Лисица и чистотел

      В жизни Гарри было не так много искренних желаний. В детстве он мечтал о семье, что придёт его дальний родственник и заберёт его от Дурслей. Повзрослев и узнав, что это, к сожалению, невозможно, мысли его поменяли направление. Теперь он хотел поскорее найти своего соулмейта. А он у него был! В этом была абсолютная уверенность. Он был у всех, не принадлежащих к маггловскому миру. Не может же Гарри Поттер являться магическим нонсенсом! Да и метка, указывающая на характер родственной души и его первые слова в присутствии Гарри, на теле имелась. Оставалось только ждать…       Дождался!..       Зря он не обратил внимание на значение первого слова. Хотя, думается ему, он не нашёл бы его ни в одном учебнике или газете. Слишком уж специфичное заклинание ему попалось. Его и знали-то исключительно Пожиратели Смерти.       Не было печали!       — Гарри, ты почему такой грустный? — в палатке, уже в лагере, подсела к нему Гермиона. — Всё же в итоге хорошо обернулось.       Поттер угрюмо глянул на подругу. В его взгляде мало что можно было прочитать.       — Сейчас покажу, — с этими словами он закатал штанину на левой ноге и приподнял её повыше к свету.       На бледной коже, отливая иссиня-чёрным, была изображена лисица. В прыжке под ней готическим шрифтом прыгали буквы, образующие как раз то заклятье, что подняло с ног на уши всех в округе волшебников: «Мортмордре».       — Гарри, но это же ничего не значит! Мистер Уизли сказал, что вызвавший метку вполне мог это сделать лишь для того, чтобы испугать напившихся Пожирателей. Он сам или она сама вероятно давно познали раскаяние за деяния былого, — поспешила его успокоить Грейнджер.       — Он. Голос был мужским. — поправил её Гарри и покачал головой. — Возможно. Всё возможно. Но мне как-то не по себе от того, что моя родственная душа, пусть даже когда-то, следовала за Волдемортом.       — Да, это не может не пугать, — согласилась Гермиона. — Но… ладно, я сейчас попытаюсь тебя утешить.       Она стащила с себя кофту и оголила плечо. На нём белыми чернилами был выведен хорёк, надпись Поттер так и не расшифровал. Однако почерк показался знакомым.       — И кто он-она? Что ты «их» ставишь в один ряд с Пожирателями? — готовясь ко всему, вопросил Поттер.       — Это почерк Драко и его первая фраза, адресованная мне.       — Ясно.       События со страшной скоростью понеслись дальше. А Гарри так и не смог до конца примириться с тем, кто его соулмейт. Всё поставило под сомнение следующее событие: первый урок Защиты.       Поттер с недоверием смотрел на почерк Грюма. «М» и «р» были выведены точно так же, как те, что у него на ноге. Мог ли Грозный Глаз знать, как вызывается Чёрная метка? И был ли он на Чемпионате?       После звонка Гарри подошёл к доске, сравнивая написание отдельных букв.       — Что делаете, Поттер? — голос за его спиной явно принадлежал Аластору.       — Сверяю почерк, профессор.       Грюм ощутимо вздрогнул и с подозрением посмотрел на Гарри обоими своими разными глазами.       — Что делаете? Повторите! — Грозный Глаз смотрел мрачно и хмуро, ему точно не понравилось то, что он услышал.       — Сверяю почерк, — хмыкнул Поттер, а потом осмелился задать столь волнующий его вопрос. — А вы знаете, как вызывать Чёрную метку?       Грюм явно расценил его вопрос, как провокацию.       — Знаю, — прохрипел он, выдержав длительную паузу. — Не раз в бою видел, как это делается.       — А на Чемпионате вы были, профессор? — голос Гарри дрогнул.       — Не спрашивайте, Поттер, то, что вам и так известно, — Грозный Глаз тряхнул гривой с проседью, прикрыл здоровый глаз и отошёл обратно к своему учительскому столу, пробормотав что-то похожее на «Это ничего не меняет».       — Ну, вот, Гарри, а ты волновался! Всё оказалось не так страшно, — похлопала его по плечу Гермиона за обедом в большом зале.       — Мне не понравилось, как он это воспринял, — озабоченно выдал Поттер. — У него взгляд был обречённый.       — Это как раз легко объяснить. Ты про разницу в возрасте помнишь? Он тебе в дедушки годится! — Грейнджер пожевала губу, а потом решительно повернулась к столу и налила себе ещё тыквенного сока. — Могло быть и хуже!       — Что может быть хуже? У них голоса разные! Тот был моложе и звучал более необычно, — припомнил гриффиндорец.       — Голос можно изменить. Вот только зачем? — вслух начала размышлять Гермиона. — А остальное всё совпадает?       — Да, совпадает.       Гарри терзали смутные сомнения. А что если тот первый голос его родственной души родной? У них преподает не Грюм, а какой-то Пожиратель? Как здорово! И что с этим делать? Бежать с докладом к Дамблдору? Он мысленно скривился, припомнив, какую кару хотели применить к Сириусу. Обрекать родственную душу на поцелуй дементора отчего-то не хотелось. Поэтому он ничего не сказал о своих подозрениях Гермионе, та точно не смогла бы молчать о таком и директор тут же бы всё узнал.       Ладно, он будет наблюдать. Вдруг решение придёт само?       Когда его имя вылетело из Кубка огня, он уже знал, кто виновник торжества. Хорошо, может, не знал, но догадывался. И потому после разборок в зале наград он догнал их профессора, спешащего, наверное, к себе в кабинет.       — Это вы кинули моё имя в Кубок? — отдышавшись, спросил Гарри.       — А паранойя уже передаётся воздушно-капельным путём? Так, Поттер? — профессор смотрел на него, странно прищурив глаз.       Судя по его виду, у того в голове шёл напряжённый мыслительный процесс.       — Почему вы такой вопрос задаёте мне, а не Дамблдору?       — А Дамблдору-то зачем кидать моё имя в Кубок? — не понял подросток.       — Поттер, я не о том! — рыкнул на него Грозный Глаз. — Почему о своих подозрениях вы сообщаете мне?       Гарри стушевался. Действительно, глупо получилось.       — Ну, я… это… — замялся Поттер. — Не хочу, чтобы погиб ещё один родной для меня человек!       Его сердце тут же пропустило удар. Чёрт! Он готов был признаться, что ему стало всё равно, какие взгляды исповедует его соулмейт, лишь бы он был жив и относительно здоров.       — Родной? — со странным смешком переспросил Грюм. — Ладно. Учту.       Всю следующую неделю профессор Защиты не спускал с Гарри глаз. На обеде он взял обыкновение переводить взгляд с него на Дамблдора. Видимо ждал, когда его сдадут. В субботу, на сдвоенном ЗОТИ, он только кивнул Поттеру, удивлённо покачав головой. Скорей всего, такого он не ожидал.       Вновь пересеклись они перед первым испытанием. Грюм дал ему недвусмысленную подсказку, что Гарри немного поразило.       — Ну спасибо, что хоть убить не хотите, профессор, — поблагодарил того Поттер.       Этот параноик с синдромом Туретта*, как окрестил того подросток, подавился воздухом и громко откашлялся.       — Поттер, я плохо представляю последствия вашей смерти для себя лично. Порой после гибели соулмейта маги сходили с ума. Мне это, конечно, не грозит, но… что будет, не знаю даже я. Велика вероятность суицида, — Грозный Глаз отбил по столу ритм, напоминавший чем-то немецкий военный марш времён второй мировой.       Внутренности Поттера будто покрылись ледяной корочкой. Неужели всё настолько плохо? И помогает ему профессор лишь потому, что и для него последствия его смерти будут ужасными?       Уже выходя из кабинета, Гарри услышал ещё одну фразу родственной души, обращённую в пустоту:       — И что теперь будет?       