Toi aussi, toi non plus.

Ты бы удалила эти строчки лучше, я зря писала. Как ни пиши, то, что между нами, все равно неописуемо, неуловимо, невыразимо. Чувство, желание, которое не объяснить. Я не знаю, чего хочу. Я не знаю, почему плачу. Toi non plus. Когда это началось, черт возьми? С самого начала, с сентября? Позже? Я тебя не помню толком в то время, я себя не помню, - кажется, завивала волосы, да ногти красила в кроваво - красный. Развлекаться приходила, а не учиться, а потом дрожала, как листочек осиновый, когда сдавала тебе устный в зимнюю сессию. А ты защищала меня перед всеми, волчица, колдунья. Заворожила, наверное, тогда же. Во мне сломалось что – то, починилось, изменилось, и я тебя увидела, наконец, все осветилось. «Настораживает» заменила на «привлекает» и грезила тобой, грезила, грезила…Toi aussi. Ты отталкивала, бросалась взглядами, улыбками, колкими, как ножи. Не со зла, конечно, скорее, из –за спортивного интереса. О, ты была очень меткой. Я порой плевала на все и запиралась дома, потягивая вино и включая фильмы Франсуа Озона или спонтанно улетала из Шереметьево на твою родину. Ты не отсюда. Ты слишком прекрасна. А потом я возвращалась снова на старт, снова тебе не нужной. Какой уж тут учить предмет. Ведь верила, истово верила в какой-то момент, что и ты, ты меня тоже. Toi non plus. Я лелею в себе это больное ощущение, нездоровое, как ребенок с нервным расстройством. Оно жжется изнутри, иногда застревая комком в горле, который я сглатываю и загоняю обратно в чрево. Не нужно наружу, без шансов, без вариантов. Но я жива, ты была моим кислородом весь этот год. Ведь без тебя совсем край, бездна. Я пустая, иссохшая бочка после знойного лета, я зеркало в трещинах, готовое рассыпаться в осколки. Я буду висеть на стене только пока ты в меня смотришься. Меня не пустят на доски только пока ты будешь любить бургундское. О, вечерами я чувствовала себя шпионом, пытаясь выудить из знакомых хоть что – нибудь о тебе, самую очаровательную малость, впечатление, адрес. Я бы хотела писать тебе под окнами мелками, складывать ноги по – турецки, брать гитару и петь. Весна, лето, почему нет. Но вместо этого я сижу в аудитории, отворачиваюсь к окну и сжимаю ладонь в кулак. С`est tout, la fin d`histoire. Стрелочки на часах сходятся в двенадцати, все расходятся, мы остаемся. И чувствую я себя не мисс Бонд, а той, кем являюсь на самом деле –смешной девчонкой лет восемнадцати, что годится тебе в дочки, напуганной и растерянной. Знаешь, я три платья мерила сегодня утром, думала, какое лучше. А в итоге выгляжу, как дура, прощаюсь рискованно навсегда и все повторяю «Спасибоспасибоспасибо». Каждое слово весомо. Каждое слово – пудовая гиря. - Я за лето все забуду, - я трясу грамматическим справочником, намекая совсем на иное. А ты легко касаешься моей ладони и уходишь. И в спину мне летит тихое: - Не забывай.