Серия «М»

      Франсуа Мюллер тоже был эмигрантом из Парижа, но ему повезло меньше, чем Орели. Прибывшие в небольшой городок Америки, его родители скрывались от депортации по заброшенным домам и чердакам. Там же, в одном из замызганных углов, его родили и оставили вместе с умирающей матерью. Отец испугался, увидев ноги сына. Инвалид.       Родственников у них больше не было, бросившего родителя застрелили спустя несколько месяцев после побега. Франсуа остался один, не имея ничего, кроме имени. Его поместили в какой-то приют, где мальчишка и рос.       Его будущее было предрешено.       Он старался, правда. Учился хорошо, искал что-то, что могло помочь инвалиду-колясочнику выжить в суровом внешнем мире, но с каждым днём место веры в будущее занимали пустота и отчаянье.       В свои девятнадцать он всё ещё находился в том же приюте, потому что сердобольные женщины решили оставить его, как помощника. Ничего не поменялось в жизни Франсуа: всё те же издевательства, всё то же презрение.       И жалость.       Впрочем, в тот день пришедший за ребёнком мужчина, смотрел с интересом.       — Какой возраст ребёнка вам интересен, Юрий? — смешно коверкая непривычное имя мужчины, спросила заведующая. Смуглый блондин чуть дёрнул губой, брезгливо оглядываясь по сторонам. Посмотрел на Франсуа.       — Совершеннолетнего.       — Но…       — И чтобы его звали Франсуа Мюллер.       — А…       — Идите, мы сами продолжим.       — Ладно.       Юноша хмыкнул.       — Вы же не воспитывать меня берёте, правда?       — Правда, — кивнул модифицированный. — Я могу помочь тебе начать ходить.       — Плата? — дураком Франсуа никогда не был, а в сказанное поверил сразу. Слишком уж уверенно было сказано.       — Ты всё забудешь.       — Полагаю, если я откажусь, я всё равно начну ходить и всё забуду? — хмыкнул юноша. Юрий усмехнулся, но ничего не сказал. — Почему я? В мире есть куча инвалидов.       — Эмигрант, никому не нужен, но умён, обладаешь крепкой силой воли, а потому сможешь выдержать те эксперименты, которые мы хотим на тебе поставить.       — Ясно. Вези уж, дай насладиться своей нужностью.       Юрий снова улыбнулся, но подошёл, взялся за ручки и увёз Франсуа, который уже через несколько часов станет всего лишь М-6.

