Любовь без памяти

Та битва на корабле оставила у всей Портовой Мафии много впечатлений. Проваленная миссия, которая только преумножила проблемы организации и её сотрудников. Все почему-то волновались только об этом. По крайней мере, так казалось. Потери не ограничились только затопленным кораблем вместе со всем грузом и сбежавшим каким-то образом оттуда тигром. Все было не так просто. Пострадал один из лучших псов Портовой Мафии. Он не мог рассказать ни о том, что произошло, ни о причине своих тяжелых ранений. Парень уже в течении некоторого времени находился в коме. Чую это известие сначала не удивило, он оставался равнодушным к этой истории до тех пор, пока случайным образом не узнал, какое громадное количество ушибов и переломов было у его товарища. Это не могло не повергнуть в шок. А потом Чуя стал постоянно навещать его. Сначала лишь ненадолго заглядывал, убеждался в том, что абсолютно ничего не поменялось. Потом стал заходить все чаще и чаще. Вскоре с Акутагавой, который находился в постоянной отключке, он проводил много времени, рассказывал о своих впечатлениях за день, проблемах. Благо, что к больному почти никто не заглядывал в этот момент, или иначе Накахара в глазах этих людей мог выглядеть очень странным, может быть, даже сумасшедшим. Можно было подумать, что рыжий парнишка разговаривает сам с собой. Так он вскоре почувствовал себя хорошим другом больному, впервые называл того человека, с кем был знаком уже довольно долгое время, но так и не смог построить доверительных отношений, просто по имени. Не передать словами, как Чуя злился, когда узнал, что больного, беспомощного Акутагаву украла вражеская организация. Он готов был сравнять её с землей, но все обошлось хорошо. Паренька спасли. Но в этот же день произошло еще кое-что. Акутагава наконец-то вышел из комы. Чуя перестал к нему заходить совсем. Перед собой он оправдывался тем, что завал на работе и некогда совершенно к нему заглянуть, то домой нужно было пораньше. А совсем недавно Чуя, несмотря на все это, проводил в комнате больного с каждым днем больше и больше времени. Часто он заходил, слегка хлопая рукой по больничной койке Акутагавы, ласково смотрел на него и спрашивал: — Ну, Рюноске, как ты сегодня? В ответ ему была лишь тишина. Тогда рыжик лишь грустно улыбался и рассматривал черные волосы больного, которые аккуратно лежали на подушке. Две передние пряди были длиннее остальных и заканчивались белыми кончиками. Как-то раз он дотронулся до них, дабы удостовериться, что Акутагава их не подкрашивает. Проверка показала, что нет. Чуя давно уже изучил все в нем. Знал, где у него наиболее серьезные раны. В один прекрасный момент Акутагава просто взял и очнулся. Просто так, без предупреждения. Вот и закончились и посещения Чуи, когда он мог сколько угодно разглядывать своего «собеседника», не бояться ответной реакции. А ведь в жизни парень знал, что она может быть резкой, холодной. Он перестал навещать больного не из-за отчетов или невыполненной работы. Чуя просто почти не знал человека, с которым разговаривал. А то, что было ему известно о нем, совсем не располагало к общению. Молчаливый и суровый пес Портовой Мафии навряд ли мог оказаться дружелюбным человеком и хорошим собеседником. Информация в самой организации распространялась с удивительной быстротой. И вскоре до Чуи дошли то ли сплетни, то ли реальные факты о том, что Рюноске потерял память. Это известие удивило его. Сначала ему не хотелось верить. Но уже вскоре ему представилась возможность увидеть самому состояние Акутагавы. Как-то вечером он выходил из здания-штаба Портовой Мафии. На его рыжие волосы падал теплый, оранжеватый закатный свет. Погода была просто потрясающая. В такие моменты Чуя обожал петь, часто просто мурлыкая что-нибудь себе под нос. Ему показалось, что он услышал какой-то шорох позади себя. Это были глухие, шаркающие звуки, как будто кто-то медленно переставлял ноги. Чуя обернулся. Он увидел Акутагаву, медленно выходящего из здания, постоянно опираясь на костыли. Когда парень увидел эту картину, то невольно остановился. Он, не долго думая, решил помахать ему рукой. Сработало — теперь Акутагава медленно шёл к нему. Пока он добирался, Чуе было тяжело сохранять спокойствие. Тот неловко