Светлый огонь. Ход королевой

Эпилог. Ничего, кроме любви Ула заходит в указанную лекарем комнату с некоторым трепетом и почти содрогаясь: одно дело влюбиться в волка-офицера и безуспешно пытаться сбить с него шлем на протяжении почти двухсот лет, и совсем другое — прийти к нему в мир, в Дом, в палату, предлагая стать женой. То есть просто вот так. То есть уже женой, не спросясь мнения гордого волка. Офицера и вообще-то сына третьего по важности волка Черного замка. Ула еще раз прокрутила в голове несколько вариантов приветственной фразы: «Здравствуй, Мэй, помнишь меня, я та фоморка, которая тебя любит на протяжении двухсот лет»; «Привет, когда я тебя видела в прошлый раз, ты был полумертв, но я все-таки вручила тебе символ своей любви и свою судьбу. Вернуть который, кстати, невозможно»; «Возможно ты меня не слышишь, ибо по всем признакам должен быть без сознания, возможно, я выдумала свое чувство, но тот поцелуй нейдет у меня из головы и я приехала за продолжением. И да, тебе от меня не избавиться, разве что убить». Ни один вариант ей не нравился. Но и путей отступления не наблюдалось. Поэтому Ула вдохнула поглубже и перешагнула порог. Очень светлое помещение поначалу ошарашило её, мысли забились в панике от ожидания, что Мэй её уже видит, а она его и его первую реакцию — нет, Ула прищурилась против света от огромного стрельчатого окна… И разглядела длинную спину сидящего у этого самого окна волка. Пегие волосы топорщились, будто ши часто взъерошивал их руками, часть оказалась короче — там, куда пришелся удар булавы Ураука, их явно выстригали. Без доспехов силуэт был незнакомым, из-за воротника рубашки виднелись отчетливо торчащие позвонки, но длиннопалая ладонь, поправившая рубашку на плечах была знакомой. И длиннющая нога, закинутая одна на другую. Ула вздрогнула, припомнив ощущение от этих пальцев в её волосах и только набрала воздуха в грудь, как волк — Мэй, наконец обозначил, что слышал посетителя, прячущегося в тени коридора. — Моя великолепная Дженнифер, — Ула успела перепугаться, когда волк, её волк, договорил, — мама, спасибо, я не хочу есть, я уже поел, Флинн упихал в меня сегодня, кажется, годовой запас приличной белки, вечно со своими орехами носится, тоже мне птенчик! Она прислонилась к косяку плечом и перевела дух, судорожно прихватила талисман самого Мэя, который теперь висел у нее на шее. Мама. Её волк — этот непредсказуемый, изворотливый, хитрый, умный офицер! — обращается таким образом к матери. Стоило ожидать от Офицера Пятого Гарнизона чего-то подобного. — А идти в трапезную мне не хочется, спасибо, Алан ко мне тоже заходил, я, кстати, думал, вы вместе зайдете… — спрятал что-то в кулак и подобрался, чтобы обернуться, вздохнул с надрывом. — Мама, что же ты молчишь? Я сегодня особо плохо выгля… Ула бесшумно шагнула навстречу к свету, поэтому когда Мэй обернулся, она стояла на расстоянии его вытянутой руки. Лицо оказалось более худым и бледным, чем она помнила, но таким же родным, а больше прочего её манили звезды в посветлевших глазах, что часто снились, светили из прорезей шлема и манили, манили, привлекали, заставляли забыть обо всем. И сейчас глаза офицера светлели, расширяясь, все больше. Мэй смотрел на неё всю, от синеволосой макушки до перепачканных подошв форменных сапог, хотя она стояла близко. Когда его взгляд вернулся к её лицу, Ула поняла, что ни одна из тех ужасных фраз не понадобится. — У-ула-а, — теплейший, ласковый, мечтательный тон. — Ты мне, должно быть, снишься! Мэй вытянул свободную руку, несмело коснулся, сосредоточившись, самыми кончиками пальцев, её кожаного нагрудника с набитыми металлическими щитками, вскинул глаза, опять недоверчиво, словно стараясь вывести её на чистую воду и уличить, будто Ула — лишь видение! Поэтому она перехватила его дрогнувшую ладонь своими синими руками, погладила большими пальцами тыльную сторону: — Испаряться я не планирую, Офицер Пятого Гарнизона, пожалуйста, учти это, — голос вибрировал больше обычного, клыки на суше немного мешали говорить, но не сказать было невозможно. — Ты не шутишь, дивное чудо фоморских глубин? Ты тут, Жемчужина моря? — Мэй сжал руку, перехватив одну её ладонь, подался вперед сам, но не смог в одно движение подняться, поэтому Ула поспешила подойти к нему сама. От приблизившегося волка, её волка, её любимого волка, от завораживающих слов кружилась голова. Фоморка положила свободную ладонь ему на плечо, и поняла, насколько офицер в шоке — мышцы под рубашкой казались каменными. — И не растворишься с первыми лучами сегодняшнего заката? — которые были, кстати, близко. — Я планировала задержаться на подольше, чем до заката, так что не растворюсь, — наклонилась, жадно разглядывая родное лицо во всех деталях, скрывавшихся до того за шлемом. — То есть Дей уже сделал нас мужем и женой, прости меня за это. — Зачем ты сделала это? — Я думала, что погибну и что никогда не увижу тебя более. И хотела погибнуть твоей женой. — А что ты хочешь теперь? — Прожить с тобой всю жизнь, где-то так. Если ты, конечно, не против… — немного растерянно произнесла Ула. — Или твои родители, мы же не спросили согласия родителей! И меня просили не волновать тебя, а я… Глаза Мэя совершенно посветлели, он притянул к себе Улу, прижался сухими, жаркими губами. — Я тоже думал, что никогда не увижу тебя. Что погибну, и жаждал лишь одного — чтобы тебя оберегала моя любовь. Умереть проще. Попробуем жить? У Улы очень кружилась голова, но она все же смогла кивнуть в перерывах между объятиями и поцелуями. — Жить всегда сложнее, но надо попробовать. — прошептала она. КОНЕЦ 1 КНИГИ