небезразлично

Празднество было пышным: около полусотни людей в богатых платьях, не меньше четырех бардов и столы, на которых едва ли помещалась вся еда. Геральта, однако, мало что здесь касалось; он притронулся только к жареному ягненку и даже не успел оценить по достоинству хваленого местного меда: хозяйка торжества поманила его к себе. Теперь Геральт стоял на виду у всех, в доспехах и с мечами за спиной, посреди пестро разодетой знати. Пожилая, благородного вида женщина, понизив голос, рассказывала ему о своих проблемах уже не меньше пятнадцати минут кряду — Лютику стоило бы у нее поучиться. Геральт слушал вполуха, разглядывая толпу и то и дело ловя на себе любопытные и испуганные взгляды. Выглядел он здесь, наверное, примерно так же, как утопец на королевском балу — не слишком-то уместно. Впрочем, это были не его заботы. Ему платили. Он слушал. И ждал, когда рассказ подберется к своей кульминации, чтобы наконец-то узнать, в чем заключалась работа для ведьмака, ради которой он потратил свой вечер и свернул с дороги на Оксенфурт. — Понимаете, милсдарь ведьмак, теперь у моего мужа язвы… прямо там, — тихо зашептала пожилая женщина, заканчивая свой монолог. В руке, на каждый палец которой было надето по перстню, она держала серебряный бокал с вином. — Он говорит, что его прокляли. Я слышала, вы хорошо разбираетесь в проклятьях такого рода. Сталкивались? Геральт вздохнул. Вот тебе и «работа для ведьмака»... — У меня иммунитет к «проклятьям такого рода», — безразлично ответил он, продолжая глядеть в толпу, и скрестил на груди руки. — Могу посоветовать вашему мужу пореже покупать любовь по подозрительно низким ценам. В толпе показалось знакомое лицо. Облаченный в изумрудного цвета одежды Лютик играл на лютне и звонко хохотал, глядя на стоящих подле него юных девушек. Затем взгляд его скользнул в сторону и остановился на Геральте, явно удивленный. Геральт кивнул в знак приветствия. С все той же обаятельной улыбкой Лютик вернулся к созерцанию своих спутниц. — На что это вы намекаете! — возмутилась женщина. — Он бы… он бы никогда! — Мм-хмм, — скептически промычал Геральт. — Я плачу вам не за то, чтобы вы унижали достоинство моего мужа! Геральт удержался от комментария об уже и без того униженном достоинстве и ответил: — Обратитесь к знахарю. Или чародею. Я, ведьмак, в основном работаю мечами. Сомневаюсь, что вашему мужу окажутся по нраву мои… радикальные методы. Но если вы настаиваете... Женщина недовольно скривилась и, хмыкнув, отвернулась. — Деньги можете не возвращать. Оставайтесь до конца праздника, а затем уходите. Если я узнаю, что вы рассказали кому-то… Не став дослушивать, Геральт без раздумий пошел прочь. Продолжать развлекать разряженных богатеев одним своим видом в его планы не входило. Даже за деньги. Напоследок он взял деревянный кубок, наполненный медом, и осушил его в несколько глотков. Хвалили его не зря. * Плотва стояла у выхода из поместья, безмятежно ощипывая растущую у разъезженной дороги осоку. На небе разгорался лилово-красный закат. — Геральт! — выскочил на улицу Лютик прямиком в прохладный осенний вечер, пропахший дождем. Его щеки краснели от духоты, а завивающиеся пряди волос липли ко лбу — словно только что от поклонниц убегал, а не пел и играл на лютне. Геральт остановился и обернулся. — Да? На лице у Лютика ненадолго застыла легкая отрешенность — не мог решить, с чего начать, — и в конце концов сверкнула дружелюбная улыбка. — Куда путь держишь? Не ожидал тебя увидеть в такой дыре. — В Оксенфурт. — Далековато. Ну хорошо, мне как раз по пути. Подожди секунду, я попрощаюсь с очаровательными дамами, захвачу свою шляпу и вернусь. Лютик уже развернулся и схватился за ручку двери, но Геральт успел его окликнуть, уточняя: — Зачем? — Как это — зачем? Я еду с тобой, конечно же! И мне срочно нужно вдохновение. А где его искать, если не рядом