Я не позволю себя обратить

Глаза красные-красные, в самую душу смотрят, пляшущих чертей видят. Руки холодные по раскаленному сумасшедшим желанием телу ведут, причудливые узоры вырисовывая, после себя оставляя пузырящиеся ожоги. Губы бледные теплых розовых касаются совсем невесомо, ниже скользят, выцеловывают там где пальцы рисовали и опять возвращаются. Король носом пряный, сладковатый запах с шеи человеческой собирает, легкие, давно им забившиеся, до краев наполняет, дышит им и все равно мало. Сознание королевское по крупицам стираться начинает, контроль над собой давно пропал, а извивающийся на постели омега так манит, что хочется послать к чертям собственные принципы и уже просто взять свое. Тэхен честно хотел только на чуть-чуть в покоях омежьих остаться, поцеловать его, такого не сопротивляющегося, и уйти к себе, ничего больше не предпринимая. Но позволив себе эту маленькую слабость, оторваться стало слишком сложно. Роза дурманит, роза манит к себе, намертво приплетает и отпускать упрямо отказывается. Знал король, что только вкусив совсем чуточку, не оторвется больше? Знал. На свою выдержку, никогда не дающую сбой, понадеялся. И вот что получилось. Его Величество к своим штанам тянется. Чимин такой доступный перед ним, не взять сейчас это создание будет страшным грехом. Тэхен и так грешен, но ему мало. Разум возвращается стоит только на пару секунд от тела соблазнительного оторваться. Король руки опускает и поднимается с кровати, омегой пропитавшейся. Смотрит на него, изгибающегося, просящего, жаждущего, пытается пелену возбуждения с глаз отогнать, не получается. В голове набатом звучит: «Он сам. Сам прийти должен. Сорвешься сейчас - сам себя потом не простишь, да и он тоже своего мнения не поменяет. Не поймет то, что так важно». Тэхен решает свой внутренний голос послушать. Дверь громко хлопает. Прибежавшие стражники недоуменно на взъерошенного короля смотрят и покидают этаж после нечеловеческого рыка Его Величества. Король опускается на красное бархатное покрывало собственной кровати. Дорогие туфли со стуком падают на пол, камзол летит на софу, а сам альфа кладет голову на мягкие подушки. Длинные королевские пальцы неторопливо расстегивают маленькие пуговицы белой рубашки и тянутся к брюкам. Низкий стон эхом отражается от стен королевских покоев. Этой ночью король сам себя ублажает, представляя вместо руки горячую узость одного определенного мальчика. *** Чимин после громкого дверного хлопка, стонет надрывно и вязкую слюну сглатывает. В душе появляется обида на короля, бросившего именно в тот момент когда так не хотелось. Омеге впервые не хотелось бежать. Холодные вампирские руки выжигали на горячем теле невидимые узоры, которые сейчас горят немыслимо сильно. Фантомное ощущение королевских ладоней туманом застилает разум, перед глазами больше не темнота и пустота омежьих покоев, а аристократичное лицо Его Величества. Животный оскал на его губах, блеск адских огней на дне красных глаз и голос, пробирающий до мурашек. Холодные ладони короля скользят ниже, одна рука мальчика следом. Чимин облизывает свои сухие губы, до крови кусая нижнюю. Подушечкой пальца касается ранки, которую сразу начинает щипать, оттягивает истерзанную губу и мажет собственной кровью уголок. Скользит пальчиком ниже, пачкает подбородок. Вся кровь остается на лице, по шее скользят сухие пальцы, обводят выпирающие ключицы, вставшие соски и на них останавливаются. Другая рука заводится за спину. Чимин сгибает ноги в коленях, раздвигает их шире и упирается пятками в матрас, чуть приподнимая таз. Простыня под ним мокрая, из задницы течет естественная смазка, пропитывая буквально все, даже, наверное, каменный пол. Маленькие пальцы без особого труда проскальзывают внутрь. Мальчик подобно змее