передвигался, то и дело угрожающе покачиваясь, будто сейчас упадет. Видимо, он пока еще не совсем привык к своему нынешнему положению. Пока Акутагава с трудом преодолел это расстояние, Чуя (раз десять точно) готов был сорваться с места и подхватить его. Парню стоило безумной выдержки все это время оставаться на месте и мило улыбаться. — Привет, — немного растерявшись, проговорил Чуя. После того инцидента нормально поговорить с товарищем ему удавалось впервые. Он немного нервничал. — Странно, — немного удивленно произнёс Акутагава. — Ты первый среди всех, кого я встретил сегодня, не испугался и не убежал от меня. Мы, наверное, раньше были хорошими друзьями, да? Чуя несколько секунд смотрел на него, не совсем понимая, что происходит, но, когда до него дошло, он чуть дар речи не потерял. Его удивила эта интонация, с которой была произнесена речь, сердце парня болезненно сжалось, когда он увидел грустные нотки одиночества в глазах Акутагавы. — Да-да, мы были просто лучшими друзьями на свете! — с этими словами Чуя резко схватил парня за ладони, из-за чего тот потерял равновесие и покачнулся, чуть не свалившись. Несколько секунд рыжий мафиози держал его за руки. Они были какими-то приятными на ощупь, бледными, такими же тонкими и хрупкими, как и сам Акутагава, слегка прохладными. Но Чуе показалось, что эти хрупкие ладони обжигали его собственные, только непонятно было чем, то ли теплом, то ли холодом. Такие странные и удивительные ощущения от простого прикосновения, привели Чую в замешательство. Пока парень рассматривал руки Акутагавы с тонкими пальцами, которые почему-то мелко-мелко дрожали, словно в судороге, он даже не замечал пристального взгляда широко раскрытых серых глаз, которые глядели как-то удивленно и немного робко. Лишь подняв глаза, Чуя заметил странное выражение лица Акутагавы, на котором уже был тихий ужас. — О-ох, прости, Рю… то есть Акутагава, — резко выпустив его ладони из своих, быстро произнёс Чуя и по привычке схватился за край шляпы, пытаясь скрыть неловкость, которая вдруг появилась в этом разговоре. Его собеседник лишь быстро-быстро похлопал недавно во всю распахнутыми глазами, он как будто хотел что-то спросить, но ему почему-то стало сложно вообще хоть что-то сказать, а неприятная тишина только усиливала это чувство. Всё-таки Акутагава решился, несмотря на свое желание побыстрее уйти, чтобы с ним не происходило больше ничего странного. По-другому он не мог объяснить свое состояние на тот момент. — Ты, кажется, забыл представиться, — нарочно глядя в сторону, сказал Рюноске, чувствуя, как возросло напряжение в разговоре. Он почему-то не хотел глядеть в глаза тому, кому обращалась эта реплика. Чуя еле слышно вздохнул. В его голове как-то вмещался целый рой мыслей, которые возникли в этот момент. Каждая, вдруг вспыхивающая в сознании, была тяжелее и грустнее предыдущей. «Неужели забыл?» — с тоской подумал парень, слегка сдвинув брови. Он не понимал, что ему было тяжелее, видеть, как ставший вдруг близким ему человек страдает, или понимать, что ничем не может помочь. Хотя одна идея всё-таки есть. А что если прямо сейчас создать ему новых, теплых воспоминаний? Они будут гораздо лучше старых, тяжелых, приносящих боль и тоску, которые уж точно никогда не заставят улыбнуться. Разве так можно жить? — Я Чуя Накахара, — тепло и искренне улыбнувшись, проговорил рыжий парнишка. Его улыбка в этот момент словно была ослепительней, чем само солнце. Он снова дотронулся до хрупкой, отдающей холодом руки Акутагавы, снова почувствовав странный, приятный ток где-то внутри. — Слушай, может прогуляемся по вечернему городу? Я люблю гулять, может составишь мне компанию? — добавил Чуя уже после рукопожатия, слегка качнув головой с огненно-рыжими волосами. Он тут же изменился в лице, остановившись взглядом на костылях. Ему в этот момент стало дико неловко и неприятно за себя. — Прости, я просто не подумал… — начал извиняться Чуя, снова терзая края шляпы. На этот раз он её совсем снял, подставляя вечерним, теплым лучам солнца свои рыжие немного волнистые волосы. — Все хорошо, — резко перебил Акутагава, видя его смятение. — Мне даже полезно будет немного походить, чтобы постепенно разрабатывать мышцы. Чуя лишь радостно уставился на