2 secrets

      — Вау, Ли Минхо-хён такой красивый… — завороженно произносит Джисон, сжимая маленькими пальчиками свою идеально выглаженную рубашку, приготовленную стаффом для выступления. — Он правда красивый, да? — спрашивает ещё раз он, после чего получает желанные кивки от остальных мемберов в знак согласия на свой вопрос.       А ведь Минхо и правда очень красив. Хан-и всегда знал это, знает и всегда будет знать, несмотря ни на что — так уж вышло, что его вера и сердце всегда будут принадлежать жёсткому и холодному хёну, такому суровому и чертовски привлекательному, манящему к себе, не дающему отпустить свой взгляд.       — Воу, выступление начинается! Смотрите, какой у нас хён красивый, — с улыбкой на лице говорит Хёнджин из коридора, куда буквально через секунду рванули все остальные ребята, а Джисон одновременно с этим громким голосом приходит в себя и прекращает летать в облаках, устремив взгляд на большой экран перед собой — нужно сфокусировать внимание на том, что необходимо, у хёна ведь сегодня сольное выступление на большой сцене.       — Чёрт, эта часть в танце самая отпадная, не находите? — говорит Чанбин, указывая пальцем на экран. — Танец очень крутой. А ещё песня очень хорошо подходит его голосу, — замечает он громко, привлекая внимание к себе — все сразу реагируют на эти слова, поэтому стремительно соглашаются с утверждением парня, а Сон-и снова улыбается своей беззаботной улыбкой, когда смотрит на то, какую дарит всему миру Ли Минхо, вытанцовывая так, будто это его последний день в жизни.       По правде говоря… Джисон эгоистично очень хочет, чтобы улыбка хёна принадлежала только ему одному, лишь только ему и никому больше, но это никогда не случится. Не случится никогда. Не важно, сколько раз он будет переставлять слова, смысл будет оставаться тем же. Просто не судьба.       В зале продолжается сплошной гул, фанаты громко-громко кричат, поддерживая артиста, а Хан уходит вслед за кем-то из мемберов обратно к гримёрку, потому что выступление хёна, увы, закончилось только что, и в людном коридоре ему больше делать нечего.       — Он отлично выступил, это было правда круто, — сразу говорит рядом севший на стул Хёнджин с вентилятором в руке, подвигаясь ещё немного ближе к Джисону и одной рукой обнимая его за шею. — А ты что скажешь? Хотя да, я знаю, тебе всё понравилось. Тебе не могло не понравиться, ведь это Ли Ноу-хён? — слова «тебе не могло не понравиться, ведь это Ли Ноу-хён» как будто грузом падают на лёгкие плечи, Джисон вздрагивает от внезапного прикосновения, потому что ранее он был практически на сто процентов лишь наедине со своими тараканами в голове, а потом, сжавши плечи, поворачивает худые коленки в противоположную от него сторону. — Так я прав, Хан-и?       Хёнджин весело смотрит на друга, но совсем не видит его состояние. Это печалит.       Джисона, честно, даже передёргивает. Он не должен общаться. Не должен говорить. Не должен сидеть здесь.       — Ах, да, было круто, но извини, Хёнджин, давай потом поговорим, мне нужно… выйти в уборную, — притворяясь, что всё в порядке, нервно хихикает парень, не фокусируя взгляд; хватая чёрный пиджак с собой, он не может убежать сразу же, потому что Феликс крепко хватает его за руку.       — Погоди, куда ты? Это же предзапись, сейчас Ли Ноу-хён будет милашничать перед фанатами, — констатирует факт он и склоняет голову в сторону. — Не останешься? Ты же каждый раз остаешься, чтобы посмотреть на часть Минхо-хё-       — Хватит! Замолчи! — неожиданно повышает голос Джисон и вырывает руку, уходя прочь из комнаты прямо на моменте слов благодарности за внимание хёна в телевизоре, оставив непонимающего Феликса сидеть рядом с подпрыгнувшим от неожиданности и испугавшимся таким переменам Хёнджином.       — Что с ним такое? — непонимающе уточняет Сынмин, думая, что ребята повздорили, но незнающие выражения лиц говорят обратное.       Феликс лишь мотает головой, не может дать ответ на вопрос, потому что и сам не понял, почему друг так отреагировал — может, у него настроение дерьмовое, вот и разозлился ни с того ни с сего, не нужно его пока трогать.       Выйдя в коридор, Джисон сразу же направляется в туалет, прикрывая рукой рот — в последнее время он чувствует себя неважно, а за здоровьем нужно следить. Но ничего здесь не попишешь — всегда улыбающийся Хан-и, оказывается, тоже может чувствовать.       — П-почему я накричал на Феликса? Он же ничего плохого не сделал… — с сожалением вспоминает Джи, отводя виноватый взгляд в сторону и медленно заходя в уборную.       