выгибается и стонет, откидывая на подушки голову. Он разводит пухлые пальчики внутри себя, пытаясь хоть как-то уменьшить зуд. И у него получается, но не полностью. Сейчас бы надавить на ту чувствительную точку и потеряться в ощущениях. Вот только длины пальцев не хватает, да и Чимин ее расположения не знает. Король бы с легкостью нашел. Он все еще перед глазами, все еще рисует холодными ладонями на разгоряченном теле. Мальчик бы с радостью заменил свои малюсенькие пальцы его длинными и желательно не только пальцами. Чувствительная точка находится сама, когда Чимин гнет спину на столько, что чуть не переламывает себе позвоночник, благодаря чему пухлые пальчики проскальзывают глубже. Омега двигает ими быстрее, запоминая расположение точки и каждый раз попадая по ней. Громкие стоны эхом отражаются от каменных стен. Рука, ласкающая соски, соскальзывает ниже по впалому животу и обхватывает аккуратный член. Дыхание сбивается к черту, хлюпающая смазка все больше течет из прохода, пальцы внутри давят на простату, а сжатый в ладони член изнывает от желания кончить. Мальчик скользит по нему ладонью в такт толчкам сзади и стонет громко, извиваясь на мягкой постели. Последние толчки в ладонь приносят небывалое наслаждение. Сперма выстреливает из набухшего органа, а королевское имя само собой срывается с пухлых губ. Пелена желания рассеивается. Его Величество перед глазами исчезает. Чимин вытаскивает пальцы из прохода и обтирает их о чистую часть простыни. Разум по-тихоньку возвращается. Слезы застилают глаза. Опороченный - клеймом выжигается на сердце. Так низко пал. Занимался откровенным развратом, а перед глазами был король. Он представлял Его Величество, его руки на своем теле, он его хотел. Не имея на то права. Стонал его имя так громко, забывая о том кто находится буквально в соседних покоях. И, вроде бы, в этом нет ничего плохого, у них уже была одна связь. Все это вполне нормально. Для вампиров. Они вообще существа порочные, развратные. Да вот только людей по другому воспитывают. Мальчик сворачивается на влажной, грязной постели в позу эмбриона, ослабевшими руками тянется к отброшенному на другую половину одеялу и накрывает им свое нагое тело. Соленые слезы капают на постель, мгновенно впитываясь в белые наволочки и простынь, он их даже не стирает. Так и засыпает под утро с опухшим от рыданий лицом и покрасневшими глазами. *** А утром все по новой. Снова король перед глазами, зуд сзади и желание, граничащее с безумством. Королевское имя топится в подушке когда омега кончает, но не успевает он обтереть руки, как зуд начинается снова. Чимин переворачивается на спину и решает себя больше не трогать. Смысла нет. Желание никуда не уходит, но он терпит и складывает на груди руки. Мальчик прикусывает нижнюю губу и давит в себе стон, когда зуд усиливается. Он решил терпеть. Течка обычно длится три-четыре дня, не так много, но если учесть что сегодня только первый день, а уже так тяжело, то что будет дальше? Если он не касался себя там от силы минут десять, а зудит уже слишком сильно, становится просто страшно от того что будет к вечеру. А завтра? А потом? Нет, с этим нужно что-то делать. Омега решает заняться чем-то, что поможет отвлечься. Но вот только чем? В его покоях ничего такого нет, выйти нельзя, если он не хочет наткнуться на какого-либо альфу, что сразу слетит с катушек при виде течного омеги, а что еще хуже, наткнуться на короля. Чимин задумывается, пока еще в состоянии это сделать, над тем почему он ушел. Это же был такой шанс. Что и кому он доказывает? Ему? Зачем? Мальчик трясет головой, отгоняя мысли. Подняться с кровати стоит больших трудов. Смазка из задницы потекла еще интенсивнее, стекая по бедрам и капая на каменный пол. Чимин подходит к трюмо и поднимает