В голосе чувствовался какой-то надлом. Ясно, что решение уже принято и отступать от него не будут точно, но решение это совсем не нравилось тому, кто его принял.       Суть решения Поттер выяснил позднее. Перед вторым испытанием, когда он по совету Седрика пошёл в ванную старост купаться с золотым яйцом, он вновь столкнулся с профессором Грюмом. Тот спас его от разбирательства со Снейпом.       — Что, Поттер, едва-едва выкрутились?       — Да… спасибо вам.       — Что это такое? — Грозный Глаз явно намекал на Карту Мародёров.       — Просто карта замка.       — Борода Мерлина! Нет, Поттер, это не просто карта замка.       — Что, своё имя нашли, профессор? — наобум брякнул Гарри.       До него лишь сейчас дошло, насколько легко было узнать, как же того зовут. И почему он об этом раньше не подумал?       — Нашёл, Поттер, — недовольно отозвался Грюм. — Итак, ты знаешь, кто я.       — Если честно, то — нет.       Профессор снова пробежался взглядом по замысловатым линиям коридоров Хогвартса и почему-то скривился.       — Может, оно и к лучшему, — кивнул ему Аластор. — А теперь на боковую, Поттер.       — Хорошо, только сначала я задам вопрос, — и не дожидаясь разрешения, парень спросил. — А что забыл мистер Крауч в кабинете Снейпа?       Грюм устало потёр переносицу.       — Не нравится ему Снейп, не нравится.       — Может, он что-то подозревает?       — Что именно?       — Ну, не знаю. Последнее время тут происходит много чего непонятного. В «Пророке» об этом писали… Чёрная Метка на Кубке мира. Пожиратели Смерти, да и вообще… — Гарри, затаив дыхание, ждал ответа на эти заявления. Тот, кто стоял перед ним, уж точно должен был быть в курсе происходящего.       — А ты, гляжу, парень не промах. Крауч, возможно, занят именно этим. Очень возможно. Слухи сейчас ходят престранные. Без Скитер, конечно, не обошлось… Многие перепугались, — лицо Аластора перекосила какая-то жутковатая улыбка. — Если я кого ненавижу, — пробормотал он скорее себе, чем ему, — так это Пожирателя Смерти, который разгуливает на свободе…       У Поттера, должно быть, округлились глаза. Это себя, что ли? Однако! Может, дело в предательстве остальных? Наверное, в нём. Тогда всё совсем скверно. Его соулмейт до сих пор верен Волдеморту. И, скорей всего, помогает тому. Зачем он тогда оказывает поддержку самому Гарри? Или это входит в планы его главного врага?       — Эээ… ладно… я, пожалуй, пойду, — ему явно надо всё обдумать.       — Конечно, Поттер, идите, — отпустил его Грюм, но тут же окликнул. — Я карту возьму?       — Берите.       — И да, Поттер, ты же не просто гулял по замку?       — Я загадку решил.       Грозный Глаз кивнул с едва заметным облегчением. Неужто и с этим он помог? Как?       — Мистер Поттер, нам надо поговорить. Зайдите в мой кабинет, — остановила его однажды после урока профессор МакГонагалл.       — Что-то случилось?       — Да. Присаживайтесь, — его декан кивнула на стул, стоящий напротив стола. — Дело такое… для второго тура нам понадобился наиболее важный для вас человек. Догадываетесь, кого выбрал для вас кубок?       — Нет, профессор, — отрицательно покачал головой Гарри.       — Мистера Бартемиуса Крауча, — следя за его реакцией, сообщила ему МакГонагалл.       Поттер застыл. Он готов был ко всему. Но чтоб кубок выбрал судью?       — Простите? Кого?       — Интересно. То есть вы не в курсе, что наиболее важен для вас почему-то Барти Крауч? — по лицу их декана прочитать эмоции было сложно, но Гарри готов был дать руку на отсечение, что та удивлена.       — Да мы с ним лучшие друзья! — до гриффиндорца всё же дошло, кто являлся Бартемиусом Краучем. Хотя это и было странно.       — Правда? И когда же вы познакомились?       — На Чемпионате мира по квиддичу, — честно отозвался Поттер.       — Хорошо. Но его использовать в этом испытании мы не можем, он болеет. Другая кандидатура будет?       — Рон, — тут же нашёлся Гарри.       Что судья у них не спятивший пособник Волдеморта, его убедил Сириус. Оказалось, что сына Крауча звали так же, как отца. И как раз он и был Пожирателем Смерти. Это многое объясняло.       Перед третьим туром Поттера разве что не трусило. Прийти в себя помог, как ни странно, выброс адреналина. Войдя в лабиринт, ему полегчало.       Оставалось лишь найти Кубок. За ним он и отправился. Спустя долгое время безрезультатных поисков, Гарри его нашёл. Рядом никого не было и ничего не оставалось, кроме как его взять, одержав наконец-то победу. Всё прошло слишком просто! Так не бывает!       Он оказался прав. Так и не было. Кубок являлся порталом, перенёсшим его на кладбище, прямиком к намеренному возродиться Волдеморту.       Дальше началась какая-то фантасмагория с котлом, кровью, плотью и костью, как коронный ингредиент Питер добавил в зелье самого гомункулуса, бывшего когда-то Лордом.       А Поттер шевелил мозгами и решал, что делать. Привязанный к памятнику, он многого не мог. Пока он думал, Волдеморт, растекался мыслию по древу.       — Слушай, а твоё предложение, данное мне на первом курсе, ещё в силе? — прервал того наконец Гарри.       Лорд остановился, как вкопанный.       — Неужели золотой мальчик Дамблдора одумался? Не ожидал, Гарри, не ожидал, — Волдеморт покачал головой. — Тебя настолько сильно пугает смерть? Понимаю.       — Нет, — только и смог выдавить Поттер.       — Тогда в чём причина столь резкой смены позиций?       — Может, я влюбился?       — Надеюсь, не в меня? — с сомнением поинтересовался Тёмный Лорд.       Гарри прикрыл глаза, чтобы не смотреть на тот ужас, что предстал перед ним.       — Я, конечно, на голову больной, но не настолько же!       — Поттер, я не потерплю от своих последователей подобного неуважения! — раздражённо выдал Волдеморт.       — Я так понимаю, на первый мой вопрос вы ответили утвердительно? — уточнил подросток.       — Гарри, я политик и слизеринец. А ты символ Света.       — Понятно. Может, всё-таки развяжете меня тогда? — поинтересовался Поттер.       — Хвост, — бросил Лорд крысе краткий приказ.       Гарри, пошатываясь, спустился с постамента. Он долго и с наслаждением растирал затёкшие руки.       — На колени, Поттер, — Волдеморт вынул из складок мантии волшебную палочку.       Ну конечно, как же без этого? Хотя… чего он собственно ожидал?       Приказ гриффиндорец с запозданием, но выполнил. Он пытался понять, как же он до такого докатился?       — Руку.       — Зачем? — недоумённо спросил Гарри.       — Поттер, что ты вообще знаешь о моём движении? — Тёмный Лорд рассматривал парня с любопытством арахнолога, поймавшего необычного паучка.       — Немного, — честно отозвался Гарри.       — Нда… — протянул Волдеморт, — впрочем, я не удивлён. Сам я тебе рассказывать не буду, поберегу свои нервы. Спросишь у того, в кого умудрился влюбиться. Если я правильно понял кто это, то он тебе расскажет всё и даже больше. В крайнем случае, придумает то, чего пока нет.       У них Барти что, штатный идеолог? — Я ме́чу своих последователей, — всё же соизволил объяснить Тёмный Лорд. — Чёрную Метку наношу на предплечье левой руки. Когда я кого-либо вызываю, она начинает жечь.       Вздохнув, Поттер закатал рукав. Не прошло и минуты, как её коснулась волшебная палочка. Уже знакомое заклинание «Мортмордре» сопровождала жгучая дикая боль. Он буквально чувствовал, как чернила растекаются под кожей. Красный череп и змея, выползающая из его рта. Теперь у него болели обе руки.       — Вот и отлично. Справились за один подход. Не припомню такого. Обычно магическое ядро оказывает активное сопротивление. Интересно, в чём дело?       — Я могу быть свободен?       — Да. Своей великой любОви передашь, чтоб завтра в шесть был у меня. И да, имей в виду, он сначала делает, потом думает, так что введи его в курс дела. А то прибьёт ненароком, — странно хмыкнул Волдеморт.       Кубок перенёс его обратно к Хогвартсу. Он свалился прямо перед выходом из лабиринта. К нему тут же подбежали судьи.       — Что случилось, мистер Поттер? — Дамблдор выглядел озабоченным.       — Там… в общем… Волдеморт возродился! — выдохнул Гарри.       По прикидкам самого Тёмного Лорда, общественность ему не поверит, а директор и так узнает.       Поттер нашарил взглядом Грюма и обратился к Дамблдору: — Профессор, мне сейчас не очень хорошо. Голова кружится, мне кажется, я в обморок упаду. Можно профессор Грюм сопроводит меня в больничное крыло?       — Да, конечно, мой мальчик, я сам скоро к вам подойду, — понимающе кивнул ему директор.       — Пойдёмте, Поттер, — Грозный Глаз смотрел на него неверяще.       Шли они долго и похоже, что не в больничное крыло.       — Так говоришь, Тёмный Лорд возродился? Как он это сделал? — Грюм открыл дверь своего кабинета.       — Зелье. Кровь врага, кость отца и плоть слуги, — кратко ответил Гарри.       Аластор прошёлся взглядом по всей фигуре гриффиндорца. Потом прикрыл один глаз и покачал головой.       — Если честно, не ожидал от тебя такого, Поттер, — взгляд профессора был изучающим. — Так он решил обнародовать своё появление?       Ах да, волшебный глаз же видит сквозь одежду!       — Он посчитал, что Дамблдор всё равно бы узнал. Днём раньше, позже — роли не играет.       — Ты же понимаешь, что я для тебя такого бы не сделал? — Грюм кивнул на руку парня, намекая на то, что сторону менять не стал бы.       — Понимаю, — грустно кивнул Гарри. — Мне всё равно.       — Тебе так же плевать на тот факт, что я убью тебя голыми руками, если ты предашь Повелителя? — чрезвычайно серьёзно осведомился… уже было бы правильней назвать его Барти.       Поттера ощутимо передёрнуло.       — Не знаю. Но у меня не хватит сил предать тебя, — Гарри с вызовом посмотрел тому прямо в глаза.       — Ну, хватило же сил предать из-за меня, — хлёстко ответил ему Крауч.       Он завозился за столом, про что-то вспомнив, и достал из верхнего ящика колбу с оборотным зельем. Потом обернулся, кинул взгляд на проявитель врагов и встал.       — Пошли в больничное крыло. Искать нас явно будут там.       Шли они молча. У самых дверей Поттер осмелился на просьбу: — Не мог бы ты меня поцеловать?       — Что прям так? — удивился Бартемиус. — Может, подождёшь, когда я буду в своём облике?       — Нет, сейчас, — ему важно было знать, что то, что он сделал, он сделал не зря.       Разум Поттера не осознал момента, когда его губы накрыли чужие. Жёсткие и обветренные. Он, не контролируя себя, поддался им навстречу. Они подчиняли и подчинялись, улавливая каждое его движение и предугадывая желания. А он… он хотел большего. Гарри жаждал, буквально, раствориться в том, ради кого он переступил через себя.       — О большем до семнадцати можешь даже не просить, — строго сказал Крауч. — Я, конечно, Пожиратель, но не педофил.       Поттер кивнул, стремясь скрыть своё разочарование.       — Ладно, но тогда ответь на один интимный вопрос. Вот ты лисица. А я кто?       — Ты про татуировку? — уточнил Барти. — Чистотел. До этого ты всех лечил, а теперь, видимо, произошла передозировка.       Рука Гарри уж было потянулась к ручке двери, как вдруг остановилась.       — Всё же будет хорошо? Правда?       — А как ещё? — со смешком спросил Бартемиус. — В случае чего, прорвёмся. Мне не впервой.