То самое Рождество

Она уже два часа ворочалась в кровати — сон не шёл: сначала мучили мысли о работе, потом — переживания за Элен и Николя, затем вспомнился звонок брата и уговоры навестить их в Рождество, а она так поспешно закончила разговор, что теперь это мешало спать. Завтра же перезвонит ему и извинится, а пока нужно было успокоиться. Джоанна прикрыла глаза и вдруг вспомнила своё лучшее Рождество в детстве. Родители в тот год строили большой дом, поэтому временно многочисленной семье пришлось ютиться в гостевом домике неподалёку. Но Джоанна помнила, что это было лучшее Рождество! Она с нетерпением ждала праздника: ёлки, подарков, фейерверков; всегда доставала старые украшения и заставляла папу протягивать верёвку, чтобы развесить их по комнате. «Как это было давно и прекрасно», — подумала она и уснула. Проснулась Джоанна поздно, с головной болью и острым желанием оказаться рядом с родными. Пока принимала душ, укоряла себя, что в круговороте жизни, в рабочих заботах напрочь забыла о родителях и братьях, которые ждали в гости хотя бы в Рождество — самый семейный праздник в году. Но у Джоанны всегда находились «веские» причины откладывать поездку к семье на неопределённый срок. Сейчас же она осознала, что ближе и роднее родителей и братьев в жизни не было ни души, и Джоанна, наспех вытеревшись жёстким полотенцем, решительно взяла смартфон и заказала билет на ближайший рейс до Хьюстона. В душе зарождалось волнение. Сердце трепетало в предвкушении сказки, которую мог подарить только родной Техас и любящие близкие. Джоанна, обжигаясь, одним глотком допила крепкий кофе и бросилась в комнату. Достала чемодан, покидала в него кое-какие вещи, совершенно не позаботившись о наряде на рождественский ужин, оделась и вышла из дома. Снег ярко искрился под лучами зимнего солнца, скрипел под ногами, иней укутал ветки деревьев, растущих в саду. Но Джоанна не замечала этого сказочного великолепия — торопилась. Добравшись до аэропорта Нэшвилла, оставила машину на парковке и бросилась к стойке регистрации. Прошла контроль едва ли не первая, и, отыскав выход на нужный рейс, устало опустилась в жёсткое кресло. Ей казалось, что стоило остановиться, и она начнёт взвешивать «за» и «против» предстоящей поездки, и работа, долг вновь встанут во главе, а семья, как и множество раз прежде, уйдёт на второй план. Джоанна вытащила из сумки книгу, но сосредоточиться на сюжете не могла, то и дело поглядывая на часы и подгоняя время. Наконец объявили посадку, и женщина поспешила в самолёт, где устроилась в удобном сидении салона бизнес-класса и попросила бокал вина. Двухчасовой полёт показался вечностью. Джоанна ёрзала в кресле, не в силах усидеть на месте. Попытки почитать, поспать, послушать музыку и просмотреть финансовые отчёты пошли крахом, и она, отложив планшет, прильнула к иллюминатору, вглядываясь в серевшие под самолётом облака. Мысли путались, а предвкушение скорой встречи с родными заставляло сердце учащённо биться. Прилетев, Джоанна быстро преодолела знакомый аэропорт Хьюстона, вышла на улицу, полной грудью вдохнула морозный воздух и позволила себе оглядеться. Вокруг всё дышало Рождеством: повсюду всевозможными цветами мерцали гирлянды — ими были украшены даже голые ветки деревьев, в окнах виднелись переливающиеся картинки с изображениями Санта Клауса, оленей, гномов и прочих праздничных персонажей, знакомых каждому американцу, каждая машина такси пестрела пожеланиями счастливого Рождества. Джоанна улыбнулась и подняла руку, привлекая внимание водителей. Машина подъехала мгновенно, мужчина помог уложить чемодан в багажник и открыл дверь Джоанне. Она с благодарностью улыбнулась и устроилась на заднем сидении. — Куда едем? — поинтересовался водитель. Джоанна продиктовала адрес