Сойка-говорун: подстрекатель

Утром я просыпаюсь из-за легкой прохлады. В нос бьет чуть солоноватый запах. Я протираю глаза и смотрю в приоткрытое окно, за которым простирается море. Значит, скоро мы прибудем в Дистрикт-4. Часы показывают восемь утра. Катона в купе нет: скорей всего, ушел на завтрак. Я принимаю душ, одеваюсь и иду в гостиную-столовую. Там почти все собрались: не хватает только Магнуса и его бывших подопечных. Лесли прихорашивается и напевает под нос какую-то незамысловатую песню, Вита уже вовсю налегает на омлет. Я со всеми здороваюсь и тоже приступаю к еде. Через пару минут заходит Курт — как всегда опрятный и ухоженный. — А где остальные? — спрашивает Энобария. — Не знаю. Я был не с ними. К концу завтрака в столовую заходят оставшиеся трибуты и заходят шумно. — …И чтобы больше такого не происходило, понятно? Если не умеете пить — не беритесь. Стыд какой: такие детины вымахали, а пить не научились… Смотрите на банкете не наклюкайтесь! Магнус идет во главе, за ним следует довольный Берглинд, а следом понурые Брут с Лайм. Выглядят они, мягко говоря, не очень. Видать, здорово вчера набрались, даже сейчас от них несет перегаром. Они молча садятся как можно дальше от всех и накидываются на кувшины с водой. Магнус садится за стол, его взгляд на секунду задерживается на мне. — Почти всех с добрым утром, — говорит он и приступает к еде. — Скоро Дистрикт-4? — Через полчаса приедем на вокзал, — говорит Лесли. — К обеду заедем в Дистрикт-5, к вечеру — в Шестой. А завтра ранним утром в Седьмой. Встать, к сожалению, придется раньше, чем сегодня. Заведите будильники, но, если что, я вас разбужу. После завтрака Магнус предлагает переместиться в смотровой зал и посмотреть Жатву там. Все уходят, но он задерживается и, судя по его взгляду, желает, чтобы я тоже осталась. Едва дверь закрывается, как мы одновременно произносим: — Мирта… — Мистер Стерлинг… Пауза, неловкие смешки. — Дамы вперед, — говорит мужчина. — Я хотела извиниться, — говорю я. — Не знаю, что на меня нашло вчера. Глупо было обвинять вас в подстрекательстве. — Да я тоже хорош. Думал, что лучше всех все знаю, но мои методы устарели много лет назад. Тогда мы просто думали о выживании и победе любой ценой, а не о стратегических тонкостях, — говорит Магнус. — И мои ученики такие же, разве что Бонедз… Ну да это в прошлом. Я, поджав губы, киваю. При мне Магнус никогда не касался Игр Курта, да и вообще редко о нем говорил. Я тоже предпочитала помалкивать и никому не рассказывала о когда-то случившимся ночном разговоре. — Я не знаю, откуда Первые все прознали, но меня это натолкнуло на одну странную идею. — Какую же? — с интересом спрашиваю я. — А вот об этом поговорим со всеми, — мужчина встает с места. — Давай сделаем вид, что вчерашнего разговора не было. — Согласна. Еще раз простите… — За что? — Магнус недоуменно смотрит на меня. — Что-то не припоминаю, чтобы мы ссорились. — Он подмигивает мне. — Да, вы правы. Мне показалось, — я улыбаюсь и иду в смотровой зал. Там я устраиваюсь рядом с Лесли, а Магнус садится во главе стола и, закинув ноги прямо на стол, несмотря на недовольный взгляд сопроводительницы, начинает раскачиваться на стуле. — Дамы и господа, у меня к вам серьезный разговор. — Мне вас покинуть? — тут же спрашивает Лесли Штук. — Нет, останься. Ты тоже должна послушать. Прежде всего хочу извиниться: я возомнил себя гуру в Играх. Но они закончились сорок четыре года назад, а ментором я был последний раз тридцать шесть лет назад. Все успело поменяться, возможно, мои методы уже не так хороши. Мы с вами победители из разных эпох и у нас у каждого есть свое видение. Поэтому я