Just one more time before I go I'll let you know That all this time I've been afraid wouldn't let it show Nobody can save me now, It's do or die – Battle Cry, Imagine Dragons
– Ни с места, а то буду стрелять! Чжунэ запнулся оттого, что сильная струя воды ударила ему прямо в лицо. Он упал на изумрудную траву и покатился, громко смеясь как сумасшедший. – А у тебя быстрые рефлексы, хён! Или, может, это из меня просто такая уже гигантская мишень, а? – Спорю на что угодно, что да. Ты в свои десять лет вымахал даже выше меня, балда, и это возмутительно, – Чжинхван улыбнулся следом, откинул водяной бластер и плюхнулся на землю рядом со своим другом. Поерзав немного, он мечтательно закатил глаза и ткнул себя кулаком в грудь. – И как иначе, я ведь хочу стать солдатом, как мой отец, так что я должен целиться быстро и точно, чтобы суметь всех защитить от врагов. Мама рассказывала, что папа однажды один отстреливался от десятерых разом! Р-раз, р-раз, в ноги, в тело, в голову— – Ха! Ты же рыдаешь как младенец каждый раз, когда мы смотрим очередной грустный мультик по киноголограмме. Маму оленё-ё-ёнка охотники застрелили, ещё и в 5D... – передразнил Чжинхвана Чжунэ. Старший шутливо замахнулся на него. – А тебе бы мозгов не помешало, мелкий. – Да я что? Я ничего. Просто солдаты не должны плакать, какой из тебя защитник, Нани-хён? – Чжунэ усмехнулся и задрал голову, чтобы уставиться на Чжинхвана своими хитрыми тёмными глазами. – Скажи честно, кем вот ты правда хочешь стать, когда вырастешь? Выбери кого-нибудь классного! Как я. Вот я хочу стать межгалактическим певцом – буду рассекать по бессчисленным планетам, а слава обо мне разнесется далеко-далеко, по всей вселенной! Он распахнул руки, широкими жестами обводя воображаемую карту всех ближайших галактик, для которых явно не хватало места в детских руках, но Чжунэ это не смущало. В его глазах уже зажглись мечтательные искорки. – Только представь себе эту свободу! Можно отправиться куда угодно, я буду летать по всему космосу, петь и делать людей счастливыми, чтобы они пели вместе со мной! Серьезно, вот какая у тебя на самом деле мечта, хён? Чжинхван замялся и смущенно почесал кончик носа. Он лежал на земле, чувствуя лопатками сырую от их весёлой водной потасовки траву, и смотрел в алое небо, на скрытые за облаками планеты и звезды. У младшего всегда была бурная фантазия, но за это он его и любил. С ним всегда было весело. Но если Чжунэ хотел стать межгалактическим певцом, то у Чжинхвана в свои тринадцать желания были не такими гигантскими. Ему хватало тех, кто был рядом с ним. – Если честно, то, наверное, мне иногда хочется стать... ветеринаром, – признался он наконец, поколебавшись. – Я бы с радостью заботился о всяких питомцах. Услышав это, Чжунэ взмахнул руками и издал чересчур обиженный звук. – Это круто, но зачем тебе питомцы? У тебя же никого нет, заботься лучше обо мне! Или отправляйся со мной по галактике на корабле. Можешь гладить и лечить всяких зверушек, пока я выступаю. А? Он перекатился ближе к Чжинхвану и нагло ткнул его в бок своей большой головой, надув губы для большей убедительности. – И вообще, ты обещал купить мне что-нибудь вкусное, если я получу хорошие оценки в академии за этот год. Я очень старался ради тебя, Нани-хён! Хочу то мороженое с Венеры, помнишь? Помнишь, вкусное такое ~ Чжинхван звонко рассмеялся. Он потрепал лохматую макушку Чжунэ и хмыкнул, поймав умоляющий взгляд младшего. – Ладно-ладно, надоедливый какой. Куплю. Думаю, ты этого заслуживаешь.*** ***
– Ты заслуживаешь гораздо большего, – тихо сказал намного повзрослевший Чжинхван, глядя на стоящего перед ним на коленях Чжунэ с связанными за спиной руками. Чжунэ не избегал его взгляда. Он смотрел упрямо на Чжинхвана, вызывая непрошеные мурашки по коже. Только спустя пару томительных секунд усмехнулся и выдохнул неровным ритмом: – Мы оба заслуживаем лучшего, – его хриплый голос неожиданно дрожал. – К сожалению, нам так и не повезло вырасти теми, кем мы хотели, не правда ли? Правда, был вынужден согласиться Чжинхван. К сожалению, он всё видел. Он до сих пор видел отголоски радостного, громко смеющегося шаловливого пацана в этом накачанном, покрытом синяками и кровью, согнутом, но так и не сломленном мужчине в порванной от борьбы одежде перед собой. Отголоски того, кем Чжунэ был, когда дни были гораздо светлее, а их жизнь – счастливее и безмятежнее. Когда им приходилось уворачиваться всего лишь от водяной струи, а не от смертельного обстрела. Хуже того, Чжунэ никогда не умел сдаваться без боя. Даже когда перевес сил стал очевидно заметен, то, направив всю свою команду сбегать по заранее определенному пути отхода, сам он остался отважно отвоевывать – ведь это было единственное укрытие отряда восстания с новым оружием и лекарствами. Глупый. Храбрый. Типичный Чжунэ. Чжинхван рвался к завоеванию важной точки, которая переломила бы ход всех драматичных событий, но он не был готов к встрече с прошлым. Не был готов переломить ещё и его. Палец Чжинхвана дернулся на спусковой кнопке нейтронного бластера. Он прикусил губу и