Пятый вывод Пять-с-плюсом

Ким не спится... Она просто не может уснуть, да и не пытается вот уже несколько дней. Её парень даже предлагал ей переехать к нему, но она отказалась и теперь каждую ночь дрожала под одеялом в своей комнате. Она, такая смелая и сильная, боялась того, кто приходил к ней, нарушая покой! Страх сковывал по рукам и ногам всякий раз с приходом ночи: едва электронные часы успевали высветить "12:00", как сердце у нее в груди замирало, словно в черно-белом фильме. Луна поднималась на свое привычное место, освещая помещение и падая неровным бледным светом на девушку, но вслед за этим длинная черная тень ползла от окна до двери. Ким смотрела на тонкий силуэт и до боли в висках боялась повернуться. Когда она стала такой трусихой? Рон бы посмеялся над ней, но она ему ничего не рассказывала об этом и только отмахивалась, мол, бесконечные миссии и приближающиеся экзамены не детские игры. Но это был не тот страх, о котором так часто пишут в готических романах. Ким боялась повернуться к ночному гостю из-за страха потерять его. Нарушить тайну! Она боялась его напугать, а оттого переживала сама. Сегодня она снова будет ходить с утра бледным призраком, задевая школьные стены и шкафчики. Ким бы выспалась днем, но у нее был очень плотный график, в котором место здоровому сну отводилось ровно пять минут. Это время она, как ей казалось, тратила с умом: прислонившись всем телом к дверному косяку в ученической раздевалке, старалась держать землю под ногами. Но земля в последнее время перестала держать ее. Однако она решила, что именно в сегодняшнюю ночь раскроет таинственного гостя, чего бы ей это не стоило! К тому же, Ким была не глупая от слова "совсем". Она складывала обрывки предыдущих ночей, как детский пазл, но, дойдя до последней детали, которая должна была показать картинку, откладывала ребус в сторону. Ее нервировали собственные догадки! "Это полный абсурд!" — вертелось у нее в голове, пока она собиралась домой и складывала не использованное в вечерней вылазке оружие в сумку. Как назло, ей в этот раз не удалось поймать нарушителей правопорядка: Драккен поручил всю грязную работу своей напарнице, а та была только рада размяться. И разминалась она на Ким... Шиго неплохо так задела ее левое плечо, а супер-пупер костюмчик был забыт полусонной девушкой в школе, да он бы и не помог. Ким стала путать лева и право, а, когда ярко-зеленая вспышка пролетела перед самым ее лицом, она не среагировала. Стояла и смотрела в одну точку, как ребенок на фейерверк. Шиго даже удивилась такой реакции, одергивая ладонь, но было поздно: энергетический сгусток разрезал нежную кожу, и из раны потекла алая кровь. Ким не помнит, как ее соперница-злодейка скрылась. Помнит только боль, а еще то, как она осела на каменную плитку крыши какого-то здания и закрыла глаза, вновь засыпая... В мыслях она считала злополучные ночи. В первый раз ночной гость старался ничем себя не выдать, но у профессионального секретного агента очень тонкий слух, поэтому Ким точно знала, в какой момент появляется любопытная тень. Шаг был тихий, если учесть тот факт, что на полу в ее комнате неизменно лежал мягкий и пушистый ковер, в котором утопали все посторонние звуки. Кровать прогнулась под весом еще одного тела, и тот, кто пришел, сидел рядом с Ким до первых лучей утреннего солнца. Она удивлялась стойкости гостя ровно три дня. На четвертый день она почувствовала спиной теплое дыхание: кто-то лег подле нее. Но оба, как и прежде, не спали. Чья-то нежная ладонь коснулась ее рыжих волос и стала медленно гладить, словно убаюкивая, словно понимая, что Ким не