него, вне себя от счастья. И за то, что его предложение не было отвергнуто, и за то, что не обидел друга. На его лице медленно расплылась теплая, радостная улыбка, такая же ослепительная, как последние лучи заходящего солнца. Он сам словно весь светился с ног до головы. Счастье было в каждом его движении, взгляде. Чуя со своими милыми улыбками, озорными огоньками в небесного цвета глазах, огненно-рыжими волосами мог любому проходившему мимо них человеку поднять настроение. Только Акутагава почему-то совсем не радовался, а молча шёл, постоянно посматривая по сторонам, притворяясь, будто увидел что-то действительно интересное. Гуляли они довольно медленно, но Чуя все время шёл так, будто вот-вот побежит вприпрыжку. А Акутагава только мысленно молился, чтобы он этого не делал. Чуя и не мог позволить себе такого. Хоть он и явно этого не показывал, но постоянно следил за молчаливым парнем. Чуя не мог допустить, чтобы он утомился или отстал. Так рыжий парнишка постоянно искоса поглядывал на него, пытаясь заметить хотя бы малейшую перемену в его выражении лица, настроении. Как назло Акутагава даже не смотрел в сторону Накахары, а только делал вид, что любуется красотами города. Тем временем солнце уже почти совсем село, стало гораздо темнее, чем раньше. — Ну и что, долго молчать будем? — спросил Чуя с некоторым недоумением. Хотя было нечему удивляться: Рюноске никогда не был болтуном да и вообще общаться не очень любил. Черноволосый лишь слегка пожал плечами, заставляя передние пряди двинуться в такт его движению. Белые кисточки слегка качнулись в воздухе. Он снова даже не посмотрел на Накахару. Тогда рыжеволосый почувствовал небольшое напряжение. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ему, что все действия Акутагавы — это какая-то игра. Он просто так ни за что ее согласился бы прогуляться с Чуей, по крайней мере, сам парень так думал, хотя никогда даже не пробовал его пригласить. Впрочем это уже не важно. Чуя решил все-таки обратить на себя внимание. Тогда он произнёс с воодушевленной интонацией, слегка приподняв брови и тоже не глядя на собеседника: — Я могу рассказать тебе о нашей дружбе, чтобы ты хоть что-нибудь вспомнил. Например, каждый день по утрам мы пили кофе вместе. На этот раз Акутагава как-то странно взглянул на него, то ли удивленно, то ли недоверчиво. Всем своим видом он показывал, что информация, должно быть, недостоверна. А Чуя был доволен, что хоть как-то смог привлечь его внимание. Они несколько мгновений смотрели друг на друга, Чуя ждал реакции, а Акутагава пытался уловить хоть что-то в голубых глазах, но они были непроницаемы. Тогда он лишь слегка нахмурился, так, что образовалась небольшая складка на лбу, и сказал, стараясь больше не смотреть на рыжего, остановившись, стукнув костылями по кирпичам дорожки: — Ты в этом уверен? Вообще я не очень-то люблю кофе. Чуя лишь удивленно поправил шляпу, всем своим видом показывая, что ошибся совершенно случайно. На самом деле он просто сказал наугад, ведь практически ничего не знал о своем собеседнике. Он несколько мгновений терзал перчатки на руках, потом все-таки сказал, с надеждой глядя на черноволосого: — Ну так ты не против завтра утречком со мной кофе попить или чай, в общем, как ты любишь? Акутагава снова впился взглядом в радостную физиономию Чуи. Так произошло недолгое молчание. Никто больше не смел ничего говорить. Чуя лишь удивленно поглядывал на Акутагаву, который дышал сквозь стиснутые зубы почти при каждом движении. Парень уже несколько раз пожалел о том, что всё-таки предложил ему эту прогулку. Вслух свои мысли он говорить, конечно же, не стал. Он с сожалением и с какой-то заботой глядел на то, как Акутагава неуклюже передвигался, хотел чем-то помочь. Чуя напрягался при каждом его неловком, неосторожном движении, в любой момент готов был поймать. Сам он не видел со стороны, насколько выглядел взволнованным, сосредоточенным всем своим существом только на одном единственном человеке, но даже Акутагава это заметил. Поэтому каждый раз, хотя бы слегка наклоняясь вперед, парень хмурился, еще сильнее стискивал зубы. Для него принять чью-то заботу и сожаление было чем-то непозволительным, он не хотел опускаться до этого, не мог показать свою слабость. Чуя