C'est la vie

Самое сложное - взять телефонную трубку. Когда всё внутри сжимается от ярости, а единственное, чего ты хочешь это убивать, набрать номер на мобильном становится крайне трудно. Трудно даже дышать. Трудно говорить. Трудно верить, что там, на другом конце кто-то тебе ответит. Я не видел иного выхода, когда звонил тебе. У меня нет друзей, нет даже знакомых, которые способны понять, что я чувствую. Им не расскажешь, сколько тебе на самом деле лет, чем ты живёшь и что на самом деле ты родился задолго до Второй Мировой Войны, просто компания Манн.Ко внезапно решила запатентовать относительное бессмертие. Я слушаю длинные гудки. Я сжимаю трубку так, что пальцы деревенеют. Говорить с сигаретой в зубах и немного пьяным так неприятно. Особенно с тобой. - Привет, приятель... Я вздрагиваю и, выдохнув, без лишних прелюдий спрашиваю: - Где ты сейчас? Ты молчишь. Задумчиво дышишь в трубку, а мне становится трудно стоять на одном месте в одной позе, и я сажусь на ближайшую скамейку. Здесь довольно холодно, и в моей голове быстро проносятся адреса местных отелей, на которые не особо хочется тратить деньги. Не хочется даже спать. - Что-то случилось, Ноэль? Прижимая трубку к уху, я вместо ответа просто киваю, зная, что ты меня не видишь, но чувствуешь. - Что-то случилось... - раздаётся твой вздох - А где Бергман? Вы не представляете, как больно мне становится при малейших звуках этого имени. Как больно и горько. Но я необычайно хорошо держусь для человека, который готов был задушить доктора в собственной постели. Я сдержался. Я... Слишком люблю его, Оливер. - Он у Тьери... Был у Тьери. Ты снова замолкаешь. Тратя деньги. Свои и мои. - Я сейчас в ... Позволь свериться с картой. Тебе пока легче сказать, где ты, Ноэль. Оглядываюсь. Зрение меня стало немного подводить, но я всё ещё могу различить вдалеке указатель на Бристоль. Англия. И как меня сюда занесло из Парижа? Посмотрев на часы, я сверяюсь с часами на остановке и судорожно глотаю вставший в горле ком. Я спал только в самолёте, поэтому потерял счёт времени. - Манди? - срывается мой голос на нервный шёпот - Не молчи. - Я в Теннесси. В Нэшвилле. Через океан от тебя. Так что быстро встретиться не получится, приятель. Сможешь добраться до аэропорта? Знаю, деньги у тебя водятся, так что на ближайший рейс ты попадёшь. Мне не хочется никуда ехать. А тем более лететь, но чья-то поддержка, пускай и настолько сомнительная мне необходима, как воздух. Оливер. Пожалуйста. - Встретишь меня в аэропорту? Мне понадобится упаковка успокоительного и чистая одежда. Ты молчишь. - Всё настолько плохо? - спрашиваешь. Могло быть и хуже, Манди. Могло быть и хуже. Я мог позвонить тебе из Парижа, держа на руках труп собственного брата. Или из Штутгарта, убив своего любовника. Я в состоянии аффекта, Оливер. Я не осознаю, где я, сколько сейчас времени, зачем я звоню тебе. - Да. Мне срочно нужно твоё австралийское чувство юмора и светлый позитив... - срывается нервный смешок с моих губ. - Тогда вперёд. Вызови такси и прямиком в аэропорт. Потом решим, что дальше тебе делать. И я действительно очухиваюсь в аэропорту. Держа трубку в руках, проводя пальцем по кнопкам. Я купил билет до Нэшвилля и, уже сидя в самолёте, тихо прошу у стюардессы таблетку снотворного, если таковая имеется на рейсе первого класса. Потеряв счёт времени, я успеваю лишь отправить тебе сообщение, что буду скоро, сравнительно скоро, и буду рад встрече. Неважно, что за этим стоит, мне просто нужен... друг. Тот, кто сможет помочь. В последнюю очередь я нуждаюсь в любовнике, Оливер. Я устал от этого, я больше не могу. Проблема висит надо мной подобно топору палача, и я не могу даже пошевелиться, настолько сильно эмоции захватили меня. Открываю глаза в Дрездене. Затем в середине полёта. Стюардесса спрашивает меня, как я себя чувствую, а до Нэшвилля ещё лететь и лететь. И в