Built from the Ashes

Пальцы Исака царапали скользкое стекло душевой кабины в поисках какой-нибудь опоры, в то время как Эвен продолжал посасывать его шею со всей присущей ему ненасытностью. Стеклянная стена позади них казалась ледяной на фоне раскрасневшейся кожи, и так как Эвен закрывал своим телом пар, исходящий от непрерывного потока обжигающе-горячей воды, Исак уже начинал замерзать. Что было удивительно, так это то, что Эвен прижимался к нему, делясь теплом своего тела, и в голове Исака то и дело проскальзывала мысль, что ему никогда еще не было так жарко и холодно одновременно. Это был своего рода парадокс. Такой же, как Эвен. Пар клубился вокруг такой густой, что едва не душил своей конденсацией. Плюс Эвен, стоящий так близко, покрывающий поцелуями его шею и лицо, и его руки, блуждающие по мокрому телу – все было настолько головокружительно... – Эвен, – выдавил из себя Исак умоляющим тоном, хотя и не до конца понимал, о чем просит. Они занимались этим уже несколько месяцев, но каждый раз, когда были вместе, секс все равно казался чем-то совершенно новым, необычным и чудесным. Однако секс здесь, в этом душе действительно был чем-то новым и чудесным. Это было своего рода последнее «ура». Что-то запретное, то, что они никогда не осмеливались делать в ванной, которую Эвен делил с Юнасом. Но не сегодня. Сегодня Исак не собирался упускать такую возможность. Эвен взял Исака за плечи и развернул всем корпусом так, что его грудь оказалась прижатой к запотевшему стеклу. Почувствовав горячие губы на своей шее, Исак застонал, подаваясь бедрами назад, тем самым пытаясь привлечь внимание Эвена ниже. Казалось, это сработало, потому что губы Эвена вдруг переместились с шеи на плечо, все еще целуя и посасывая, будто он пытался слизать воду с кожи своим языком, а затем, прежде чем Исак действительно успел осознать происходящее, Эвен вдруг смачно шлепнул его по заднице. Громкий шлепок разнесся в замкнутом пространстве оглушительным эхом. И когда Эвен опустился на колени, Исак чуть не кончил в этот же самый момент безо всякой стимуляции. – Блядь, – простонал он. – Какого хрена ты делаешь? Он оглянулся через плечо и увидел, что Эвен с расширенными от возбуждения зрачками ухмыляется, рассматривая красную отметину, которую только что оставил. – А на что это похоже? – спросил он, протягивая руки, чтобы раздвинуть ягодицы Исака. Исак снова повернулся лицом вперед, прислонившись лбом к стеклу в надежде, что это немного остудит его пыл. Не очень-то помогло, на самом деле. Он почувствовал, как Эвен начал осторожно кружить пальцем вокруг его дырочки, как бы прося разрешения войти. И Исак, не выдержав, просто сильнее толкнулся назад, на этот раз точно зная, чего хочет. Сначала Эвен использовал свой язык, облизывая дорожку, ведущую от яиц Исака, поднимаясь выше. Затем, дойдя до дырки, прижался губами к сжатому колечку мышц и внимательно оглядел, будто пытался угадать, насколько Исак уже готов. Ответ был прост, и Эвен знал это. Они занимались сексом практически весь день – не успевали кончить, как через секунду снова начинали дразнить друг друга, не давая себе времени на передышку. Если бы Исак знал, что переезд из их старых квартир и въезд в общую новую будет означать, что в его жизни появится так много секса, он бы сделал это уже давно. Эвен оставил небрежный поцелуй прямо между его ягодиц, а затем принялся растягивать анус, используя свой язык, пальцы и смазку, которую они заранее додумались притащить в душевую. Это не заняло много времени, с каждым новым движением пальцев в животе Исака разгорался жаркий огонь, сравнимый разве что с температурой воды, льющейся на них мощным каскадом. – Я готов, – задыхаясь, сказал он, зарываясь рукой в волосы Эвена, чтобы заставить того