с ведьмаком? Может, убьем с тобой парочку утопцев... Задумчиво хмыкнув, Геральт принялся копаться в седельных сумках; Плотва даже не дернула ухом, увлеченная поеданием травы. Через несколько минут Лютик уже быстрым шагом направлялся за Геральтом, и на его голове красовалась новая шляпа с гусиным пером, покачивающимся в такт движению. — Так чего ты забыл тут? — спросил он. — Искал работу. — О, да. Я слышал, тут кого-то прокляли. А почему уезжаешь? Уже все? — Нет. Местные решили, что язвы на хере после борделя — это дело как раз для ведьмака. — А-а-а… — протянул Лютик. — О-о-о… Ауч. Я понял. Может, тебе переквалифицироваться в знахаря? Совместить, так сказать, приятное с… с не очень приятным. Геральт наградил Лютика тяжелым взглядом и ничего не ответил. Лютик, в свою очередь, молчать был не намерен. — Слушай, познакомился я тут с одной молоденькой дамочкой, ее зовут Ивона, такая хорошенькая блондинка с зелеными глазами — загляденье, тебе бы понравилась. Смеялась над каждой моей шуткой! И я подумал, может, тебе интересно будет… — начал говорить он. Геральт без слов вел лошадь рядом с собой. — Она мне поведала, что ее отца подменили. Выглядела такой испуганной, что я почти поверил. Представь? — Чего? — повернулся Геральт к Лютику. Тот развел руками. — Допплер? — Прости? — Допплер. Существо, которое может принимать чужой облик. Мимик, — пояснил Геральт. — А-а! Не знаю. Так это по твоей части? — Не совсем. — «Не совсем»? — приподнял брови Лютик. — Допплеры разумны. И почти вымерли. Где находится дом этой… — Ивоны, — подсказал Лютик. — Неподалеку от Подлесья. Тут несколько часов пути... — Наведаемся. С утра. Лютик кивнул. — Впервые я встречусь с отцом девушки до того, как залезу к ней в постель, — пошутил он. Геральт криво усмехнулся. Вечер постепенно уступал ночи. Лютик продолжал идти рядом, на одном дыхании пытаясь выдать всю ту информацию, которую усвоил за прошедший месяц — то время, что прошло с тех пор, как они с Геральтом не самым радостным образом расстались. Не то чтобы Геральт считал дни — скука таких размеров его еще не настигала, — но примерно все же прикинуть мог. По правде сказать, пару раз даже размышлял, правильно ли поступил, но почти сразу мысль эта скрывалась под тысячью других, более важных. Весь этот месяц путешествия проходили в тишине, только изредка фыркала Плотва, и Геральта не покидало чувство, что чего-то не хватает. Как оказалось, не хватало ему Лютика и его беззаботной компании. Но болтал он столько, что Геральт уже наслушался историй на следующий месяц вперед. — ...я тогда башмак потерял, пришлось тратить все заработанные с выступления деньги на новую пару обуви. А я так надеялся потратить их с большей пользой! — вздохнул Лютик, завершая очередной рассказ о собственных похождениях. Десятый, как минимум. Возникло ощущение, что приключений за последние дни у него произошло в разы больше, чем у Геральта. Небо уже потемнело. Вдали показались огни корчмы. — Ты уснул? — спросил Лютик. Геральт глянул на него и покачал головой. — Хочешь, расскажу, как в таверну однажды зашли краснолюд, гном и низушек? От смеха живот надорвешь. — Не надо. — Ну так слушай, ведьмак!.. С тяжелым вздохом Геральт забрался в седло. Плотва помотала головой и перешла на легкую рысь, направляясь в сторону желтых огней. — Эй, Геральт! Не смей так делать! — воскликнул Лютик. — Вдруг меня утащат гули? Стой! Геральт! Иначе я не приглашу тебя на свои похороны! Где ты будешь меня оплакивать?! Геральт остановился и протянул ему свою руку, чтобы помочь забраться. — Либо мы едем в тишине, либо ты и дальше идешь пешком, — поставил он ультиматум. Лютик нерешительно помялся, но все же схватил его за предплечье и кое-как уселся позади. — Только не прогоняй, мне интересно на мимика посмотреть, — попросил Лютик. Нахмурившись, Геральт почувствовал легкий укол совести — монстра, против которого ведьмачьи хитрости были бессильны. — Ты обижен? — спросил он. — Хм? А. Нет. Ну, уже нет, — пожал Лютик плечами. — Какой смысл обижаться на тебя? Я знал, на что шел, когда увязался за тобой впервые. Точнее, не знал. Предполагал. Но, вообще, мне все-таки было бы приятно услышать извинения. Ну, чтобы знать, что тебе небезразличны мои чувства. Геральт ненадолго задумался, не зная, что сказать в качестве извинений, поэтому прибегнул к самому простому способу: — Извини? — Больше страсти, Геральт! — Чего ты хочешь? — Искренности! В такое «извини» даже глухой не поверит. — Хм. Лютик устроил свой подбородок на его плече и поморщился. — От тебя воняет. Сдается мне, смерть от лап гулей была бы более милосердна, чем от этого запаха. — Теперь можно помолчать, — ответил Геральт. — Ладно, я понял. — Лютик убрал голову с его плеча. — Молчу. Но только пока мы едем. До таверны, я имею в виду. — Лютик. * После мытья и ужина они оказались в одной комнате с двумя старыми кроватями. Геральт встал у окна, разглядывая тихий ночной пейзаж, включающий в себя кучу грязи, облысевшее дерево, кривой забор и бледную луну на темном небе, а Лютик сидел за столом и задумчиво водил пером по губам, не зная, что написать. — Дьявол! — выругался он и поднялся на ноги. В пару шагов он оказался рядом с Геральтом, заглядывая в окно. — Да уж, видок, достойный кисти лучших художников. Свиньи только не хватает. Или пьяницы. — Могу привести пару. — Свиней или пьяниц? — Разве это не одно и то же? — О! А ты шутник, Геральт. Не подумывал попробовать выступить со мною в паре? Ты шутишь, я пою. Будешь на разогреве. Ничего не ответив, Геральт отвернулся и направился к своей кровати, но был перехвачен на полпути. Лютик держал его за локоть. — Постой-ка смирно, пожалуйста. Он наклонил голову вбок, а Геральт бесстрастно посмотрел в его полные любопытства серо-голубые глаза. Лютик подошел ближе; его мягкая ладонь легла на шершавую от короткой щетины щеку. Он внимательно изучал желтые радужки и по-кошачьи вертикальные зрачки, седые пряди, падающие на лоб, каждую морщину, которую возраст оставил на лице Геральта. И выглядел при этом необычно умиротворенно. — Давно не видел? — безразлично спросил Геральт. — Вообще-то да. Но сейчас у меня чисто профессиональный интерес: что именно женщины в тебе находят? — Смотрю иногда на тебя и спрашиваю себя то же самое. Но так и не нашел ответа. — Как грубо! Вообще-то, я молодой, обаятельный, талантливый, веселый — девушки это любят! — И скромный. — Ты не поверишь! Когда надо, могу и скромным побыть. — Хм-м, — неопределенно промычал Геральт и опустил взгляд на письменный стол, где лежала исписанная вдоль и поперек записная книжка. Похоже, Лютик времени зря не терял и писал новые баллады. — Как успехи? — С чем? — Лютик проследил за взглядом Геральта и убрал руку. — А, это. Пока что со скрипом. Муза, Геральт, — дама ветреная, не всегда удается ее поймать. — Понятно. О чем пишешь? — О любви. — Свежо. — Людям нравится. К тому же любовь — это самый выигрышный вариант: и писать интересно, и слушать нескучно. Каждый хоть раз в жизни, но любил. А бард должен трогать чужие души. И любовь меня интересует особенная. Настоящая. — Ясно, — многозначительно произнес Геральт. Лютик похлопал его по плечу и удивленно застыл. — О! — Чего? Лютик уже сидел за столом. В его руке сверкнуло перо, и чистая страница записной книжки начала заполняться новыми строками. — Кажется, муза меня наконец нашла. Иди, Геральт, не пугай ее, — помахал Лютик рукой. — Она очень впечатлительная. — Это и моя комната тоже. — Тш-ш-ш! — зашипел Лютик. Пожав плечами, Геральт все-таки вышел и спустился вниз, чтобы выпить пива. * Следующий день выдался сухим, ветреным и солнечным. Все вокруг пестрело цветами осени. Геральт медленно ехал на лошади, а Лютик шагал рядом, размахивая руками и рассказывая