следующее мгновение я уже пристёгиваюсь, когда самолёт заходит на посадку. Будь у меня личный психолог, он бы направил меня к неврологу, чтобы я проверил собственный мозг, уставший от недосыпа. На самом деле, во всём виноват стресс, правда-правда. Просто я слишком много думаю, как говорил мне Тьери, будь он проклят, я думаю обо всём сразу и ни о чём одновременно. Может, этот рейс мне только снится, а я всё ещё в Бристоле. Или в Штутгарте. И всё это - просто ночной кошмар. Да, Адлер? Наверное, странно терять время вместе со мной, да? Вот мы ночью сидели на скамейке в Англии, а теперь выходим из аэропорта в Америке. Оливер встречает меня у входа, сидя в просторном джипе матовой расцветки и курит всё те же горькие Lucky Strike, из-за жёлтых стёкл очков рассматривая карту на своих коленях. Преодолев расстояние в несколько шагов, я стучу ему в стекло и, выдержав пристальный взгляд, наконец, сажусь в машину, наплевав на приветствия. - Ты совсем не изменился, Ноэль... - ты улыбаешься, знаю. Ты заметил. Я нисколько не постарел, видимо, подвергнувшись этому эффекту респауна, многократно отправляющего меня назад в мою относительную молодость, даруя относительное бессмертие. У меня нет сил говорить. Когда теряешься во времени, единственное, чего тебе действительно хочется - это узнать, где ты и который час. - Ты в Нэшвилле, шпион. Меня зовут Оливер Манди. И когда-то мы... Знаю. Когда-то мы были друзьями. - Сколько времени? - Раннее утро, лягушатник. И мы едем завтракать. Возражения не принимаются. Ты похож на призрака из японского фильма ужасов, тебе надо либо поесть, либо хорошенько отоспаться. Знаю. Когда-то я придавал этому особое значение. Сейчас не могу даже сосредоточиться. Повернув голову к тебе, немного нервно улыбаюсь и, откровенно разглядывая, отмечаю, что ты немного постарел. Совсем чуть-чуть. - Да. Работа нервная. Убиваешь одного, отнимаешь год жизни у себя. Рискуешь, как чёрт. Поток несвязной австралийской речи немного непонятен мне, потому что все звуки ты съедаешь, предпочитая говорить быстро и отрывисто. Но в этот момент я понимаю, что немецкая речь ложится на мой слух гораздо приятнее. Едем. Через запустевшую саванну, через грустные остатки старых мотелей. Этот пейзаж очень напоминает мне нашу базу в Манн.Ко. Горестная улыбка режет мне губы от этого неприятного воспоминания. - У меня в трейлере есть вчерашний ужин и пиво. Если ты не хочешь показываться на глаза людям, можем сразу поехать ко мне. Ты прикуриваешь мне сигарету и, выдохнув вишнёвый дым, морщишься. Не нравится, знаю. - Поехали к тебе. Я не хочу видеть кого-то помимо тебя и твоей шлюховозки. Я имею ввиду трейлер. - Да брось ты. Мой старый фургон был похож на жестяную банку. А этот уже почти можно назвать домом на колёсах. - И сколько людей ты уже убил? - меняю тему и улыбаюсь. Словно говорим о чём-то будничном. Солнце слепит мне глаза, когда мы поворачиваем на перекрёстке, и приходится надеть солнечные очки. - Не сравнится с тем, сколько раз я убивал тебя, шпион. Этот список короче как минимум раз в ... девять. - Всего-то? И тебе нравится эта работа? Ты не отвечаешь. Затем смотришь на меня с грустной улыбкой и пожимаешь плечами. - Мне нравится быть снайпером, спай. Интересная работа на свежем воздухе... - Не начинай, я понял... - вздыхаю и качаю головой. - А я уже свыкся с тем, как живу сейчас. Влюблённый и глупый. Ужины, работа в книжном магазине. Это то, к чему я стремился. Только не ожидал, что будет настолько трудно и одиноко. - Да брось... - ты ухмыляешься. - С Адлером тебе не приходится скучать. Он же тоже влюблён. - Нет. Или да... Я уже не знаю. Становится так горько и так грустно, что говорить больше не хочется. Ты вскидываешь брови и, сбавив скорость, осторожно и несмело кладёшь мне руку на плечо, будто бы стараясь поддержать. Не стоит, снайпс. Это просто наваждение, иллюзия в