И талая вода

Учитель раздражённо вздохнул, когда услышал звонок с урока: навязчивый звенящий звук разлетался по всей школе, поднимая настроение ученикам и опуская его учителям, которым заново придётся читать только что проведённую лекцию. Вот только у Маки настроение не поднималось с самого того момента, как она вышла из дома. За окном — донельзя пасмурно, мокро. Вода стекает по школьной крыше и падает куда-то вниз. Влажность в воздухе, казалось, можно увидеть, а ведь уже не первый день. Маки с абсолютно бесстрастным выражением лица вышла из-за парты, собрала учебники в сумку и накинула её на плечо. Предпоследний урок закончился в три, сейчас ещё последний и несколько дополнительных — и домой. Дверь кабинета оказалась прямо перед глазами. Бесстрастная маска дрогнула, уступая место обеспокоенности и лёгкой настороженности. Невелика вероятность того, что у неё получится спокойно дойти до класса на третьем этаже… И всё же, между уроками всего пять минут, надо поспешить, чтобы успеть подготовиться. С такими мыслями девушка переступила порог и начала движение к лестнице чуть ли не по стенке — лишь бы получилось… Но у неё не получается. — Харукава-чан, — горячее дыхание опаляет её ухо. Сайхара издевается, ясно слышна в голосе издёвка, это очевидно. Его руки ложатся ей на плечи, цепкие пальцы сжимают кожу, а он сам улыбается — Маки уверена, что улыбается. Её глаза медленно стекленеют в смирении, а мысли рассеиваются, будто их и не было. Сайхара берёт один из её хвостиков и подносит к лицу, чуть наклоняясь. Маки абсолютно безразлично оборачивается без всякой цели. Он косо смотрит на неё и улыбается шире. Другие ученики будто бы не обращают внимания, а те, кто обращает — ничем помочь не пытается. К выходкам Сайхары не придираются даже учителя, директор спокойно проходит мимо. Волосы Маки выскальзывают у Сайхары из рук — он наклоняется к ней снова, и Маки чувствует ком, подступивший к горлу. Сайхара лишь растягивает губы шире и уходит в свой класс. Звенит звонок, но Маки это уже не волнует. Она освобождается ото всех занятий в семь вечера. Она и сама не ожидала, что так задержится, и полгода назад сказала бы, что это даже хорошо — но не сейчас. Сейчас, когда бы она ни вышла, разницы не было. Сайхара стоит во дворе школы под прозрачным зонтиком и до сих пор в школьной форме и улыбается Маки, сощурив глаза. Девушка раскрывает свой зонт и подходит к нему. До станции идут в полнейшем молчании, лишь Маки чувствует его обволакивающий взгляд на своём лице. Ситуация остаётся неизменной и в маршрутке, из которой они выходят в восемь вечера. Уже так темно. Маки кидает взгляд на витрину единственного более-менее большого магазина — Сайхара всё так же улыбается. Поднятые ранее брови сами собой опускаются. Маки живёт не там, где обычно живут порядочные девочки — Маки живёт на какой-то богом забытой земле и даже не на окраине — близко, но не на окраине, потому что город издалека выглядел бы ужасно с домами вроде этих на окраине. Власти этого не хотят. Асфальт уже давно закончился, уступив место узкой чёрной дороге вдоль безлистного леса и косых двух-трёхэтажных домов. Они с Сайхарой шли по первой из них — здесь именно была та полоска тротуара, передвижение по которой доставляло Маки больше удовольствия (?), чем по другой стороне. Машина вылетает неожиданно — Маки делает невольно шаг назад и оступается. Вниз летит совершенно недолго и даже понять ещё не успевает, как оказывается в ледяной осенней воде, пробирающей до костей. Как холодно. Сайхара действует быстро — скидывает портфель с пиджаком и ныряет за Харукавой. На секунду в глазах мелькает беспокойство. Маки оставшимися частичками чувствует прикосновения его рук — и через секунду она уже на суше. Кашель, кашель-кашель-кашель… Застоявшаяся вода выходит быстро, не давая Маки задохнуться. Сайхара без тени улыбки