все, что насочинял вчера. Корчма осталась далеко позади. — «Тем звериный оскал к лицу, / кто под маской зверя — живой. / Подойди эта жизнь к концу, / я нашел бы тебя в другой», — закончил Лютик с важным видом. — Ну как? — Сойдет. Лютик обреченно вздохнул. — Ты даже не слушал, да? Вот так тебе кто-нибудь в любви признается, а ты и не услышишь даже! — Мне это не надо. — Да-да, Геральт, мы это проходили, — махнул рукой Лютик. Поднявшийся ветер сорвал с него шапку — та полетела в сторону и скрылась за высокими кустами. — Черт! Геральт, моя шляпа! — воскликнул Лютик, хлопнув себя по макушке. Геральт остановился и глянул через плечо: позади него Лютик, встав на четвереньки, заползал в кусты. Медальон дрогнул. Нахмурившись, Геральт спешился. — Лютик… — предупреждающе позвал он. — Святая Мелитэле! — испуганно пискнул Лютик, все так же на четвереньках осторожно давая задний ход. На солнце сверкнуло лезвие серебряного меча, которое уже через секунду опустилось на шею выскочившего из кустов озлобленного гуля. Лютик дернулся назад и крепко прижал к себе колени и походную сумку. Кровь чудовища брызнула на его ботинки. — Ну вот только что же купил, — разочарованно простонал Лютик. Затем Геральт пропал в кустах, успев по пути выругаться. Валяющаяся на дороге голова гуля стеклянным взглядом уставилась на Лютика, и тот поморщился: зрелище было не из самых приятных. Поднявшись и отряхнувшись от песка, он достал книжку и перо с бутыльком чернил. Стихотворные строки одна за другой рождались в его голове и тут же переносились на бумагу. Когда на голову опустилась шляпа, Лютик опомнился и поднял взгляд на Геральта. — И что бы я без тебя делал, герой? — спросил он. — Уже ничего. — Действительно. Спасибо, Геральт, — не скрывая восхищения, улыбнулся Лютик. Геральт только пожал плечами; все-таки убивать монстров было его работой и смыслом существования. Лютик будто хотел сказать что-то еще, но вместо слов наклонился вперед и мазнул по его губам своими. Затем отстранился и заулыбался пуще прежнего. Геральт сосредоточенно нахмурился, пытаясь проанализировать происходящее. На удивление оно воспринималось вполне буднично. — Всегда было интересно, каково это — целоваться с ведьмаком, — объяснил Лютик. — Менестрель должен знать то, о чем пишет. — Это ты так целуешься? — Что? Нет! — возмутился Лютик. — Я просто не знал, как ты… Да ну тебя! Не закончив мысль, он снова прижался к губам Геральта. Даже попытался кое-как поцеловать, но не получил никакого ответа — Геральт стоял недвижимо. Он размышлял о том, что сейчас происходило, но так и не смог дать себе ясного ответа. Не был даже уверен, что этот ответ был ему нужен. — Боже мой, Геральт, ты с женщинами себя так же ведешь? Лежишь и ждешь, когда они все сами сделают? — спросил Лютик, не получив никакой реакции. — У моих женщин еще не бывало кадыка, — заметил Геральт. — И щетина не кололась. — Ой, ну тебя, ведьмак, — махнул на него Лютик и, медленным шагом направившись к Плотве, раскрыл свою сумку, чтобы убрать туда свои вещи. — Знавал я, кстати, и таких женщин... Геральт нахмурился, задумался и, схватив Лютика за руку, резко развернул его к себе, чтобы поцеловаться в третий раз — теперь нормально. От удивления Лютик широко распахнул глаза и выронил все, что держал в руках — на дороге теперь рядом с кровью гуля красовалось чернильное пятно. На поцелуй Лютик, однако же, ответил с небывалым энтузиазмом. — Ладно, пожалуй, теперь я почти подобрался к пониманию, почему женщины от тебя без ума. Осталось совсем чуть-чуть, — сказал он, отстранившись. — Я не буду с тобой спать, — отрезал Геральт, возвращаясь к лошади. Поперхнувшись слюной, Лютик закашлялся. — Не надо! Ты не так понял! Спасибо, но нет! — замахал он руками, но тут же возмущенно добавил: — Почему это?! Не то чтобы я очень хотел, Геральт, хотя, поверь, не имею никаких предубеждений