Ну что же… Привет, Шерлок Помнишь меня? Того паренька, который, не чая в тебе души, бегал за тобой по пятам? Того мальчишку, который ради тебя плевал на свое достоинство и делал то, что ты ему велел? Того глупца, который влюбился в тебя?
Не ври мне, я знаю, что ты помнишь меня. Глупо было бы забыть того, кто клялся тебе в верности, чтобы получить твое самоуверенное «Нет» Так вот, мой дорогой Шерли, гений всех гениев, детектив всех детективов, умнейший глупец всех времён, ты не представляешь как я рад вновь чувствовать твое существование, видеть твои острые скулы и темные кудри, наслаждаться движениями твоего гибкого тела, слышать твой чудесный и томный голос! Но больше всего, дорогой Шерли, я рад вновь получать удовольствие от мучений того, кто действительно стал дорог тебе. Ты ведь помнишь Виктора? Высокого тупицу с рыжими волосами, который был хуже чем я в миллиарды раз! Виктора, достоинствами которого были познания в пиратах, неимоверная тупость, лишняя хромосома, и глупая пиратская шляпа с повязкой! Ты ведь помнишь того, на кого променял меня?! Как же тебе его не помнить, Шерлок? Как же тебе не помнить его похороны? Его искромсанное тельце? Эти опухшие от аллергии глаза? Жёлтые от отравления газом руки? Признайся, ты же запомнил все детали его образа, перед тем как его тело навеки похоронили под тоннами земли Признайся, что пытался найти того, кто сделал это с ним. Признайся, что ты надеялся отомстить. Признайся, что это ранило тебя, покромсало тебя на части, разбило твою нежную душу, заставило плакать ночами над его могилой? Признайся, что ты помнишь всю ту боль, которую испытал! Признайся, что понял каково это — страдать. На подсознательном уровне ты чувствовал, ты знал, что это я, что это я убил твоего парня. Но ты не смог сказать это. Ты не смог сказать ничего. Ты не смог просто сказать «прости», когда я упивался болью в школьном туалете, будучи отвергнутыми тобой. Ты не смог вырвать лезвия из моих рук, видя, как я режу вену! Спасибо хоть за то, что оказал первую помощь. Ты не смог помочь мне тогда, когда мне было плохо, когда я страдал! Но зато ты смог вылить всю ту печаль, плача на могиле Виктора, смог почувствовать всю ту боль утраты, понять, что такое страдать, понять, что это - быть мной. Но ты бы не был Шерлоком, если бы продолжил печалиться больше, чем месяц. Ты ведь помнишь, что произошло потом? Карл Пауэрс, бассейн, кроссовки. Ведь так? Ведь так, ты забыл о нем? Забыл о Викторе? Забыл о любви? Отдался работе, проникся загадками, забыл о чувствах?
Ах, точно!
Ты же не способен на большее! Ты же не способен думать о чем-то другом, кроме работы, кроме убийств и трупов, кроме загадок и тайн! Но я тоже не глуп, я знаю это, я знаю, что ты любишь и на что обращаешь свое драгоценное внимание. Ты ведь помнишь «Пеструю блондинку», «Слепого художника» и «Глухого музыканта»? Это моя работа. Моя работа ради тебя. Ради твоего внимания. Ради твоего присутствия, ради тебя. Но даже убийства, даже самый сложные загадки, и даже самые жестокие убийцы не отвлекут тебя от того, чего ты так боишься и от чего так страдаешь — от чувств, от Джона. Я же вижу твою привязанность, я же вижу как ты не можешь без него, я же вижу в нем Виктора. Покойного Виктора. А скоро, совсем скоро, Шерли, через считанные часы, я буду видеть покойного Джона. Покойную любовь Шерлока Холмса. Покойного врага. Покойную преграду. Покойный замок, не пускающий меня к тебе. Ты ведь помнишь то, что сказал мне? Ту причину, по которой отверг меня? Те слова, что сказал звёздной ночью у себя в саду? «Тебе нужно стать плохим, если со мной быть хочешь» Ты ведь помнишь, что я был «слишком хорошим для тебя», «слишком правильным и умным, чтобы быть с тобой», «что ты, дерзкий ты, контрастировал со мной, тошнотворно умным мной, слишком сильно», что я был «скучным и слишком правильным ботаником, в котором совершенно не было крутости»? Ты ведь помнишь, как я бросил школу? Бросил учиться, забросил всё?! Сжёг тетради и портфели прямо при тебе? Начал курить, пить алкоголь?! Как пристрастился к твоёму любимому портвейну?! Как начал курить красные «Мальборо»?! Как начал пить красное вино?! Как ты послал меня, говоря, что я безумный, при этом не зная самого настоящего безумия?!
Ты помнишь это, Шерлок, безусловно помнишь… И ты будешь это помнить. Будешь помнить также сильно, как помнишь Виктора. Как помнишь школу. Как будешь помнить Джона. Ты ведь заметил, что имя Эдна Мориатур непростое? Что это каламбур, игра слов, очередная загадка! Которую ты не расшифровал, к которой не нашел код — et non moriatur* Которую ты не смог разгадать, раз допустил свидание Джона. И сейчас я, организовав сильнейшую и опаснейшую паутину по всему миру, почувствовав настоящую боль, став Наполеоном преступного мира, убив сотни человек, и готовясь убить ещё одного, оставив тебе послание, могу сказать то, что хотел сказать давно. Давным давно. Ещё тогда, когда мог все изменить. Теперь достаточно крутой, чтобы быть с тобой. С самой настоящей любовью Навеки твой, Джим Мориарти Шерлок шокировано уставился на зеркало, что было перед ним. В голове летали моменты из школьной жизни, вводя Холмса в ступор. Испуганно задумавшись, Шерлок отпустил письмо, и оно, легко паря в воздухе, аккуратно упало в огонь. Спустя пять минут, Холмс вскочил, за секунду одел пальто, и, потушив камин, оставил дотлевать маленький кусочек бумаги, на котором каллиграфическим почерком была выведена единственная фраза: Теперь достаточно крутой, чтобы быть с тобой **et non moriatur — в переводе с латыни — он умрет. (Эт нон мориатур. Если быстро прочитать: «Эт на мориатур». Ну, а тут уже понятно)