решил, что над проработкой стратегии, мы должны работать вместе. Берглинд не должен заниматься этим в одиночку, а я не должен пытаться занять его место. Думаю, у каждого из нас есть что предложить. Столь разительные перемены шокируют не только меня. Энобария смотрит на Магнуса, будто видит его впервые, Вита вообще сидит с открытым ртом, а Лайм и Брут сомнительно переглядываются. — Ну? Что молчите? — спрашивает Магнус с улыбкой. — Мои дорогие бывшие ученики, вы тоже не держите все в себе. Если есть идеи, то высказывайтесь. Клянусь, я не буду вас перебивать и осуждать. — Интересно послушать, что вы скажете, — говорит Курт. — Вам первому слово, как самому опытному. — Ой, Бонедз, ты вот как что-нибудь скажешь… Я вот прям ощущаю яд в твоих словах… — Вы же говорили, что у вас есть идея, — перебивает Магнуса Уэйд Ранкин. — Ладно, я начну, — мужчина перестает раскачиваться и садится ровно. — Вчера мы с вами выяснили, что до Первых дошел слух о нашей причастности к Играм. И мы, разумеется, не очень этому рады, но! Я считаю, что мы наоборот должны говорить об этом. Конечно, не в открытую, только намеками. Вы скажете: сумасшедший псих, а я скажу — да! Это будет означать, что за нами стоит Капитолий, а за кем Капитолий — за тем и сила. Нас будут презирать, хотеть убить в первую очередь, но в то же время бояться, как огня. Если они захотят нас убить, то пойдут сразу в бой, скрываться не будут. Нам это на руку. Малое время на разборки — залог коротких Игр. Ну, что скажете на это? Я вновь поражаюсь, насколько хорошо Магнус чувствует Голодные игры. Почему мне раньше не приходила эта идея в голову? Капитолий ждет от нас лояльности и, судя по всему, насильно толкает нас к этому, пусть и не самым безопасным способом. Может, сообщение Луция Сноу тоже было доставлено не просто так? — У меня тоже есть идея, — подает голос Берглинд. — Она эм… Не такая продуманная, конечно… В общем, я думаю вот о чем. Нас на арене будет очень много, резня у Рога изобилия будет несусветная. Дистрикт на дистрикт. Так вот я предлагаю поступить так, как всегда поступают наши трибуты: нам нужно объединиться вместе с Первым и Четвертым дистриктами. Мы вырежем всех аутсайдеров прямо во время резни. Таким образом, избавимся от балласта. А потом разберемся друг с другом. — И в этой драке мы ляжем, — говорит Энобария, потирая глаза. — Голдинг, если ты критикуешь, то предлагай свои варианты, — говорит Магнус без намека на упрек. — Ты ментор с большим стажем, наверняка, у тебя есть идеи. — Мои двенадцать лет гаснут по сравнению с вашими четырьмя. План Берглинда хорош для классических Игр, но плох для нас. Во-первых, победитель в Голодных играх из бедного дистрикта по определению не является аутсайдером. Во-вторых, на этих Играх будет порядка двадцати профи. Нас с вами больше всех, но мы возрастные. Самый молодой, если мне не изменяет память, Дистрикт-4. Боюсь, в этот раз количеством мы не возьмем. А даже если и удастся убить всех, то сколько среди нас останется живых? — Можно спросить? — Вита поднимает руку. — Конечно, малышка, валяй, — говорит Магнус. — Смотрите, как обычно бывает: нужен победитель. Он один. Получается, что раньше выбирался самый сильный и его вели к победе. Но сейчас побеждает один дистрикт. Что нам важно: наша общая победа или дистрикта? Должен победить хотя бы один или мы все? Наступает тишина. Я хмурю брови и кручу кольцо на своем пальце. Мы так были поглощены происходящими проблемами, что о самом главном и не подумали. Победителем должен быть дистрикт, но это не значит, что все участники оттуда должны выжить. По факту, достаточно и одного. — Не знаю, как вы, а я надеюсь