Размытое отражение нашего счастья

Новый год… Как только слышишь эти слова сразу всплывают радостные и самые тёплые воспоминания… Огоньки, сияние, хлопушки и мишура, манящий запах мандаринов и аромат шампанского, семья, уютное застолье и огромное количество самых разнообразных блюд, которые редко удаётся попробовать в течение всего года помимо самого праздника. Ну не счастье ли это? Похоже на самую восхитительную сказку, не так ли? Но Лалиса так не считает. Не в этот год, по крайней мере… Сегодня она одна, как и весь прошедший год, который она с большим трудом несла не себе. Ни друзей, ни родных, никого, кто бы мог скрасить её будни. Она жила этими скучными серыми красками почти всю жизнь, но только в этом году поняла, что её друзья могли хоть немного её скрасить. Но не сейчас… Лиса переехала в Сеул ради учёбы: получить высшее образование и постараться найти прелесть жизни, но уже после двух месяцев жизни здесь она поняла, что ни о какой прелести и речи быть не может… Манобан росла в дет.доме с самых ранних лет. Родители отказались от неё как только малышка появилась на свет. С тех пор окружающие её люди всегда были чужими. Она желала любви и заботы, но вместо этого получала лишь её небольшую часть. Воспитатели не могли разделиться на всех. Помимо неё эту одинокую и, увы, не счастливую участь делили ещё тысячи и сотни детей по всему миру. Но Манобан так в этом нуждалась, так требовала этой теплоты в ответ, что уже в семь лет вся иссякла и вовсе перестала улыбаться. А её улыбка была самой красивой. Никто не мог устоять перед её милыми ямочками на щеках… Это была ужасная потеря. Её уже никто не мог вернуть, а эта улыбка исчезла бесследно, не оставив даже небольших намёков после себя. Единственной радостью для девочки стали её друзья. Она проводила с ними всё время и только рядом с ними могла почувствовать хоть и небольшое, но нужное, родное тепло. Однако… Звонкий смех Манобан не появлялся даже при них. Лишь лёгкая благодарная улыбка… Переехав сюда, в большой и, казалось бы, живой город, Лиса хотела найти новую компанию. Завести новых знакомых, друзей… Может, даже найти свою половинку, которая могла бы заполнить её пустоту. Но, увы, всё оказалось совсем иначе… С детства Лиса не отличалась большим дружелюбием и общительностью. Все друзья, что были у неё обычно проявляли интерес первыми, а в городе всем стало друг на друга плевать. У каждого свои проблемы, свои заботы. Кого вообще может волновать какая-то девочка без друзей?.. Именно так Лиса и оказалась сейчас одна на многолюдной сверкающей улице среди счастливых семей и радостных подростков. — Ма, па, давайте вы меня покатаете на коньках? — Лиса смотрела на маленькую девочку, в глазах которой отражались все огоньки города. Она звонко смеялась и мило морщила носик. — Хорошо, зайка, но сначала ты должна меня догнать, — мужчина рванул вперёд и начал дразнить свою дочку. Вся семья начала хохотать. Девочка бегала за отцом, мама начала снимать это на камеру, при этом улыбаясь так, как Манобан могла только мечтать. — С наступающим! — проходя мимо них поздравила Лиса, но её, видимо, не услышали и даже не обратили внимание. Уже в сотый раз она ничего не слышит в ответ. Поздравляет каждого встречного, но почти каждый второй даже не замечает её. Пару раз лишь на неё взглянули, только вот, скорее, презрительно, чем празднично и благодарно. Грустно вздохнув, Лиса решает зайти в какое-нибудь кафе. Уж там точно будет тепло (по сравнению с морозной улицей), и хотя бы официанты поздравят с новым, таким же скучным годом. — Добро пожаловать, с наступающим вас! — сразу на входе слышит светловолосая. И Манобан бы почти улыбнулась, если бы вновь не услышала эту же фразу позади себя как только дверь снова открылась. — Добро пожаловать, с наступающим вас! Счастья и здоровья в новом году! — мелочь, возможно, но Лалиса расстроилась от неё ещё сильнее. Мало того, что это говорят каждому посетителю, так