на этот счет, но я что, недостаточно хорош для тебя? Он подобрал книжку и перо и удрученно взглянул на пустую баночку, в которой некогда были чернила. — Что? — произнес Геральт тоном, близким к утвердительному. — Нет. — Тогда почему? — Ты серьезно хочешь узнать, почему я бы не стал спать с тобой? — Да! Заметь, не я это начал. — Лютик скрестил руки на груди и горделиво вздернул подбородок. Геральт вздохнул, не понимая, как умудрился дойти до подобной ситуации, и потрепал заскучавшую Плотву по холке. — А у меня даже «проклятья» нет! Могу показать! — продолжил Лютик. — Не надо. Я видел. — О! И правда… Никакой интриги. Так что? Почему? — Ты… Ну, ты… Ты Лютик, — развел Геральт руками. — Очень… содержательно, — кивнул Лютик. — Хорошо. — Нет, Геральт, не хорошо, это был сарказм! — Напомни мне, почему мы вообще об этом разговариваем? — Не знаю. Ты задел мое эго. — Его сложно не задеть. Оно во все Северные королевства едва умещается. — Геральт! — вспыхнул Лютик. — Ты понимаешь, меня любят все! Кроме одного вредного ведьмака, ради которого я готов был бросить все, чтобы отправиться с ним чуть ли не на край света. Туда, где... туда, где... — Лютик крепко задумался над хорошей метафорой. — Ай, неважно! Ты снова спугнул мою музу. Так о чем мы там говорили... ах да. Ты как раз объяснял мне, почему не хочешь... Милосердная Мелитэле, я впервые в жизни спрашиваю у мужчины, почему он меня не хочет. Но, чтобы ты знал, предыдущие... несколько раз — всего несколько, попрошу заметить, дамы мне нравятся больше, — все обходилось без лишних вопросов. — Не хочу об этом слышать. — Я не собирался рассказывать. — Мм-хмм. — Последний был сыном одного толстосума из Ковира, который решил нанять меня, чтобы я развлекал его дочь на ее дне рождения. Платил много. Но его дочери исполнялось три года, и едва ли она понимала, что я пытался спеть. Три года, Геральт! Я бард, а не нянька! Геральт молчал. — К счастью, ее брат оказался на двадцать лет ее старше. Красивый — ужас. И до сих пор не женат. На практике я выяснил, почему. Единственная радость того вечера… — Лютик. — Да? — Ты не собирался рассказывать, — напомнил Геральт. — Да ты ж все равно не слушаешь, — отмахнулся Лютик. * Ближе к полудню они добрались до поместья семейства Ивоны, находившегося в получасе езды от деревни. Геральт собрался было постучать, но Лютик остановил его. — Погоди, давай я. Дверь открыл высокий мужчина с козлиной бородкой, по одному взгляду на которого можно было понять, что у него водились большие деньги. Он погладил подбородок и произнес: — Я слушаю. — Добрый день! Я знакомый вашей дочери, Ивоны, — поклонился Лютик, сняв шляпу. — Проезжал мимо с моим хорошим другом, и в пути у меня закончились чернила. Ивона рассказывала мне, что когда-то ее мать, как и я, была менестрелем. Не могли бы вы поделиться чернилами с ее коллегой… по ремеслу? К сожалению, у местного торговца их не оказалось. — А вы кем будете? — Я Лютик. Возможно, вы слышали. «Ведьмаку заплатите...» — Слышал, — прервал мужчина Лютика. — А кто ваш друг? — О, это… — Лютик глянул на Геральта. Тот невозмутимо шагнул вперед. — Ведьмак. Геральт из Ривии. — Интересная компания у вас, Лютик. Заходите. Но мечи, господин ведьмак, оставьте на лавке, как только войдете. — Мужчина пропустил их внутрь дома. — Бригида! Принеси пива на троих! И чернила для трубадура. — Он повернулся к Геральту и Лютику. — Мое имя Януш. Приятно познакомиться. * В просторной столовой пахло чем-то сладким. Лютик разглядывал висящую над камином картину, на которой была изображена похожая на Ивону молодая девушка, а за его спиной за столом сидели Геральт и Януш, общаясь. — Возьмите, — послышался женский голос. Лютик обернулся и кивнул Бригиде, принимая из ее рук закупоренную чернильницу. — Благодарю. Это ваша дочь? — Лютик кивнул на картину. — Да… Ей здесь семнадцать. Такая