выползает из воды, берёт Маки на руки и поднимается обратно на тротуар по склону. Поднимает свой портфель и сумку трясущейся от холода девушки — вряд ли она сейчас сможет сама её понести. До дома Харукавы он доносит её сам, затем вытаскивает ключ из её сумки и отпирает дверь. Ненадолго прислушивается и, убедившись, что дома опять никого нет, заходит. Солнечный свет делает видимой пыль в комнате на втором этаже ветхого деревянного дома. Мягкий розовый свет, появившийся за счёт розовых вещей, заполняет комнату и падает и на кровать тоже — смятое одеяло лежит почти неподвижно. Девушка, лежащая на кровати, тянет руку подальше от себя, выгибается вся — и стонет, почти мурлычет. За окном — лишь лужи от долгих дождей, а небо само почти не прикрыто белыми облаками. Редкое осеннее утро выдаётся таким прекрасным. Девушка чихает, не успевая закрыть рот рукой. Она приоткрывает свои красивые красные глаза и переворачивается на спину, кладя тыльную сторону ладони на лоб. Непривыкшим к свету глазам ещё сложно адаптироваться к свету, но Маки несколько раз моргает, чтобы ускорить процесс. Глаза хмурятся на мгновение — и девушка буквально спрыгивает с кровати и смотрит в окно. Сегодня ведь пятница, почему она дома в такое позднее время?! Маки хватает часы с тумбочки и вглядывается в высветившиеся цифры. 9:25. Она проспала школу. Впервые за этот учебный год она проспала школу… Маки тянется к телефону, но ноги вдруг подкашиваются, и она падает на кровать. Только сейчас до неё доходит, что одежда всё ещё на ней, а простыни слегка влажные отчего-то. Она хмурится, смотрит в одну точку и совершенно не фокусируется на ней — пытается вспомнить вчерашний день, но успехов мало. Помнит только, как пошла с Сайхарой домой, потом — как оступилась и упала в воду, а затем лишь расплывчатые воспоминания, из которых довольно сложно вытянуть информацию. Она помнит лишь руки Сайхары (потому что никто другой это быть не может) и его совершенно ледяной, серьёзный взгляд. Такой взгляд у него бывает так редко, что Маки даже удивляется, на мгновение забывая о своих проблемах. Выходит, Сайхара донёс её до дома… Лёгкий румянец окрасил щёки, Маки глубоко вздохнула. Это объясняет то, почему она спала в одежде. Но того, что ей надо в школу сегодня, это не отменяет. Маки взяла телефон и набрала классного руководителя. — Здравствуйте, Хизуро-сенсей. Я не помешала?.. — А, Харукава-чан, ты что ли? Нет, сейчас перемена. Маки живо представила его услужливую улыбку, сквозившую в голосе. — Простите меня, пожалуйста, мне очень жаль, что так получилось, я буду в школе ко- Маки вдруг зашлась в приступе болезненного кашля — горло саднило после каждого раза — и ненадолго прервала разговор. Еле сдержалась, чтобы не чертыхнуться, но приложила телефон обратно к уху и хотела уже продолжить, как учитель начал говорить. — Да-а, Харукава-чан, всё так, как и говорил Сайхара-кун… — пробормотал Хизуро-сенсей. — Я понял. Я попрошу кого-нибудь занести тебе домашнее задание, хорошо? Лечись. — Но… — Скорейшего выздоровления, Харукава-чан! Пока! В трубке послышались гудки. Маки сидела совершенно обескураженная: кого он решил просить занести ей домашнее задание? Она не общается ни с кем из одноклассников, так что разве что она сама сможет придти и взять… …Или Сайхара может. Маки обрубила эту мысль на корню. Она пойдёт и возьмёт домашнее сама, не так уж и тяжело больна. Впрочем, через десять минут и этот вариант отпал: Маки поняла, что и до магазина ей лучше не шагать, не то что до школы. Опасно для здоровья, как-никак. Кашель был отвратительно болезненный, чихала Маки каждые пятнадцать минут, а сопли так и текли из носа. Не самое лучшее, что могло с ней случиться. На шатком деревянном столе на кухне обнаружилась записка, написанная почерком Сайхары: «Я сказал Хизуро-сану о твоей болезни. О еде и лекарствах можешь не