Прислонившись к стене спиной и опрокинув голову назад, чтобы немного прийти в себя после необычного для него поведения, нехорошего самочувствия и охладить мысли, Сон начинает корить себя, добивать своими мыслями — теперь они уже о хёне.       — Ты же знаешь, что Минхо-хён никогда не обратит на тебя внимание в этом свете, тогда почему же ты всё же греешь эту призрачную надежду, Джисон?.. — спрашивает он сам себя тихо, а по телу пробегает табун мурашек. Охлажденная кожа и наполненные бредом мысли — всё это мучает парня уже давно. С тех самых пор, когда он впервые понял, что Ли Минхо — это что-то прекрасное и никогда не достижимое им. Хан никогда не сможет добиться того, чего хочет, и парень это уже не первый год понимает и знает. И жалеет, что однажды впустил эти мысли себе в голову.       Оперевшись двумя руками на белоснежную раковину, брюнет вздыхает, набрав в рот побольше воздуха — хён ведь никогда не будет его… Понимание этого убивает изнутри, заставляет плохим мыслям взять верховенство над разумом, и после этого Джисон позволяет себе накричать на своего друга. Нужно понять, что взаимные чувства старшего — это всего лишь несбыточные мечты, наполненные несвойственными ему милостями. Но в реальной жизни же всё не так, как придумывают умные люди в сказках, заставив читателя поверить в невероятную силу любви и привязанности к человеку. Но одной привязанности и любви не хватит для того, чтобы второй стал чувствовать то же самое, что и первый. Джи это знает и помнит. И будет помнить всегда, потому что никогда ранее ему не приходилось отдавать всего себя любимому человеку. Любимому человеку, который и не будет замечать его никогда, а лишь заботиться, как старший брат.       Физические силы почему-то уходят, дышать становится тяжелее, а этот надоедливый пиджак мешается, вися на руке — и зачем парень его вообще взял с собой? Ещё бы секунда, и он бы полетел вниз на пол — просто Хан может удержаться от этого.       За мгновение набрав в ладошки холодной воды, отчаявшийся младший выплёскивает её на лицо, вдыхая новую порцию нужного на данный момент воздуха; теперь мокрая волнистая чёлка надоедливо болтается на лбу, по ней вниз стекают редкие чистые капельки воды, попадают на лицо, медленно скатываясь по пухлой щеке и смешиваясь с несколькими слезинками, вырвавшимися из глаз парня — это безысходность, больше это никак не назвать.       Тем временем стрелки часов не стоят на месте, поэтому приходится закончить свой временный отдых, но со скрипом открывающаяся дверь заставляет невольно вздрогнуть. Подняв взгляд на отражение в зеркале, Джисон отстраняется от раковины на пару шагов и начинает внимательно изучать зашедшую фигуру — ему нужно быть начеку.       — Ли Ноу-хён?.. Хе-хе… Почему ты здесь? — спрашивает Хан-и немного нервно, видя тёмный взгляд парня и пытаясь перекинуть пиджак в руку за спиной, чтобы после попытаться незаметно накинуть его на себя. Для осуществления этого плана нужно проделать всё это очень осторожно, не спалившись, но испуганный взгляд никто не в силах спрятать. К сожалению…       Сон опускает голову вниз, начиная действовать уже более уверенно, но внезапно прижавший его к стене Минхо пугает парня — схватив того за руки, Ли впивается взглядом, не давая сдвинуться с места, и кидает чёртов пиджак на пол. В это время с чёлки Джисона холодная вода начинает капать чуть сильнее, чем ранее, что очень напоминает маленькие слёзки.       — Тебя опять кто-то трогал? — задаёт один интересующий вопрос Ли, после чего, не дожидаясь ответа, перехватывает вторую руку парня в одну свою и чуть приподнимает рукав на рубашке, игнорируя какие-то слова и бесполезные слабые дерганья парня. — Ты позволил кому-то тронуть себя снова? — спрашивает Минхо, убивая взглядом стоящего напротив Хана — видно, что тот очень боится, весь трясётся, но не смеет ничего говорить — хён в последнее время всегда такой.       Неизвестно, с какого момента это начало происходит, но однажды старший сильно разозлился, увидев на плечах парня чьи-то красные следы — с того момента он всегда злится из-за этого.       — Тебя кто-то трогал?! — уже добавляет громкости в голос Ли, после чего получает неуверенный положительный ответ сдавшегося Джисона.       