иллюзии, просто я запутался и устал. И Адлер тоже устал. Мы устали оба. И я теперь не знаю, что делать. - Холодное пиво и разговор об убийствах - это то, что тебе нужно сейчас, лягушатник. Вспомни на секунду, что ты мужик, и все проблемы покажутся несерьёзными, поверь мне. Верю. Сейчас я охотно в это верю. Когда половина пути преодолена, ты заворачиваешь в трейлерный парк и, припарковавшись, лихо выпрыгиваешь из машины. Меня жутко клонит в сон и, первое, что я пытаюсь сделать, это хлопнуться в обморок, но ты совершенно спокойно помогаешь мне хотя бы дойти до трейлера. Насильно укладываешь спать, дав таблетку успокоительного и чистую одежду, как я и просил. Моменты пробуждения сменяются в моей голове на манер испорченной киноленты. Я просыпаюсь уже под вечер, когда чувствую, как ты кладёшь мне руку на лоб. Тоже мне, заботливая мамаша. - У тебя жар. Тебе правда нужно было выспаться, как следует. Пить хочешь? - Ты обещал пиво и ужин… - тепло улыбаюсь я в ответ и, повернув голову, смотрю, как ты идёшь к холодильнику и быстро разогреваешь какую-то тайскую отраву из восточной забегаловки. Лучше, чем ничего, да? Достаёшь пиво, протягиваешь мне одну бутылку и подмигиваешь. Словно и не было ненависти между нами, Оливер. - Выйдем на улицу или тебе всё ещё нехорошо? Я качаю головой и встаю. Когда головокружение меня отпускает, я надеваю твою кожаную куртку и, открыв бутылку, делаю глоток. Горькое пиво мне никогда не нравилось, особенно техасское. Но сейчас вкуса я не чувствую. - Рассказывай… Сев за маленький столик на улице, я смотрю на изумительное степное небо и грустно улыбаюсь, не зная, с чего начать. Может быть, стоит, всё же, просто поболтать на отвлечённые темы? Я так устал. - Я не знаю, сколько лет… Точнее знаю. Он продолжает ездить к синему. И это заставляет меня каждую ночь просыпаться в холодном поту. Ты садишься рядом и, протянув мне рис с курицей-карри, снимаешь очки и шляпу. Ты слишком непривычный без них. Не знаю, почему. Но глаза всё такие же голубые, почти синие. Они нравились мне когда-то. Пока я не познакомился с арийскими… - Значит он тебе изменял, а ты это терпел? – усмехаешься, закуривая – Не ожидал от вашего медбрата такой подставы. Вы были прочной парой. - Да, я тоже так считал. - Но синий тот ещё подонок, могу понять. Вы ещё похожи, как две капли воды. До одури. Тут, наверное, я набрал воздух в лёгкие, чтобы сказать о том, что Дюжарден мой брат, но сдержался. Ты всё равно забудешь это через несколько минут, да, снайпс? - Я больше не могу так, Оливер. Каждый день в противоречиях и сомнениях. Это выматывает. - Так… - ты стукаешь своей бутылкой по моей и резко выдыхаешь – Давай за встречу, забудь об этом ненадолго. Я уже давно успел запутаться в ваших постелях, поэтому избавь меня. Просто скажи, чего ты хочешь, без садизма, хорошо? В этот момент я понимаю, что приехать к тебе было отличной идеей. Ты мой друг. Несмотря на наши сексуальные приключения в прошлом, ты, как истинный австралиец, умеешь выбрать то, что действительно нам нужно. Ты друг. Когда ты написал мне спустя год после Манн.Ко и, увидев меня в монашеской рясе, даже не усмехнулся, это было ценным открытием. Ты даже исповедовался, и теперь я знаю о тебе чуточку больше, чем следует. Знаю о родителях в Квинсленде. Знаю о матери и отце, которые уже доживают свои последние деньки. Знаю об одиночестве и желании убивать больше, жёстче и кровавее. Знаю о том, что твоя душа белее, чем хочет казаться. А чего хочу я? Не знаю. Глотнув пива, я провожу пальцами по своему предплечью и беру, наконец, коробочку с рисом. Я ем и молчу, страдальчески сводя брови на переносице и боясь, что сорвусь. Чего я хочу? - Покоя. Стабильности. Отсутствия лжи. Реальности… - Понятно, ничего определённого. А с Адлером ты… хочешь быть? Вспоминая медика, я отставляю в сторону тайскую коробочку и до боли кусаю губы. Меня переполняет