родительского дома и отвернулась к окну. Она с нежной улыбкой смотрела на знакомые с детства места и искренне наслаждалась зрелищем. Город жил праздником, и Джоанна наконец уловила в себе то самое настроение: ожидающее, восторженное. Люди суетливо бежали по ярко освещённым улицам, заканчивая приготовление к Рождеству, спеша по домам, чтобы встретить праздник в кругу семьи. Джоанна улыбнулась, ощущая себя их частью — она тоже ехала к родным, ждала уюта и настоящего счастья от того, что семья вновь соберётся вместе. В душе всколыхнулась грусть от мысли о том, почему братья Том и Стив праздновали праздник с родителями, но Джоанна отогнала неприятные воспоминания и запретила себе сегодня думать о плохом. Совсем скоро они снова соберутся в отчем доме всей семьёй — это ли не чудо?! Ехать пришлось через весь Хьюстон, на противоположную окраину, поэтому до места Джоанна добралась, когда уже совсем стемнело. Она вышла из такси и в недоумении, смешанном с тревогой, смотрела на тёмный дом. — Что-то не так? — спросил водитель, поставив у ног чемодан, извлечённый из багажника. — Нет, всё в порядке. — Джоанна попыталась улыбнуться и протянула мужчине деньги. — Спасибо. И счастливого Рождества. — Счастливого Рождества! — отозвался тот, захлопнул дверь и нажал на газ, оставив Джоанну одну в полумраке. Звук двигателя уже затих, а женщина, не шелохнувшись, затаив дыхание, смотрела на неосвещённые окна родного дома. Они пугали, заставляли волноваться. Джоанна вдруг ощутила слабость, но, собравшись с силами, вздохнула, взяла чемодан и направилась к крыльцу. Во дворе была украшена маленькая ель, растущая между жилым домом и гостевым, расположенным чуть вглубь сада и совершенно не заметного с дороги. Чистый снег блестел в свете гирлянд, но Джоанна, медленно продвигаясь по расчищенной дорожке к крыльцу, не сводила глаз с чернеющих в неярком сиянии маленьких лампочек окон. Она не заметила, как преодолела расстояние до лестницы, ведущей к двери, а потом и сами низкие ступени. Сердце гулко стучало, в ушах шумело, и женщина никак не могла унять в душе тревогу. Неужели что-то случилось? Неужели долгожданная сказка превратится в кошмар, а ужин в кругу семьи — в рождественский ужас? — «Рождественский ужин», «рождественский ужас»… Ну так себе каламбур, — проворчала Джоанна и тихо постучала в дверь. В ответ из дома не раздалось ни звука. Зато откуда-то из глубины сада послышались едва уловимые голоса. Женщина, оставив чемодан на крыльце, пошла на них. Первое, что бросилось в глаза, едва она повернула за угол, — тускло освещённые окна гостевого домика. Джоанна ускорила шаг, и через несколько секунд распахнула дверь. В лицо ударили тепло, запах рождественской индейки и ещё чего-то такого родного, что она чуть не разрыдалась. Видела удивлённые, ещё не осознающие лица отца, матери и братьев, и на мгновение остановилась на пороге. Но когда семья бросилась к ней, Джоанна дала волю слезам. Они стекали по щекам, когда женщина по очереди обнимала родителей, Тома и Стива, наконец-то чувствуя себя дома. — Почему вы здесь? — Когда сумасшествие долгожданной встречи утихло, огляделась Джоанна. И снова на глазах блеснули слёзы, ведь всё в этой маленькой гостиной было именно так, как в воспоминаниях прошлой ночью. Из одного угла в другой была натянута та самая — из детства — гирлянда, которая, движимая какой-то неведомой силой, ещё работала, хоть и горела довольно тускло. Мишура, казалось, тоже была видавшей виды, но от этого на душе становилось теплее, домик стал ещё роднее, а семья — ближе. — Я был уверен, что ты не сможешь отказать нам и в этот раз, — самодовольно усмехнулся Том. Джоанна покачала головой — только она знала, что снова, и в это Рождество, намеревалась с головой уйти в работу. Но