Младший не может противиться ему, не может отказать, не может сказать неправду. Те следы, что увидел Минхо на кистях Хана, — это последствия болезни: при малейшем прикосновении человека к его рукам — в особенности к местам с большим количество костей — на коже будут появляться отметины, синяки, гематомы, которые уже служат доказательством тому, что до парня кто-то дотрагивался. А Ли это ох как не любит… Режим собственника включен; бежать или прятаться куда-то уже поздно.       — Ты снова позволил кому-то притронуться к себе, чтобы потом твоё тело было в таком состоянии? Мемберы же не знают о болезни, — спокойным тоном говорит Минхо, притрагиваясь уже одной свободной рукой к мокрой щеке Джи и жёстко вытирает слёзы, катившиеся вниз — он может различать их среди воды с волос, может видеть их. Резко развернув младшего лицом к стене и перехватив его руки над его головой, Ли подходит ближе к опешевшему парню и начинает тереться носом об его шею, вдыхать сладковатый запах его тела, его постоянно красиво уложенных волос. Хан-и теряется — не нужно…       — Хён… не нужно… п-пожалуйста, — беспомощно, как котёнок, пытается уговорить того парень, иногда прерывая слова приглушёнными тихими стонами, но Минхо не слушает и, вмиг сняв со своей шеи и без того свободный галстук, крепко завязывает руки младшего сзади его туловища, совершенно наплевав на болезнь прикосновений парня и его несчастные попытки вырваться — всё равно ведь не поможет…       — Хён, пожалуйста!.. — уже более громко скулит он, слегка качая головой с надеждой на завершение этого сладкого мучения и с томным дыханием прислоняя лоб к стене, но замолкает, когда Ли с силой немного разворачивает шею парня к себе, оставив плечи и грудь прижатыми к стене, и целует, сразу же запуская свой язык в рот парня.       Клубок мыслей запутывается ещё сильнее, смысла пытаться что-то сделать нет. Даже если будут какие-то попытки, получится ли?.. Да нет же, всё впустую, старший слишком сильный.       Так было часто последнее время. Хён делает всё, что только захочет, а противиться Джи не может. Любит.       Джисон пытается сопротивляться, пытается слабо дёргаться, создавая видимость протеста, которая сопровождается реальным страхом и болью в душе, но он не в силах поставить крест на желании — желании, чтобы любимый человек прикасался к нему хотя бы изредка, только один раз — парадокс, от которого никуда не убежать, так же, как и от Минхо.       Хан-и пытается не отвечать на поцелуй, пытается сдержать эмоции, пытается захлопнуть дверь раздирающего душу чувства, но человек и его эмоции вырываются из замкнутого естества, поэтому слабый ответ начинает прослеживаться; Джисон — не железный человек, он не в силах сдерживать то, что таится в глубине уже довольно долгое время.       Губы хёна такие мягкие и мокрые, лицо так близко, а этот поцелуй… — младший не мог о таком даже и мечтать до этого момента! — и даже так Хан молит Бога, чтобы этот момент никогда не начинался, ему сильно больно.       — Мне не нужно продолжать? Остановиться? — спрашивает Минхо, потихоньку разворачивая младшего к себе лицом, крепко прижав его плечи к стене. — Не позволяй никому больше прикасаться к себе, — говорит парень паре испуганных мокрых глаз и вновь продолжает своё дело.       Минхо не только давит сильнее, плотнее прижимается к дрожащему телу, углубляет и без того взрослый и длительный поцелуй, но и позволяет себе схитрить и запустить одну свободную руку в штаны к Джисону. Парень дёргается, пытается движениями своего таза отодвинуть руку парня, но ничего не выходит, и с первым прикосновением он несчастно резко всхлипывает прямо в поцелуй.       — Тебе так приятно? Ты уже мокрый там, — замечает Ли, начиная надрачивать уже и без того твёрдый член.       Проводя рукой по всему основанию, Ли Ноу чувствует, что младший дрожит, поэтому желание подразнить парня с каждой секундой становится всё сильнее — старший стихийно меняет скорость своей руки, доставляя при этом Джисону странное удовольствие, которое накрывает с головой.       Брюнет тяжело дышит, так как поцелуй всё ещё не прекращён, мысли улетают куда-то за пределы понимания, а ноги трясутся от каждого нового движения хёна — ещё немного, и младший сможет не устоять на своих тонких дрожащих ногах. Ли вовремя замечает это, поэтому, принудительно остановив поцелуй и вмиг взяв парня за плечо, откидывает Джи на длинную холодную столешницу раковины, наклонив его плечи и грудь на неё.       Быстрым движением приспустив штаны и боксеры с Сона к его коленям, Минхо наклоняется к парню, начиная горячим дыханием обдавать кожу, мгновенно покрывающуюся мурашками.       