беспокоиться.» И ведь даже имя или фамилию не написал. Маки не хотелось лишний раз видеть Сайхару, но раз уж мать опять пропадает в клубах, а отец ушёл «посидеть с друзьями», у неё не было больше вариантов. Оставалось только смириться — что она всегда и делала в его отношении. Если всё сложилось так, и от её действий совершенно ничего не изменится, она готова — с подозрениями и неприязнью, но готова — положиться на Сайхару. — А ну стой! Сайхара! Сайхара оглянулся на голос. Несколько ребят, три или четыре, из его параллели, стояли за его спиной, все не очень доброжелательно настроенные. Окликнувший его крепкий блондин стоял впереди своих сообщников и с угрозой глядел на Сайхару. — Ну и зачем я вам понадобился? — он скорчил усталую рожу, поднял брови вверх и поправил кепку за козырёк. Вот ведь, без проблем, кажется, не обойдётся. — Да будто ты не понимаешь! Отстань от Маки, урод! — главарь подошёл в нему вплотную и схватил за воротник рубашки. С лица Сайхары медленно сползало натянутое выражение. — Чё ты к ней пристал? Она же тебя не трогает совсем! Страдает только из-за тебя, зачем ты это делаешь! Ты ведь совершенно её не любишь! Он подумал, что он её встречаться заставляет? Какой дурак. — Ты не понимаешь, — Сайхара прищурился, его взгляд затуманился. Он взял лицо взбешенного блондина в свои ладони и приоткрыл рот. — Ты просто не видишь. Знаешь, у неё прекрасные глаза — ты видел когда-нибудь такую красноту у кого-то в глазах? Прекрасные рефлексы, правда ещё не развитые до должного уровня, она станет потрясающей талантливой ученицей! Ты понимаешь, Danganronpa… Блондин оторвал Сайхару от себя, замахнулся и врезал кулаком ему по лицу. Сайхара упал в лужу на асфальт, малость обескураженный. Блондин плюнул в сторону, презрительно посмотрел на него: — Урод… И ушёл. В дом к Харукаве Сайхара постучался с её домашним заданием, лекарствами и шампунем для своей (сейчас) грязной головы. Блондин ударил сильно, но лишь оставил ссадины, чудом не сломав Сайхаре нос. Тихий голос Харукавы он услышал через минуту: — Кто? — Я, Харукава-чан. Дверь отворилась. Маки выглянула из-за двери, проверяя, правду ли сказал Сайхара и один ли он, а потом пропустила парня внутрь. Как только Сайхара вошёл, Маки заперла дверь. К чему такая осторожность? Сайхара разулся, прошёл на кухню и поставил на стул пакеты. Лекарства и домашнее он выложил на стол и подозвал к себе Харукаву, чтобы она ознакомилась со списком. — Вот рецепт, по которым тебе лучше пить лекарства, — он протянул Маки бумажку, исписанную его почерком. — Вот твоё домашнее задание. — Что… С твоим лицом? Улыбка опять сползла с лица. Сайхара вопросительно поднял глаза на Маки. Она смотрела — о боги — обеспокоенно, и Сайхара, поначалу не понявший вопроса, отвёл глаза в сторону. — Решил рассказать о своих ощущениях парню с твоего класса… — тщательно подбирая слова, произнёс он. — Всего лишь несколько ссадин, не сломал же ничего. «Не переживай», осталось невысказанное. Маки с сомнением посмотрела на его лицо. Кровоточащие ссадины были на щеках, на носу и на переносице, и Маки глянула в сторону принесённых Сайхарой лекарств. Она встала из-за стола и под любопытный взгляд Сайхары начала рыться в каком-то ящике сбоку от платформы с тарелками. Маки вытащила оттуда пачку ватных дисков и перекись, промокнула один из дисков и протянула Сайхаре. Чуть нахмурившись, он хотел отказаться, но, взглянув на не выражающее уверенности в своих действиях лицо Маки, всё же принял диск у неё из рук и поднёс к одной из ссадин. Такую процедуру прошло чуть ли не всё лицо Сайхары. За это время Маки успела заметить и грязные слипшиеся волосы, но говорить об этом не стала: лишь лишняя обеспокоенность появилась в её глазах. Сайхара, положив последний диск на салфетку и выбросив их всех в урну, встал из-за стола. Он вытащил из портфеля PSP с коробкой от какой-то