ещё и только ей не пожелали это «счастья и здоровья» в новом году. — С наступающим вас, что будете заказывать? — как только Лиса приземлились за столик, к ней моментально подошла девушка с рожками оленя на голове. Манобан уже успела понять, что это «с наступающим» она будет слышать каждые пять секунд, но в этом поздравлении нет никаких эмоций. Всё это вылетало у них по привычке, потому что за это им платили, потому что это их работа… — Принесите, пожалуйста, какао и любое пирожное на ваш выбор, — попросила Лиса, быстро пробежавшись по меню, которое сразу же закрыла. Официантка поспешно ушла, оставив Лису одну сидеть за столом. Ей не оставалось ничего, кроме как начать рассматривать интерьер заведения. Здесь было уютно, даже очень, и если бы Манобан была не одна, то скорее всего оценила бы это всё по достоинству, похвалила бы тех, кто обустроил кафе и оставила бы чаевые всем официантам, но… Манобан одна. И более того, настроения нет никакого, денег осталось немного, а ни одна мелочь уже не радовала, как было раньше. Лиса перевела взгляд в окно. Красиво украшенное, оно сверкало разными огнями. Кто-то вырезал ажурные снежинки и приклеил их по самому краю стекла. На подоконнике стояли фигурки животных и снеговиков. А по ту сторону окна ходили люди, в основном в больших компаниях и с весёлым выражением лица. И тут желание что-либо делать окончательно пропало. Когда видишь, как все веселятся, радуются, а ты сидишь один, нет ничего, кроме ощущения пустоты внутри. Будто весь мир тебя обделил. Будто кто-то свыше решил тебя наказать… Но за что?.. — Ваше какао и пирожное. Приятного аппетита! — и так же быстро, как и появилась, официантка ушла. Лиса удручённо вздохнула, отодвинув от себя и пирожное, и какао, о котором только пять минут назад так мечтала, и уставилась в окно, наблюдая за медленным кружением снежинок в воздухе, наполненном одиночеством…

***

Домой Лиса возвращалась уже в новом году. Время перевалило за полночь и народу вышло ещё больше прежнего. На улице стало шумнее, но Лиса уже спешила домой. На сегодня ей хватило созерцания людского счастья, теперь бы своё обрести… Подходя к своему дому Лиса уже даже не обращала внимания на все эти чужие разговоры и смех. Сейчас она мечтала поскорее попасть домой и как можно быстрее заснуть крепким сном. Но даже тут её планы, похоже, сорвались. Сама того не желая, она взглядом зацепилась за силуэт человека на крыше дома. И если бы не любопытство Лисы, всё бы кончилось прекрасно, и уже сейчас она бы отдыхала в спальне, просматривая второй или третий сон, но… Манобан никогда не могла побороть это ужасно вредное чувство узнать всё как можно подробнее, поэтому сейчас она шла не в свою квартиру, а поднималась на крышу. Ту самую, на которой ей чудился таинственный силуэт. — Ну и ветер, — пробурчала девушка, натягивая свой шарф до самых глаз. На крыше десятиэтажного здания действительно сильно дуло (что даже не удивительно, учитывая то, что сейчас середина зимы). Как назло ещё и снегопад был. Мало того, что всё лицо отмёрзло, так в придачу ещё и видимость плохая была, снег летел прямо в глаза. Но даже погодные условия не помешали девушке разглядеть тёмный силуэт парня, стоящего на самом краю крыши. Лиса забеспокоилась. Единственная мысль, пришедшая в голову была не самой хорошей и позитивной. «Он хочет покончить с собой? Он сейчас спрыгнет? Что мне делать-то?» — Лиса так и замерла на месте, прокручивая всё это в голове. Она даже не заметила, как парень повернулся к ней на её бормотание. — Что ты делаешь на крыше в такой день? — Лиса даже вздрогнула, только сейчас понимая, что вопрос был адресован именно ей. — Я? Я… Именно это и хотела спросить у тебя. Что ты тут делаешь? — благо, девушка быстро успела выкрутиться, однако, глупое выражение лица всё ещё её выдавало. — Отмечаю новый год, — как-то грустно усмехнулся парень и вновь развернулся к краю. — Ну такое себе развлечение, — хмыкнула Лиса, подходя