Last Christmas Прошлым Рождеством I gave you my heart Я отдал тебе мое сердце But the very next day you gave it away. Но на следующий день ты вернул его.
-25.12.2019- Свечи дергались неровными огоньками, гирлянды попеременно мигали, выбивая светом что-то гипнотическое на азбуке Морзе. Ру раскинулась на полу своей комнаты, краем глаза отмечая причудливые завораживающие блики. Они с Джулс лежали в окружении свечей и огней, будто на алтаре для жертв, добровольно отдавали свои души во власть полутемной комнаты и морозному, порывистому, звучному Рождеству. В рождественскую ночь сталкиваются эпохи, они текут одна в другую, сливаются в каскад света: древний, буйный огонь, видевший зарождение человечества под сенью космоса, вился рядом с заключенным в лампочки электричеством; сладковатый, искусственный запах шампанского мешался с мускатным духом леса, непонятно как залетевшим в комнату. Ру различила знакомые нотки в запахе листвы, ей пришлось оторвать взгляд от Джулс, чтобы приподняться над чадом свечей, сесть и втянуть в себя воздух. Восприятие обострилось донельзя, но сегодня она не притрагивалась ни к чему запрещенному – только провела пару часов с Джулс. Ру свела брови – кажется, она немного сошла с ума – в комнате отчетливо различался едкий запах омелы. Джулс вытянулась на полу, подцепила тонкими бледными пальцами пушистый рюкзак. Грациозность фигуры стала заметнее, короткая юбка (Джулс отказывалась носить другие даже в холодное время года), задравшись, легла на бедро волнами, обнажила точеные ноги, и Ру невольно пробежала глазами по телу подруги – поза античной статуи делала красоту Джулс еще более возвышенной, богоподобной. Вон села на колени, поставив на них рюкзак, и извлекла из него венок, сплетенный из омелы, и, судя по торчащим веточкам, неровным углам и декоративному скотчу на стыках, работы изящных пальцев Джулс. Ру взволнованно облизнула губы, когда Джулс аккуратно положила венок на копну кудрей Ру, прошлась ладонями по волосам, провела по скулам, обхватила горячими руками щеки, поглаживая большими пальцами. Джулс улыбнулась очаровательно, по-особенному, ее глаза будто вобрали в себя свет от свечей и гирлянд и теперь сами горели. – Я всегда хотела достигнуть высшей точки, чего-то неизведанного, космического, – заговорила Джулс, попеременно переводя взгляд с глаз Ру на ее губы. – Но раз этот год совершенно безумный, возможно, стоит развернуться на сто восемьдесят градусов, заглянуть в прошлое и, знаешь, вспомнить традиции. Джулс взглянула на венок. Ру последовала ее примеру, с трудом видя листья на своей же голове. – Просто держать ее было бы не то, – Джулс повела плечами, пододвигаясь чуть ближе. Ее? О боже. Джулс говорила про омелу, про единственную связанную с ней традицию. У Ру ослабели конечности, пальцы похолодели, а в голове стало дурманяще пусто. Джулс переместила руки на шею Ру, провела по ней, проникла горячими пальцами под футболку, приобнимая за плечи. Вон приоткрыла губы и поцеловала Ру, жарко, головокружительно, на пределе эмоциональных возможностей человека к восприятию. Чувства заполошились в груди, толкая сердце к ребрам в бешеном темпе, Ру даже не знала, закрыла она глаза или нет, она ощущала лишь прикосновение губ Джулс, ее руки, туман в голове и концентрацию блаженства в нервных окончаниях. Через какое-то время, определить которое было слишком сложно из-за нахлынувших чувств, они оторвались друг от друга. Ру была опьяненной и почти счастливой. – Я люблю тебя, – прошептала Джулс, с чувственной силой заглядывая Ру в глаза. Опьяненной и совершено счастливой.***
-26.12.2019- Джулс никогда не притрагивалась к наркотикам, редко – к выпивке, она чуралась зависимости, которая подчиняют бесконечность души чему-то мелкому и материальному. Но Джулс сама была зависима – от эмоций. Пустой, рутинный день для нее был больнее пытки, ее бесстрашие рождалось из неудержимой жажды чувств, «настоящей» жизни. Джулс делала любые отношения причудливыми, запутанными, болезненно яркими, как и она сама. Для нее дружба или любовь были игрой, в которой нет ни правил, ни общественно-принятых стандартов, через которую Джулс неосознанно пыталась получить главный приз – возвышение над нормами, глубокое, возможно слишком глубокое, понимание себя и головокружительную, увлекательную жизнь, отмечаемую не числами на календаре, а сумасшедствиями. Для нее чувства к кому-то шли впереди самого человека. Пока Джулс вдохновлено вещала о приключениях и об Анне, лежа с Ру в одной постели, Беннет думала о том, что испытывать страсть для Джулс также естественно, как и дышать. И ей неважно, какое растение выделяет кислород.***
Now I know what a fool I've been Теперь я знаю, каким дураком я был But if you kissed me now Но если ты поцелуешь меня сейчас I know you'd fool me again. То запросто одурачишь меня снова.