брат, видимо, посчитал её появление в родительском доме заслугой далеко не самых приятных событий в жизни его и Стива. — Как всегда, оказался прав. — Женщина не стала его переубеждать. Ей вообще не хотелось касаться этой темы. — Поэтому мы и решили вернуть тебе Рождество, которое ты всегда часто вспоминала, — вступил в разговор Стив, откупоривая бутылку шампанского. Джоанна встала и по очереди обняла и поцеловала обоих братьев. — Как же я вас люблю! — в искреннем порыве выдохнула она. То самое Рождество всплывало в памяти урывками, но Джоанна знала точно, что попытается пережить лучшие моменты детства ещё раз. Она вспомнила, как в тот день, забравшись к отцу на колени, вместе с ним с интересом читала свежий номер газеты, чтобы иметь возможность в случае необходимости поддержать разговор взрослых. Она, улыбнувшись, подошла к мистеру МакКормику, так же сидевшему с журналом в руках в кресле, уселась на подлокотник и заглянула в текст, но в этот раз без заинтересованности. Сейчас ей просто хотелось быть рядом с отцом. — Как дела, папа? — Потрепала его по седым волосам. Сердце заныло от быстротечности времени, но Джоанна опять решительно отогнала мысли, которые могли испортить такую нужную ей сказку. Эштон МакКормик отложил газету и деланно возмутился: — Как давно тебя это интересует, дочь моя? — Перестань, отец, — возмутилась Маргарет, водружая на середину стола внушительных размеров блюдо с индейкой, от которой ещё шёл пар и струился умопомрачительный аромат. Желудок Джоанны мгновенно отреагировал громким урчанием, и она только сейчас вспомнила, что, не считая завтрака и бокала вина в самолёте, так и не нашла времени перекусить. Джоанна рассмеялась и обняла отца: — Ты так и остался ворчуном, папочка! А я люблю тебя любого! — Девочка моя… — Эштон никогда не умел злиться на дочь, поэтому тоже прильнул к ней. — Пап, — прошептала Джоанна, наклонившись к самому уху старика, — обещаю, что впредь каждое Рождество мы будем праздновать вместе. Я просто не имею права поступать иначе. — Надеюсь. — Мистер МакКормик чмокнул её в плечо и стал тяжело подниматься с кресла. — Пошли за стол, пока индейка не остыла. Они, обнявшись, прошли в центр гостиной и расселись по местам. Джоанна с удовольствием отметила, что семейные традиции МакКормиков были нерушимы уже много лет, и даже сейчас они устроились на стульях так, что по правую руку от неё был отец, по левую — Том, напротив — мама и Стив. Даже в таких мелочах семья предпочитала соблюдать давно установленный уклад. И это снова возвращало Джоанну в детство, в то самое памятное Рождество. Гостиная была небольшая, стол оказался под стать, и они сидели совсем близко друг к другу, ощущая единение семьи. Счастье переполняло Джоанну, и она, забыв про голод, неустанно любовалась родителями и братьями, наслаждалась их голосами и близостью. Когда в очередной раз в бокалах заискрилось шампанское, она подняла фужер и сказала: — Счастливого Рождества, мои самые близкие люди. Спасибо, что вы у меня есть в самых разных ситуациях. Спасибо, что никогда не предадите, не бросите, поддержите и подбодрите. Спасибо, что любите меня, несмотря ни на что. Джоанна была на грани слёз, а Маргарет уже их не скрывала. Они струились по морщинистым щекам, оставляя мокрые следы. Джоанне снова стало стыдно за то, что много лет не могла выбрать время для визита к родителям. Она встала и по очереди обняла и поцеловала родителей и братьев, которых тоже растрогала своей короткой, но такой нужной всем речью. Семья долго сидела за праздничным столом, вспоминая былое, смеясь и плача. Почти каждая фраза начиналась словами «А помните…», и, как оказалось, они многое не забыли, просто отодвинули на задворки памяти, а в этот вечер извлекали воспоминания и делились ими с семьёй. — Не