Это была «последняя» их встреча…
***
— Послушай, Трэвис, мне нужно услышать от тебя как можно больше. Твой отец волнуется, не стоит бояться, — поправляет очки психолог, затем трет переносицу. Кеннет отправил сына к Откину только из-за порезов на руках, предварительно, конечно, избивав за это. Суицид самый сильный грех на свете. — Расскажешь мне из-за чего ты стал делать себе больно? Что тревожит тебя? — делает свою работу темноволосый мужчина. — Я не знаю, все как-то… навалилось, а потом… — Фелпс младший пожимает плечами, начиная рассматривать свои руки, — Насколько раньше я могу уйти от вас? Говорить парень не хочет, ведь его отцу могут рассказать что беспокоит блондина. Возможно причастность к культу, возможно ориентация, возможно побои и отсутствие любви. Школьное время самое тяжелое, а тем более тогда, когда ты не можешь быть собой. Приходится скрываться за маской безразличия, агрессии… Хотя банально хочется просто любви и ласки, как это было в августе. Джонсон бьет не так больно, даже если он и извиняется после, шрам это оставляет. Отец бьет больно, никогда не извиняется, это оставляет физические шрамы на загорелой коже. Трэвис начал делать это несколько лет назад. В один момент парень сидел в комнате, смотрел в окно и плакал, а в другой уже тащил лезвие ржавого канцелярского ножа по коже, оставляя порез за порезом. Они не были такими глубокими, возможно некоторые, но не все. Кеннету было плевать, он даже не заходил в комнату к сыну после избиений, конечно, ведь его ребенок — мерзость. К семнадцати годам руки покрывали тысячи шрамов и рубцов, маленьких, больших, разной длины или формы. Ближе к сгибу локтя у Фелпса младшего красовались его инициалы, это было чем-то особенным… Словно подпись на одной из самых красивых работ. Трэвис не был красивым. Обычный подросток со своими недостатками и отличиями. В ежедневную привычку только стало входить что-то вроде ритуала. Блондин вставал рано утром, подходил к зеркалу и рассматривая себя, произносил: — Твое тело идеально своими неидеальностями, Трэвис, ты справишься и сегодня, — приулыбается парень, надевая на руку обычную резинку. На уроках он щелкал ей по руке, создавая легкое ощущение боли, позволяющее отвлечься от страшных мыслей. Отношения с Джонсоном в жизни ухудшались с каждым днем, зато Эшли стала единственной подругой-девушкой у Трэвиса, часто помогала справляться с чем-то особенно сложным, а иногда даже выпивала с блондином. Лучшим другом Ларри был Сал, а лучшим другом Трэвиса были его сомнения и мысли. Ладно, хорошо, его лучшей подругой была Эш.***
Темноволосая девушка вытягивает ноги и поглядывает за своим другом, который определенно не хочет говорить о чем-то, что его беспокоит. Легкий дождик идет за окном и барабанит по стеклу, после по комнате пробегает солнечный лучик, что падает на лицо Трэвиса. Парень морщит нос, закрывая глаза рукой. — Знаешь… Я не хочу говорить с ним. Не доверяю… Это как, рассказать директору о том, что ты избил того ботаника на углу школы, причем с тем фактом, что на тебя это даже и скинуть не могут, — рассуждает Фелпс. Блондин садится ровно и снова смотрит на руки. — Я не могу рассказать ему о том, что меня мучает отсутствие любви со стороны Джонсона, не могу рассказать о том, что мой отец избивает меня. Откин расскажет ему все… — рушится на постель Трэвис. — Так, зачем же он повел тебя к нему? Смысл в этих рамках, Откин хороший психолог, как рассказывал Салли, — подсаживается ближе к Трэвису Эшли. Она треплет блондинистые волосы и вздыхает. — Кеннет хотел остановить мои самобичевания, ты понимаешь о чем я, но у него не получилось, да и Откин не особо помогает. Таблетки делают из меня робота и притупляют многие чувства, временами мне не хочется жить вообще, — закидывает руки за голову старший и дергает бровью. — Тише ты, давай не будем говорить о смерти, рано тебе еще. Хочешь оставить меня одну?! — пихает в бок лучшего друга Кэмпбелл. Они смеются и не знают, что ждет их в начале две тысячи пятого года. В Трэвисе уже тогда не было каких-то особо сильных чувств или переживаний. Переломным моментом стала ссора с Ларри, а после и его пропажа. Эш долго не рассказывала о том, что он умер, а потом так же долго молчала о сожженном домике на дереве. В комоде блондина все еще лежит работа Джонсона, они сидели около окошка в маленькой домушке и пили какой-то дешманский энергетик. Тогда первый раз и поцеловались.***
