I
11 марта 2020 г. в 18:07
Рохан чувствовал, как идеи обращаются в пыль, стоило мыслям лишь слегка коснуться его сознания. Разум рассыпался изнутри, как подмываемый водой песочный замок. Усилия по поддержанию его формы были лишь завуалированной борьбой с ветряными мельницами безумия.
Все, что он мог придумать – вторично. Это уже было, это никому неинтересно, это скучно, банально, плоско, пошло, не имеет смысла. Уныние стягивало голову железным венцом, цепями смыкалось на руках и отзывалось по всему телу гнусной, тяжелой болью.
Он уже много часов безвольно смотрел на лист бумаги. В голове обрывками хлестких пощечин вспыхивали и тут же угасали мысли, напоминая лишь раздражающе тупое мерцание лампы: она должна наконец перегореть и перестать мучить своим резким, бьющим светом.
Раньше его сознание было лишь проекцией на бумагу, служащую не более чем визуальным способом выражения души. Если бы человечество знало инструмент изящнее – Рохан использовал бы его. Не нужно мучится, не нужно даже думать – достаточно просто с долей честности позволить собственным рукам извлечь себя в эту бумагу. Чернила – такой же способ проявления, как раствор для фотопленки, они лишь делают его мысли видимыми, придают им форму. Но сейчас Рохану нечего вывести на этот идеально белый лист.
Это было страшное, гнетущее состояние. Ведьмин круг, из которого прорастал дурман, медленная и безвольная болезнь: апатия. Рохан не считал себя трусом: он мог бросаться в опасности похлеще Джоске и с не меньшим упорством их преодолевать. Ему скорее нравилось быть в центре сложных и пугающих вещей, чем сторонним наблюдателем.
Но сейчас в его душе была лишь рассеянность и какое-то вялое, смутное беспокойство. Словно он забыл что-то сделать. Раз забыл, то это совершенно неважно. Если бы в нем пробили огромную дыру, через которую утекали жизненные силы, как это было в случае со стендом Boy 2 Man, то такое состояние хотя бы имело свое начало и причину.
Рохан не мог понять, что произошло, из-за чего он не может даже поднять руку, чтобы разогнать застоявшуюся кровь. Это был мучительный, зыбкий сон, словно он залил себя в гипс и теперь медленно затвердевал, становясь все более отчужденным реальности.
Сколько он уже сидит за этим столом? С чего все началось и когда?
Он не мог отвести взгляд он бумаги, хотя даже просто держать зрение сфокусированным было так ужасающе тяжело. Вес самого мира с каждом часом падал на Рохана все больше и больше, заполняя своей тяжестью, погребая под невидимыми обломками. Но он продолжал смотреть на чертову бумагу, такую же белую, как маяк в Морио. Было ощущение, что это единственное, благодаря чему он еще может сохранить часть своего сознания.
Мысль опять прерывалась, шла нелинейно, как радиосигнал в шторм: искажая смысл, пропуская звуки. Было что-то глубоко неверное в этом состоянии, он, Кишибе Рохан, не может позволить себе тонуть в апатии. И, вместе с тем, кажется, сейчас он скорее безучастно смотрит с ее дна.
________________________
Четыре часа спустя.
________________________
Хиросэ Коичи стоял на центральной площади Морио и меланхолично водил носком ботинка по тротуару. Вокзальные часы показывали без пяти два, наручные – ровно два, а новый ежедневник Коичи (которые они с Джоске завели, подражая Джотаро) был открыт на странице с записью "Вторник, 10 августа 1999 года. Встреча с Роханом в час тридцать на главной площади".
Коичи посмотрел на ленивые кучевые облака, мягко скользящие вдоль горизонта, и зевнул. Он чувствовал легкое раздражение по поводу опоздания Рохана – обычно тот всегда приходил вовремя, а иногда и раньше назначенного времени, в таком случае усаживаясь на лавке с демонстративно недовольным видом.
Они договорились встретиться еще три дня назад, в пятницу – в субботу Коичи выбирался на пикник вместе с Джоске и Окуясу, а потом пал жертвой маминой страсти к пересаживанию цветов и весь следующий день занимался поддержкой фикусов и поливанием земли. Рохан же, насколько тот обозначил, решил в ударном темпе закончить главу и посвятить остальное время изучению информации о стендах.
Он выдвинул довольно оригинальную гипотезу о том, что влияние стенда на окружающий мир может быть отличным, по каким-то признакам, от влияния обычного человека, и что эти признаки можно выявить, например, понять заболел человек естественным путем или в результате атаки стенда.
Коичи согласился помочь с проверкой гипотезы не без энтузиазма: они могли найти что-то новое, даже следы убийцы. В худшем случае, просто ничего не выяснят. Поэтому Коичи был рад, что спланировал встречу заранее: на всякий случай он оставил день свободным до вечера. С Роханом нельзя предугадать, сколько времени потребуется.
И теперь, рассматривая попеременно то облака, то невероятно медленно ползущую стрелку часов, он задавался вопросом, почему Рохана все еще нет. Коичи нахмурился и решил, следуя примеру Джотаро, наблюдать и рассуждать логически. Что могло произойти? Да что угодно. Конечно, так поступать не в характере Кишибе, но он мог закончить главу раньше и уже в выходные заняться изучением гипотезы. А сейчас уехать куда-нибудь или пойти на другую, затянувшуюся, встречу.
А еще на Рохана могли напасть. Коичи этот вариант нравился меньше всего, но пришлось допустить такую возможность тоже. Конечно, это маловероятно, но атмосфера в Морио последние дни очень странная. Постоянно появляются новые обладатели стендов, а если еще вспомнить правило, что их притягивает друг к другу…
Коичи снова посмотрел на время: вокзальные часы показали два двадцать. С назначенного момента встречи прошел почти час. Рохан, конечно, далеко не беспомощный человек, у него есть стенд, он проницателен и осторожен, но все же… «Нужно исходить из худшего». – решил Коичи. В конце концов, лучше он убедится, что с Роханом все в порядке и получит свою порцию подначек и едких замечаний на ближайшие пару дней, чем действительно упустит опасность, грозящую его другу, пусть и довольно вредному.
«Для начала можно попробовать позвонить ему домой». – Коичи подошел к телефонной будке, опустил монетку и начал вслушиваться в глухие гудки. Почему-то связь казалось очень плохой.
Какой-то отвратительный звук падал в тишину большого дома, словно камень в стоячую воду. От него в голове расходились круги назойливого раздражения и Рохан, вынырнув из полудремотного состояния, с трудом попытался понять - почему. Звук продолжался - то затихая, то появляясь вновь. Он точно слышал его раньше, но сейчас это не имело никакого значения. А, да, он же не любит, когда звонки отвлекают его от работы... Рохан сфокусировал взгляд - все еще белый лист бумаги под носом, кажется, он уснул на столе. Отвратительная привычка, обещал же себе больше так не делать. "Ну и черт со всем этим..." - мысль мелькнула где-то в глубине сознания бессильным обрывком бывшего яростного раздражения на все, что мешало творчеству. Чистота бумаги почти физически резала ему душу - невыносимое ощущение бездны в собственной голове. Рохан закрыл глаза - не видеть эту расписку в собственной ничтожности, отгородиться от тупого и тянущего чувства равнодушия к себе. Он жалок, да и плевать. Порвал бы эту бумагу, если бы рука хоть немного двигалась...
Коичи повесил трубку обратно на рычаг и нахмурился. Рохан так и подошел к телефону. Конечно, он мог не быть сейчас дома - но Коичи уже решил проверить это самостоятельно.