Солнце вышло покурить на балкон

А на глазах Ванцзи слёзы. Они по капле скатываются, обрамляя белоснежное лицо, застывают противной липкой плёнкой, но Лань Чжаню всё равно — ведь умываться не хочется вообще. Он смиренно стоит на коленях с расправленной широкой спиной, что время от времени еле-еле подрагивает, и рвано сжимает руки на ткани, поднимая голову к потолку, будто спрашивая: «За что?» За окном бушует дождь, быстро падают капли на землю, отскакивая от неё с глухим звуком, но Лань Ванцзи не слышит. Ему всё равно. Вэй Ина больше нет. Аннигиляция Солнца была закончена за несколько лет до этого момента, где не последнюю роль сыграл Вэй Усянь, он же Старейшина И Лин, а Ванцзи только подрагивает, вспоминая все заслуги напарника, друга и…кажется, возлюбленного, которого забыли все. Его предал брат. Как же больно любить. Пол библиотеки холодный и противно-мерзко поскрипивающий время от времени от одиноких движений Ванцзи. Он не может даже встать, обессиленный и замученный своими же сожалениями и чувствами. Из-под груди вырывается тяжёлый всхлип, который Лань Чжань тут же душит, хватаясь рукой за верхние одежды и сжимая губы до побеления, отрицая слабость, а потом не сдерживаясь, заслоняет ладонями лицо, падая на пол всем корпусом. Теперь его щека прижимается к холодной поверхности, но это никак не помогает и Ванцзи распластывается, тяжёлой тушкой прижимается к отвратительному полу. Смотрит каменными глазами на юг, в окно. Там бушует дождь, плачет вместе с Лань Чжанем, умывает землю, чтобы на той выросло растение. Живое. Ванцзи сейчас отдал бы всё, чтобы обнять Вэй Усяня, зарыться в волосы, сжимая верхние ткани и обнимая за талию. Он так и не сознался в том, что любит, решил переждать…а теперь никогда и не сможет. «Ох, Вэй, солнце глаз моих, вернись», — вздыхает. Он лежит так до утра. Не двигаясь, не отрицая чувств, плачет, терзает себя потерей не в силах уснуть, а потом пытается сжать кулак и с отвратительной болью в голове встаёт. Дождь длится всю ночь, бьёт землю и умывает её одновременно, плачет с Ванцзи и пускает надежду живому растению. Жаль только, что сейчас Лань Чжань мёртвый. Сейчас он где-то там, вместе с Усянем, делит грусть на двоих и приобнимает того за талию, шепчет что-то на ухо. Ванцзи приподнимается и садится в позу лотоса, опуская плечи, кривит спину — никто не видит. Начинает светать. Солнце вышло покурить за балкон, Солнце милое, скажи, где твой дом? Смотришь карими глазами на юг, Не печалься, мой друг. Небо движется, светлея к утру, Солнце ясное влюбилось в луну Но рассвет луне висеть не даёт, Убивая её. Они солнце и луна. Инь и Янь. Темнота и свет, противоположности, что льнут друг к другу со словами «люблю», тянутся друг к другу сквозь время и проблемы, оскверняют друг друга. Они и есть те, которым быть вместе суждено, не смотря на года и смерть. И через тринадцать лет Ванцзи это поймёт.