слушать. Эвен часто игнорировал его протесты, предпочитая дразнить до тех пор, пока ноги не начинали дрожать, и Исак больше не был способен вспомнить собственное имя. Но сегодня он не усердствовал, поэтому сразу же встал, используя руки, чтобы прижать Исака плотнее к стене. Заметив, как ненормально расширились его зрачки, Исак усмехнулся, зная, что подобное нетерпение – прямой признак того, что Эвен уже на грани. Не в силах сопротивляться, Исак потянулся назад и взял в ладонь твердый как камень член Эвена, сделав пару мягких, но уверенных движений вверх-вниз, наслаждаясь плавным скольжением. Эвен стиснул зубы, поддаваясь навстречу и прижимаясь лбом к затылку Исака. Вода стекала по их разгоряченным телам. Используя свою хватку, Исак направил член между своих ягодиц, чувствуя, как рука Эвена, покоившаяся на его бедре, напряглась, будто он готовился к удару. Исак подумал, не кажется ли Эвену это все таким же новым, необычным и чудесным, как и ему самому? Колотилось ли его сердце бешено в груди, предвкушая момент, когда они станут одним целым? Жаждал ли он Исака больше, чем самой жизни; мечтал ли он до сих пор о нем по ночам? Медленно и осторожно выставив бедра назад под правильным углом, Исак позволил Эвену войти в себя. От первой растяжки у Исака всегда перехватывало дыхание, а тело непроизвольно начинало подрагивать. И Эвен прекрасно знал, что нужно сделать, чтобы он, наконец, расслабился. Поэтому, нежно массируя его бедра, он припал губами к напряженной шее, пытаясь таким образом успокоить. – Блять, малыш, – прошептал он на ухо, и эти слова показались странно интимными, когда Исак практически ощутил пульсацию Эвена внутри себя. Эвен толкался вперед до тех пор, пока Исак не оказался прижатым вплотную к стеклу душевой кабины. Оно было матовым и запотевшим, так что Исак не мог ничего разглядеть, но он знал, что прямо перед ним, где-то там, снаружи, висело зеркало. Интересно, каково это будет смотреть, как Эвен его трахает? Эта мысль заставила его член дернуться, и он подался бедрами еще дальше, предлагая себя без остатка. Эвен шумно выдохнул, тут же задавая хлесткий, бешеный ритм. Голые тела шлепались друг о друга с хаотичным звуком, вода продолжала падать, окрашивая их в мокрые полосы. Исак, не сдерживаясь, стонал, позволяя Эвену брать то, что ему было нужно. Все его тело натянулось, словно тетива и стало настолько чувствительным и мокрым, что руки Эвена скользили по нему безо всякого сопротивления. Он буквально таял и рассыпался на части от нежных поцелуев, которыми Эвен осыпал его спину. Когда прислоняться к стене стало совсем неудобно, Исак выпрямился во весь рост и откинул голову на плечо Эвена, пытаясь найти больше воздуха среди клубившегося вокруг них густого тумана. Эвен рыкнул, притягивая его ближе. Казалось, он ничего не мог поделать с собой, и ему физически необходимо было чувствовать Исака всем телом, даже если входить в него в такой позе было не так уж удобно. Тем не менее, он продолжал технично задевать простату Исака каждый гребаный раз, когда их тела безжалостно соединялись под дождем. – Твою мать, – шипел Исак, двигая рукой в поисках опоры. Они и раньше трахались у стен, обычно после громких ссор, когда адреналин в их крови бурлил раскаленной лавой так сильно, что у них не хватало терпения добраться до спальни. Но сейчас он недооценил собственные способности, потому что с каждой минутой устоять на ногах становилось все труднее и труднее. – Ты уже близко? – шепотом спросил Эвен прямо в его ухо, и Исак кивнул. – Окей, потерпи еще немного, малыш. Ради меня. Я не хочу, чтобы это заканчивалось, мне сейчас так хорошо. Исак почувствовал, как румянец разлился по его груди, а толчки Эвена внезапно стали глубже и немного отчаяннее. Он ощущался