вытащить вас всех, — говорит Берглинд. — Мы же хотим выжить? — Да, но все ли? — подает голос Лайм. — Сможет ли кто-то из нас пожертвовать собой ради другого? — А давайте обсудим это потом, — говорит Катон. — Вита спрашивает про цель. Я считаю, что наша цель — это наша победа — общая, одна на всех. Мы работает друг на друга, а не на себя. Ведь так? — Да. Я полностью согласен, — говорит Магнус. — Малышка зрит в корень. Мы должны придумать план исходя из цели. Так что, увы, Берглинд, твой вариант не подходит. Большинство из нас погибнет при таком раскладе. Берглинд согласно кивает. — У меня тоже есть предложение, — говорит Курт. Он встает с места, убирает руки за спину. — Начну, с вашего позволения, немного издалека. — Обожаю его голос., — едва слышно шепчет Лесли. Я кое-как сдерживаю смешок. — Кто такие трибуты из Дистрикта-2? — спрашивает Бонедз, медленно обходя стол. — Обученные хладнокровные убийцы, главным преимуществом которых является умение владеть всеми видами оружия. Мы крепкие, здоровые, обладаем сильным иммунитетом и неплохой живучестью. Так о нас думают. Но есть еще одна черта, которая нам присуща. По крайней мере, почти все победители ею обладали. Мы добиваемся победы честно. Мы не бежим от боя, мы всегда его принимаем, не ждем, когда победа сама придет к нам в руки. Сам бой для нас не менее важен, чем победа, к которой он приводит. Даже на смертном одре мы продолжаем сражаться. — Увы, Бонедз, разочарую. Среди нас есть кое-кто, кто ждал победы, — говорит Магнус и кивает в сторону Виты. — Увы, мастер Стерлинг, вынужден вам возразить. Мисс Альтер заманила соперницу в ловушку. — Да я даже не знала, что дерево ненадежное… — бубнит Вита. — Но, тем не менее, ты вынудила соперницу на него взойти, — говорит Курт. — Ну… Я молилась, чтобы оно оказалось неустойчивым, — отвечает девочка. — Вот-вот. Но, как я уже говорил, почти все победители не избегали боя. Но среди нас был человек, который этого избежал и его, увы, с нами уже нет. Магнус прикрывает глаза и блаженно улыбается. — Зенобия Ривенделл, — благоговейно произносит Магнус. Губы Берглинда растягиваются в довольной улыбке. — Какая была красотка, просто бомба… — мечтательно произносит он. Все мужчины согласно кивают, даже мой муж. Вита недоуменно смотрит на нас. — А… А кто она? Простите, я не всех помню… — Она была первой девушкой-победительницей из нашего дистрикта, — говорит Эбигейл. — И при этом не самой популярной. Ее многие презирали. — Посмею себе небольшое отступление и напомню молодому поколению о мисс Ривенделл, — говорит Курт, продолжая нарезать круги вокруг стола. — Зенобия Ривенделл победила в Играх не за счет физической силы, а за счет других качеств, которыми никто до нее не пользовался. Она была неимоверно красивая и — уже точно известно, — трибуты из Дистрикта-1 в дальнейшем пытались применять этот прием. — Какой? — шепотом спрашивает Вита, во все глаза глядя на Курта, который при этих словах улыбается, а в его глазах начинают бегать озорные огоньки. Так он еще больше становится похож на Лестера Вильямса — знаменитого маньяка из Дистрикта-1. — Соблазн, — отвечает мужчина. — Благодаря своей красоте и очаровательному голосу она сумела произвести впечатление на всех представителей мужского пола, включая трибутов. На Играх, как тогда было принято, сформировался союз нашего дистрикта и Первого. Тогда Четвертый был не так хорош. Этот союз продержался до самого конца. Зенобия не убила никого вплоть до финала, напротив: ей не давали марать ее красивые руки. Когда их осталось четверо, они разошлись, но перед этим Зенобия пообещала парнишке из Первого подарить то, чего он от нее