***

      М-21 дёрнул губой и отложил дело Франсуа в сторону. Он был неплохим человеком, этот брошенный юноша. В прошлой жизни. Вздохнув, мужчина поднялся и вышел в гостиную. Как ребята отреагируют на то, что он им расскажет?       С этим парнем связаны многие истории, он может рассказать любую. Но их двоих связывает только одна, не самая лучшая.       — Если ты не хочешь, можешь не рассказывать, — первый понял причину молчаливости оборотня Франкенштейн. — Мы всё понимаем.       М-21 вздохнул. В том-то и дело, что они всё понимают.       — Я никогда не любил этого парня, — пожал плечами мужчина. — Он был той ещё гнилью. Сколотил свою команду, и вёл себя так, словно он хозяин всей вселенной. Не раз подставлял Батю, пытаясь занять его место, подмять всех под себя. Сливал о нас всё, что только мог. Шесть-десять-тридцать. Мы называли их команду так.       — Как его звали? — осторожно спросил Тао. Все переглянулись, так же заметив, что этот человек был единственным, чьё имя не прозвучало в этой комнате. Всех своих товарищей М-21 называл по именам, разве что в рассказах использовал порядковые имена, чтобы не запутаться в разнообразии «Эмок».       — Франсуа Мюллер, — почти выплюнул М-21. — Как он умер? — оборотень вдруг усмехнулся, страшно, так, как улыбался раньше, когда был только неудавшимся экспериментом. — Я убил его.       — Видимо, он был ужасным человеком, — вдруг тихо произнесла Сейра. Модифицированный поднял голову. Благородная смотрела спокойно, Тао и Такео были слегка обескуражены. Привыкшие думать, что вся серия «М» была важна для их друга, они не ожидали такого признания. Регис пропыхтел что-то вроде: «М-21 не стал бы убивать просто так». Франкенштейн многозначительно молчал. Кадис Этрама ди Рейзел молчал ещё более многозначительно.       — Из-за него убили М-66, — всё-таки объяснил оборотень. — Он был хорошим парнем, и выжил бы! Я знаю, что он выжил бы, только бы перетерпеть реакцию организма. Мы все через это прошли. Какой-то из препаратов влиял на нас больше… чем остальные.       — Как вам удавалось скрыть это от учёных, если ваша комната просматривалась? — спросил Франкенштейн.       — Мы взяли в привычку сидеть одной кучей, — ответил М-21. — А к стене прижимался тот, кого нужно спрятать. Если действие длилось дольше одной ночи, то испытуемый старался не показывать своего состояния учёным.       — Как?       — Да чтоб я знал, Франкенштейн, — вдруг рассмеялся оборотень. — Я не имею ни малейшего представления, как, после ночи страданий и царапанья полов, я и остальные умудрялись сидеть с каменными лицами и задерживать дыхание, чтобы замедлить стук сердца. Я не знаю, как мы могли терпеть двойную порцию боли, лишь бы скрыть своё состояние. Я не знаю, как мы это делали. От тебя я ничего скрыть не мог.       — У тебя почти получалось, — тонко улыбнулся Франкенштейн. — Не будь я к этому готов… но продолжай, пожалуйста.       Батю запихнули в комнату, даже не посмотрев жив ли объект. М-первый хрипло дышал и не шевелился.       — Будешь знать, мерзкий червяк, — хмыкнул один из учёных, уходящих последним. Серия «М» дождалась пока закроются двери, а потом перетащила лидера в его угол.       — Порядок, — хрипло выдохнул мужчина на естественный вопрос. — Хотя я не помню, чтобы крал препараты.       — М-6, — скривил губы Двадцать первый, намереваясь встать. Первый успел быстрее, перехватил руку.       — Не вздумай. Я им нужен, чтобы приглядывать за вами, но тебя они просто убьют.       — Плевать.       Дойти до Шестого и одним ударом впечатать его в стену, было безумно приятно и несколько знакомо. Словно для него когда-то давно ничего не стоило вот так запросто избить человека. Особенно за дело.       — Шестьдесят шестой погиб только вчера, а ты уже взялся за следующего? — прошипел М-21, одним только взглядом пресекая попытку Шестого сбежать, а Десятого и Тридцатого — заставляя не спешить на помощь.       — Если ты меня сейчас же не отпустишь, то они узнают, кто именно копается в компьютерах, — хмыкнул Шестой, глядя с вызовом. — А так же, сколько дней назад М-17 должна была принять лекарство.       Девочка, которая находилась рядом и, естественно, всё слышала, сжалась, понимая, что это означает множество обследований и опытов. М-21 глухо зарычал.       — Она сдохнет, а виноват в этом будешь ты, — не прекращал скалиться Шестой. — Почему не я? Да потому что я полезен им. Та самая крыса, которой хорошо от того, что другим плохо.       — Я не помню, как это произошло, — пожал плечами М-21. — Очнулся только когда меня оттащили от уже мёртвого Шестого. Эта сука многих свела в могилу до того, как я отправил его туда же. Они могли бы выжить. А потом выживать пришлось уже мне.       — Учёные не простили тебе смерть их информатора?       Оборотень мрачно усмехнулся.       — Это было сложно, но да, я выжил.       М-21 медленно прошёл в комнату, держась за стены, чтобы не упасть. Всё тело болело, голова до сих пор гудела от пережитых экспериментов, и, кажется, он наглотался той дряни, в которой плавал. Пошатнувшись, мужчина всё-таки упал, но, неожиданно, на кого-то.       — Смотри, куда прёшь! — сердито рыкнул М-24, который незаметно для других подставился под завалившегося друга, чтобы тот не упал. Ещё и поддержать успел до того, как это стало видно за стеклом.       М-21 ничего не ответил, опираясь на подставленную руку и стараясь встать на ноги самостоятельно. Он почти ничего не видел и шёл наугад, на память. Сил хватило только на то, чтобы сесть, а потом он просто вырубился.       Проснулся среди ночи, уже выспавшийся, но ещё не отдохнувший. Было холодно, и в то же время он вспотел, словно жарко, руки дрожали, хотелось есть. М-21 не мог вспомнить, ел ли он все эти четырнадцать дней?       С боков неожиданно стало теплее. К нему подсели М-1 и М-3, грея с двух сторон. Чуть дальше разместился М-24, своей широкой спиной прикрывая непозволительное.       — Лучше?       М-21 смог только кивнуть.       — Ты правильно поступил, парень, — чуть улыбнулся Батя. — Глупо, но правильно. Только попробуй помереть после такого триумфа, я тебе лично голову откручу. Принимай победу гордо. Ясно?       — Я же выжил, — прохрипел М-21.       — Вот про это я и говорю. Держи, мы откладывали с завтраков. Знали, что ты будешь голоден. Вода есть, не переживай. Поешь.       Франкенштейн чуть сузил глаза. Он догадывался, почему его подчинённый очищает свою тарелку подчистую, даже когда уже не может есть, но подтверждение его подозрений всё-таки не радовало.       — Ярослав был прав, — проговорил учёный. От имени друга М-21 вздрогнул. — Ты правильно поступил, хоть и глупо.       Оборотень промолчал. Он знал, что был прав, но последствия этого действия были слишком болезненны.       — Они пытались заставить тебя встать на его место, — продолжил тем временем Франкенштейн. — Потому и ломали.       — Я бы лучше помер, чем выдал их, — помрачнел М-21. Учёный чуть усмехнулся, но ничего не сказал.       В чае сегодня было больше мёда, чем обычно.       Сейра упорно не смотрела на товарища, словно боясь одним взглядом выдать свою небольшую тайну.