Клялся

      И он тоже клялся ей, что не умрёт и не оставит её, как это сделали другие. Обещал не сдаваться и исполнить свою мечту.       Цунаде смотрела на его обгоревшие руки и чувствовала, как тошнота подступает к горлу, вызванная удушливым запахом запекшейся кожи на его лице. Оно блестело почерневшей кровью, дерзко вгрызавшейся в душу Цунаде тоненькими струйками гноя из лопнувших волдырей, а на левой щеке противно хлюпала при каждом его движении длинная рваная рана. Он не замечал своего состояния. Всё ещё пытался что-то ей говорить.       — Моего отца признали не потому, что он стал Хокаге… — еле слышно шелестел ей Наруто, а губы его дрожали в отчаянной попытке улыбнуться.       Она никак не могла разобрать его слова, которые попросту не слышала. Сейчас Цунаде снова морщилась от металлического привкуса, пробирающего до костей и сковывающего всё тело. Того самого, когда кажется, что это сам Бог Смерти затыкает тебе рот своим клинком. Цунаде кривилась и всё пыталась собраться с силами. Успокоиться. Но получалось только тупо смотреть Наруто в глаза. Когда-то самые синие в мире, сейчас они потемнели и напоминали ей заледеневшее стекло в холодную зиму — что угодно, но никак не взгляд, который она так хорошо знала. Он никогда не был безжизненным и куда-то сквозь неё. Чужим.       — Что? — бормотала она, но слышала свой же голос откуда-то издалека. — Тебе нельзя говорить, молчи, молчи…       Известные на весь мир полоски на щеках словно стёрли с его лица. Засохшая кровь, грязь, пепел и сгоревшая кожа… А полосок нет.       — Мой отец…       Тщетно пыталась остановить, хоть как-то задержать уже слабо пульсировавшую кровь, толчками вытекавшую из разреза на его шее, но ничего не выходило. Горячая и липкая, она всё брызгала ей на руки, пачкала давно ставший бурым халат и заливала колени, а после с противным звуком капала на холодный пол реанимационного отделения. Цунаде казалось, что от эха каждой из капель содрогаются даже стены.        — Молчи…       А где-то в её животе с диким рыком рвался наружу обжигающий холод. Смерть?       — Он стал Хокаге, потому что его признали… — надрывался тем временем Наруто выдавить ещё хоть что-то. Но задыхался от скопившейся во рту крови.       Она до боли сжимала зубы и старалась сконцентрироваться. Ей нельзя терять голову. Только не в третий раз. Охрипшим голосом Цунаде силилась отдавать команды своим помощницам — хоть подсознание и вопило о том, что Наруто ещё жив только благодаря им — но слышала лишь слабый шёпот с треском изломанной души. Она, её душа, ранее как-то держалась на таком искреннем и простом обещании совсем непростого мальчишки, но теперь же Цунаде ощущала, как и сама летит в бездну вслед за осколками своего вдребезги разбитого сердца. Без души. Та покинула её — билась в агонии на залитом кровью операционном столе вместе с Наруто.       Где-то поблизости непозволительно громко гремели часы, отмечая каждую секунду, которую ей никогда не вернуть. Перед глазами всё плыло.       Она мало что понимала и с трудом реагировала. Пальцы Цунаде скользили по ранам на груди Наруто, затягивая их. Чакра обволакивала внутренние органы в попытке стабилизировать их работу. Слёзы текли по щекам обезумевшей Цунаде, и она до крови закусывала губу, лишь бы не сорваться на крик. Ей что-то подавали в руки, а что-то забирали. Рядом туда-сюда носились медсёстры с металлическими тележками, которые никак не могли катиться без скрежета. Напротив неё металась Сакура, взявшая всё командование на себя. Цунаде казалось, что пространство вокруг неё и Наруто поглотил вязкий чёрный туман. Она почти не помнит, что происходило в ту безлунную ночь.       Помнит только, как взгляд Наруто неожиданно прояснился, и он заглянул в её глаза.       — Я добился признания, Баа-чан. Добился своей мечты, — прошептал он тогда. Цунаде ещё машинально отметила, что пульс совсем затихает. Наруто улыбался.       «Больше не одинок…»       Что было дальше, Цунаде уже не помнит.