игры — Маки не разглядела — и протянул ей. Сайхара опять растянул губы в совершенно ненастоящей улыбке — Маки встала и подошла к нему, всматриваясь в коробку с игрой. Danganronpa Глаза Маки распахнулись, и она с болью посмотрела на Сайхару: почему, почему, почему он предлагает ей именно эту игру? Пусть сам Сайхара и был сумасшедшим фанатиком, он знал, точно знал, что Маки всем сердцем, всем своим существом ненавидела Данганронпу. Сайхара ухмыльнулся насмешливо — и убрал PSP с коробкой в портфель. Маки расстроилась. Он развернулся и подошёл к выходу — пока он обувался, она открыла дверь — и произнёс: — До свидания, Харукава-чан. Сайхару Маки не видела с той пятницы на неделе совсем — никто, даже учителя, не знали, куда делся один из лучших учеников школы. И пусть ей самой и были подарены спокойные деньки, сама Маки не была спокойна. Она волновалась за Сайхару и хотела хотя бы знать, где он, чтобы насладиться своим спокойствием. Из школы она в кои-то веки ходила сама, и это беспокоило — она так сильно привыкла к Сайхаре, что дорога из школы без него казалось вовсе не той дорогой, по которой Маки должна была идти. На переменах ей было совершенно никак, а дома она не могла заснуть по ночам и строила теории о том, что же с ним случилось. Наверное, именно эти факторы подтолкнули её к совершенно сумасшедшему действу: позвонить ему. И вот сейчас вечер пятница, а Маки сидит на кровати в своей комнате и трясущимися руками держит телефон и выжидает, когда же он ответит. Ожидание не оказывается напрасным — через полминуты Сайхара-таки отвечает. — Да? Его голос хриплый, такой, будто его горло безнадёжно пересохло. Маки нервно сглатывает. — Это Харукава. Где ты? На другом конце трубки никто не отвечает. Маки сжимает телефон в руке. -…У себя. Ты что-то хотела, Харукава-чан? Сайхара не улыбается. Маки слышит, что не улыбается. — Где… Ты живёшь? И снова молчание. А ведь Маки просто хотела спросить, в чём дело, почему его не было и когда он будет! Почему просто нельзя было сделать так? Вопрос вырвался сам, и Маки поймёт, если Сайхара не ответит. Но он неожиданно отвечает. — Квартал Угаши, второй, двенадцать-двадцать семь, сорок девять. В любое время. И сбрасывает. Маки, пока не забыла, открывает заметки и записывает адрес. Квартал Угаши… Примерно рядом со школой. Маки знала, что Сайхара явно не живёт где-то рядом ней, но тратить два с половиной часа своего времени на то, чтобы молча проводить её до дома… Она пойдёт к Сайхаре завтра. Когда Маки вышла из школы в субботу, уже начинало темнеть. Совсем стемнеет минут через тридцать… Впрочем, до дома она никогда не доходила засветло, поэтому, как рассудила Маки, ничего страшного. Ругать некому — отец взялся за работу и уехал из города, а мать будет пропадать с подругами. Дела обстоят лучше, чем на прошлой неделе. Навигатор довольно-таки быстро привёл Маки к нужному дому — на это было затрачено всего пятнадцать минут. Подняться по лестнице и найти нужную квартиру оказалось чуть сложней, но у Маки получилось — и вот уже она стоит у иссиня-чёрной твёрдой двери. Стук выдался негромким, но этого должно было хватить. Не хватило. Маки постучала ещё несколько раз, и ещё, и ещё, но никто не отзывался — она неуверенно потянула дверь на себя. Она, как ни странно, поддалась. Маки заглянула внутрь. Свет везде выключен, но какие-то звуки исходят из квартиры, да и дверь была открыта… в квартире точно кто-то есть. Она зашла и захлопнула дверь за собой. — Извините?.. Звуки прекратились. Маки услышала, как отворилась дверь в глубине квартиры — она всем сердцем надеялась, что это всё же был Сайхара — и услышала знакомый голос: — Проходи, Харукава-чан. Дверь захлопнулась. Маки сняла обувь, повесила в шкаф пальто и шапку — и прошла по деревянному полю до предположительной двери. Она постучала и сразу же открыла дверь. Темно… Маки вдруг