хотел, но… за услугу. Она велела ему убить напарницу. Тот сделал это, не раздумывая, а после она ему отдалась. — О да, — говорит Магнус. — Это, к слову, единственные Игры, которые имеют рейтинг. Детишкам его не показывают. Двойные стандарты, как они есть: кишки, кровь, смерть в мучениях — пожалуйста, но вот постельные сцены — это нет. — Когда все закончилось, она сказала, что найдет своего напарника и сама его убьет, — продолжает Курт. — Она поцеловала несчастного любовника и отправилась к земляку. Она шла по полю совершенно обнаженной. Эти кадры до сих пор будоражат сознание. Когда Зенобия вышла на него, то сказала, что Первому осталось жить недолго. Несчастный Второй поверил, и она подарила ему долгожданный поцелуй. И едва они оторвались друг от друга, как раздался звук пушки, а спустя пять минут еще один. Она отравила обоих. — Ничего себе, — присвистывает Вита. — Она бы и сама умерла, если бы ее не успели спасти. На интервью после победы она послала всем воздушный поцелуй — эта была ее визитная карточка, — говорит Курт. — Крутая была чертовка, — Магнус смеется. — Она была моим ментором. Я потерял голову и даже как-то признался ей в любви, представляете? Я до сих пор ее люблю, даже своей будущей жене тогда сказал: мисс Ривенделл навсегда будет для меня женщиной номер один. Жаль, что она умерла рано. Любила баловаться со всякими веществами… — Она использовала оружие трусов, — резко говорит Энобария, вскидывая голову. — Ой, не завидуй… — Но действенное, — возражает Курт. — Да, в нашем дистрикте такое поведение посчитали недостойным, но победа — есть победа. Мисс Ривенделл всех перехитрила. Так вот, к чему это я. — Мужчина опирается руками на стол. — Это было давно, и никто уже не помнит, что мы так можем. Я предлагаю действовать не силой, а хитростью. Все ждут, что мы будем бороться честно, но я считаю, что мы должны отступить от канонов. В качестве союзника я вижу Дистрикт-4. С ними всегда было проще, она вряд ли ждут подвоха. Предлагаем им свои услуги, они не откажутся, уверен. Далее советуем разбиться на пары: по одному представителю каждого дистрикта, и в таком составе обшариваем арену. Кто докажет, что кто-то из них умер от нашей руки? Несчастный случай во время нападения на других трибутов, вот и все. — Ну ты и извращенец, Бонедз, — растягивая слова, произносит Магнус, но я вижу по глазам, что он доволен. — Прям маньяк. Курт демонстрирует до мурашек знакомую мне улыбку и возвращается на место. — Не маньяк, а всего лишь прототип. Что скажете, дамы и господа? В этот момент поезд замедляет свой ход. — Мне нравится, — говорит Уэйд Ранкин. — Я готов на любые унижения ради нашей победы. Думаю, Боги нас простят за такое. — Мне тоже, — поддакивает Вита. — Я даже готова во всем способствовать. Вы же знаете, я в состоянии втереться в доверие к кому угодно, а уж к Финнику так точно. — Если что, то мы в любой момент можем всё переиграть, — говорит Берглинд. — Если что-то пойдет не так, так убьем их сразу. Кажется, неплохой вариант. — Гнусно, низко, мерзко, зато в стиле Капитолия, да? — Магнус смеется. — Мирта, а ты чего притихла? — вдруг спрашивает Катон. Среди всех, только у меня одной остается скептическое настроение. Идея Курта, безусловно, хороша, но ее реализация кажется невыполнимой. — Мирта, если есть сомнения, ты скажи, — говорит Берглинд. — Они есть, точнее, у меня есть развитие идеи Магнуса и Курта, — я обвожу взглядом присутствующих: они внимательно смотрят на меня. — Я согласна, что одной силой в этих Играх не победить. Как сказал Курт, мы хорошо подготовлены, но мы не умеем выживать без надлежащих средств, это нужно признать. Четвертый дистрикт