специфика кэмпа

внутренний двор бернс-менора утопает в пунше. все вокруг лиловое, начиная дорожками из мраморной плитки и заканчивая шпилем на куполе западного крыла. монти подтягивает сползающие на кончик комариного носа очки-сердечки. зной невыносимый, как в ядре реактора. перебирать бумажки дальше просто невозможно: цифры и формулы сливаются в клубок колючей проволоки, скачут перед глазами, как черти и не то чтобы монти какой-то по особенному рассеянный по жизни, но. монти нежится в шезлонге, расправляет стопку документов. равнодушно окидывает стеклянную гладь бассейна. во всей этой розовизне пространства его нутро кажется фиолетовым. загорать в пиджачном костюме от хьюго босс и в туфлях от карло пазолини это, конечно, очаровательно. — смитерс, – мягко зовет монти. ему совсем не нужно повышать голос, достаточно прошептать фамилию, чтобы его верный (к)леврет, резвящийся в розовых кустах неподалеку, материализовывался у ног хозяина. — да, сэр? — у меня есть к вам одно небольшое поручение и, полагаю, оно может показаться вам несколько... ммм, странным? смитерс улыбается, приветливо, как лоснящийся лаком капот новенького вишнево-красного кабриолета. бернс щелкает пальцами. — впрочем, что бы вы не ответили, скажу честно – мне плевать. вот сейчас идите переоденьтесь, а потом плавайте в бассейне вот тут, – костлявый указательный палец, словно лезвие из выкидного ножа, описвает по дуге конкретный участок сиреневого желе, вот отсюдова и вот дотудова, – чтобы я вас видел. — что? – смитерс продолжает улыбаться, прямо малибу стейси на прилавке, миленькая, чистенькая, с кроваво-красной улыбкой и ничего не выражающими глазками навыкате. — что именно из «раздевайтесь и полезайте в бассейн» вы не понимаете? – интересуется монти голосом шелковым, как кобра, свернувшаяся калачиком на простынях. смитерс кивает, у него только что бессовестно выбили землю из-под ног и он выглядел бы даже затравленно, если бы не блуждающая улыбка и маниакальный огонек в глубине зрачков. — о, чуть не забыл. — да? — пляжный мяч возьмите. легенький такой, надувной. ну, вы знаете, о чем я. — да, знаю. смитерс удаляется, то и дело оглядываясь назад, с каждым метром прибавляя шаг. монти закрывает заволоченные морщинами глаза и кусает дужку розовых очков. закидывает ногу на ногу. музыка в воздухе, какой-то простецкий, до мозга костей коммерческий фанки-хаус становится с каждым треком слащавее. превосходный момент. кинематографический. это абсурд. это какой-то идиотизм. это гриппозный сон наяву и они оба это понимают. и все же, смитерс это делает. потому что поручение есть поручение, а кто он такой, чтобы перечить своему боссу? и кто он такой, чтобы упускать свой единственный шанс на... да хоть на что-то. бродит по краешку в одних плавках. с надувным мячом подмышкой, пухлый и бледный, но не как глыба мрамора, а как замерзшая в морозильнике сарделька. спускается осторожно, держась за металлические перила. ныряет, как русалка, скользит в толще воды, изгибаясь, искажаясь мелкими зигзагами, выныривает с громким, жадным вздохом. плещется в ледяной, хлорированной воде, подбрасывает вверх мяч, взметая в небеса столп разноцветных брызг. капли переливаются радугой, как стеклянные висюльки на тяжелой люстре. пока монти смотрит. смотрит, не сводя глаз, облизывает тонкие, впалые губы белесым языком, кусает их пожелтевшими от курения и времени, кривыми зубами, которыми обычно монти впивается в глотки конкурентов. иногда буквально. смотрит, царапая пластмассовый дефолтно-белый подлокотник длинными, кривыми, потрескавшимися ногтями. смотрит и еще немного, и кровь, вскипающая в ртутных каналах вен и артерий, потечет из носа и ушей. смотрит, нет, не так, любуется, перекатывая во рту скользкую, теплую слюну, чтобы хоть немного унять острую жажду. белесые стерильные пятна расплываются на розовых линзах. в этом есть что-то... что-то, в общем, определенно в этом есть. — сэр, я замерз, – смитерс держится за бортик, словно котенок за бельевые веревки, на том легендарном плакате. ну, том самом, который «не сдавайся, детка». — и давно? – монти вертит в пальцах очки, но мир вокруг него менее розовым не становится. — ну, минут пять как... или десять... понятия не имею, если честно, у меня с собой нет часов. — и какого черта вы молчали? – всплескивает руками, прямо заботливая мамочка, – немедленно вылезайте и идите греться. вот сюда, ко мне. смитерс послушно плюхается рядом, на соседний лежак, кутаясь в махровое синее полотенце. цыкает, смешно мотает мокрой головой. морщится без своих круглых очков как новорожденный, слепой щенок. крупные капли плавно стекают по бледной коже, расшибаются о бетон под ногами, блестят на солнце, как бриллианты. — н-ну, и как вода. — да... нормально вроде. — это превосходно, я искренне рад за вас! — сэр... эмм... мои глаза выше. — угу. — еще выше. — м? — ну почти, да, вы практически у цели. – без улыбки в этом участвовать больше просто невозможно. — ах, ой!.. — здрасьте, сэр. в неловкой и нелепой паузе раздается бой часов из недр алебастрового особняка. на территории бернс-менора наступил час дня.