счастливая, — улыбнулась Бригида. — Красотой, видно, вся в матушку. — Ой, бросьте… Бригида прекратила улыбаться и принялась нервно трогать подол своего пышного платья, серьезно рассматривая картину. Лютик не решился спросить, в чем дело. Он повернулся к выходу и заметил, что там в дверях стояла запыхавшаяся Ивона, похоже, только вернувшаяся. — Лютик! — обрадовалась она. — Ты чего тут делаешь? И кто это? — Палец ее указал в сторону обеденного стола. В столовой прекратились разговоры, и все обратили на Ивону внимание. — Геральт из Ривии, — представил Лютик своего друга. Ивона прошла внутрь, и рядом с ней тут же оказалась мать, что-то успокаивающе шепча. — Да нет, ведьмака я вчера видела. Я про мужчину рядом с ним. — Ивона, милая, это твой отец, — тихо заговорила Бригида. Лютик непонятливо моргнул и переглянулся с Геральтом. Скрипнул деревянный стул — Януш поднялся с места. Геральт последовал его примеру. — Ты шутишь? Я его впервые вижу, — нахмурилась Ивона. Мать взяла ее за плечи. — Пойдем, доченька… — Куда? Зачем ты притащила его к нам в дом? — затараторила Ивона. — Почему ты называешь его моим отцом? — Потому что я твой отец, — произнес Януш, положив ладонь на сердце. — Мам? — Ивона обернулась к матери и, не найдя поддержки, разрыдалась. Лютик неловко помялся с ноги на ногу, понимая, что делать ему здесь было нечего, но и уходить было как-то невежливо. Ивона перешла на крик: — Почему ты так со мной поступаешь?! Я не знаю его, не знаю! Хватит приводить его домой! — Бригида, уведи ее, пожалуйста, — тихо попросил Януш. Бригида успокаивающе погладила Ивону по голове и, прижав к себе, вывела из столовой. Рыдания становились все громче. — Простите, — прошептала Бригида. Когда молчание затянулось, Лютик прочистил горло и убрал чернильницу. Януш сел обратно за стол, положив на него крепко сцепленные в замок руки. — Мы думали, что на ней проклятие, — еле слышно начал говорить он. — Из города к нам приезжала чародейка. Но сказала, что дело в Ивоне. Это в ее голове. Она просто не узнает меня… Его глаза заполнились слезами. Если Лютик и чувствовал до этого себя неуместно, то сейчас это ощущение в разы обострилось. — Хм-м, — задумчиво выдал Геральт. — Мы можем вам чем-то помочь? — опередил его Лютик. — Нет. — Януш вытер непрошенные слезы и принял серьезный вид. — Не уверен, что это в ваших силах. Мы перепробовали почти все. Я слышал, в Новиграде есть знахарка, которая имела дело с подобными случаями… Съезжу сам. — Успокоилась, — сообщила Бригида, вернувшись. — Давайте я вас провожу. — Ах, да, мы как раз собирались уходить, — сказал Лютик и направился за ней; Геральт шагал рядом. Выйдя из дома, Лютик остановился и развернулся, чтобы поклониться. — Спасибо вам за все, пани Бригида. Передайте Ивоне мои наилучшие пожелания! — Давно это у нее? — не утруждаясь тактичностью, спросил Геральт. Бригида на секунду опустила взгляд в пол. — Полгода. До этого у нас был кот, и ей казалось, что его подменили. Доходило до истерик. Пришлось отдать кота моей знакомой из Новиграда. Но это, как видите, не помогло. — Хм-м. — Геральт задумчиво поджал губы. — Надеюсь, все образуется, — искренне пожелал Лютик. — Спасибо за небезразличие, — кивнула Бригида. — Удачи вам в путешествиях. Дверь закрылась, оставляя Лютика и Геральта наедине с полуденным солнцем. За спинами их шуршала сухой листвой пестрая осенняя роща. — Казалось бы: вот она, работа для ведьмака! Но, увы, не помочь ни мечом, ни магией... Иногда быть проклятым проще, — подметил Лютик. — Проклятье хотя бы можно снять. Что думаешь? — Вряд ли это мимик. — Даже если бы это был он, выглядит он вполне… по-доброму. — Многие мимики ведут совершенно обычную жизнь под личиной некогда реально существующего человека. Но я не уверен, что это тот случай. — Почему тогда ты хотел его увидеть? — Я сказал «многие». Не все. Держа в руках мечи, Геральт пошел