снова решил разрядить молчание какой-нибудь неоднозначной фразой, только на этот раз почти не скрывал своих эмоций: — Знаешь, после того, что с тобой случилось, мне кажется, что тебе пока что лучше пожить у меня. Акутагава резко повернул голову в сторону рыжего парня, но на этот раз заметил, как плясали озорные огоньки в его глазах, он, казалось, не мог сдержать улыбку. Черноволосый снова медленно переставил свои ходули и уже собирался сделать шаг, как почувствовал, что выбрал не слишком удачную точку опоры и широко раскрыл глаза, понимая, что падает. Всего лишь мгновение спасло его от падения. Акутагаву спасла какая-то крохотная секунда и чьи-то ловкие, сильные руки. Только был слышен звук упавших костылей, который отчетливо раздавался в разреженном и прохладном ночном воздухе. Ночь настала так быстро, что никто и не заметил, в какой момент на тёмном небе начали разгораться звездочки. Поблизости никто не гулял, кто мог бы стать свидетелем этой сцены, но в темноте все равно ничего невозможно было разглядеть. Виднелись лишь два силуэта, один чуть выше другого, которые стояли слишком близко друг к другу. Чуя с замиранием сердца чувствовал, как его щёку обжигает чье-то неравномерное, сбитое дыхание. Лица парня слегка касались белые кончики передних прядей волос Акутагавы, они тихонько шевелились, щекоча его лоб и заставляя то и дело вздрагивать после каждого такого прикосновения. Он чувствовал, как странное тепло распространялось по всему телу. Сам парень не понимал, что с ним происходит. Почему-то вдруг захотелось искренне, но немного глуповато, улыбаться, прижать этого до сих пор молчавшего человека к себе еще ближе, настолько близко, чтобы можно было слышать его сердцебиение. Чуя лишь аккуратно убрал белые кисточки прядей со своего лица, осознав при этом незамысловатом действии, насколько эти волосы, к которым он никогда даже до этого не прикасался, мягкие и приятные на ощупь. То есть парень дотрагивался до них всего один раз, но это было совсем другое. Когда Акутагава был в отключке, он совершенно ничего не чувствовал от прикосновений, а сейчас сам удивлялся происходящему. Чуя с каждой секундой все сильнее и сильнее сжимал пальцы, заставляя парня болезненно прищуриваться. Но ему совсем не было дела до этого, он просто смотрел на красивое, бледное лицо со своими тонкими чертами, на которое падал неяркий лунный свет. Казалось, что молчание между ними длилось бесконечно, но вскоре Акутагава почувствовал какую-то неловкость от всех этих прикосновений, взглядов. Он просто хотел закрыться и больше ничего не говорить и не чувствовать. Стало слишком сложно понимать что вообще происходит, а в особенности, что происходит внутри. Нужно было сказать какую-то очередную резкость, но вышло почему-то не совсем так. Парень лишь тихо проговорил с какой-то мольбой в голосе, все еще обжигая лицо Чуи своим горячим дыханием и пытаясь вырваться из этих объятий: — Д-да, я и сам могу… Чуя несколько мгновений все еще смотрел на него, не в силах оторвать взгляд. Было как-то необычайно тепло и приятно, что хотелось продлить эти совершенно новые ощущения. Он не мог просто отпустить его, ведь молчаливый парень уже даже не держался на ногах. Тогда Чуя проговорил спокойно, но с затаенной грустью в голосе: — Давай, я помогу тебе добраться до той лавки? Акутагава лишь медленно кивнул, снова щекоча его лицо своими прядями. Чуя подхватил его покрепче, заставив парня болезненно выдохнуть. Пока рыжий медленно вел его, то аккуратно придерживал за талию, не давая упасть. Он слышал лишь резкие вдохи и выдохи, которые сопровождались каким-то едва различимым свистящим звуком, который появлялся при прохождении воздуха сквозь стиснутые зубы. Когда они добрались, Акутагава неуклюже завалился на лавку, но при этом с максимально серьезным и грозным лицом, всем своим видом показывая, что в этом нет ничего удивительного и он полностью контролирует ситуацию. Чуя тогда лишь едва заметно кротко улыбнулся, боясь как-то обидеть парня, чтобы он не воспринял такое выражение лица как насмешку. К счастью, он этого не заметил. Чуя тоже сел где-то рядом, но при этом соблюдая дистанцию. Он слышал, как Акутагава шумно выдохнул, а потом сказал, вдруг опустив глаза: — Прости меня, Чуя, ведь я