-27.12.2019- Ру вырвалась из душной, полной неона и запаха спирта построждественской вечеринки. У Беннет непроизвольно дернулся уголок рта в усмешке: семь смертных грехов под одной крышей, увенчанной фигурками Марии и Иисуса. Ру рухнула на крыльцо, разглядывая постылый пейзаж с раздражающими уставшие глаза гирляндами и буянящими зеленью венками. Все такое аскетично идеальное, будто макет, имитация. Все такое умилительное и такое… пустое. Ру скорее почувствовала, чем увидела, как Джулс летяще подошла и села рядом, как невесомо поправила прядь непослушных, жестких волос Беннет. – Что? – мягко спросила Джулс. Ру покачала головой и с нажимом произнесла: – Ненавижу этот город. Люди постоянно так говорят, но почти никогда не имеют в виду инфраструктуру или занятость в офисах, формулировка просто позволяет сбежать от того, что по-настоящему гложет. – Если бы могла, сожгла б его нахрен, – легкомысленно бросила Джулс. – И солью бы засыпала, – выдавила тень ухмылки Ру. Неплохая идея: Джулс горела изнутри, а там, где прошла Ру, не случалось больше ничего хорошего. Ру вздохнула. Ей придется спросить напрямую, иначе она задохнется в коконе догадок, самобичевания и усталости. Она была вымотана, а на то, чтобы быть с Джулс, нужны силы. Ру должна спросить не ради себя, ради нее. – Джулс, ты… – язык споткнулся о жгучее слово, – любишь Анну? Вопрос ударился о землю тлеющим угольком, утащив с собой последние искры энергии Ру. Усилием, с которым титан не держал небо, она подняла глаза, чтобы столкнуться с лихорадочно блестящим взглядом напротив. Джулс прикусила губу и сквозь мгновенное сомнение ответила: – Да. В целом Ру даже не было больно, только сердце кольнуло, а горло болезненно свело. Она отважилась на следующий вопрос, как на падение в бездну: – А ты… – голос опять предательски сорвался на проклятом слове, – ты любишь меня? Глаза у Джулс загорелись еще ярче, это смотрелось дико, даже пугающе и, как все опасное, завораживало. Губы Джулс растянулись в широкой улыбке. – Да, – за безумием взгляда полыхнула нежность. Сердце Ру пропустило удар, она будто впервые глотнула воздуха за долгое пребывание под толщей мутной, темной воды, а слова Джулс стерли тревогу и горечь также, как ветер разгоняет фабричную пыль. – А что, если мы сбежим? Ру не думала о словах, она выбрала те, которые покажут, что Ру достойна любви невероятной Вон. Сбежать? Какая разница, ведь Джулс любила ее, любила, любила…***
My god I thought you were Боже мой, я думал, ты была тем, Someone to rely on. На кого можно положиться. Me? Я? I guess I was a shoulder to cry on. Думаю, тот, кому ты плакалась.
Ру не думала, когда предлагала Джулс сбежать. Ру вообще, видимо, не думала рядом с Джулс. Пока Джулс неумолимо неслась вперед, сияя от скорого воплощения безбашенной идеи, взгляд Беннет лихорадочно блуждал по пустому перрону с еще неубранной, облезлой елкой и не находил ни единого предлога, чтобы задержаться и случайно опаздать на поезд. Ру старалась снизить их темп, она беспорядочно говорила о лекарствах, матери, сестре, когда выросший перед глазами поезд прервал Беннет на полуслове. Вагон отливал стальным блеском, будто меч, готовый вырезать сердце Ру, но глаза Джулс, когда она запрыгнула в поезд, блестели еще ярче. Игнорируя немую просьбу и панику в глазах напротив, Вон потянула руку Ру на себя, но Беннет осталась на месте не в силах пошевелиться или заговорить, счастливое лицо Джулс перед глазами почему-то размылось. В голове Беннет стучало, что это слишком быстро, слишком тяжело, просто слишком сейчас, что Ру не может выбросить прежнюю жизнь из окна вагона лишь за ненадежное обещание лучшего будущего. Джулс крепко сжала их переплетенные пальцы. – Прошу. Я люблю тебя, – Вон порывисто поцеловала руку Ру. – Я тоже тебя люблю, – тихо уронила Ру в унисон с объявлением об отправлении поезда. Где-то на перроне с елочной ветки соскользнула игрушка и оглушительно разбилась.