глаза на свое отражение в зеркале. На голове воронье гнездо, глаза опухшие, на губах и подбородке запекшаяся кровь. Он опускает глаза ниже, на свои стоящие соски, плоский живот, к которому прижался аккуратный вставший член. Мальчик зачесывает рукой назад свои волосы цвета солнца, которое давно потеряло свой свет, а другой трет глаза и поворачивается к двери, услышав шаги. Кто-то остановился возле нее на мгновение и сразу пошел дальше. Чимин переводит взгляд на свою разворошенную кровать и замечает у изножья темное пятно. Мальчик хмурится и делает шаг по направлению к постели, как его сгибает пополам вновь усилившийся зуд. Омега падает коленями на холодный пол и обнимает руками живот, где также появляется боль, жмурится, отгоняет пелену и принимается буквально ползти к этому не вписывающемуся в интерьер пятну. Пятном оказывается мантия. Королевская мантия, понимает Чимин, учуяв знакомый запах. Вампиры в таких же приходили в поселение. Мальчик, сам не понимая зачем, поднимает черную ткань к своему лицу и внюхивается в заинтересовавший запах. Богатый, чуть сладкий аромат с молочными частичками. Сандаловое дерево. Чимин в шоке распахивает глаза. Он никогда в запах Его Величества не внюхивался, чем тот пахнет понять не пытался, но где-то в глубине души знать хотелось. Омега вдыхает его снова, пропускает в легкие, дышит только им и понимает одно. Перед глазами флэшбэками мелькает первая встреча, страшные сны обязательно с участием короля, проклятые смотрины, слова маркиза, одержимость запахом у короля, его собственная покорность и отношение к нему альфы. Как он не понял это раньше? Еще книга эта про истинность, которую даже открыть не позволили. Неужели король хотел чтоб он сам все понял? И мантия эта, пропитанная его запахом. Специально оставил или забыл когда уходил? Сейчас это все кажется таким неважным. В голове всплывают слова тех, кому повезло встретить своих предназначенных. Их самих к ним тянуло, они сами это понимали только запах вдохнув. Почему король после ночи не отпустил? Да потому что не мог. Знал все с самого начала, с самого рождения, как обмолвился однажды Юнги. Потому что нельзя истинных отпускать. Потеряются навсегда. Пусть и тянуться друг к другу будут. Встретившись однажды, нельзя разойтись. Погибнут оба. Да и дело тут не в сохранении собственной жизни. Дело в чувствах. У короля они, видимо, есть. Чимин последний раз полной грудью вдыхает запах своего альфы и, не без труда, поднимается на ноги. Смазка все также течет по бедрам, но уже как-то все равно, на боль внизу живота тоже. Все становится неважным. Кроме одного. Мальчик накидывает королевскую мантию на нагие плечи и, держась за стены, идет к двери. Тяжелая дверь открывается с трудом, за ней нет обычно помогающих стражников. Коридор пуст. Чимин вздыхает в последний раз и собрав все силы в кулак идет по направлению к королевским покоям. Назад в свою личную клетку. Спасаться больше не хочется. *** Тэхен полулежит на софе, обитой темным бархатом и перебирает в руках бумаги, предоставленные прямо в покои. Исписанные каллиграфическим почерком листы уже чуть смяты по краям, настолько сильно король бумагу сжимает, боится совсем разорвать. Как тут решать важные проблемы королевства, когда изо всех щелей пахнет текущим в соседних покоях омегой? Что там щели, они ему не нужны чтобы эту насыщенную розу чувствовать. В легких застряла. Альфа еле сдерживается чтоб не подорваться с места и не взять уязвимого мальчика, что за стенкой. Раз десять уже наверно вставал, подходил к двери, да только за ручку схватившись отступал назад. Не время - все себе твердил. Сам придет и добровольно свои душу, сердце и тело в королевские руки вложит. Нужно только потерпеть. Все ради их общего будущего. Он с ночи собственные