тоже тебя обманул. Рыжеволосый лишь удивленно взглянул на него широко распахнутыми голубыми глазами. Что он имел в виду этой фразой? И что значит «тоже»? Парень еще несколько секунд держал себя в напряжении этими беспокойными вопросами, которые возникали в его голове. Больше всего сейчас Чуя хотел, чтобы Рюноске соврал в чем-то хорошем. Он с нетерпением ждал, когда тот продолжит говорить. Акутагава только опустил голову с чёрными, темнее цвета ночного неба, волосами и произнёс совсем тихо: — Я забыл только то, что произошло на корабле в тот день. Чуя тоже понуро опустил голову. Значит, он с самого начала знал о том, что они никогда не были хорошими друзьями? Но почему тогда промолчал? Чуе было теперь совсем стыдно и неловко смотреть на него. Он просто хотел как лучше, хотел приободрить, поддержать и морально, и физически. Наверное, теперь Акутагава возненавидел его за эту ложь. Ну или, по крайней мере, все останется так, как было раньше. Они забудут об этой прогулке, перестанут вообще хоть как-то пересекаться и снова будут холодны и безразличны друг к другу. В данный момент Чуя почему-то больше всего не хотел этого. Пусть уж лучше ненавидит, хотя бы что-то испытывает к нему. — Знаешь, я не ожидал от тебя такой реакции, — Акутагава проговорил это медленно, слегка выпрямившись. Чуя резко взглянул на него, услышав эту реплику. Он хотел понять, что тот имеет в виду, хотел увидеть его реакцию. Это почему-то имело самое большое значение не только в данный момент, но и вообще для предстоящей судьбы парня в целом. Встретившись взглядом с Акутагавой, он увидел в его серых глазах что-то похожее на тепло и благодарность. В этом выражении каким-то удивительным образом сочеталось многое, и совершенно не верилось, что такое вообще может быть. Чуя некоторое время не мог поверить в то, что вечно холодное, безразличное лицо выражало такое. Он просто пялился на него вытаращенными глазами, пытаясь осознать происходящее. Акутагава снова смотрел куда-то себе под ноги, но в его голосе на этот раз слышались немного насмешливые нотки: — Отсюда до моего дома довольно долго добираться, так что идея, пожить некоторое время у тебя, не очень-то плоха. Чуя резко похлопал глазами и чуть ли не выкрикнул от удивления: — Серьезно? Ты согласен? Чуя нервно комкал свои черные перчатки, которые он машинально снял от какого-то вдруг нахлынувшего волнения, и ждал ответа. Акутагава лишь пожал плечами и произнёс, отводя глаза: — Я не понимаю, о чём ты говоришь. Чуя на этот раз даже вскочил, чтобы проследить за его взглядом. Эта резкая перемена в голосе была очень странной. Заметив едва заметные озорные огоньки в глазах Акутагавы, он сказал, едва сдерживая эмоции от этой внезапной выходки: — Да все ты понимаешь, нечего тут притворяться. Мы пойдем ко мне домой сейчас же. Акутагава попытался сделать максимально серьезный вид и сказал, будто бы удивленно: — Что? Не помню, чтобы я такое говорил. Чуя с секунду молча смотрел на него. Как странно всё получилось. Он просто притворялся ему близким другом, делал вид, что хорошо знает его, но в итоге почему-то так и оказалось. Теперь Чуя понимал, что знал этого молчаливого человека куда лучше, чем сам думал. У них было намного больше общего, чем казалось. Теперь они просто смотрели друг на друга. Серые глаза смотрели на голубые, которые светились каким-то особым теплым светом в этот момент. Они просто не могли оторвать взгляд друг от друга. Чуя тепло и искренне улыбнулся, теперь уже не скрывая своих чувств, и произнёс негромко: — Ладно, пойдем уже. Акутагава лишь покачал головой и сказал, словно добавляя последний штрих к своей шутке: — Да куда мы пойдем? Мы же даже не знакомы. Чуя только усмехнулся и схватил его за руку, помогая подняться. Прикосновение этой прохладной руки снова обожгло парня, но на этот раз он не боялся холода, ведь твердо знал, что сможет согреть эти руки в своих. Теперь Чуя не боялся острых шипов равнодушия, которые раньше впивались в его сердце при взгляде Акутагавы. Теперь он видел совершенно другое выражение серых глаз. Оба чувствовали, как что-то поменялось в их сердцах, но не могли это передать словами. Два силуэта вскоре стали медленно отдаляться от этого места. Они шли медленно, но близко друг к другу.