ближе и заглядывая вниз. «Что же там всё-таки такое, отчего он уже так долго стоит на крыше?» — Но я смотрю, ты тоже не больно-то веселишься. Праздник же! — он присел на самый край и уставился на Лису. — Хм, каждый год одно и то же. Не вижу смысла отмечать, — и как ни странно, Манобан тоже присела рядышком, хотя немного побаивалась высоты и самого парня, имя которого ей до сих пор неизвестно. — Или просто не с кем? — ухмыльнулся он, всё так же с интересом разглядывая девушку, голова которой в миг поникла. — Что, это настолько заметно, да? — она не поднимала головы и рассматривала свои ноги, под которыми не было ничего, кроме воздуха и расстояния в несколько сотен метров. — Парень бросил или с родителями поссорилась? — тут же предположил парень, устремив взгляд уже на город. — Не угадал… — Друзья подставили? — И снова промах… — Всю жизнь одна? — и его взгляд пересёкся с бездонными глазами Манобан. — В точку… Всю жизнь одна, — как приговор произнесла она, глубже заглядывая в карие глаза напротив. На удивление, в них не было ничего чужого, и, возможно, если приглядется, можно было увидеть в них что-то похожее, что-то родное… — Так ты тоже пришла сюда, чтобы освободиться от этого мира? — парень взглядом указал на пропасть. — Господи, нет! Я, конечно, чувствую себя отвратительно и не вижу никакого смысла в своей жизни, но уж точно не собираюсь на себя руки накладывать! — и тут Лиса поняла, что вот он, как раз-таки, и пришёл сюда именно за этим. — Только не говори, что собрался прыгать?.. — Угадала… — он усмехнулся. — Мы будто в загадки играем… — По-твоему это смешно? Я конечно многое понимаю, жить тяжело и всякое такое, но не поступай как глупец! Только слабаки сами себя закапывают в землю! — на секунду Лиса почувствовала себя какой-то мамочкой, которая читает нотации своему сыну. — Ты так думаешь? — он с неким вызовом взглянул на Лалису. — Думаешь, твоя жизнь хуже моей? — Ну… Возможно, — да, именно так и считала Лиса. Она всю жизнь росла в дет.доме, не получая ни внимания, ни любви, кроме друзей у неё не было ничего. А сейчас она вообще абсолютно одна живёт в большом городе. Что может быть хуже?! Разве что собственная смерть. — То есть ты хочешь услышать мою историю и доказать мне, что всё хорошо и я должен продолжать жить? — на что он получил кивок от девушки. — Ладно! Только если ты признаешь, что это гораздо хуже твоей истории, ты не будешь запрещать мне делать то, что я уже давно задумал! — Да, но только ты же не знаешь моей истории. Как будешь судить? — Ты хочешь поделиться ею… Ну хорошо, рассказывай. — Поверь мне, нет ничего хуже, чем всю жизнь расти в детском доме. А я жила. Родители, которых я никогда не видела, отказались от меня с самого рождения. Я росла без той родительской теплоты и заботы. Меня окружали такие же одинокие дети как и я, со своими грустными судьбами. Конечно же, ни одному взрослому, ни одному воспитателю не удавалось разделить свою любовь на всех детей, именно поэтому я и выросла такой: скучной, грустной и никогда не улыбающейся… Даже при друзьях я не могла посмеяться так, как смеются все вокруг. Я могла им улыбнуться, да, но никогда не засмеяться… А год назад я переехала сюда, в большой город, где надеялась найти новых друзей и знакомых. Но из-за своего закрытого характера я не нашла никого. Весь год жила одна и даже праздники все справляла в полном одиночестве, — на удивление девушки, на душе стало легче. Она почему-то не боялась выговориться первому встречному парню, почему-то никогда не общалась вот так просто и легко, как могла сейчас, рядом с этим незнакомецем. — Грустно, конечно, но не думаю что одиночество настолько ужасно, чтобы считать себя мучеником всей планеты. Поверь, есть проблемы куда хуже, чем одиночество… — Ну давай, выкладывай, что у тебя за проблема, из-за которой ты даже готов проститься с жизнью. — Возможно, ты права, жить в детском доме ужасно и такой участи не пожелаешь даже врагу, но… По-твоему, что лучше: жить в ужасной семье, где тебя не считают человеком или жить в дет.