взял оружие в обе руки, поднимая прицел к сердцу Чжунэ, почти посередине его тяжело вздымающейся грудной клетки. Ровно между рёбрами. Но ровно не вышло – то ли от сомнений, то ли в какой-то глупой надежде на мизерный шанс. За стенами в сотне метров от них ждал его отряд, готовый вступить сразу же после вынесенного приговора. А Чжинхван оказался не готов ни к вынесению приговора, ни к расправе. Одному Всевышнему ведомо, как всё это несправедливо. Но Всевышний оставил их страдать одних в этой войне, как и все остальные, впрочем. Как и вся огромная, не умещающаяся в детских руках галактика. – Ты знаешь... – Чжинхван вздрогнул, когда Чжунэ снова заговорил. Низкий негромкий голос пробирал до мурашек. – Самое время поговорить начистоту. Я же тебя всё это время ненавидел, – признался тот, прикрывая тёмные глаза веками. – За то, что ты меня бросил! За то, что всех нас бросил, не сказав ни слова, когда начался весь этот хаос и нам перекрыли космические границы, когда погибло столько невинных людей. Я же даже не успел закончить школу, как ты пропал. Я ведь так боялся... что потерял тебя навсегда. И всё для чего? Чтобы узнать через два года, что ты присоединился к государственным войскам и теперь тоже угнетаешь всех тех, кто просто хочет свободы, кто хочет, чтобы наши права уважали. Зачем ты так поступил? Чтобы быть как отец? Ну и как, понравилось? Чжинхван молчал, борясь с комом в горле. – Я вовсе не просил делать меня лидером оппозиции, я просто изо всех сил пытаюсь остановить эту бессмысленную гражданскую войну, а ты... ты всегда говорил, как я тебе надоедаю. И теперь я ненавижу тебя. – Чжунэ упрямо глядел на него с нечитаемым взглядом. – Ты всегда указывал мне, что делать, ибо был старше. "Умнее". Всегда думал, что знаешь, как лучше, а теперь не можешь скрывать своего разочарова– – Не смей! – прошипел Чжинхван, крепко сжимая рукоять бластера. – Не смей, Чжунэ, блять. Я знаю, что ты пытаешься меня разозлить, чтобы мне легче было в тебя выстрелить. Не получится! Старый заброшенный космодром замолчал. Только led-лампы бездушно и ровно потрескивали, освещая служебный тупик, где они в конце концов оказались. Где вообще наступит конец всего. Смех Чжунэ громко разнесся над тишиной. Окровавленный уголок его губ дёрнулся в грустной улыбке. – Ну...я должен был хотя бы попытаться, хён. Раньше, когда мы оба были детьми, я умудрялся обмануть тебя в чем угодно. – Мне... – Чжинхван медленно помотал головой и закрыл глаза на секунду, словно сбрасывая с себя наваждение. Глубокий вдох. Выдох. Только воздуха все равно не хватало. – Мне никогда не будет легко это сделать, Чжунэ. Неважно, какой путь ты бы ни выбрал в жизни, я все равно тебя... Он замолчал, чувствуя нелепость происходящего. – Тогда собирайся с духом, времени полно, – Чжунэ пожал плечами настолько, насколько ему позволяли связанные руки. Его голос уже не дрожал. – Ты единственный, кому я доверю свою жизнь, хён. И я не буду тебя винить, если ты решишь забрать её ради всеобщего блага. Его слова, сказанные беспечным искренним тоном, встали очередным комом в горле Чжинхвана. Он не будет плакать. Не в такой ситуации. Не будет. Он не– – Нани-хён, ты что, плачешь? Я же всегда говорил тебе, что никакой из тебя солдат... Ты слишком мягкосердечный. Лучше бы ты стал ветеринаром. Заботился бы о зверушках и всё в том же духе. Стрелять в людей – не твоё. Голос Чжунэ был тихим. Как будто не командир военного отряда и лидер оппозиции встретились на перекрестке их жизненных путей, а они снова дети – того самого времени, когда каждый раз, перегибая палку со своими шутками и доводя Чжинхвана до слез, Чжунэ немедленно превращался в неловко улыбающегося младшего брата, пытающегося утешить своего друга. Чжинхван готов был поклясться, что заметил слёзы и в глазах Чжунэ. Тот тоже наверняка вспомнил эти замечательные дни, сейчас казавшиеся всего лишь далёким сном. – Чжунэ-я... – Чжинхван, сдерживаясь изо всех сил, всхлипнул. – Ты же знаешь, что у меня приказ, да? Я-я не могу его ослушаться. Восстание должно быть остановлено, только так можно вернуть мирные дни. – Ты правда в это веришь? – Не надо... – Да. – Что? – Чжинхвану было не до смахивания слёз, он резко вскинул голову. Может, если бы он смог изменить взгляды Чжунэ, он бы поговорил с начальством, и правительство позволило бы ему жить, может, если бы... – Я знаю, что ты не можешь ослушаться приказа, – пояснил Чжунэ и вздохнул. Чжинхван молчал. – Мы заслуживаем гораздо большего, ты и я, но вот такая у нас с тобой история вышла. И теперь ничего не поделаешь. Давай на счёт три. Три... Он постарался сохранить спокойствие в голосе и выражении лица. Неужели вот и все? Совсем все? Пожалуйста, нет. – Может, в какой-нибудь другой вселенной нам выпадет шанс получше. Где ты бы мог петь людям, а я – заботиться о питомцах и о тебе. Два... – прошептал Чжинхван, мужественно улыбаясь. Чжунэ улыбнулся ему в ответ и закрыл глаза. – Надеюсь, это будет такая вселенная, где я всё-таки смогу сказать, что люблю тебя. Один – Тонким жужжанием прозвучал выстрел. И два чьих-то неровных вдоха.