спится. Пять-с-плюсом делает первый вывод: гость определенно не мужского пола. Но не только это стало причиной такого однозначного вывода. Резкий аромат дорогого парфюма окутал небольшое пространство комнаты, и все бы ничего, но девушка знала этот аромат, словно он стал неотъемлемой частью ее жизни. Таким пользовалась её главная и, пожалуй, единственная соперница. Злодейкой её назвать в последние шесть ночей язык не поворачивался. Но Ким до последнего отрицала столь странную и пугающую догадку. Мало ли кто мог пользоваться таким же парфюмом? Хвоя и дёготь. Специфично, впрочем, всё, как любит зеленоглазая ведьма, а теперь уже и сама Ким... Рон даже морщится всякий раз, стоит его подруге подойти поближе. Однако, если это и правда Шиго, то почему девушка так боится повернуться к ней лицом и высказать все, что накопилось за бессчётное количество бессонных ночей? Ким знает, но боится признаться в этом самой себе. Она привязалась... И это второй вывод... — Эй, Ким, как твоя рука? — Рон беспокоится, дотрагиваясь до раненого плеча, и девушка морщится. — Первый раз что ли... — не вопрос, а утверждение, и синяки под глазами тому доказательство. До дома Пять-с-плюсом они идут молча, и только Ким шипит, придерживая рану платком Рона. Ей невыносимо хочется спать, но она шаркает по асфальту, словно специально провоцирует себя на обморок. Интересно, как долго человек может прожить без сна? Чем больше об этом думаешь, тем меньше жизненных сил остается для элементарных вещей: выносливая шпионка даже моргает с трудом, не говоря уже о том, чтобы перевести угол обзора в сторону светловолосого парнишки. В кармане настойчиво пиликает, однако Ким с такой же напористостью игнорирует теперь уже ненавистный звук. — Пока, Рон, — рыжая макушка скрывается за дверью, и паренек, постояв еще какое-то время у фасада дома, глубоко вздыхает и уходит. Комната встречает ее приглушенным светом ночника, а тени от предметов застыли на стенах и угрожающе чернеют своими эфемерными телами. Ким садится на кровать, измученно потирая усталые веки. Она собирает волосы в хвост и медленно отсчитывает секунды, гораздо медленнее самих часов, где стрелки несутся вперед, словно обезумевшие. Банально, но, если прислушаться, то самый зловещий из всех земных звуков — создание человеческого ума и человеческих рук — мерное тиканье часов. Оно должно заглушать боль и успокаивать, однако на самом деле всего лишь ковыряет затянувшиеся раны. Девчонка ждет, когда ее тело сдастся и упадет без сил на подушки, хотя баланс между ней и миром стерт еще пять ночей назад. — Черт! — Ким ругается про себя, вспоминая предыдущие ночи, и летит в пропасть своего сознания. — Да что же это я! Рука жжет неровным порезом, и ее надо бы обработать, но Пять-с-плюсом плюет на свое бессилие и делает третий вывод: она не в состоянии спорить с собственным телом. Выключает свет: чернота заполняет пространство вокруг постели, а с укрытого темными тучами неба ни проблеска лунного сияния. Ким устраивается поудобнее у изголовья, поворачивается спиной к окну и начинает ждать. Ждать. Ждать. Ждать... Электронные часы показывают середину ночи, а шпионка не спит, уже привыкшая к темноте и к разорванной на кусочки тишине. Раненая рука уже не напоминает о себе тупой болью: на одеяле в любом случае останется след. А ночной гость не спешит и впервые за все время опаздывает. Ким трясет. Четвертый вывод ее пугает: она боится потерять то, к чему привыкла. Ее волос касается рука в черной перчатке, а жар от тела ощущается почти ирреально. Какая это ночь? Еще утром девушка точно знала число, а сейчас едва может вспомнить, как