покои не покидал. Сенешаль Чон утром в замок явился злющий, с претензиями от матушки Мин. Король терпеливо выслушал весь словесный поток из хосокова рта и велел принести некоторые документы сюда. Сенешаль отлучился на минуты три, принес, передал, хотел продолжить гневную триаду о том что ему с утра в резиденции маркиза выслушивать пришлось, вот только Тэхен остановил. Приказал записать все что сейчас скажет и вернуться в резиденцию. Хосок хотел убивать. Но приказа не ослушался, таки отправившись к матушке с такой мольбой в глазах будто его на плаху отправляют. А в прочем... В сравнении так оно и есть. Матушка Мин их всех личный палач. Стоило Хосоку исчезнуть, как король, пригубив чей-то крови, принялся за документацию. Вот только мыслями находился далеко не здесь, а там, рядом с Чимином. В его голову не залазил, прекрасно понимая какие картинки там увидит. Только вроде отвлекся, в слова вчитался, как погруженную в тишину комнату разрезает скрип медленно открывшейся двери. Король поднимает голову. Тонкие человеческие ручки плотно закрывают за собой дверь и облаченное в королевскую черную мантию тельце поворачивается. Золотые волосы в дичайшем беспорядке, отросшая челка спадает на глаза, губы искусаны, в уголке заметна размазанная кровь. Чимин стоит, сжался весь, мнет черную ткань и губы свои пухлые кусает, взгляд поднимать не решается. Дышит тяжело, каменный пол разглядывает и носом тихонько шмыгает. - Зачем пожаловал? - заговаривает негромко альфа, удобнее усаживаясь на софе. - В-ваше Величество, - дрожащим голосом выдыхает мальчик и поднимает глаза. Тэхен тонет в них. Его глаза цвета самой сладкой карамели затягивают, двинуться не дают. Король как завороженный следит за бегающими зрачками пока Чимин набирается сил для продолжения. - Возьмите меня. Королю срывает все тормоза. Он в мгновение ока оказывается рядом с испуганным мальчиком, смотрит чернющими глазами и мантию с плеч сдергивает. Та с шорохом опускается на камень открывая альфе прекрасное тело его мальчика. Чимин не стесняется, смотрит в вампирские глаза и, стоит только королю ладонь к щеке протянуть, как сам в перед подается, первый целует. Не понимает как вдруг оказывается на кровать опрокинут и подмят под короля. А тот рубаху дорогую на себе рвет и обрывки ткани на пол скидывает. Чимин следит за перекатывающимися королевскими мышцами, ноги сам разводит. Стесняться больше нечего. Король слизывает языком запекшуюся кровь с его лица, опять губы прокусывает, сладостью наслаждается. Чимин стонет тихо когда королевский орган без подготовки входит. Она в течку и не нужна. Цепляется пальцами в его плечи, раздирает ногтями плоть, что мгновенно зарастает, и позволяет королевским губам исследовать свое тело. Выгибается как змея на особо глубоких толчках и от ласк Его Величества, еще просит. Король не отказывает, он никогда и ни в чем ему не откажет, как можно. Весь день на королевских простынях сплетаются воедино два тела, две души, нашедших друг друга. Сандаловое дерево и роза создают неповторимый аромат, окончательно смешиваясь и наполняя собой весь этаж. Под вечер король выводит на спине уснувшего на его груди утомленного омеги известные только себе узоры и думает. А что, собственно, дальше? Чимин пришел сам, это да, но понял ли? Принял? Хотя, спал бы он здесь сейчас если бы не принял? До конца течки два дня. Что будет когда пелена бесконечного желания спадет? Что Чимин ему скажет? До бесконечности много вопросов. Иногда говорят: «побывай в моей шкуре». Король оказался в шкуре своего маленького омеги, который точно также задавался вопросами и не получал на них ответа. Теперь его чувства Тэхену понятны. Король на свои вопросы ответы обязательно услышит и на его ответит. Хватит тайн, их и так слишком много.