В культе всегда было скучно, точнее… Трэвису нужно было просто сидеть около входа и смотреть за тем, чтобы никто не зашел и не вышел, в случае чего человека можно было бы и убить. Культ пытался уничтожить Салли, но получалось мягко говоря дерьмово, ведь у того в помощниках была чертовски прекрасная Эшли. Трэв ушел во время самого «представления». Сегодня был тот день, когда парень впервые пожертвовал собой ради всех, первый раз, когда по его мнению сделал что-то действительно стоящее и дорогое. — Ты предатель, Трэвис. Тебе ничего не сделать против культа! — Я знаю… — а затем он убивает его. Меч вонзается в грудь с такой ненавистью, которой никто и никогда бы не увидел в Фелпсе младшем. Он никогда не любил своего отца так, как это должны делать дети. Было слишком тяжело принять тот факт, что человек, который тебя избивает, может любить тебя. Трэв никогда не верил этому, поэтому так поступил сейчас. Собрал все обиды и расправился с ними. — Трэвис! — где-то наверху слышен крик Эшли, но блондин понимает, что это конец для него. Он летит в бездну вместе со своим отцом. Там, где им двоим место. — Это был… Трэвис? — слышится вопрос мага где-то совсем рядом. Культ повержен, Эшли, Салли, Ларри и Тодд справились с ним, наверное. Церковь Фелпсов, что грозно стояла над забытым богом городком, разрушена. На ее полу сидит темноволосая девушка, ожидает, когда Тодд все-таки придет в себя и сможет самостоятельно идти. Джонсон снова пропал, растворился в воздухе, словно его никогда и не бывало в этом мире. Так должно было случится и было бы все логично, если бы мир был самым обычным. Блондин прижимается к Фишеру, плачет первый раз в голос. Голубоволосый призрак похлопывает друга по спине, гладит и успокаивает. Рядом лежит уже остывший труп Трэвиса. Он разбился, когда упал, но убил своего отца и сделал очень огромный шаг в повержении культа. — Ты справился, Трэвис, ты молодец. Я горжусь тобой, — шепчет Сал и тихо усмехается на всхлип блондина. — Я предатель, Салли, я блять… своими руками убил его! — наконец до парня дошло содеянное, — Я убил собственного отца, просто взял и убил! Я ненавидел его, Фишер! Но он не заслуживал такой смерти! — Трэв, ты не заслуживал такой смерти… — пропускает мимо ушей призрак, растрепывая волосы своего оппонента.***
Они безуспешно пытались найти Ларри, все было слишком тяжелым и каким-то беспросветным. Казалось, что никто его никогда не увидит. Тихий сигнал старого радио оповещал, что Эшли наткнулась на какую-то линию. Рядом с ней дремал Трэвис, которому определенно больше нет до чего-то дела, он пытается отойти от произошедшего и принять себя снова, как… героя? — Фелпс! Вставай, я что-то слышу! — пытается толкнуть своего друга девушка, но ее руки попросту проходят сквозь блондина, на что тот реагирует слишком ярко и кричит похуже всякой девчонки. — Блять, хватит засовывать в меня руки, пожалуйста, это неприятно и некомфортно, и вообще хватит будить меня каждый раз, когда ты что-то слышишь! — тараторит кареглазый, потирает переносицу, но все-таки садится ровно и начинает слушать вместе с подругой. Эшли глупо смеется, когда к ней приходит осознание, что они нашли. Спустя столько много времени они нашли его. Трэвис не верит себе и всему происходящему, поэтому подползает к радио и: — Ларри?! — Трэвис… Твой дебильный голос узнаю из тысячи всех остальных. Фелпс было хотел начистить морду этому придурку, но понял, что сначала его нужно вытащить куда-то в мир людей или хотя бы комнату Эшли, где они проводили много времени. Собственно, Салли сделал это через какое-то время. Трэвис и Ларри естественно подрались, обозвали друг друга несколько раз и младший даже успел обидеться на то, что его ударили по носу слишком ласково, а не как обычно. — Ты бы определился нравится тебе грубость или нежности, — смеется Эшли и пытается по старой привычке потрепать волосы друга, но вовремя осознает и одергивает от него руку. Немного они сидят в комнате, разговаривают и обсуждают то, что Ларри больше не похож на бородатого гнома с пивным брюхом, кстати за эту кличку Трэвис получил еще не один раз, но оно того стоило. Позже они встречались еще раз, по инициативе Джонсона. Теплый ветерок колышет траву главного парка в Нокфелле. Патлатый убирает выпавшие пряди назад, усмехается, наслаждается закатом. Рядом с ним сидит Трэвис, что-то чиркающий в скетчбуке Джонсона, пока тот не видит. На одном из его лучших рисунков, в углу странички, появляется сердечко и подпись «Ларри бородатый гном с пивным брюхом». Трэвису прилетает легкий подзатыльник, а затем его слишком резко обнимают за шею и валят в траву, которая неприятно щекочет щеки и еле заметные шрамы на щеках. Они смотрят в глаза друг друга и вот-вот собираются поцеловаться, но волосы Ларри падают на лицо Фелпса, который тут же пытается убрать их, но путается и звонко смеется. — Вот умеешь же ты блять все испортить, мудак, — отталкивает от себя смеющегося друга Трэв, садясь ровно, убирая назад светлые волосы. Внезапный поцелуй в щеку заставляет еле заметно покраснеть и засмотреться в одну точку. Пение птиц не выводит из этого транса, позволяет войти в него еще больше, чувствуя на губах прохладный и слишком нежный поцелуй Джонсона, который придерживает свои длинные волосы.Сейчас они мертвы и впервые в своей жизни могут не бояться поцеловать друг друга.