***
— Ура! Марта, Марта приехала! — Рози, не кричи, она все еще спит. — А почему, почему она приехала? А она надолго? А Билли приедет? После этого женщина, видимо, цыкнула на дочерей. Марта, потянувшись и от души зевнув, открыла глаза. Голоса явно шли с первого этажа. Ну и слышимость в этих маггловских домах… Ну ничего, и к такому привыкаешь. Стоило девочке спуститься вниз, на нее налетел ураган из двух абсолютно одинаковых сестричек. — Марта! Как мы рады тебя видеть! — Ты хорошо себя чувствуешь? — Пойдем, мама сделала какао! Марта не смогла сдержать улыбку. Насколько у них в семье всегда заводилой был Билли, но эти девчонки всегда ему давали фору. Обе страшно похожие на мать, такие же блондинки с огромными серыми глазами, но абсолютно не холодные и надменные, а веселые и жизнерадостные. Марта не знала, что девочкам про нее сказала Джулия, но они явно прониклись и опутали ее заботой. За один только завтрак они успели ей несколько раз предложить свою еду, а сразу после — потащили показывать свои куклы и рассказывать о том, как здесь они обычно развлекаются. Игры у девчонок тоже были активными, так что по дому все время раздавался визг. Марта припоминала, обычно, если тетушка Джулия приезжала в гости к ним, девчонки, очевидно заранее проинструктированные, вели себя совсем иначе, скромно и очень вежливо. Здесь же, дома, они явно себе ни в чем не отказывали, веселясь от души. А ведь они были ее на целых три месяца старше! Впрочем, у нее никогда не было особых проблем в общении ни с Рози, ни с Моникой. Так что оставалось только вливаться в их игры, в которые они активно ее затягивали. Жалко, что у нее так радоваться и веселиться не получалось. Она очень скучала по дому. И семье…***
С самого утра раздавался командирский голос Джулии. Марта всегда удивлялась, как же этя мягкая женщина могла так ловко управлять своими боевыми дочерьми. Немаловажную роль в этом играл ее голос — обычно нежный и добрый, он мог приобретать такие стальные нотки, что девчонки замирали в испуге после очередной шалости, испытывая сильнейшие угрызения совести. Сама Марта наблюдала за приготовлениями со стороны. Изрядно поносившись с сестрами первое время, она все же устала от постоянных визгов и научилась прятаться в собственной комнате от назойливых девчонок. Хотя они ей и нравились, Марта не привыкла к подобным активностям, так что уже спустя неделю она попросила у тетушки купить ей карандаши и теперь смело изолировалась от общества, предпочитая рисовать. — Если вы меня опозорите перед мистером Джексоном, вам влетит. Это понятно? — Да, мамочка! — Вспомните хоть раз, что вы девочки из приличной семьи, а не сорванцы с улицы. Я надеюсь, вы меня услышали, юные леди, потому что иначе… Марта была готова поспорить, что в этот момент Джулия точно сделала грозное лицо и уперла руки в боки. Хихикнув, она снова повертела в пальцах карандаш. Все-таки определенные плюсы в слышимости этого дома были. Мистер Джексон должен был прийти к ней, это она уже знала со слов Джулии. Марта старалась вести себя как можно тише и спокойнее, чтобы не доставлять тетушке хлопот, но, видимо, она несколько перестаралась. Та продолжала переживать, теперь на тему, что «девочка не испытывает совсем никаких эмоций». Поэтому, поняв, что не справляется, тетушка решила положиться на профессионалов и вызвать колдомедика, что и озвучила дочерям и племяннице. Про эмоции было, конечно, неправда. Вначале Марта действительно чувствовала себя несколько… заторможенной. Она ничего не хотела, все вокруг происходящее ее быстро утомляло, а сама она мечтала об одном — чтобы с ней перестали носиться. Однако сестрички делали свое дело, снова и снова влезая в ее личное пространство и вытаскивая ее из собственных мыслей. И, на удивление, это действительно помогло. К концу недели Марта чувствовала себя уже намного лучше, она заново училась радоваться. Видимо, своим увлечением рисованием и уходом от активного образа жизни, девочка нарушила тот баланс, который старалась создать Джулия, и всколыхнула страхи той. Но Марта не жаловалась, если тетушке так будет спокойнее, она готова пройти всех врачей. — Добрый день, миссис Нелсон, я Авраам Джексон… — Конечно, конечно, проходите. Марта наверху, в своей комнате… Девочка зевнула. Ну вот, теперь придется отложить карандаши в лучшем случае на час… Послышался стук в дверь. Девочка сдержала порыв побежать к двери и открыть ее, решив действовать по-взрослому, чтоб не ударить в грязь лицом, и немедленно крикнула «Входите!», а сама пересела из-за стола на кровать. — Здравствуй, Марта, — улыбнулся мужчина, заходя в комнату. Он был приятной наружности, брюнет с небольшой аккуратной бородкой. На нем была стандартная лимонная униформа колдомедиков. Иногда в такой папа возвращался домой… Девочка вздохнула, но поздоровалась. — Скажи, как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — девочка пожала плечами. — У меня ничего не болит. — Это замечательно, — доктор достал планшет, порылся среди закрепленных листков, и, выудив один, чиркнул что-то. — Скажи, тебе нравится жить здесь? — О, все отлично. Тетушка очень обо мне заботится, ей меня жалко. Девочки тоже очень хорошие, мы с ними дружим. — И все же твоя тетушка переживает, что в последние дни ты начала запираться у себя в комнате. Тебя что-то беспокоит? Может быть, достают девочки? Марта непонимающе посмотрела на мужчину. Почему он так думает? Это тетушка сказала? А она с чего взяла? Она же никогда ничего подобного не говорила… — Нет, все в порядке. Просто они… другие. Мы с мамой постоянно что-нибудь рисовали, читали, разгадывали загадки. Мне просто хочется играть, как с мамой. Мужчина кивнул и ободряюще улыбнулся. — Не волнуйся, все хорошо. Я обязан задавать тебе вопросы, я просто должен знать. Я же врач. А что ты рисуешь? Можно посмотреть? Марта пожала плечами и кивнула в сторону стопки рисунков, скопившейся на столе. Мужчина с интересом начал их рассматривать. — Какие дома красивые. А можно я задам вопрос? Почему все такое темное? — У меня нет других карандашей. Но это ничего. Однажды я стану самым настоящим художником и буду рисовать на больших холстах красками! — Не хотела начать рисовать людей? У тебя хорошо получается. Девочка задумалась. — Не думаю, люди — очень сложные. Я не хочу рисовать некрасивых людей, а красивые у меня пока не получаются. Мама всегда говорила, что некрасиво нарисованный человек не сможет веселиться. Ведь все вокруг него будут красивыми, а он нет! Колдомедик улыбнулся. — Что же, как я посмотрю, у тебя все хорошо. — Да, мне здесь нравится, — Марта пожала плечами. Но потом с интонацией, будто рассказывает страшный секрет, добавила: Но иногда… девочки просто ужасно шумные. — Думаю, тебе стоит им об этом сказать. Они желают тебе добра и поймут. А теперь, давай я тебя осмотрю, послушаю, и на этом закончим. Марта послушно повернулась спиной.