За закрытой дверью

Алиса ненавидела больницы. С тех самых времён, когда злая худощавая,  воспитательница детского дома, водила отряд из мальчиков и девочек на так называемые «плановые осмотры.» Уже тогда она уяснила для себя, что данные учреждения вряд- ли будут пользоваться её  расположением. Ей всегда казалось, что здесь человек становится этакой подопытной крысой, над которой кучка помешанных на науке учёных, проводят свои страшные опыты.  — Извините,  в какой палате лежит майор Измайлов? — спрашивает Рыбкина у толстой, угрюмой медсестры. Та не поднимая взгляда, от каких-то  бумаг, (больше напоминавших женский журнал) бросает, что-то вроде «7», и вновь возвращается к своей «работе». «Могла  бы и повежливее» ворчливо отмечает про себя капитан, проходя мимо одинаковых белых  дверей, и найдя наконец нужную без стука входит внутрь: -Привет —  приветствует её непривычно бодрый голос начальника. Гриша лежит в постели, вставать ему очевидно  пока нельзя, как никак  серьёзная  травма  . У Алисы больно сжимается сердце, при мысли о том, что из-за неё он мог погибнуть , и чтобы хоть как-то скрыть непрошенное волнение она «надевает» на себя улыбку, которая впрочем выглядит не очень  убедительно, но  сейчас это не важно, главное отвлечь  от себя внимание. Девушке не  хотелось обсуждать произошедший между ними «инцидент». Слишком свежи ещё  воспоминания, да и  расшатанная  нервная система вряд — ли сможет выдержать подобное. -Ну, что там по делу, нашли, что — нибудь? — спрашивает Измайлов. Его лицо искажает гримаса боли, когда он подтягиваясь на руках, садится в кровати. Рыбкина  сглатывает, при виде этой сцены. -Так, что там по делу? —  переспрашивает Гриша, возвращая капитана на землю.  Та  качает головой  дабы отогнать ненужные мысли, и затем быстро  пересказывает новости, последних двадцати четырёх часов. Оказывается пока майор «отдыхал» в компании морфлинга и симпатичных санитарок, опера под чётким руководством полковника Яковлева «взяли» двух «петушар», которые возможно обладают «очень ценной информацией». -А если окажется, что нет этой «ценной информации», что тогда? — выдвигает предположение парень. -Ну тогда,  Гоблины просто так их два часа  мурыжили — пожимает плечами собеседница. Как только слова растворяются в  воздухе, прозрачная пелена тишины  нависает над  присутствующими. Кажется, будто все проблемы  до этого скрытые за сотнями масок, разом вылезла наружу. Не выдержав напряжения, которое электрическим разрядом пронзило её тело, Рыбкина залезла на окно и принялась курить свои (не) женские сигареты. Густой, серый дым, словно плети окутал её сломанное сознание уводя, в далёкие коридоры тягостных раздумий. Туда где тысячи, миллионы мыслей ураганом крутились вокруг одного единственного человека — Гриши. В последнее время их жизни слишком тесно сплелись в частности, из-за отнюдь не радужного прошлого Алисы. Ведь не будь она «дочерью убийцы» Ника не похитила бы её, а майор не валялся бы сейчас в кровати страдая от  пули, которую в него пусть и случайно выпустила собственная сестра. Интересно, что чувствовала горе  — похитительница в момент, когда на футболке брата «расцвело» кровавое пятно? Испугал ли девушку факт его возможной смерти? -А курить вредно — замечает виновник прогулок капитана. -А умереть здоровой глупо — парирует  в свою очередь она, но окурок  выбрасывает. Лоскутки никотина подхватывает порыв  холодного ветра, унося   далеко за горизонт чёрных туч. -Рыбкина, ты не выносима — шутит Измайлов. -Какая есть. Девушка покидает свое «укрытие» и уже собирается уйти вот так просто без объяснений , но в последний момент, когда до двери остаётся  меньше шага брошенная в спину фраза заставляет её застыть на месте. -Я люблю тебя. Капитан разворачивается на так некстати окаменевших ногах, и тут же попадает в плен до боли знакомых серых глаз: там на дне где обычно танцуют демоны она неожиданно для себя самой находит то, что никак  найти не ожидала  это похоже на… Нежность? Алиса? — зовёт майор, «Скажи, что-нибудь! Скажи, что-нибудь!» — буквально орёт голос внутри, но все слова  как назло разбежались в разные стороны, не желая собираться вновь. -Алиса — звучит снова. Рыбкина не знает, что  делать.   Первый раз в жизни.Самым логичным сейчас кажется бежать причём, как можно скорее, до того как  метры, разделявшие её и Измайлова превратились в сантиметры. Самым нелогичным- переступить такую тонкую, едва заметную грань и броситься в такие желанные объятия, оставшись в них навсегда. Тук. Тук. Тук. Где — то тикают часы или это сердце так бешено стучит? -Я не знаю, что  говорят в таких случаях — первым произносит Гриша, чем заслуживает величайшую благодарность от своей коллеги, которая в прямом смысле «двух слов связать не может» -я вообще понятия не имею, что между нами происходит. Ты ворвалась в мою жизнь, как ураган снесла все к чертям, сломала все, что я так долго строил и знаешь, самое странное  — я так благодарен тебе за это Рыбкина! Потому что не будь тебя здесь я так бы и жил не узнав, что же такое это гребаная любовь. -А теперь узнал значит? — недоверчиво спрашивает девушка. Лёгкая полуулыбка мелькает на губах. Ноги, до этого кажется приросшие намертво к полу, внезапно обретают способность  двигаться. И вот одна из них делает такой опасный, но  такой манящий шаг вперёд, переступая ту самую грань. — Узнал — уверяет парень, когда   ними  остаются  считанные сантиметры. — и ничуть об этом не жалею. — Его губы тёплые, шершавые  неожиданно касаются  белокурых волос Алисы, которые сегодня на удивление не собраны в тугой хвост на затылке как это обычно бывает, а мягкой, блестящей россыпью лежат на бледных ключицах. Капитан забывает как дышать, она вообще все забывает, когда чужие губы находят её собственные: комната в миг становится нечёткой, стены приобретает расплывчивые, чуть различимые силуэты… --Пообещай мне одну вещь, ладно-? тихо шепчет Алиса,  в  плечо Измайлова.  Подушечки пальцев непроизвольно трогают то место, где  теперь красуется злополучное ранние; трепетно, осторожно, чтобы случайно не причинить боль. -Обещаю воспользоваться защитой — шутит он, за, что получает лёгкий удар маленьким, но очень сильным кулачком --Дурак — констатирует капитан, заливаясь звонким смехом. Её лицо приобретает несвойственные возрасту детские черты, доказывая лишний раз, что повзрослела эта девочка намного раньше чем должна была. -Не отпускай меня — просит Рыбкина. В глазах читается плохо скрываемая тревожность и ещё одно хорошо знакомое майору чувство. Страх. Их завсегдатый «друг», визиты, которого происходят уж слишком часто. -И не собирался — отвечает парень после секунды молчания.