нам в этом не поможет, они только и умеют, что рыбу ловить, да плавать. Боюсь, и познаний Виты будет мало. Но идея с подставой союзников мне нравится, но в качестве «друзей» я предлагаю не Первый и даже не Четвертый дистрикт. — И какой же? — спрашивает Курт. — Седьмой и двенадцатый. Повисает тишина и, прежде чем, кто-то успевает опомниться и возразить, я говорю. — Вы помните, что они о нас знают? Катон усмехается и откидывается на спинку стула. — Ну дела: ты хочешь, чтобы мы подтвердили их догадки? — Я хочу, чтобы мы выставили себя марионетками Капитолия. Пусть все победители думают, что оказались на Играх из-за нас, что мы — оружие Капитолия, направленное на их уничтожение. Но представителям Седьмого и Двенадцатого мы скажем иное: мы не оружие, мы — жертва. На нас нарочно повесили всех собак. — Двойной обман… — протягивает Курт. — Именно. Таким образом, в нашей команде будут те, кто поможет нам выжить, и кто одновременно с этим не сможет дать серьезного сопротивления. Пусть делают черную работу за нас. — Мы же убьем двух зайцев, — говорит Эбигейл. — Убеждаем Капитолий в своей верности за счет уничтожения трибутов из бунтующих дистриктов. — Там от силы пять трибутов наберется, какая нам от них помощь? — говорит Лайм. Я задумываюсь. Поезд уже давно остановился на вокзале, с улицы раздаются голоса. — Если позволите, — Лесли скромно поднимает руку. — По известной мне информации, а она достоверна, в Седьмом дистрикте четыре трибута, а в Двенадцатом только один. — А в каких Играх они победили? — спрашивает Катон. — Если позже 55-х, то самому старшему ближе к пятидесяти — это не возраст. — Хеймитч Эбернети — победитель Второй квартальной бойни — самый старший из всех, — отвечает Лесли. — Большинство победителей из эпохи 70-х Игр. — Лучше двое молодых, чем куча стариков, — говорит Катон, затем быстро добавляет, глядя на Магнуса. — Без обид. — Какие обиды — это правда, — отвечает мужчина. — Для подстраховки можно взять Третий дистрикт, — предлагаю я. Уэйд усмехается. — Тебе того раза не хватило? — Среди них нет «Джерри», — холодно произношу я, вспомнив своего горе-напарника с 83- Игр, который на деле оказался маньяком хуже Вильямса. — Напротив, они умные и слабые. Мало ли какие ловушки придется мастерить? Вдруг там будет сплошная электроника? Мы никогда в жизни не справимся, а они могут. Вотремся им в доверие, а в конце отправим воздушный поцелуй. — Все это хорошо, но мы с вами злой-презлой Дистрикт-2, — еле шевеля языком говорит Брут, прикладывая кувшин ко лбу. — Кто ж поверит, что мы пришли с добрыми намерениями? Ладно Седьмой и Двенадцатый, ну, а Третий? Они же не знают то, чего знают те, и я бы не стал им об этом рассказывать. — У меня есть аргумент. Поверь, Брут, он очень весомый, — я многозначительно смотрю на Катона. Он хмурится и отрицательно мотает головой. — Какой же? — спрашивает он. — Прости, не могу сказать. Я воспользуюсь им только в крайнем случае. Берглинд резко встает, что его стул падает на пол. — Тогда я на правах ментора утверждаю этот план, — и он бьет ладонью по столу так, что от хлопка начинают болеть уши. — Вербуем Третий, Седьмой и Двенадцатые дистрикты. А до тех пор осторожно намекаем остальным о своей причастности. — Только намекать должны не мы, а то они прознают ложь, — говорит Энобария. — Не забывайте: они тоже все планируют, нужно быть начеку. — Ой, мы чуть не пропустили Жатву! — Лесли включает телевизор как раз на моменте объявления ментора из Дистрикта-4. Им становится Энни Креста. Финник — ее супруг, — крепко обнимает и целует ее в лоб. Я вижу, как она плачет ему в плечо. — Тьфу ты! — сплевывает Магнус. — Я-то