щит посты двинутой девки.

      я люблю тебя настолько, что хочется расквасить твою волосатую черепушку железной битой. кровь брызгами осаживает собою бетонные стены, мозги на дырявом асфальте скоро будут слизаны дворовыми собаками.       золотце, я настолько тебя обожаю, что порой кажется, будто твой образ лишь образ, выдуманный моим больным сознанием. захожу на твою страницу, и в мыслях крутится одна только фраза: «да его ж просто не существует». кривой нос, пухлые бледно-розовые губы, что так грубо хочется целовать в 1:23 [час : двадцать три] зимней ночью, отопляемой тысячами батарей нашего города. города, которого не существует на карте мира. там всегда ночь и всегда зима. там всегда либо хочется закутать друг друга в пушистое одеяло, либо избить до полусмерти.       густые брови. острые скулы.       ты настоящая мерзость.       но не грёбаная внешность и даже не твоя гнилая душонка бренного реалиста разжигает во мне тот самый факел безудержной, я бы даже сказала, сумасшедшей любви…       время.       время, в течение которого ты был постоянно рядом, терпел жуткие истерики и стряхивал с лица соленые слезы — вот та причина, которую ты так яро хотел знать.       ты — пример идеально неидеального человека.       ты всегда признавал свои ошибки, плохие привычки и самые худшие качества. всегда кидал все к чертям, а потом пытался вернуть. у тебя нет цели, и ты никогда не смотришь в будущее дальше двух суток. в свои двадцать лет ты рассуждаешь о жизни так, словно сорокалетний барыга с трубкой в зубах, повидавший жизнь. и твои слова имеют смысл. ты имеешь смысл.       ты постоянно притворяешься счастливым и беззаботным, вечно помогая другим и отчаянно думая, что это может спасти. но это закапывает тебя еще глубже. ты натягиваешь маску безразличия на усталое лицо, но на самом деле я знаю, что тебе совсем не все равно. вот почему я всегда прощала твои грубые слова, почему рассказывала о страшном желании тебя обнять. именно поэтому я записывала секундные голосовые, где смеющимся голосом спрашивала «ты там не сдох небось, милейший?». а ты мне в ответ строчишь ехидное буковками-пикселями: «все в порядке. переживаешь?»       и ночи напролет за разговорами, пока писал ты свои бесконечные работы. и как мы ругались — наши ссоры были настоящим искусством. все это не просто так. и ты знал, что это любовь, но продолжал издеваться над моими чувствами. и я знала, что ты используешь меня для собственных интересов.       и я знаю, что была для тебя лишь забавным ребенком. куклой, которую можно потискать, налюбоваться ею, поиграться, крепко обнять, а потом швырнуть куда-то далеко за кровать. и вот я пылюсь в тесном уголке, наблюдая за твоей праздной жизнью с комом в горле, все ожидая лишь одного — теплых рук твоих, крепких и сильных.       и ты ведь всегда возвращался.       но не теперь.       и ты жесток. чертовски жесток.       но я люблю тебя. я всегда буду тебя любить.