могу больше есть. Пойду покурю. — Наконец поднялся Стив. — Когда уже бросишь? — снова заворчал Эштон, с укоризной глядя на старшего сына. — Совсем не бережёшь себя. Стив виновато улыбнулся, прекрасно зная, что отец ворчал только от большой любви к жене и детям. Джоанна поднялась следом. — Я с тобой. Они оделись и вышли на крыльцо. Стив закурил, а Джоанна наблюдала за тлеющей в его руке сигаретой, то и дело подносимой к губам. — Что нового? — поинтересовалась она. Брат поморщился и выпустил густое облако дыма. — Да ты же всё знаешь — созваниваемся каждую неделю. Давай не будем. Лучше вспоминать, как за столом. В детстве было лучше, проще… — Нельзя ведь жить одними воспоминаниями. Тем более, былого не вернёшь. — В голосе Джоанны звучала светлая грусть по прошлому. — Уверена? — Стив вдруг прищурился и хитро взглянул на сестру. — Что ты имеешь в виду? Мужчина тщательно, словно готовясь к чему-то важному, потушил в пепельнице, стоявшей на перилах крыльца, сигарету и усмехнулся: — А вот что… Стив вдруг сгрёб Джоанну в охапку и бросился в сад. Женщина, громко смеясь, пыталась вырваться, но сильные руки брата даже не дрогнули. Он легко завалил Джоанну в огромный сугроб у большого дома, и расхохотавшись, склонился над ней. — Если очень постараться, в детство можно и вернуться. — Ах, так!.. — Джоанна попыталась выбраться из кучи, но Стив, хватая снег голыми руками, закидывал её. Множество холодных снежинок усыпало лицо, забивая рот и глаза, проникало под короткий пуховик, свитер и даже сапоги, но Джоанна, счастливо смеясь, этого не замечала. Где-то совсем рядом отчаянно залаяла потревоженная собака, и Стив с сестрой на мгновение замолчали, но тут же выкрикнули в темноту: — Тихо, Блэк! Переглянулись и задорно рассмеялись — ещё одна традиция семейства МакКормик была соблюдена: у них всегда жила собака, но, как ни странно, вне зависимости от породы и родословной, это всегда был кобель и всегда чёрного окраса и соответствующей ему кличкой. Стив помог Джоанне подняться и очистить одежду от налипшего снега, потом лукаво подмигнул: — Помнишь, что ты натворила в ту ночь? — И кивнул в сторону притихшего пса. Джоанна рассмеялась: — Скажешь тоже — «натворила». Доброе дело сделала, между прочим. — А повторить слабо? Джоанна фыркнула и направилась к дому, откуда тут же послышался голос Тома: — Эй, вы куда пропали? — Да так, — отозвался Стив. — Детство вспомнили. То самое Рождество, которое мы однажды встречали вот так же — в гостевом домике. Братья остались на крыльце, а Джоанна проскользнула в гостиную. Из кухни слышались негромкие голоса родителей, звон посуды и звук льющейся из крана воды. Со стола уже убрали некоторые блюда, но тарелки каждого остались на своих местах. Женщина, стараясь не шуметь, подкралась и осторожно взяла свою, прихватила салата и самую большую кость индейки и так же тихо снова вышла на улицу. — Что ты собралась делать? — В недоумении смотрел на сестру Том. — Продолжаем вспоминать наши проказы, — рассмеялась в ответ Джоанна и направилась к будке Блэка. Братья, посмеиваясь, пошли следом. Огромный пёс, почуяв запах индейки, выбрался из убежища и, виляя хвостом, закрутился вокруг Джоанны. Та, с трудом держась на ногах, водрузила кость на тарелку, оказавшуюся слегка не по размеру, и торжественно, насколько это было возможно, поставила перед Блэком тарелку с салатом и остатками индейки. Тот жадно набросился на угощение, а Джоанна вдруг вспомнила свои ощущения многолетней давности, когда чувствовала себя едва ли не героем, ведь собак они обычно кормили по часам и далеко не индейкой. Сейчас же она с умилением смотрела на огромного пса, с аппетитом поедающего неожиданное угощение. — Джоанна, чёрт бы тебя побрал! — Раздался над самым ухом грозный голос отца, от