считать! Аромат гостьи наполняет комнату Ким, и та уже не представляет другой жизни. Жизни, в которой не будет этих нежных прикосновений. А они так необходимы! Она спасает мир, но кто может спасти ее, ведь так сложно общаться с той, кто может все на свете! Вот пусть и заботится о себе сама! Но это же не так, черт возьми! Не так! А затем Ким слышит шепот... — Прости... — совсем не слышно произносит гость. Сложно понять и угадать, кому принадлежит голос, но Пять-с-плюсом, кажется, догадывается. Решено, и Ким поворачивается, не открывая глаз. Чувствует, как чужое тело напрягается, пытаясь убежать. Скрыться! Нет... Она хватает беглянку за запястье мертвой хваткой, и та бьется, как подстреленная птица. Мгновение, и вспышка зеленого света освещает глубокую ночь. Ким щурится и открывает глаза, но тут же жмурится обратно: свечение от чьих-то рук режет сетчатку глаз. Свечение... Зеленое... — Шиго? Ты... — Ким не знает правильных слов для сложившейся ситуации. Она плачет, как малолетка, как трехлетняя девочка, потерявшая родителей в огромном торговом центре. Где искать? Что говорить? На нее шикают так по-доброму, пытаясь стереть соленую влагу с щек, но Ким мотает головой из стороны в сторону, шмыгая носом. Утыкается в шею своего врага, как сломанная марионетка. Она чувствует, что должна оказать сопротивление, но не может. Зачем дерзкой и независимой злодейке приходить каждую ночь к ней и пытаться построить что-то, а на следующий день намеренно стараться убить? — Почему? — Ким в панике, и ее ладони трясутся, уже не сдерживая брюнетку. Пусть бежит, все равно! Пусто... — Потому что я такая же, — голос ровный и не язвительный. Это странно, но очень приятно. Тембр такой глубокий, словно летишь в пропасть, но знаешь, что где-то внизу тебе постелили мягкие подушки и ты не разобьешься. — Я строю из себя сильную соперницу, а на деле мне не хватает тепла. Ким, ты... Прости. — Хорошо, — девчонка вытирает слезы, кивая, как болванчик. Она устала, и нет больше никакой Ким Пять-с-плюсом. Есть девушка, которую обнимают нежно-нежно. — Только без плазмы, ладно? Сними перчатки. Пожалуйста? — Как скажешь, — не сопротивляется женщина. Боже, сколько ей лет? Но такая красивая... Ким странно слышать и ощущать покладистость неуязвимой Шиго, но злодейка стягивает черную ткань, оголяя неестественно бледные ладони. На кончиках пальцев пляшут искорки энергии, но тут же гаснут, снова погружая комнату в темноту. — Я тебя задела сегодня, — Шиго проводит холодной рукой по ране, а Ким так приятно. Ее руки вместо ледяного компресса. — Ты меня напугала. Мне показалось, что ты потеряешь сознание. Я бы никогда тебя не убила, просто, знаешь, Драккен... Такой тупица... — Знаю, — Ким переплетает их ладони. — Ты даже не представляешь, как я к тебе привязалась. Теперь ты будешь обречена хранить мой сон до скончания веков, ведь по твоей милости я не сплю уже целую вечность! Это невозможно. Не-ре-а-ль-но. — Я думала, что ты спишь, — брюнетка притягивает теплую девочку к себе. — Спи, маленькая принцесса. Завтра отыграешься. Ким закрывает глаза, проваливаясь в долгожданный сон. Она греет холодную женщину, абсолютно доверяя злодейке. Ведь, если бы та желала ее смерти, то убила бы Пять-с-плюсом еще месяц назад. Ее целуют в плечо. Пахнет хвоей. Ее понимают, и плевать, что они такие разные. Их объединила потребность в заботе и тепле. А еще любовь. Ким теперь уверена. — Я ненавижу тебя, — сквозь сон бормочет девчонка, а Шиго улыбается, будто у нее просят руку и сердце. "Я люблю тебя, Шиго!" — мелькает в уснувшем сознании. Пять-с-плюсом сделала пятый вывод еще в первую ночь.