буквально повсюду: от макушки до кончиков пальцев, и если бы Исаку выпал шанс выбрать один момент, в котором он мог бы зависнуть навечно, он бы выбрал именно это мгновение. Когда бедра Эвена начали подрагивать, догоняя оргазм в рваных, глубоких толчках, а звуки, вырывающиеся из его рта, стали еще более прерывистыми, он грубо обхватил Исака руками и оттащил его от стены, позволяя ему взять свой член в руку и начать подрачивать. И боже, Исак был уже очень близко. Он стоял на краю этого обрыва целую вечность, просто ожидая прыжка, и его тело больше не могло этого вынести. – Блять, Эвен. Мне нужно кончить, – его голос звучал немного отчаянно, на грани истерики, но ему было все равно. Эвен коротко кивнул за спиной, стискивая пальцы на тазобедренных косточках. – Теперь можешь кончить, малыш, – прошептал он, куснув его за ухо, и тело Исака отреагировало на эти слова так, словно было приучено к этому – выплескиваясь горячей струей на стеклянную стену перед ним. Гортанный стон эхом отскочил от стен душевой. Эвен погладил его по бедру, пока его собственный темп становился все более и более неистовым. И хотя Исак был чувствителен после оргазма, он позволил Эвену использовать свое тело для собственного удовольствия, и это не заняло много времени. Эвен кончил где-то внутри, утыкаясь лицом в основание его шеи, будто в поисках утешения. Протянув руку, Исак успокаивающим жестом провел по все еще напряженным бедрам Бэк Насхайма. Он чувствовал, как они до сих пор дрожат, и это был, пожалуй, самый лестный комплимент, который ему когда-либо делали. – Так, малыш, – сказал он, поворачиваясь к Эвену и направляя на него струю горячей воды. Тот все еще выглядел слегка ошеломленным, будто еще не отошел от оргазма. Исак потянулся и нежно поцеловал его в губы. – Давай на этот раз действительно постараемся привести все в порядок, и после этого ты сможешь насладиться своими эмоциями сполна. Лучшей вещью в сексе под душем (помимо самого секса) была легкая уборка, следующая за этим. И хотя Исаку все-таки пришлось немного постараться, чтобы оттереть остатки спермы от стекла, это не заняло много времени. Он сделал все, что мог и просто надеялся, что Юнас ничего не заметит. Хотя кого он обманывает? Юнас всегда замечал. Эвен первым выбрался из душа и сперва завернул Исака в теплое пушистое полотенце, а потом уже завернулся сам. – Кабинка в новой квартире не такая уж и большая, – нахмурился он, наклоняясь, чтобы поцеловать Вальтерсена. С его мокрых волос капало на них обоих. – Наверное, мы теперь долго не сможем проделать подобное снова. В нашем душе мы скорее утонем, если попытаемся. Исак пожал плечами в ответ. В отличие от Эвена он был спокоен на этот счет. Если они будут в отчаянии, то непременно найдут выход – он становился очень изобретательным, когда дело касалось оргазмов. Эвен открыл дверь ванной и высунул голову, разведывая обстановку. Убедившись, что Юнаса поблизости нет, они рванули в комнату Эвена, по пути стараясь не споткнуться о горы коробок, разбросанных по всему коридору. В комнате Эвена было гораздо меньше вещей, так как накануне родители вынесли большую часть его мебели, однако вокруг все равно царил небольшой хаос: мешки с одеждой, коробки с книгами, что-то из личных вещей Исака. Сам Исак старался много не думать обо всех этих незначительных минусах переезда, иначе быстро вгонял себя в стресс. – Остынь, – сказал Эвен, заметив, куда переместился его взгляд. – Перестань волноваться. Все будет хорошо. Он мягко притянул его к себе и поцеловал в лоб, пытаясь приободрить. Затем, поскольку был лучшим бойфрендом на свете, протянул Вальтерсену чистые спортивные штаны и футболку, чтобы тот мог переодеться во что-то свежее, а не надевать старую одежду, оставшуюся со вчерашнего