмотря на поздний час, был с головой занят проведением нового опыта, колдовал, хмурился и сверялся с толстыми талмудами, висящими в воздухе то тут, то там. Серая гладкая матовая субстанция в котелке как раз медленно покрывалась тонкой сеточкой инея, доходя до нужной консистенции, когда в комнате раздался истошный вопль сигнализации и волшебник, секунду назад с умилительной улыбкой наблюдавший за столь изумительным процессом, вмиг сбросил с лица все намеки на добродушие, подобрался, выпрямившись во весь свой немалый рост, и сделал пасс палочкой, прекращая эту какофонию. «Нужно сменить звук сигнализации» — в очередной раз устало подумал маг и направился вон из лаборатории, собираясь изувечить любого, кто решил нарушить его покой и ворваться в частные владения. Спрашиваете, зачем калечить гостей, которые, быть может, пришли с хорошей вестью или благими намерениями? Поверьте, подобную ошибку Северус совершил еще в юности, когда желал творить добро и приносить радость простым людям, которых, в отличие от него, Всевышний даром не наделил. Вот только, как показал опыт, люди дороже своих жизней ценили деньги и предпочитали получать волшебные составы безвозмездно и на постоянной основе, превращая молодого, талантливого зельевара в своего личного раба, согласного работать день и ночь без оплаты и какой-либо благодарности. И пусть бедняки не могли платить за помощь, так и богачи обнаглели настолько, что смели даже угрожать, пытаясь сделать из волшебника своего личного слугу, посадить на цепь и реализовывать зелья на промышленной основе, зарабатывая баснословные деньги. Глупцы. Самонадеянные глупцы. Они, сами того не ведая, превратили доброго человека в расчетливого эгоиста, которого заботили лишь его собственная судьба и благополучие. Заставили стать затворником, отказавшись от общения с другими людьми, предпочтя общество магов, коих во всем мире было очень мало, а в тех краях, где проживал Северус, они вообще отсутствовали. Поэтому весь его досуг занимали книги, опыты, споры с Фелицией и долгие разговоры с сэром Далтоном, дальним предком, который имел неосторожность умереть не своей смертью много лет назад. Одним словом, Северусу никогда не было одиноко… Или почти никогда. Покинув лабораторию и только после того, как тщательно запер дверь на замок, Северус спустился вниз на первый этаж и вышел на улицу, давая добро псам заняться своей работой и попугать желающих заглянуть в гости в столь поздний час. Поджарые рыжие псы мигом скрылись в темноте двора, оставив своего хозяина стоять на слабо освещенном крыльце. Темный силуэт на фоне окна, чёрная мантия до самого пола скрадывала все очертания фигуры, а в руке была зажата ставшая такой привычной волшебная палочка, способная творить невозможные вещи. Впереди, около самой ограды раздался собачий лай, а Северус непроизвольно подобрался и сжал палочку сильнее, а секундной позже разозлился на свою реакцию. Что же он за волшебник такой, который и в собственном доме чего-то боится? Никудышний, по всей видимости, и зря ему, столь молодому зельевару, столько титулов наприсваивали. Мы не знаем, что такое страх, пока живы наши родители, а после их смерти начинаем бояться каждого шороха и желать лишь одного — снова стать маленьким и жить под их крылом. Лай стих так же быстро, как и начался, раздался шум множества бегущих лап и вскоре четвероногие друзья уже показались около крыльца, счастливые от возможности побегать, с ярко горящими карими глазами и непонятным свертком, который один из них нес в зубах. Вот только «свертку» такой способ передвижения явно не понравился, он запищал, выпутывая руки из пеленки, потом повернулся еще пару раз, полностью освобождаясь из своего кокона и плюхнулся на землю, прямо под ноги собаке, чья слюна упала следом на макушку младенцу. Младенцу?! Именно, перед Северусом, недовольно хмурясь, сидел самый настоящий человеческий детеныш, который прямо сейчас пытался вытянуть край пеленки из зубов собаки, которую та отдавать ни за что не собиралась и уже тихо порыкивала. «И как только не загрызли? — удивился Северус, зная непростой нрав своих питомцев, а потом, еще раз окинув взглядом ребенка, сообразил, что животные никогда не обидят «детеныша», и неважно, какой