надеялся, что старушке Мэгз на старости лет повезет, ан нет. Лесли, как они сядут в поезд, организуй мне, пожалуйста, встречу с Мэгз. Хочу поболтать с солидной женщиной. — А мне с Крестой, — говорит Берглинд. — Думаю, я смогу найти нужные слова. Она вроде тоже умом не блещет… — Мне с Бити и с последней их победительницей, — говорю я. — Ну, налетели, спокойно! Начнем тогда с Мирты. Да, кстати, я могу пустить слушок среди сопроводителей. Мы каждую ночь собираемся наверху, пока вы спите, — Лесли улыбается. — Уже на следующий день весь поезд будет знать обо всем. — Отлично! Лучше так, чем напрямую, — говорит Магнус. — Учтите еще вот что: слова тоже оружие, ими тоже нужно уметь владеть. Обмануть победителей намного сложней, чем спонсоров, поэтому действуем аккуратно. Некоторым из вас я рекомендую вообще ни с кем не говорить. Мало у кого из нас подвешен язык, так что следите за словами. Мы покидаем зал и расходимся по вагонам. Лесли назначает мне встречу, которая состоится после того, как мы покинем пределы Дистрикта-4. Я возвращаюсь в свое купе и заваливаюсь на кровать. Судя по шуму с улицы, победители уже рядом. Я думаю немного поспать, но Вита вновь врубает музыку на полную. Усмехаюсь и зажимаю уши подушкой. Надеюсь, мой план сработает. Через несколько минут поезд отправляется, и мы достаточно быстро покидаем Дистрикт-4. Раздается стук в дверь. — Мирти, пора! Я придирчиво осматриваю в себя в зеркало. За последние годы я научилась неплохо притворяться, надеюсь, и в этот раз получится. Лесли, проводив до комнаты свиданий, желает мне удачи и оставляет миротворцам. Собравшись с мыслями, я захожу внутрь. Бити и девушка уже там. Последняя выглядит дерганной и старается на меня не смотреть. Она будто и не изменилась с тех Игр. Такая же худощавая, на вид не дашь больше пятнадцати, кожа почти серая. Не удивлюсь, если она сидит на наркотиках. — Здравствуйте, — говорю я. — Рад вновь видеть вас, мисс Дагер, — Бити пожимает мою руку. — На всякий случай представлю: Хоуп Литтл. Победительницы 81-х Голодных игр. — Я знаю, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос не звучал резко. Девушка слабо улыбается и вновь опускает глаза в пол. — Чем можем помочь? — спрашивает Бити. Мы садимся за стол, я подвигаюсь как можно ближе к ним, озираюсь по сторонам. — Бити, вы или ваши трибуты общались с кем-нибудь из Первого дистрикта. — Да, я говорил с их ментором. — Понимаю, это прозвучит странно, но… Он ничего не рассказывал о нас? Бити внимательно смотрит мне в глаза. Я облизываю губы, слегка покусываю их, стараясь выглядеть взволнованной. — Обмолвился, — наконец произносит мужчина. Хоуп Литтл нервно дергает плечами. — Что мне сделать, чтобы вы сказали о чем? — шепотом спрашиваю я. — Не говорите глупостей, — оскорбленно произносит Бити. — Не надо, — голос Хоуп сухой, ей как будто сложно разговаривать. Бити сжимает ее ладонь. — Хоуп, спокойно. Все хорошо. Их ментор сказал, что будто бы ваш дистрикт, мисс Дагер, имеет отношения к этим Голодным играм. Странно, тогда почему вы в них участвуете… — Это неправда, мы такие же жертвы, как и вы все, — говорю я. — Поверьте, никто из нас не хотел здесь оказаться. То, что мы вытворяли на Жатве — это все показуха. Поверьте, кто-кто, а я точно не хочу здесь быть. — Я верю вам, Мирта, — заверяет меня Бити. — Я так и сказал мистеру Кину, но он уверен в обратном. — Капитолий специально так делает, Бити. Они нарочно выставляют нас виноватыми, чтобы натравить на нас как можно больше соперников, — я продолжаю гнуть свою линию, с удовольствием отмечая, что Бити купился. — Я понимаю и нисколько этому не удивляюсь. Мы на вашей стороне и, на