дня. Покончив с переодеваниями, они направились в гостиную. Исак все еще крепко держался за руку Эвена, не желая отпускать. Пока нет. Квартира все еще была в их полном распоряжении, что означало, что Юнас еще не вернулся от Эвы, где прятался ради собственного ментального благополучия. Шумоподавляющие наушники не особо ему помогали. Устроившись на диване, Эвен закинул свои длиннющие ноги на колени Исака и включил телевизор, который в итоге никто не смотрел. Они были слишком поглощены друг другом – в буквальном смысле – чтобы обращать внимание на то, что происходило на экране. Исак уже давно выдвинул гипотезу, что Эвен был единственным человеком во всем мире, способным отвлечь его внимание от чего-либо. Сейчас, к примеру, он с упоением рассказывал о каком-то проекте, над которым работал в своем классе по кинематографу, и Исак, не скрывая, откровенно пялился на его губы, представляя их мягкий изгиб на своих губах. В конце концов, не выдержав этой пытки, он прервал пламенную речь Эвена поцелуем. А потом еще одним. И еще одним. К тому времени, когда они услышали, что входная дверь открылась, и оторвались друг от друга хотя бы ради приличия, их губы распухли уже настолько, что никоим образом невозможно было скрыть, чем они тут занимались. Юнас бросил взгляд на слегка помятую одежду Исака, его мокрые волосы, и поочередно посмотрел на них обоих. – Секс в душе? – спросил он, и они даже не потрудились отреагировать, потому что Юнас, очевидно, итак уже знал ответ. – Ну, скучать по этому я точно не буду. Исак закатил глаза. – Хватит вести себя так, будто мы трахаемся по всей квартире. Мы были очень внимательны все это время, ты наткнулся на нас только единожды. – Одного раза было более чем достаточно, – Юнас продолжал буравить их осуждающим взглядом. – Кстати, это напомнило мне кое о чем, – встрял Эвен, стаскивая свои ноги с колен Исака. – На днях я задумался. Кто из нас получит опеку над Юнасом, раз ни один из нас с ним больше не живет? Я не хочу делить его с тобой все время. Этот вопрос застал Исака врасплох, заставив фыркнуть от смеха. – Хм, я, – решительно заявил он. – Ведь я знаю его дольше, чем ты. – Возможно, – согласился Эвен. Возможно? – Но я ему больше нравлюсь. – Он прав, – немедленно согласился Юнас. – Он действительно нравится мне намного больше. Эвен самодовольно вскинул бровь, как бы говоря: Видишь? Я же тебе говорил. Исак мгновенно отодвинулся в другой конец дивана, чтобы ни одна часть его тела не касалась Эвена, который на это предсказуемое поведение только закатил глаза. – Дело не в том, кто кому больше нравится, – объяснил Вальтерсен, стараясь сохранять спокойствие и помнить, что именно из-за таких споров у них и начались проблемы. – Он - мой лучший друг. Поэтому опеку над ним должен получить я! – А кто сказал, что он твой лучший друг? – поддразнил Эвен, подмигнув Юнасу, который на все это представление только тяжко вздохнул. –Ты сказал! – Исак воскликнул, чуть ли не подпрыгивая на месте. – Ты сам мне это говорил! А именно, цитирую: «У меня уже есть лучший друг. Своего можешь оставить себе». Даже не смей сейчас притворяться, что не было такого! – О боже, – Эвен рассмеялся, совершенно не обращая внимания на то, что Исак действительно разозлился, его лицо пылало и начало покрываться пятнами от раздражения. – Неужели я действительно сморозил подобную глупость? В какой стадии отчаяния я находился? Исак открыл было рот, чтобы возразить, но Юнас перебил его прежде, чем он успел хоть что-то сказать, и это, похоже, было скрытым благословением. – Пацаны, пацаны! – прикрикнул Васкес, пытаясь предотвратить вероятную драку. – Я уже во всем разобрался и составил неплохой график, так что ни к чему закатывать сцены. Исак получает понедельник и среду, Эвен – вторник