Всё происходит насколько быстро, что младший даже не осознаёт, в каком он сейчас положении, и, только когда он чувствует большое тело возлюбленного сверху на своём, его сознание и осознание быстро приходят — только вот рука Ли оказывается быстрее. Снова продолжа всё дело, танцор начинает быстрее двигать рукой по члену Хана, ускоряясь в темпе и доводя парня до частичного изнеможения.       Приглушенные стоны Джи становятся всё громче и сильнее — сдерживаться становится невозможно, поэтому он со всхлипом кончает прямо на руку старшему.       — Х-хён… я-я-я… н-не… — хочет начать Хан-и сквозь невидимые слёзы, но останавливается, так как слышит звуки причмокиваний — одного уставшего взгляда в напротив висящее зеркало хватает для того, чтобы увидеть, что Минхо с очень развратным и сексуальным выражением лица слизывает всю сперму Джи со своей руки. Краснея от волнения и учащенного вмиг сердцебиения, младший не может понять, что же всё-таки здесь происходит, но и это оказывается не такой уж и бедой — закончив очищать свою руку от спермы и хорошо смочив её слюной, Ли разводит его ноги и начинает нащупывать интимную точку парня.       Пальцы медленно скользят вглубь отверстия, всего лишь чуть расширяя вход; периодически приходится смачивать подушечки пальцев, так как просто так они не проскальзывают внутрь — Джисон прогибается в спине, издавая писк, прикрывает глаза каждый раз, когда пальцы Минхо всё глубже и глубже проникают внутрь.       — Х-хён… зачем… зачем… что т-т-ты…       Чтобы у Джи не было возможности разговаривать, старший проникает вглубь двумя пальцами и начинает массировать парня внутри, от чего младший не может продолжить говорить — он просто стонет из-за новых ощущений, старается заменить боль на что-то другое и не понимает, что происходит.       Когда вход уже достаточно растянут, старший принимается расстёгивать ремень на своих штанах — звук расстёгнутой ширинки даёт понять Джисону, что скоро… скоро…       — Нет! Нет! Что ты делаешь, Ли Ноу-хён?! — дёргается он, но прекращает, когда чувствует горячую головку члена Ли на своей дырочке, которую старший специально двигает вверх/вниз, обостряя ощущения.       Головка медленно начинает проникать в Хана, Минхо пытается аккуратнее ввести свой член, но младший пытается уводить туловище и всё тело куда-то в сторону в попытке избежать этого — танцор движениями рук останавливает тело парня и полностью входит в него, прижавшись к нему грудью и закрыв ладошкой его рот, из которого вырываются громкие стоны, даже немного крики, потому что больно.       Член хёна чувствуется таким большим, что Джи кружит голову — новые болезненные ощущения отдаются болью в спине и дрожащих ногах, не дают сфокусировать мысли, но эти же самые новые болезненные ощущения являются и приятными — ощущать, что сейчас старший полностью принадлежит Хану и наоборот, его первый раз — это необъяснимое чувство и всегда восклицательный вопрос, на который младший не сможет дать уверенный ответ, как бы он не хотел. Хотелось, чтобы этот сон не заканчивался никогда.       Горячие тела парней слились в одно, и уже под конец Ли даже не держит рот Хан-и закрытым своей ладонью — парню хотелось быстрее и сильнее входить в него и одновременно слышать его стоны наслаждения. Ещё чуть-чуть, и Минхо изольётся прямо в младшего — последний рывок, и он кончает одновременно с парнем, прижавшимся к уже горячей поверхности.       Перевести дыхание так и не удаётся, так как Минхо очень резко распутывает этот надоедливый галстук, разворачивает Джисона к себе, заставляя того обхватить его туловище ногами, и сажает его на столешницу.       Стоны продолжают распространяться по помещению, температура тел нарастает — когда сил у обоих перестаёт хватать, они оба кончают, а Джи, совсем лишившись сил, теряет сознание, чуть не свалившись с грёбаной столешницы — Минхо вовремя успевает подхватить младшего так, чтобы он не ударился головой обо что-нибудь.       Уже давно покоившиеся ручьи слёз на щеках Хан-и старший убирает своими довольно твёрдыми подушечками пальцев и кладёт щёку парня себе на плечо.       — Я… не хотел пугать тебя, Хан-и, правда. Я знаю, что ты давно хочешь быть со мной, смотришь на меня иначе, чем на других, и раньше я не видел этого, извини. Нужно было показать свои чувства иначе, но синяки на твоих руках от других людей заставили меня озвереть, — тихо говорит Ли бездвижному телу, обмякшему прям у него в объятьях, и начинает аккуратно гладить своей рукой макушку парня, проходясь по мягким волосам.