самом деле, я хотел предложить… Бити не успевает договорить. Я слышу щелчок, все освещение гаснет. Буквально сразу раздается вой сирены, по периметру комнаты загорается аварийное освещение. Я вскакиваю на ноги и едва не падаю обратно: поезд резко останавливается. — Что за черт? Хоуп проворно подскакивает к двери и дергает ручку. Дверь не поддается. Она поворачивается к нам, и я впервые вижу ее улыбку. — Закрылось! — Тогда код два-двенадцать, — произносит Бити с легким волнением. Я смотрю, как Хоуп отдергивает рукав рубашки и достает прямо из запястья длинный стержень. — Что происходит? — спрашиваю я, глядя на то, как она проворно ковыряет стену возле двери. — Вайресс выполнила отвлекающий маневр. Мы тоже начали подготовку. Камеры в этой комнате не работают, точнее, они передают изображение в центр управления здешних миротворцев, но немного его искажают. Наша речь тоже изменяется: алгоритм меняет порядок слов так, чтобы в предложениях был смысл, но при этом тяжело понять суть беседы. Сейчас Хоуп настраивает связь с другими комнатами, так мы сможем их прослушивать. Надеюсь, успеет. Я с открытым ртом наблюдаю за действиями девушки, которая успела найти скрытую цифровую панель. Она бодро стучит по клавишам и произносит непонятные мне слова. — Хоуп, у тебя меньше минуты. — Почти. — Мирта, — Бити подходит ко мне ближе. — Если бы мы не хотели вам помочь, то я бы отказался от встречи с тобой. Если бы вы не хотели нам помочь, то вряд ли бы касались такой щекотливой темы. Я прав? — Почти готово… — Да, — киваю я. — Вы правы. — Тогда по рукам. Хоуп едва успевает убрать стул на место и спрятать стержень обратно, как раздается еще щелчок и дверь открывается. В комнату врываются сразу четверо миротворцев. — Молча на выход, — говорит один из них и подталкивает нас к выходу. Меня отводят прямо в гостиную. Там уже собрались Катон, Уэйд и Лесли. — Что происходит, кто-нибудь мне скажет? — Лесли грозно смотрит на миротворца, но тот молча уходит. — Эй, куда пошел?! — Женщина, несмотря на неудобную обувь, проворно следует за ним. Катон подлетает. — Все хорошо? — шепчет он мне на ухо. — Да. Что у вас было? — Сирена, все двери захлопнулись, на окнах появились решетки. Эбигейл и Курта заперло в купе, Энобарию и Брута — в смотровом зале, Лесли вообще в туалете застряла. Визг стоял такой… Я не сдерживаюсь и смеюсь. Поезд вновь набирает ход. В гостиную, ругаясь заходят другие трибуты. Через несколько минут возвращается растрепанная Лесли. — Защитники чертовы… Столько народу, а сделать ничего не могут, — женщина закидывает голову и смотрит в потолок. — Я на вас в суд подам, поняли! — Что произошло? — спрашивает Уэйд. — Сегодня встреч больше никаких не будет и хорошо, если они вообще состоятся в последующие дни. Нет, ну это надо же: какой-то пьяный трибут пролил виски на какую-то электронную штуку и все пошло по… и все сломалось. Это же надо такому случиться, это же задержки, а у нас график! Беру свои слова обратно: это не безопасность, а какой-то дурдом! — Кто в итоге виноват? — спрашивает Катон. — Я не знаю, — отмахивается Лесли и вновь начинает причитать. В гостиной собрались все кроме Магнуса и Берглинда. Возможно, их еще не успели вызволить из комнат для свиданий. Вдруг в комнату заходит Магнус. Он белый, как мел и дрожащей рукой держится за сердце. Губы его дрожат, он едва добирается до кресла. — Берглинда схватили миротворцы. Они держат его в своем штабе, проводят допрос. Лесли громко ахает и закрывает рот рукой. — По какому праву? — спрашивает Эбигейл. — Говорят, что он пытался остановить поезд. Пролил что-то по пьяни… Вот так. Гостиная погружается в мертвую тишину.