Голубая липа, мой мальчик

Знаешь, мне всегда так нравилось смотреть на эти веточки липы. Вот даже сам не знаю почему. Никогда бы не подумал, что ты вообще умудришься заболеть. Дурость — казалось бы! — вся твоя жизнь была наполнена одной великой целью, а в итоге ты получил нечто совершенно иное и непростительное. Потому что общество не прощает. Для меня твой недуг — истинный сюрприз. Я бы никогда не подумал, что кто-то может испытывать нечто подобное к человеку, который являлся причиной этих неистово любопытных взглядов других вамми-детей. Хотя, пожалуй, наибольшее удивление принёс факт существования голубой липы. Твоё поколение смеялось бы, шутило про намёки на ориентацию чувств. Но я слишком стар для этого, всегда был и буду. Не на тех понятиях воспитали, не те ценности внушали, я видел совершенно другой мир. Мальчик мой, как я рад, что тот мир не стал твоим. Хотя, пожалуй, тебе не слишком подходит современность — я наслышан от L о твоих деяниях. Я видел фото с мест происшествия. Ты художник, напоминающий своим талантом прекрасную юную Линду, с которой судьба не успела тебя свести. Я долго думал, что, возможно, встреть ты её, никогда бы не раскрыл свои умения. Эта девушка воистину завораживает — и совсем не важно, ребёнок она или уже взрослая леди. Наверное, поздно уже говорить тебе что-либо — ты давно паришь у неба, только знать бы в каком из обличий. Скажи мне кто раньше, я бы нашёл способ удержаться и спасти тебя. Вероятно. Хотя, наблюдая за величайшим детективом в мире почти два десятка лет, невольно начинаешь подвергать сомнению любую сказанную мелочь. Поэтому, я не обещаю. Помню, из молодости, той самой далёкой и забытой, о которой любили шутить Мэтт с Линдой. Q не раз старался оградить меня от этого, ему было тогда всего девять. Он ведь просто не понимал шуток. Но грех винить за это его чистую детскую душу, ведь те двое были не намного старше. Правда, не особо много помню с тех времён — столько воды утекло, а я вместе с ней, спускаясь всё ближе к царству Аида. Но есть яркий момент, который не раз всплывал в памяти годы спустя. Это была встреча в кафе — не мрачная и сырая, а полная жизни и смысла встреча. Моя подруга детских лет, изрядно повзрослевшая, стыдливо пригласила на встречу, словно хотела о чём-то рассказать. Мой близкий друг, такой же изобретатель как и я, вечный напарник — был влюблён в эту прекрасную милую даму. Её пышные тёмные локоны вились изяществом, а улыбка сводила с ума даже самых стойких таксистов. И именно меня она позвала на ту встречу. Знаешь, а ведь это подобно судьбе, мальчик мой. Спустя годы мы встретились на том месте с тобой. Но там уже давно нет никакого тихого кафе, только пыльный асфальт, да длинное шоссе с время от времени проезжающими путникам. Тот город стал кладбищем раньше, чем ты родился. Я честен в данный момент. Это лишь мои мысли, посвящённые тебе и никак не письмо, что хотелось бы вручить при жизни. И, вероятно, совсем щепотка ностальгии — по тем временам, когда вы с А сидели в летней беседке, обсуждая иные пути решения головоломок из книг о Шерлоке Холмсе. Знаешь, узнай я раньше, я бы... Даже не знаю. Вероятно, одарил бы самой доброй из всех своих улыбок — в конце концов, ты никогда не был любимым воспитанником приюта и, думаю, мне бы стоило тебя подбодрить. Сказать, что это лишь минутное помешательство, что люди не влюбляются с такой огромной разницей в возрасте. Твои семнадцатилетние глаза спокойно бы выслушали — это моя главная мысль. Что ты просто спокойно бы стоял, убивая мои нервные клетки неловким молчанием, словно каннибал перед своим величайшим пиром. Мой мальчик, что произошло в ту ночь? Когда ты оставил только одно короткое скупое письмо и сбежал, бросив несколько самодельных веточек сакуры у могилы А. Без прощаний, извинений и неловкостей. Полагаю, я поступил бы так же, за исключением содержимого письма — никому бы не доверил свои чувства, даже лучшему другу, что был так влюблён в леди, с которой мы встретились там, где сейчас гранитная крошка и пустынный асфальт. Я часто после этого там проезжал в надежде получить хотя бы крошечную весточку от моего маленького мальчика. И да, я признаю, что это не помешательство — по крайней мере сейчас, когда под ногами сырой последождевой грунт, накрывающий твою деревянную труну несколькими слоями. Мёртвая пустынность кладбища провинциального городка Англии шепчет мне что-то о тебе и я не могу молчать больше. Так эгоистично с моей стороны любить ребёнка, но, на данный момент, я отдал бы всё, лишь бы вернуть тебя и объясниться по-настоящему, как должно было быть с самого начала. Но, знаешь, я ведь опоздал. Мне так жаль, что не успел купить букет с ароматом той самой цветущей липы, под которой мы так долго и насыщенно дискутировали о типичных проблемах нынешнего мира. Хотя, тебе ведь и своих хватало. Наверняка, лёгкие невероятно жгло, сильнее любого раскалённого прута, который пронзает тело насквозь. Мне так жаль, на самом деле очень и очень жаль. Ты ведь прожил с этим до самой смерти, верно? Прости меня, мальчик мой, прости меня. Прости за то, что уже нет возможности вернутся в прошлое и просто обнять тебя. Крепко, чувственно, как когда-то давным давно, в ранние годы. У нас с тобой ровно тридцать девять лет разницы, плывущие туманной скомканой картинкой в вечность. Словно это бы что-то изменило. Я уверен, ты бы сказал что-то вроде «Триджи по тринадцать» и продолжил молчаливо смотреть в даль горизонта, на светящиеся белизной гладкие тучи. Я праздную свой юбилей лишь завтра, но ради такого случая солгал бы о возрасте. Будто тебе было до этого какое-то дело. Будто я, как истинный глупец, всегда смотрел лишь за внешнюю разницу. Хотя, я прошу меня простить, это действительно является правдивым утверждением. Я смотрел только на нашу разницу, такую болезненную и сырую, словно после кровавого ливня. Пожалуйста, позволь закрыть глаза и больше не видеть могильную плиту. Я хочу этого так же сильно, как и ты хотел заметить отклик на собственные тихие реплики. Пожалуй, я не могу тебе сказать большего, мальчик мой. Совершенно ничего, потому что это звучит как бессмысленный бред сумасшедшего. И я надеюсь, твой извечный противник, который является моим лучшим воспитанником, не умеет читать мысли. Мне противно называть это позором, я отказываюсь от подобных слов в адрес твоих чувств ко мне. Это своеобразное ощущение, болезненный укол души, назвать любовью который будет тоже неправильно. Потому что любовь должна быть взаимной, а я, как ты успел заметить, изрядно припозднился. Название этим чувствам — голубая липа. Голубая липа, мой мальчик.