поняла, что ей страшно. Страшно заходить в комнату фанатика по имени Сайхара, который ежедневно тратил на неё минимум два часа своего свободного времени. И всё же Маки зашла, закрыла за собой дверь и оглянулась в поисках Сайхары. — Я здесь, Харукава-чан. Маки обернулась: Сайхара сидел на стуле в левом углу комнаты со стороны двери и, кажется, только и ждал её. Он встал и подошёл к Маки почти вплотную. Чёртовы девять сантиметров. Маки задрала голову, чтобы посмотреть на него — он не улыбался. Даже не пытался улыбаться. Смотрел совершенно серьёзно, и это только подкинуло углей к страху Маки. Она здесь не просто так… Надо спросить. Но Маки вдруг опускает взгляд и видит многочисленные порезы на руках, как если бы у Сайхары был непослушный кот, который ежедневно приносит по десяточку порезов. Вот только Маки знала, что у Сайхары нет кота. — Где ты был? Чем ты тут занимался? Чем, Сайхара-сан? — Был… Здесь. Посмотри, сколько всего я успел сделать! Посмотри, сколько работы я выполнил? Видишь? Ты видишь? Маки осмотрела комнату Сайхары. Раньше она этого не замечала, но вот сейчас, когда он об этом сказал… По полу были разбросаны ранее аккуратные стопки с бумагами, несколько газет, много, много канцелярии и исписанные, полностью, до последнего уголка исписанные листы. На нескольких были красные пятна… Взгляд сам переметнулся на исполосованные руки Сайхары. — Что это? — Это? Я проверял кое-что. Фактически провёл исследовательские работы по физике, химии, биологии и совсем немного — географии. Не давала покоя одна теория… — Ты… Понесёшь это в школу? — Может быть. Маки перевела взгляд на него — сейчас совершенно спокойный, но не безэмоциональный. Она заметила, что сейчас она смотрит на одно из редчайших зрелищ — Сайхару без его любимой кепки. Круги под глазами говорили об его работе, а усталость в глазах была совершенно настоящая. Выражение его лица не было фальшивым, губы не кривились в ухмылке, а брови не поднимались на лоб. Маки улыбнулась — искренне, нежно улыбнулась — обхватила его лицо руками, притянула к себе и поцеловала. Сайхара распахнул глаза в удивлении, но замешательство быстро прошло, и он, решив подумать об этом как-нибудь потом, ответил ей. Ответил со всем, чем был переполнен сейчас, со всеми этими эмоциями и его одержимой фанатичностью. Маки отодвинулась первая. Ноги у неё подкосились, и она не упала только лишь благодаря Сайхаре, который вовремя посадил её на стоящую рядом кровать. Маки посмотрела на него и кивнула на место рядом с собой — он послушно присел рядом. — Шуичи… Он покорно ждал, переполненный какими-то непонятными эмоциями. Она назвала его по имени — удивительно, как она вообще его запомнила? Он мог объяснить, почему он помнил имя Харукавы, но вот почему она… Странно. Но он счастлив. — Уже поздно, — поняв, что ждёт уже она, сказал Сайхара. Он кивнул на кровать. — Ложись. Я посплю на диване. Маки кивнула. Шуичи показал ей, где ванная и где почистить зубы, дал ей с собой свою старую белую футболку более-менее нормальной длины и решил пока прибраться в комнате. Он ведь издевался над ней. Издевался много и долго, она ведь знает. Ему были интересны только её глаза. Какого чёрта? Шуичи кладёт ладонь на лицо и зарывается пальцами в чёлку. Усмехается. Он не ожидал, что Маки вдруг поцелует его — правда не ожидал и не надеялся даже. Он не мог сказать, любил ли он её, но точно знал: если она будет его любить, он будет счастлив — счастлив безгранично и просто, как человек, не как фанатик. — Маки, — произнёс от тихо. Она не слышит, но почему-то ему стало легче на душе. Пусть будет. Пусть любит. И он тоже — пусть любит. Чтобы он проснулся утром и собирал её волосы в различные причёски, пока она спала, чтобы она проснулась с косичкой, сказала ему что-нибубь хорошее и чтобы они пошли на свидание в кафе или в кино… Шуичи, кажется, правда счастлив.