злоба и желание убивать всё живое. Я не знаю, и это меня гнетёт, меня это убивает. Оливер. Я уже давно так не хотел умереть. - Хочу… - отвечаю – Он подарил мне надежду на спокойное завершение жизни в любви и без убийств. Он подарил мне мечты. Вернул эмоции. Когда он приехал ко мне в тот монастырь, я был счастлив, что он хотя бы помнит моё имя. И что хочет быть со мной. Я так ошибался… Ты молчишь. Ты слишком долго молчишь. - Может, тогда, хватит? Если он не может отлипнуть от Тьери, скажи ему, что всё, баста. - А вдруг он мне соврёт? – говорю слишком жёстко и пытаюсь закурить, но у меня не получается. Встав из-за стола и подойдя ко мне, ты щёлкаешь зажигалкой и помогаешь мне это сделать. - Тогда ты знаешь, куда бежать. Поднимая на тебя непонимающий грустный взгляд, я понимаю, к чему клонит Оливер Манди. К побегу. Очередному глупому побегу. От жизни и от книжного магазина на углу. От кофе в постель. И от Штутгарта. Дальше-дальше. К чёртям собачьим. - Поехали со мной… - предлагаешь ты – Будем убивать вместе. Потому как… Судя по всему, у тебя это получается гораздо лучше, чем любить. Может быть, ты и прав. Путешествия по разным городам и странам. Кровь на руках. Порывшись в карманах, ты снова мне подмигиваешь и протягиваешь мой нож-бабочку, видимо, как-то раз, взятый в качестве трофея. - Смотри. Сохранил. В память о нашей первой встрече. Приятная тяжесть оружия в пальцах придала мне уверенности хотя бы в завтрашнем дне. Подкинув нож в руке, я щёлкнул лезвием пару раз и улыбнулся, вспоминая, как вертел его в минуты глубокой задумчивости. Как убивал им. - Если надумаешь, мой телефон у тебя есть… - ты садишься на корточки напротив – Вспомним былое. Может даже… Ты сможешь улыбнуться мне, как тогда в мотеле. Да. Помню. Я увидел тебя спящим рядом со мной и улыбнулся. Чувствуя себя не таким одиноким. Я слышу за этими словами, снайпс, нечто большее, чем просто предложение сотрудничать. Ты всё ещё надеешься, что я полюблю тебя. Но сам же и ответил на свой вопрос. Я не умею это делать. Я всё довожу до идиотизма. Просто забудь. Выдохнув сигаретный дым, я отвожу взгляд и слышу твой тяжёлый вздох. - В любом случае, обратно тебе нужно, приятель. Сядешь, поговоришь с Бергманом, быть может, вы придёте к соглашению. Он человек умный, начитанный, думаю, сумеет понять, что тебе паршиво от такого расклада. Если же нет, то сделай милость, не пытайся вскрыться или застрелиться, хорошо? Это не сделает тебе чести, французишка. Ты ведь не такой. Я смотрю в твои синие глаза и качаю головой. Я такой, Оливер. Именно такой. - Ты можешь мыслить здраво. Просто расставь мне точки над известными буквами. Будешь ещё пиво? Наверное. Не знаю. Выдохнув дым, я протягиваю руку и прикасаюсь к твоему локтю, пытаясь выдавить из себя слова благодарности, но ты всё понимаешь без слов. - Не за что… - тихонько отвечаешь – Просто не помри. Билет купим, езжай в Штутгарт, выговорись, а там посмотрим. И не смотри на меня так жалобно, я… Договорить не успеваешь. Я благодарно целую тебя в уголок губ и отстраняюсь, понимая, что перегнул с эмоциями. Благо, ты знаешь, когда нужно остановиться, даже представляя, наверняка, как мы сейчас запираемся в трейлере и самозабвенно предаёмся измене. Как я выдыхаю тебе в губы сигаретный дым и соглашаюсь поехать вместе, куда ты захочешь. Хоть на край света. Хоть в Квинсленд. Мрачно окидываешь меня взглядом. Вздыхаешь. Сигарету ты давно уже выбросил и тянешься за новой, нервно пытаясь что-то сказать. - Я буду ждать твоего звонка… - говоришь – Ты знаешь, что я буду ждать. Это сложно. Взять телефонную трубку и набрать номер. Когда всё внутри сжимается от ярости, а единственное, чего ты хочешь это убивать. Поэтому я просто улыбаюсь и, стукнув своей бутылкой по твоей, говорю: - За встречу, снайпс. Это чудесная ночь, давай не будем портить её грустью. Просто забудь. C'est la vie.