которого женщина подскочила на месте, а Стив и Том, стоя на крыльце, не стесняясь, веселились. — Ну ладно ты напроказничала, когда была совсем малышкой, но теперь… Кормить собаку из тарелки, которой ещё сегодня пользовался любимый папочка — уму непостижимо! — Опять наябедничали, да?! — крикнула Джоанна братьям, которые покатывались со смеху. — Я всё-таки когда-нибудь отомщу вам, несносные мальчишки! Теперь хохотали уже все, включая Маргарет, которая, накинув на плечи пальто, вышла на улицу вслед за своим семейством. Джоанна, выразительно надув губы и опустив глаза в наигранном раскаянии, подошла к матери, обняла и шепнула: — Я завтра же куплю вам целый сервиз. — Да бог с ней, этой тарелкой. — Рассмеялась Маргарет, потрепав дочь по влажным от снега волосам. — Ты бы видела, как горят сегодня твои глаза. Это для всех нас самое главное. Последнюю фразу миссис МакКормик заглушили громкие хлопки, за которыми следовал пронзительный свист. Джоанна подняла глаза к небу как раз в тот момент, когда в чёрном небе над домом расползался огромный красный шар из тысяч маленьких искр. — Фейерверк! — восторженно прошептала Джоанна, второй рукой обняв подоспевшего к ним отца. — Когда вы успели? — Я же говорю — был уверен, что в этом году Рождество ты отпразднуешь с нами, — отозвался Том. Минут на пять они забыли обо всём, запрокинув головы, наблюдая за освещающими округу всеми цветами радуги звёздами, шарами, стрелами, мысленно возвращались на много лет назад, но были счастливы здесь и сейчас. Казалось бы — мелочь, но для Джоанны этот вечер был одним из самых важных в жизни. Она даже не представляла, как ждала такого Рождества, как в глубине души желала его, как надеялась, что когда-нибудь оно случится. — Пойдёмте в дом, у нас с Маргарет есть для вас маленький сюрприз, — когда отгремел последний залп, позвал Эштон, и все двинулись за ним, шумно делясь впечатлениями от салюта. На столе остались лёгкие закуски и шампанское, а центр оказался пустым. Джоанна, Том и Стив разочарованно-недоумённо смотрели на родителей, а отец с торжественным видом прошёл на кухню и вернулся с видавшей виды картонной коробкой. — Наша «Монополия»! — Первым сообразил Том, подскочив от удивления и детской искренней радости. Джоанна и Стив тоже визжали от восторга, усаживаясь за столом, разбирая карточки, фишки, кости. Всей семьёй играли до глубокой ночи, прерываясь на разговоры, воспоминания, перекусы. Джоанна впервые за много лет снова почувствовала вкус любимого праздника детства. Она совершенно не ожидала, что судьба подарит ей то самое Рождество ещё раз, но, как бы удивительно это ни звучало, оно случилось повторно, и Джоанна была по-настоящему счастлива. — Так, все по кроватям, — распорядился глава семейства МакКормик, когда заметил, что дети по очереди клевали носами, тёрли глаза и пытались скрыть зевоту. — Три часа ночи… Уговаривать никого не пришлось, и все разбрелись по комнатам, сонно желая друг другу спокойной ночи. Джоанна наспех приняла душ, влезла в любимую пижаму и, блаженно улыбаясь, растянулась под тёплым одеялом. Едва стала забываться, как из сна её грубо вырвала громкая трель мобильного. Джоанна нехотя, с трудом дотянулась до телефона и изумлённо уставилась на экран, не понимая, что могло понадобиться от неё человеку, чьё имя оказалось на дисплее. Откашлявшись, она ответила: — Счастливого Рождества. — Счастливого Рождества, Джоанна. Слушай, тут такое дело… Я на твоём крыльце уже часов пять сижу. — Какого чёрта ты там делаешь? — Тебя жду. Тут холодно. И есть хочется. Когда ты вернёшься? Джоанна усмехнулась — она ответила себе на этот вопрос, когда кормила Блэка. — Через неделю… — С ума сошла? Это не смешно. — …или через две. Она счастливо засмеялась, скинула вызов и отключила телефон.