и четверг, Эва – пятницу. А выходные и праздники будем чередовать, чтобы никого не обидеть. Исак не мог понять, шутит он или нет. Однако Эвен смотрел на Юнаса так, словно увидел перед собой гения. – О боже, – сказал он, не в силах сдержать смех в своем голосе. – И почему мы не сделали так с самого начала? Исак никогда бы не стал меня ненавидеть. Мы бы трахнулись еще в августе! – И слава богу, что тогда я был еще слишком туп, чтобы придумать подобное, – Юнас подмигнул. – Короче, я направляюсь в душ. Надеюсь, вы прибрали там после себя? Эвен кивнул, но Исак многозначительно поморщился. – Вы двое, клянусь, – Юнас закатил глаза. Однако его тон вопреки всему оставался ласковым. И когда он повернулся к Исаку, они обменялись маленькими, понятными только им улыбками. «Я рад за тебя», – говорила улыбка Васкеса. И Исак с трудом подавил желание встать и заключить друга в теплые медвежьи объятья. – Вы еще будете здесь, когда я вернусь? – Да, – ответил Эвен. – Грузовик приедет только в два часа. Юнас кивнул и исчез за углом. Когда Эвен снова посмотрел на Исака, тот уже буравил его свирепым взглядом, от которого впору было бежать из страны, желательно на другую планету. – Какого хрена сейчас было? – требовательно спросил он. – Ты пытаешься украсть моего лучшего друга? Опять? Эвен закатил глаза, тщетно пытаясь сдержать смех. – Господи, Исси. Знаешь, если ты будешь продолжать в том же духе, то я начну думать, что его ты любишь больше, чем меня. – Ну, прямо сейчас я так и делаю, – фыркнул Исак, но Эвен бросил на него скептический взгляд. Исак не стал спорить, усевшись на колени к своему парню и убирая с его лба все еще влажные пряди. Эвен какое-то время нежно поглаживал его по спине, сканируя внимательным взглядом. – Ты любишь меня, – хрипло произнес он в итоге, глядя Вальтерсену прямо в глаза. Исак пытался сопротивляться его чарам. Действительно пытался. – Я люблю тебя, – признал он, потому что сама мысль о том, чтобы отрицать это или промолчать, причиняла почти нестерпимую боль где-то внутри. Он даже не мог осознать. – Но, – сказал он, поднимая палец вверх, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. – Сейчас ты мне не очень-то нравишься. Так что... Это звучало жалко и немного по-детски, но потемневший взгляд Эвена стал только глубже и вожделеннее от этих слов, и, к удивлению Исака, он почувствовал, как тот начал твердеть под ним. – Блять, – прошипел Эвен, подтверждая его догадки. – А теперь я снова хочу трахаться. Ты такой горячий, когда злишься на меня. – Да? – Исак улыбнулся, запуская пальцы в его волосы. – И что же ты собираешься с этим делать? . Как правило, Исак не считал себя ревнивым человеком. За исключением тех случаев, когда речь заходит об Эвене. Он ревновал к тому, как Эвен любит так глубоко, смеется так громко, борется со всеми демонами в своей голове так отчаянно, и при всем при этом все еще умудряется выживать, день за днем, минута за минутой. Он ревновал к Микаэлю, Юнасу и всем остальным людям, которые получали маленький кусочек его сердца. Иногда он даже ревновал к самому себе, к своему будущему «я». К тому, кому будет суждено состариться с Эвеном, создать с ним семью, узнать его настолько близко, насколько это вообще возможно, о чем сегодняшний Исак не может даже мечтать. Так что да, иногда Исак начинает ревновать, но это чувство приходит из того самого места внутри него, в котором так много любви, что она может уничтожить. Той любви, которая когда-то начинала войны и сравнивала королевства с землей. И пока они сидели там, целуясь со страстью, к которой Исак до сих пор так и не успел привыкнуть, он не мог перестать думать. Думать о том, как будет снова и снова прокручивать этот идеальный момент, навеки застывший во времени.

The End.