доме, где у тебя нет родителей, но есть хотя бы друзья и воспитатели? — В семье! Определённо в семье! — парень усмехнулся, но продолжил свой рассказ спустя секундное молчание. — Я жил в семье алкоголиков. Родители пили до посинения и тратили последние деньги на алкоголь и сигареты. Я вечно ими пах, хотя никогда и не употреблял… Как думаешь, кто-то будет дружить с мальчиком, от которого несёт дешёвым алкоголем и отвратительными сигаретами, одетого в какие-то оборваные вещи, которые он носит круглый год? — он заглянул прямо в глаза девушке, заглянул будто в душу и сам нашёл в ней ответ. Лалиса ничего не ответила, но он всё равно знал, что она думала об этом. — Если у тебя были друзья, то я о них мог только мечтать. Если ты могла улыбаться им, то я мог улыбаться только своему отражению… Просто представь, я часами стоял перед зеркалом, улыбаясь себе и внушая, что всё хорошо, что если потерпеть немного, это всё кончится… Я тренировал в себе фальшивую улыбку, понимаешь? «Фальшивая улыбка» — звучит как что-то совершенно дикое, да?.. Я улыбался всем, улыбался широко-широко, а на меня смотрели с усмешкой, с нескрываемым омерзением… А я всё равно улыбался, просто потому, что это стало привычкой… Я уже и забыл, как это - улыбаться от настоящих эмоций… — Лиса закусила губу и ещё чаще начала моргать, будто пытаясь себя держать. — Родители частенько поднимали руку в пьяном состоянии, а оно было настолько постоянным, что казалось, будто по их венам текла не кровь, а алкоголь, дешёвый алкоголь, от которого каждый день они ещё и медленно убивали себя… До сих пор убивают, — парень вздохнул и прикрыл глаза, запрокидывая голову. — Я даже, чёрт возьми, бросить их не могу… Поэтому пришёл сюда… Взял с собой побольше алкоголя и… Совсем скоро смогу решиться на этот шаг, когда разум совсем затуманится… — он резко повернулся к Лисе. — Ну что? Как думаешь, всё плохо? Лиса молчала, поджав губы, изредка шмыгала носом. Но не отводя глаз, смотрела прямо на парня, что с едва различимой грустной улыбкой смотрел на неё в ответ. — Не надо… — тихо прошептала она в тот момент, когда слеза всё же упала с её глаз. — Боже, не плачь. Это не должно было звучать как драма или трагедия, — он наклонился к ней ближе и аккуратно начал стирать слёзы рукой. Лиса чувствовала его тёплое дыхание у щеки, чувствовала его горячие руки и… Чувствовала его самого… как родного… — Не уходи… — всё тем же сиплым шёпотом попросила она и сама прижалась к нему. Её руки обвили его худое тело, которое на удивление действительно было таким хрупким, несмотря на объёмный пуховик. — Почему так беспокоишься о незнакомце? Мы же даже не знаем друг друга, — он обнимал её в ответ. Крепко, как никогда. — Я Лиса… Лалиса Манобан… — Чон Хосок, — он улыбнулся. Впервые… И по-настоящему. — Пообещай, что не уйдёшь теперь… Если тебе нужна помощь, я помогу. Можешь пожить у меня. Я помогу! — она отстранилась и посмотрела на него серьёзным взглядом. — Давай теперь это одиночество разделим пополам… — Хорошо… Если это действительно подарок с небес, я буду бережно его охранять… Я буду нежно тебя беречь, — лёгкий поцелуй в щёку моментально разжёг в Лисе огонь. Она улыбнулась так, что озарила своим сиянием не только небо, но и Хосока, который ещё крепче сжал её в объятиях. Он теперь никогда её не отпустит. Он подарит ей то тепло и ту любовь, о которой она всегда мечтала. Она теперь подарит ему ту улыбку, которую он никогда не видел, заключит его в крепких и тёплых объятиях, в которые ему никогда не получалось попасть. Они теперь вместе. Счастливы. По-своему счастливы... Её пшеничные локоны пахли не мандаринами, не шампанским и уж тем более не противными сигаретами… Она вся пахла счастьем… А как оно пахнет? Хосок и сам не знал, пока не встретил её, девушку, в которой видел своё отражение, отражение размытого счастья…