он породы, человеческой или мохнатой. Будто в доказательство этого другой пес подошел к ребенку и лизнул его щеку, правда, малышу это действие не очень понравилось, он нахмурился, будто старичок, и в следующую секунду на всю округу раздался протяжный детский плач. «Этого еще не хватало, — устало подумал Северус. По деревне и так ходят слухи о том, что он кровью младенцев питается, доказательств только не хватало… До сегодняшнего дня. Еще глядишь с вилами придут утром, убивать злого чёрного чародея. Северус ругнулся, тихо, так, чтобы ребенок не услышал, и, действуя скорее интуитивно, по наитию, поднял ребенка на руки, начиная говорить всякую ерунду, лишь бы успокоился и перестал орать. Малыш и правда, ощутив чужие объятия, затих и с интересом принялся рассматривать свой новый дом и нового родителя. Своих прежних он почти не помнил, они его не сильно любили, предпочитая заботиться о своем родном сыне, а не о Гарри, который хоть и был им родным по крови, но никаких родственные чувств не вызывал. А после того, как он, сильно испугавшись криков тетушки, оттолкнул её воздушной волной подальше, они вообще перестали к нему подходить. Он просто боялся, что та его ударит опять, так что захочется плакать сильно-сильно. Он же не виноват, что тетя упала неудачно и расшибла голову о подоконник? Он же не хотел, он случайно. Вот и сейчас малыш внимательно наблюдал за реакцией этого дяди на свои крики и готовился защищаться в случае, если он надумает его ударить. Не надумал, говорить начал, тихо так, успокаивающе и чем-то непонятном, правда, зато голос у него приятный и пахнет он вкусно, а не воняет как тетушка, да и держит бережно, аккуратно. Плакать вскоре и самому надоело, устал, поэтому сидел на руках незнакомца, с любопытством наблюдая за показавшейся из коридора низкой ушастой женщиной, которая вытирала руки о белое, висящее на плече полотенце. Следом за ней прямо сквозь стену прошел прозрачный, словно дым, мужчина, чем вызвал довольный вcкрик малыша. Они все были такими интересными, что захотелось их пощупать, а лучше укусить или облизать. Какие же они на вкус? Северус, наверное, ни за что бы не справился с младенцем, если бы не его преданная нянюшка. Эльфийка, активно причитая и охая, легко справилась с поставленным заданием «одеть и накормить» и уже через пару минут переодела, как выяснилось позднее, мальчика и сейчас уже кормила, тихо укачивая на руках. Северус тем временем вышел на улицу и пошел искать какие-либо следы, указывающие на родителей мальчика. Кто-то же должен был его подкинуть? Поиски довольно скоро увенчались успехом, на самом краю его земли, в кустах стояла старая корзинка, где на дне лежала смятая, в разводах записка: «Его зовут Гарри, он такой же чокнутый, как и вы, поэтому вам и растить это чудовище!» — гласил текст, написанный дерганым бисерным почерком, что уже довольно много говорило о его обладателе. Северус даже не сразу понял, что его больше задело. То, что ЕГО обозвали чудовищем, или же вот этого маленького мальчика? Наверное, за него было обидней, как-никак он за столько лет жизни отшельником привык и не к таким обращениям в свой адрес, а этот малыш еще ничего никому плохого не сделал. Или сделал, раз решили избавиться подобным образом? Первым порывом было пойти в село и отыскать этих родителей, дабы обьяснить им, как можно вести себя с детьми, а как нельзя, а потом передумал, отчего-то категорически не желая возвращать найденное хозяевам. Сами выкинули, значит, им не нужно, а ему? Вот зачем ему сдался маленький ребенок, к тому же, судя по тексту записки, со способностями к магии? Неужели он согласен взять на себя ответственность за воспитание вот этого маленького человека и стать ему пусть и названным, но родителем? Чем больше Северус думал о последствиях своего решения, тем сильнее хотел найти младенцу более подходящую, чем он сам, семью. Уже возле самого дома он был абсолютно уверен, что сейчас же вернет ребенка в село, но, переступив порог и услышав довольный детский смех, которого столько лет никто не слышал в этом доме, передумал. Пусть остается… пока, а когда подрастет, сам решит, где и с кем захочет жить… И помните, любая, даже самая страшная ночь обязательно заканчивается…