к Плотве. — Представь, однажды бы ты пришел ко мне, а я бы тебя даже не узнал. Жуть, правда? — заговорил Лютик, торопливо следуя за ним. — Или наоборот… — Этого не случится. — Вот уж надеюсь. Кто ж тогда тебя развлекать всю дорогу будет? Я волнуюсь. Говорят, можно умереть от скуки. Не очень славная смерть для такого знаменитого ведьмака. — Шутов на свете много. — А готовых путешествовать с тобой по доброй воле — всего один-единственный. — Хм-м. Больше Геральт не стал ничего говорить. В роще Лютик настороженно озирался по сторонам, надеясь, что в этот раз из кустов никто не выпрыгнет. Геральт медленно ехал верхом и мысленно наслаждался тишиной и пением птиц; где-то в глубине леса стучал дятел. До Оксенфурта было еще идти и идти — свернули они совсем не в ту сторону. Зато Лютика, кажется, снова посетило вдохновение: когда деревья закончились и по обеим сторонам от дороги раскинулось бледное волнистое полотно поросших травою холмов, он достал свою записную книжку и начал в ней что-то писать на ходу. Геральт бы соврал, если бы сказал, что не хотел услышать его новой песни. Лютик, конечно, был тем еще банным листом на мокрой заднице, но менестрелем оказался отменным. Уже все государства Северного королевства, наверное, напевали его песни. Что было бы, если бы Лютик в тот раз ушел и не вернулся? Геральт скосил на него внимательный взгляд. — Геральт, скажи-ка мне, — подал голос Лютик, словно прочитав чужие мысли, — какой монстр самый страшный? — Смотря для кого. Для многих тут самый страшный монстр — это всего лишь плод их воображения, — произнес Геральт. — Куда страшнее накеров, утопцев и прочей нечисти. — А именно для тебя? Чего боишься ты? Задумавшись, Геральт не нашел, что ответить, и промолчал. Лютик пожал плечами и сделал несколько пометок в книжке. — Бесстрашный ведьмак, понятно… А работу потерять не боишься? А то, судя по всему, люди уже начали забывать, в чем именно заключается работа ведьмака. — Они просто привыкли списывать все на проклятья и монстров. Так легче. Знать, что придет кто-то со стороны и разберется с их проблемой без их участия. Ведьмак, чаровница, знахарь или обычный шарлатан — не важно. — Геральт сделал паузу. — Но это не значит, что не нужно избавляться от реальных чудовищ. Их становится меньше, но они все еще есть. Так что работу я не потеряю. — О-о-о, — с интересом протянул Лютик, записывая. — Ты сказал умную мысль. Можно, конечно, немного перефразировать, чтобы красивее звучало. Поменять порядок слов… Подобрать рифму… — забормотал он, увлеченно скрипя пером по бумаге. — Хм-м. — Заменить «монстров» на «чудовищ», ага… Знаешь, я теперь подумываю написать про тебя еще одну песню. Но более… серьезную. Так сказать, обратить внимание общественности на проблему с... — Лютик, — позвал Геральт, и тот прервался на полуслове. — Да? — Прости меня. За то, что я тогда прогнал тебя. — Да-да. — Лютик даже не поднял головы, и мысли его перескочили в другое русло. — Нет, эта рифма не подходит. Боже, я теряю хватку, а не сочинял всего лишь несколько часов! Подожди… — Он прекратил писать и посмотрел на Геральта. — Ты сейчас извинился? — Да. — Ох. — Лютик моргнул, растеряв все слова. — Я… Мне приятно. Спасибо, Геральт. Стало тихо. Ветер уносил за собой опавшие листья. Лютик пожевал нижнюю губу. — Значит, заходят в таверну краснолюд, гном и низушек… — начал он. — А хозяин таверны им говорит... — Нет, — прорычал Геральт. — Ладно, ладно. А на лошадь можно? Геральт хмуро глянул на Лютика и протянул ему руку. Тот убрал все в сумку и, поднявшись, крепко вцепился в него и снова устроил подбородок на плече. В этот раз даже ни на что не жалуясь. — Спасибо, — улыбнулся Лютик. Геральт пришпорил лошадь. — Пошла, Плотва! До Оксенфурта оставалась лишь пара дней пути. Или больше — если Лютику взбредет в голову свернуть куда-то еще. И Геральт даже был бы не против.